On wisdom background in The Gift of the Wise Bees by F. Sologub.pdf Пьеса «Дар мудрых пчел» была написана в 1906 г., открыв драматургический период в творчестве Ф. Сологуба. Данный художественный текст неоднократно обращал на себя внимание исследователей по целому ряду причин. Во-первых, это популярность в начале ХХ в. мифологического сюжета о Протесилае и Лаодамии, о чем свидетельствует существование четырех авторских драматических интерпретаций: «Протесилай и Лаодамия» С. Выспянского (1899 г.), «Лаодамия» И. Анненского (1902 г., опубликована в 1906 г.), «Дар мудрых пчел» Ф. Сологуба (1906 г.), «Протесилай умерший» В. Брюсова (1913 г.). Сопоставительный анализ этих произведений представлен в работах Л. Силард [1], О.К. Страшковой [2]. Существует и еще один текст, который, как писал сам Сологуб в предисловии к более позднему изданию драмы, послужил импульсом к созданию произведения, - статья Ф.Ф. Зелинского «Античная Ленора» [3. С. 45]. Во-вторых, появление сологубовской драмы связано с поисками нового театра (эта тема освещена в работе Э. Успенски [4]). По мнению Ф. Сологуба, театр должен был представлять собою «отвлечение от действительности, противоположное реальности, максимум условности, ибо это - преображение обычности, полет в царство мечты, ибо ведь из отвращения и пресыщения фактами повседневности и явилась осознанная потребность в Театре, "томление по мирам иным", "жажда новой действительности"» [5. С. 13]. Драма «Дар мудрых пчел» была написана для постановки в театре В. Ф. Комиссаржевской, главным режиссером в котором в 1906-1907 гг. был В. Мейерхольд. На сцене театра Комиссаржевской им были поставлены «Гедда Габлер» Г. Ибсена, «Вечная сказка» С. Пшибышевско-го, «Балаганчик» А. Блока, «Сестра Беатриса» и «Пеле-ас и Мелисанда» М. Метерлинка. Постановка «Дара мудрых пчел» была запрещена цензурой, однако пьеса была включена Мейерхольдом в репертуар театра желанного - режиссер считал, что «в ней есть все, что нужно нашему сегодняшнему театру» [6. C. 136]. Вопросу о текстуальных источниках драмы «Дар мудрых пчел» посвящена статья Д. Меррилла [7]. Автор приходит к выводу, не вызывающему никаких сомнений: Сологуб активно использует в своем произведении мифологические образы, неизменно переозвучивая их и создавая таким образом свой субъективный образ мира, творя нео-миф. Тексты мифов, драмы Ан-ненского и статья Зелинского служат отправной точкой в развертывании собственного текста. Уже само заглавие произведения Сологуба (об этом упоминает Д. Меррилл) стоит особняком в обозначенном выше ряду пьес: остальные названы по имени одного или обоих главных героев. В драме «Дар мудрых пчел» образы пчелы, меда, воска становятся центральными. Об этом в числе первых заговорил М. Волошин [8], подробно описывая древнегреческую символику меда. Пчелы в данном контексте - это «те души, что готовятся к воплощению», а воск становится «символом пластической материи, из которой строится физическое тело». Однако подобная трактовка не является исчерпывающей и не всегда «работает» внутри сологубовского текста. Существует и еще один вероятный источник этих образов -философское эссе «Жизнь пчел» М. Метерлинка. С детства Сологуб был очарован произведениями В. Шекспира, Д. Дефо и М. Сервантеса. На протяжении нескольких десятилетий своей жизни он сохранял стабильный интерес к творчеству П. Верлена, о чем красноречиво свидетельствуют две переводные книги стихов. Исследование опубликованных, а также неизданных переводов Сологуба позволяет определить круг литературных интересов русского писателя, что, в свою очередь, способствует пониманию творчества самого Ф. Сологуба. Ввести М. Метерлинка в круг писателей, интересовавших Ф. Сологуба, позволяют материалы архивных фондов рукописного отдела ИРЛИ (Пушкинский дом) РАН. В архиве писателя хранятся переводы двух стихотворений М. Метерлинка, один из которых («Молитва») выходил в периодической печати [9. C. 98], другой же («Теплица») не публиковался. В авторской картотеке переводов есть упоминание о еще одном обращении к творчеству Метерлинка, а именно - о переводе стихотворения «Искушения» («Tentations») 16 июля 1902 г. (по первой строчке - «В теплице темного ума.»). Объем выполненных переводов отнюдь не велик и в процентном соотношении с общим объемом оригинальных текстов книги, и в сравнении с количеством переводов из других поэтов-символистов - С. Малларме или А. Рембо, не говоря уже о книге переводов из П. Верлена. Точную причину определить сложно. Вероятно, поэтическое творчество не было созвучно собственному (как в случае с Верленом) или не давало повода для «преодоления трудностей» (как тексты уже упомянутых выше Рембо и Малларме). Однако творчество Метерлинка не оставляло Сологуба равнодушным. Во-первых, об этом свидетельствуют книги, находившиеся в личной библиотеке писателя [10]: девять оригинальных1 и одиннадцать переводных2. Во-вторых, в архивах рукописного отдела ИРЛИ РАН сохранилась статья, отражающая восприятие Ф. Сологубом творчества М. Метерлинка. Она представлена в двух экземплярах машинописи - 1915 г. («Мудрость Метерлинка», автор -Ф. Сологуб) и 1915-1917 гг. («Любовь и смерть в произведениях Метерлинка», авторы - Ф. Сологуб, Ан. Чебота-ревская). Эта статья демонстрирует, как Сологуб прочитывает Метерлинка сквозь призму собственных текстов: темы «близкородственной» связи любви и смерти, детства, крайнего индивидуализма и жертвенности, столь характерные для его собственного творчества, Сологуб выделяет и у Метерлинка. Эта статья - явление из разряда исключительных, поскольку Ф. Сологуб не склонен был расшифровывать художественные тексты и пояснять их смысл «простому читателю». Очевидно, что произведения Метерлинка вызывали живой интерес Сологуба. Он не пытался максимально широко освоить творчество бельгийского писателя в собственных переводах, однако нельзя исключать и возможности его участия в создании некоторых переводных текстов, выполненных Ан. Чеботаревской, а именно - «Пе-леас и Мелизанда», «Принцесса Малэн», «Монна Ванна». Возможно, творчество М. Метерлинка, символизирующее отказ от театра натуралистического и обращение к театру стилизации, послужило отправной точкой в обращении Ф. Сологуба к драматургии и театру. Философское эссе «Жизнь пчел» («La vie des abeilles») было опубликовано в Париже в 1901 г. В со-логубовской библиотеке тоже был один из экземпляров этого издания [11]. Содержание книги представляет собой повествование об организации жизни улья, перемежающееся с обобщениями философского характера. Определяя цель своего труда, автор пишет, что хотел «представить факты столь же научно, но в более живой форме, связать их с некоторыми более глубокими и более свободными о них размышлениями и придать им очертания более гармоничные, чем то возможно сделать в руководстве, в практическом учебнике или научной монографии» [12. C. 210]. Метерлинк описывает пчелу как «маленькое странное существо, живущее обществом, управляемое сложными законами и совершающее во мраке удивительные работы» [Там же. C. 211]. При этом жизнь пчел организована так тонко и мудро, как только это возможно для существа, постигшего истину жизни: «...пчелы видят дальше, чем видит сам этот бог [человек]» [Там же. C. 214]. В пьесе Сологуба пчелы наделены эпитетом «мудрые» не случайно: в одной из редакций статья, посвященная творчеству Метерлинка, как уже упоминалось выше, будет озаглавлена «Мудрость Метерлинка», и сами метер-линковские пчелы будут определены как мудрые: «.что же такое любовь, что такое этот глубокий и первоначальный долг, зажигающий сердце человека, дающий мудрым 3 пчелам их радостный полет в поисках нектара, движущий в небесах неисчислимые миры?» [13. Л. 5]. У Сологуба образ пчелы становится символом жизни, разумной, одухотворенной и творческой. Пчелы сопровождают Феба (Аполлона), златокудрого бога, охранителя света, наук и искусств. Так, в подземном царстве вздыхает о Фебе Персефона (согласно одному из мифов, он сватался к ней до похищения Персефоны Аидом): «О златокудрый, рождающий мудрых пчел! Как золотые стрелы, жужжат золотые пчелы. И сладостный в земных цветениях для пчел благоухает мед» [3. С. 57]. Или, утешая Лаодамию, служанка Нисса призывает ее обратиться к жизни: «Слушай, как звонко стрекочут цикады, таясь в траве, как медленно и ровно жужжат золотые пчелы, вечные работницы, собирая сладкий мед и мягкий воск» [Там же. С. 58]. Принося Лаодамии благоуханные цветы, ее подруги обращают внимание на пчелу, вьющуюся и жужжащую над розой, олицетворяющую радость жизни. Сама же Лаодамия постоянно говорит о темных, злых пчелах, т.е. о горькой своей жизни вдали от Проте-силая: «Налетели на меня, окружили меня темные пчелы печали, изжалили они мое сердце, соты горького меда скопили в нем, злые, - и тает мое сердце, как тает воск» [3. С. 58]. И далее: «Тоскую о моем милом, о доблестном Протесилае. Горькою мукою полно мое бедное сердце, -горький мед злых пчел! - и помыслы мои черны.» [Там же]. Рассказав подругам о своем вещем сне, Ла-одамия добавляет: «Золотые пчелы жужжали за моим окном, жужжали, и золотые стрелы светлокудрого Феба упали на мое плечо, и пчелы темные, злые жалили мое сердце, и ныло от боли мое сердце - соты горького меда, - и я плакала, плакала неутешно» [3. С. 66]. Мед в пьесе является метафорой любви, неразрывно связанной с жизнью par excellence, и примеры тому многочисленны: о горьком меде в своем сердце постоянно твердит Персефона; речи Афродиты, богини любви, называет Лаодамия гиметским медом; она же взывает к Персефоне: О Персефона! Ты помнишь, ты хочешь Тихой услады Поцелуя. Ты знаешь, ты помнишь Смерть победившего бога. Ты хочешь, ты хочешь Веселья, Сладкого меда [Там же. С. 97]. О воске как о метафоре искусства в пьесе Сологуба исследователи уже говорили [7]: с воском работает скульптор Лисипп, который и создает статую Протеси-лая (в отличие от других версий мифа, согласно которым это делает Лаодамия). Образ молодого художника в сологубовской пьесе является авторской модификацией мифа. Он юн, и другие персонажи называют его «отроком». И именно он в произведении Сологуба напрямую связан с искусством: он лепит восковые статуи, которыми восхищается весь город. По аналогии, в эссе Метер-линка говорится о том, что только молодые пчелы при-частны к таинству выработки воска и созданию пчелиного города: воск является «привилегией самых молодых пчел» [12. C. 267]. Воск описывается у Метерлинка как нечто высокое и таинственное: «Ни одна из пчел не знает отдыха, и те, например, которые выглядят совсем спящими и висят у стекол мертвыми гроздьями, выполняют наиболее таинственную и утомительную задачу: они вырабатывают и выделяют воск» [12. C. 219]. Невольно возникают ассоциации с напряженной внутренней жизнью истинных художников (в широком смысле этого слова), чье мирское существование может казаться обывателю статичным и бессмысленным. Воск у Метер-линка - «почти белоснежный и более легкий, чем пух крыла» [12. C. 267]. И далее о воске, возникающем в улье: «.Рождающийся здесь воск не похож на тот, который мы знаем; он не запятнан, невесом, он поистине кажется душою меда, который, в свою очередь, составляет душу цветов; вызванный в неподвижном заклинании, он позже, в наших руках, в воспоминание его происхождения, в котором столько лазури, ароматов, кристаллизованного пространства, сгущенных лучей, чистоты и великолепия, становится благоухающим светилом наших последних алтарей» [Там же]. Данный фрагмент демонстрирует, как важна роль читателя в создании символистского (и вообще художественного) текста: Метерлинк пишет, а Сологуб вычитывает в натурфилософском эссе о жизни пчел идеи о сущности и назначении искусства. Пчелы, мед и воск в пьесе Сологуба становятся метафорами жизни, любви и творчества. Тема взаимосвязи любви и смерти определяется Сологубом в качестве ключевой в творчестве Метерлинка: «Трудно в наше время найти поэта, у которого столь же тесно, как у Мориса Метерлинка, переплетались бы две величайшие проблемы Человечества, Любовь и Смерть в их, по выражению Тютчева, "Поединке роковом", в их незаметной для поверхностного наблюдения, но близкородственной связи» [13. Л. 1]. Объяснение этому Сологуб видит в том, что истинная любовь всегда есть самоотречение. Приведем здесь цитату из неопубликованной статьи, расставляющую все точки над «i»: «Нет больше грани, как от детства к возмужалости. Покойники от живых отличаются не меньше, чем мы, взрослые, от детей. По словам одного стихотворения, "живы дети, только дети, мы мерт- 4,, А вы, давно мертвы ". А что же такое эта дивная сила, которая прекращает вдруг буйное настроение юной жизни, отнимает всю силу от детского первоначального эгоизма и заставляет человека от жадного накопления перейти к безоглядному расточению сил? Эта дивная сила - Любовь... Любовь всегда жертвенна. Полюбить - это значит сойти с твердого камня самоутверждения и идти жертвенным путем к смерти» [13. Л. 6]. Действительно, и в «Жизни пчел» мы находим: «Большинство живых существ смутно чувствует, что лишь нечто крайне непрочное, нечто вроде тонкой прозрачной перепонки отделяет область смерти от области любви.» [12. С. 300]. Идея о неразрывной связи любви и смерти лейтмотивом проходит сквозь драму Сологуба. Во время ритуала Диониса в четвертом действии звучат слова подземных богов: «Вечная любовь / Сочетает жизнь со смертью», «Жизнь и смерть, / Да и нет - / Одно!». В финале подруги Лаодамии, оплакивая ее, восклицают: «Умерла, умерла Лаодамия. О, дивная смерть! Плачьте, плачьте о милой Лаодамии, но с плачем соедините и великую радость и славьте небесную очаровательницу, роковую Афродиту! Слава, слава тебе, Афродита! Над смертью торжествуешь ты, небесная, и в пламенном дыхании твоем тает земная жизнь, как тает воск» [3. С. 114]. Не только образы и темы пьесы «Дар мудрых пчел» восходят к творчеству М. Метерлинка, но и сама идея новаторской пьесы. Драматические произведения Ф. Сологуба создаются в ситуации поисков нового театра, пресыщения театром натуралистическим, который есть, по мнению Сологуба, лишь «обезьяна театра». Ф. Сологуб читал и переводил произведения М. Метерлинка, хранил тома его произведений в домашней библиотеке. О том, насколько высоко он ценил творчество бельгийского писателя, свидетельствуют неопубликованная статья и фрагменты изданных работ об искусстве и театре. Произведения М. Метерлинка были для него в числе литературных ориентиров, и, рассуждая о большом искусстве, которое, по Сологубу, суть искусство символическое, русский писатель упоминал: «...от Эсхила и Софокла до Ибсена и Метерлинка5, все они создавали образы, ставшие для нас символами, источниками живых мифов». В подобного рода ситуации обозначенные нами выше межтекстовые связи между «Даром мудрых пчел» Ф. Сологуба и «Жизнью пчел» М. Метерлинка не могут быть случайными совпадениями. Вопрос же о том, являются ли подобные реминисценции сознательными намеками на творчество бельгийского писателя или же бессознательно воспроизводятся русским автором, не может быть разрешен однозначно, что, в свою очередь, связано со спецификой восприятия «чужого» текста самим Сологубом. По мнению Сологуба, художественный текст для читателя-поэта не может оставаться явлением отстраненным, поскольку такой читатель сопричастен созданию произведения и образ его всегда отражен в прочитанном тексте. Более того, в письме к А.А. Измайлову Сологуб определял заимствования в качестве одного из приемов собственного творческого метода: «...если я у кого-нибудь и заимствую, то лишь по правилу "беру свое везде, где нахожу его". Если бы я только тем и занимался, что переписывал бы из чужих книг, то и тогда мне не удалось бы стать плагиатором, и на все я накладывал бы печать своей достаточно ясно выраженной литературной личности» [14. С. 419]. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Joyzelle. Piece en 5 actes. Paris : Eugene Fasquelle, 1914. La sagesseet la destinee. Paris : Eugene Fasquelle, 1899. La vie des abeilles. Paris : Eugene Fasquelle, 1901. Le temple ensveli. Paris : Eugene Fasquelle, 1903. Le Tresor des Humbles. Paris, 1898 (96). Les aveugles. Bruxelles : Paul Lacomblez, 1892. Marie-Magdeleine: Drame en 3 actes. Paris : Eugene Fasquelle, 1913. MonnaVanna: Piece en 3 actes. Paris : Eugene Fasquelle, 1913. Serres chaudes. Bruxelles, 1895. 2 Аглавена и Селизетта: пьеса / пер. с фр. Н. Эфроса. М. : Польза, 1908. Двенадцать песен / пер. Г. Чулков, худ. Ш. Дудлэ. СПб. : О.М. Саблин, 1905. Жуазель: пьеса в 5 д. / пер. с фр. М. Марек, В. Попов. М. : Польза, 1909. Монна Ванна: Пьеса в 3 д. / пер. с фр. Ан. Чеботаревская. 3-е изд. М. : Универсальная библиотека, 1918. Пелеас и Мелизанда: Пьеса в 5 д. / пер. с фр. Ан. Чеботаревская. М. : Польза, 1908. Пелеас и Мелизанда / пер. с фр. В. Брюсова. М. : Скорпион, 1907. Принцесса Малэн: Пьеса в 5 д. / пер. с фр. Ан. Чеботаревская. М. : Польза, 1909. Синяя птица / Единственный разрешенный автором перевод с рукописи В. Бинштока и З. Венгеровой. М. : Польза, б.г. Слепые. Там внутри. Непрошенная: Пьесы / пер. Н. Соболевского. М. : Польза, 1908. Слепые. Там внутри: Пьесы / пер. Н. Соболевского. СПб. : Общественная польза, 1905. Сочинения : в 3 т. / пер. Л. Вилькиной ; авт. предисл. Н. Минского, З. Венгерова, В. Розанова. СПб. : М.В. Пирожков, 1906. 3 Курсив мой. - А.С. 4 Сологуб имеет в виду собственное стихотворение, озаглавленное по первой строке «Живы дети, только дети.» от 15 апреля 1987 г. 5 Курсив мой. - А. С.

Скачать электронную версию публикации