The problem of communication in Kant's morality-critical philosophy .pdf Среди выдающихся мыслителей всех эпох, в том числе Нового времени, особое место занимает Иммануил Кант (1724-1804), совершивший коперниканский переворот в метафизике в целом и в учении о человеке в частности. Вопреки критическим инвективам в адрес его философии со стороны не только постмодернистов, но и Р. Рорти, Ю. Хабермаса, можно говорить о ренессансе идей Канта в XX и тем более в XXI в. Принцип вненахо-димости, открытый и плодотворно использованный русским мыслителем М.М. Бахтиным по отношению к изучению Канта, получает особо креативную актуализацию. "Великое дело для понимания - это в н е н а х о -д и м о с т ь понимающего - во времени, в пространстве, в культуре - по отношению к тому, что он хочет творчески понять…В области культуры вненаходимость, - артикулирует автор, - самый могучий рычаг понимания. Чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже (но не во всей полноте, потому что придут и другие культуры, которые увидят и поймут еще больше) [1. C. 457]. Принцип вненаходимости включает в себя важный элемент - дальнодействие. Чем дальше хронологически от нас Кант, тем глубже его идеи вписываются в объяснение, истолкование нашей все усложняющейся реальности, тех вопросов или вызовов, которые она выдвигает. Возможна ли глобальная этика? Допустимо ли отождествлять моральный универсализм и унификацию нравственных норм? Реально ли философ-ско-антропологическое обоснование прав человека, понятное и обязательное для представителей любых культур и вероисповеданий? Возможно ли единое, международное правовое пространство? Какой международный орган должен нести ответственность за глобальный правопорядок? Требуется ли для этого мировое правительство? Эти и другие, семантически близкие вопросы ставятся, обсуждаются сегодня на международных съездах, конференциях социологов, политологов, философов, правоведов. Но как это ни парадоксально, принципиальные ответы на них - пусть схематичные, не всегда явные -уже два века как содержатся в нравственной философии Канта ...в наиболее эксплицированном и концептуально проработанном измерении - в учении о категорическом императиве… Кант, - пишет Э.Ю. Соловьев, - уникален как мыслитель эпохального масштаба, свободно откликавшийся на проблематику известной социально-исторической ситуации (время Французской революции) и известной страны (Пруссия…), но не привязанный к этой проблематике жестко идеологически [2. C. 5-6].Чтобы понять этот тип уникальности, следует освободиться от идеологической ангажированности, в том числе от бытующих стереотипов историко-философского исследования. Один из широко распространенных был выразительно представлен М.К. Мамардашвили как предрассудок рассматривать Канта как ступеньку к чему-то. Обычная формула такова: Кант - родоначальник немецкой классической философии, немецкого классического идеализма. Но о Канте нельзя сказать, что это тот Авраам, который родил Исаака [3. C. 11]. Кант самооснован, он ценен как мыслитель сам по себе, а не как подготовительный этап к чему-то другому.Самооснованность Канта заявлена и реализована им в одной из первых в истории философии глубоко фундированной антропологической программе. Он дифференцирует антропологию на физиологическую и прагматическую. Физиологическое человековедение (человековедение по Канту тождественно мироведению) есть исследование ...того, что делает из человека природа, а прагматическое - исследование того, что он, как свободно действующее существо, делает или может делать и должен делать из себя сам [4. C. 351]. В самой постановке проблемы Кант акцентирует само-созидательность человека, его устремленность к самосовершенствованию, которая может привести ко второму рождению. В разделе О характере как образе мыслей Кант пишет: Человек, который в своем образе мыслей сознает в себе характер, имеет этот характер не от природы, а каждый раз должен его иметь приобретенным. Можно даже допустить, что утверждение характера подобно некоему возрождению, составляет какую-то торжественность обета, данного самому себе и делает для него незабываемым это событие и тот момент, когда, как бы полагая новую эпоху, в нем произошла эта перемена [4. C. 543-544]. М.К. Мамарда-швили обращает внимание на серьезные погрешности перевода текста Канта, который совершенно меняет его содержание: текст утрачивает аутентичность, контексту-альность (аккорд по М.К. Мамардашвили). Переводчики осмелились убрать… из Антропологии слова второе рождение - они заменили второе рождение возрождением. Хотя это совершенно другое слово. …Из кан-товского текста исчез аккорд [3. С. 34-35].Второе, или духовное, рождение, инициированное и воплощенное творческим свободно действующим существом, есть процесс становления человека и как гражданина мира. Таковым считал себя Кант. Созидание себя как гражданина мира, по Канту, предполагает общение не только различных частей страны, но и32культур соседних и отдаленных стран. А это можно осуществить и не выезжая за пределы своего родного места. Что и доказал Кант своей жизнью, которая явилась индивидуальной формой великого бытийно-личностного эксперимента. Как философия Аристотеля цивилизовала политику и науку, нравственность и взаимодействие людей античного, а затем и средневекового мира, так метафизика и антропология Канта цивилизовали жизнь общества Нового и Новейшего времени, выстроив методологические основания для развития наук и нравственно-правовые ориентиры для устройства жизни отдельного человека и семьи, функционирования государства, строительства гражданского общества не только в пределах отдельной страны, но и в масштабе всего человечества. Величайшая проблема для человеческого рода, разрешить которую его вынуждает природа, - достижение всеобщего правового гражданского общества [5. C. 12].Кант не только обозначил метафизические ориентиры совершенствования нравственно-правового устройства, но и определил форму реализации этих проектов. Форма Кантом понимается как систематическая связанность мира, как возможность связи или возможность структуры [3. C. 84-85]. Эта систематическая связанность мира реализуется (воплощается) в общении или сообщении субъектов. Тяготение (влечение) к обществу, по Канту, естественно для человека, а умение, способность выразить его есть общительность - как необходимость, потребность для человека в качестве предназначенного для общества существа [6. C. 169]. Общительность (сооб-щенность) - это необходимое, по Канту, атрибутивное свойство человечества. Эти идеи Канта позволяют определить общение как взаимодействие субъектов на основании их сообщенности.Общение (сообщенность) субъектов возникает лишь в такой связи (взаимодействии), когда описание мира (не сам мир, а его описание) понимается взаимодействующими субъектами. Знание других возможных существ не является по отношению к нам - поскольку мы с ними не находимся с связи взаимопроникновения, или общения, или сообщенности - некоторым описанием, мы вообще не могли бы воспринять это как описание. Такие описания были бы для нас вещами, которые мы должны не понимать, но анализировать как вещи. Ведь вещи мы исследуем, а явления духовные мы понимаем [3. C. 179-180].Резюмируем: общение предполагает понимание описания мира взаимодействующими субъектами. Если нет этого понимания (или предпонимания, говорят герменевтики), то не состоится общение, а остаются механически-автоматические контакты, информационно-знаковые коммуникации. И поскольку нет общения, внутренней формы для самопорождения личностей, остается воспроизводство индивидов, функционеров, агентов производства (сказал бы Гегель).Кант уникален не только как мыслитель эпохального масштаба, но и как мыслящий антиномично. Есть исследователи, справедливо отмечает Н.В. Мотроши-лова, предельно увлеченные какой-то стороной процесса и выдвигающие на первый план именно ее. И как бы забывают о том, что прямо противоположная тенденция тоже имеет место. В соответствии с традициями диалектики куда вернее понимать и ценностныетенденции как антиномии, противоположные стороны которых скорее всего неснимаемы (по крайней мере, для обозримого этапа истории), хотя временное историческое акцентирование то одной, то другой стороны антиномии вполне возможно…В традициях Канта - не просто проявлять равное уважение к тезису и антитезису, но даже содействовать их презентированию в наиболее серьезном, аргументированном виде [7. C. 6].Антиномия общения в философии Канта. В явном виде антиномия общения не формулируется. Но латентно она содержится, в первую очередь, в его статье 1784 г. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане.Общительная необщительность - в первом приближении можно сформулировать антиномию общения.Тезис - человеку присуща общительность (единение с себе подобными, интеграция).Антитезис - человеку присуще уединяться (обособляться, изолироваться).Один из авторитетных кантоведов А.В. Гулыга отмечает: Сам Кант не поднимается до синтеза, но проблема поставлена. Противоречивость кантовских дефиниций определяется противоречивостью предмета рассмотрения. И если Гердер упрекает Канта в непоследовательности, то Гете уловил в его мыслительных конструкциях нечто более глубокое - плутовскую иронию, с которой автор то убеждает читателя в чем-то, то предлагает подвергнуть сомнению свои положения [8. C. 22].Тезис и антитезис аргументируются.Тезис: Еще Аристотель полагал, что даже блаженного нелепо делать одиночкой, ибо никто не избрал бы обладание благом для себя одного; действительно, человек - общественное [существо], и жизнь сообща прирождена ему [9. C. 259]. Кант, разделяя позицию общественной природы человека, отмечает: Человек имеет склонность общаться с себе подобными, ибо в таком состоянии он больше чувствует себя человеком, т.е. чувствует развитие своих природных задатков [5. C. 11].Антитезис: Кант, будучи тонким аналитиком, обращает внимание на недоброжелательную общительность людей, т.е. их склонность вступать в общение, связанную, однако, с всеобщим сопротивлением, которое постоянно угрожает обществу разъединением (обособлением. - А.А.). Задатки этого явно заложены в человеческой природе. Кант обнаруживает неоднозначный, противоречивый характер общительности, генетически связанный с природой человека. Наряду с единением с себе подобными человеку также присуще сильное стремление уединяться (изолироваться, обособляться. - А.А.), ибо он в то же время находит в себе необщительное свойство - желание все сообразовать только со своим разумением - и поэтому ожидает отовсюду сопротивление, т.к. он по себе знает, что сам склонен сопротивляться другим [5. C. 11].И здесь Кант - глубокий исследователь антиномий, сам мыслящий антиномично, делает парадоксальный, нетривиальный ход. Столкнув, сопоставив взаимоисключающие тенденции общения, он обнаруживает, выявляет конструктивные моменты, перспективные точки роста в каждой из них. И не только в единении,33что достаточно очевидно и потому имеет значительную исследовательскую традицию, но и в обособлении (уединении, изоляции), которое нередко рассматривается как негативное явление и в структурах повседневности, и в историческом развитии социума. Так, сопротивление (реальное или виртуальное) микросреде личностной позиции, определяемой только своим разумением, инициирует дополнительную мотивацию. Именно это сопротивление пробуждает все силы человека, заставляет его преодолевать природную лень, и, побуждаемый честолюбием, властолюбием или корыстолюбием, он создает себе положение среди своих ближних, которых он, правда, не может терпеть, но и без которых он не может обойтись. Здесь, - полагает Кант, -начинаются первые истинные шаги от грубости к культуре, которая состоит в общественной ценности человека [5. C. 11].Итак, по Канту, все, присущее природе человека (не только позитивное, но и негативное, например властолюбие, корыстолюбие) может работать не только на выживание, но и на совершенствование самого человека, общественного устройства или социума. Вся культура и искусство, украшающие человечество, самое лучшее общественное устройство - все это плоды необщительности, которая в силу собственной природы сама заставляет дисциплинировать себя и тем самым посредством вынужденного искусства развить природные задатки [5. C. 13]. Если и содержится некоторое преувеличение плодов необщительности (что не преминет отметить пушкинский насмешливый читатель), то оно имеет основание: следовало вывести из тени забвения необщительность с предикатом негативного. И Кант делает это как всегда фундаментально, доказательно, в том числе через выявление и аргументированное обоснование инновационной роли как общительности, так и необщительности.Заслуга Канта выходит далеко за пределы постановки и релевантного введения в аппарат философского языка антиномии общения. Преодоление односторонности в философском исследовании общения (как и других конститутивных оснований природы человека) и утверждение системности (многоплановости), включающей осмысление единения и обособления (общительности - необщительности), интеграции и дифференциации, добра и зла, истины и лжи, свободы и принуждения и других оппозиций, явилось важным теоретико-методологическим принципом в арсенале современной неклассической философии (в том числе и постмодернизма). Данный принцип предполагает учет в исследовании своеобразия структуры, функций, генезиса, а также взаимодействия в многообразном спектре бинарных оппозиций: рационального и иррационального, естественного и искусственного, сакрального и профанного, разрешенного и запретного, а в целом - позитивного и негативного.Инновационная роль негативного в современной отечественной и зарубежной философской литературе получает все более широкое признание, актуализируется как теоретическая и практическая проблема.М.К. Мамардашвили, творчески разрабатывая фундаментальную онтологическую идею Канта о форме как систематической связанности мира [3. C. 81-186] (в том числе о взаимодействии позитивного и негативно-34го), убедительно доказывает, что система цивилизация -человек развивается в соответствии со своей природой (назначением, сущностью) при наличии структур, кристаллических решеток (структурирующих стержней), выступающих инвариантными механизмами, органами воспроизводства деятельности, общения людей. Неразвитость, элиминация этих структур, через которые канализируются человеческие возможности, потенции, снимает с человека самое ценное, но и самое тяжелое бремя - бремя выбора, свободы и ответственности [10. C. 323-324]. Их место (свято место пусто не бывает) занимают моралистика, претензии на историческую миссию, формирование нового всесторонне развитого человека. Размышляя над этим, М.К. Мамардашвили делает вывод: Я думаю, ясно, что одной из катастрофических идей XX века является идея нового человека (как бы лабораторного создания), идея инженерии человеческих душ. Реальный же парадокс истории состоит в том, что дай нам Бог порождать или породить просто человека, имеющего свое назначение [10. C. 325].Социально-философские, культурологические аспекты анализа места и роли негативного в историческом процессе и на современном этапе рассматривает Б.В. Марков. Отмечая сложившуюся исследовательскую традицию определения человека со стороны позитивных характеристик как существа, способного утверждать высшие цели и ценности, он обращает внимание и на способность отрицания, сопротивления как собственным желаниям, так и давлению со стороны внешнего мира. Эта способность выявления в самых разных формах от политического протеста у Маркса и диалектического отрицания у Гегеля до эмоционального ужаса у Кьеркегора и онтологического факта смерти у Хайдеггера [11. C. 267]. На основании этого Б.В. Марков высказывает релевантное предположение, что способность к отрицанию является конститутивной характеристикой человека [11. C. 267].Перспективным представляется рассмотрение вопроса о причине длительного пребывания в (эпистемологической) тени отрицания как атрибутивного признака человека и изображения развития общества только как направленного к высшей цели, идеальным ценностям. В истории, - подчеркивает Б.В. Марков, -путь к божественным законам космоса, к моральности или рациональности всегда сопровождается протестом против фактичности, а также самоограничениями, необходимыми для выживания человеческого рода. Страх перед возвратом того, что было в упорной борьбе покорено разумом, вероятно, и объясняет осторожность в отношении признания инновационной роли негативного [11. C. 267]. Обоснованным представляется вывод о теоретической односторонности и прагматической ограниченности элиминации негативного и абсолютизации позитивных, высоких ценностей в становлении и воспроизводстве в человеке человеческого, т.е. личности. Анализируя роль витального (природного, генетического) и личностного начал и их взаимосвязи во включенность в социальную суету или относительное дистанцирование от нее людей, В.И. Красиков справедливо полагает, что ...в большинстве своем пониженная витальность как рок обрекает человека на преждевременное жизненное утомление… Личностное развитие -относительно редкий случай. Основная масса людей живет по законам своего организма, в сознании следуя массовым стереотипам общества (вида). Поэтому-то и действуют на массу в основном фактор рождения и фактор социальной унификации [12. С. 223].Следовательно, элиминировать отрицательное, негативное - значит оставлять в тени то обстоятельство, что производство человеческого исключительно на основе утверждения высоких ценностей не вполне удалось [11. C. 268]. Это суждение вызывает вопрос-предположение: не вполне удалось на основе утверждения высоких ценностей - следовательно, в какой-то мере это удалось. Какова мера (степень) удалось? Вопрос остается открытым.Это неизбежно: антиномии, в том числе и антиномия общения, не имеют однозначного решения, и, как отмечалось ранее, противоположные тенденции в своем взаимодействии не преодолеваются. Но они остаются незаменимым полигоном для развития, оттачивания категориального аппарата, философской техники. И не только развития философской техники в целом, но и совершенствования теоретико-методологических основ анализа взаимосвязи человека и социума, воплощающейся в коммуникации, общении. Сама непреодолен-ность взаимодействующих противоположных тенденций стимулирует креативные поиски новых интенций, состояний этого взаимодействия.

Скачать электронную версию публикации