The development of criminal legislation of the RF for the protection of social relations in the sphere of economic activ.pdf Несмотря на постоянно вносимые законодателем изменения в Уголовный кодекс РФ, охраняющие общественные отношения в сфере экономической деятельности, нормы, составляющие его Главу 22, по-прежнему являются в большинстве своём практически неприменимыми. По мнению некоторых учёных, обозначенная ситуация обусловлена рядом проблем, наиболее важные из которых - бланкетность норм, составляющих указанную Главу, их пробельность, многословность формулировок диспозиций отдельных из них, а также использование в них законодателем нечётко определённых терминов и понятий [1. С. 40]. Согласно точке зрения Л. Д. Гаухмана трудности применения бланкетных уголовно-правовых норм обусловлены тем, что в них имеют место ссылки на нормы иных отраслей права (применительно к настоящему исследованию - гражданского, банковского, предпринимательского, финансового), при этом в последние законодателем также вносятся серьёзные поправки, что и порождает обозначенную проблему [Там же. С. 41]. Одновременно возникает и следующая проблема - пробельность норм, составляющих Главу 22 Уголовного кодекса РФ. На наш взгляд, пример обозначенной пробельно-сти - норма, устанавливающая уголовную ответственность за совершение незаконного предпринимательства (ст. 171 УК РФ). В рассматриваемой норме уголовным законом заимствованный из Гражданского кодекса РФ термин «предпринимательская деятельность» оказался введённым в уголовно-правовое понятие. Таким образом, оказался нарушенным такой принцип криминализации деяний, как принцип согласованности норм уголовного закона с положениями охраняемых отраслей права [2. С. 174]. В результате применение указанной нормы на практике, по сути, оказывается невозможным. То же, по нашему мнению, следует отметить и о ситуации с практическим применением ст. 172 УК РФ, устанавливающей ответственность за совершение незаконной банковской деятельности. Проанализировав диспозиции указанных уголовно-правовых запретов, возможно сделать вывод, что целью совершения запрещаемых ими деяний является незаконное извлечение прибыли, представляющее собой общественную опасность. Таким образом, в рассматриваемой ситуации необходимо вместо словосочетаний «незаконное предпринимательство», «незаконная банковская деятельность» использовать словосочетание «незаконное извлечение прибыли». Различие между указанными понятиями очевидно, поскольку извлечение прибыли возможно как законными, так и незаконными способами. Законный способ - извлечение прибыли, соответствующее всем условиям, предусмотренным в ст. 2 Гражданского кодекса РФ. Одновременно возможно извлечение прибыли и незаконным способом, например без регистрации лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность [2. С. 177]. Таким образом, для правильного решения обозначенной проблемы законодателю следует установить уголовную ответственность именно за «незаконное извлечение дохода в крупном (особо крупном) размере». В предлагаемой законодательной конструкции для правоприменителя важен именно результат - извлечение лицом дохода как в крупном, так и в особо крупном размере. Представляется, что обозначенная конструкция ввиду её немногословности окажется более понятной для правоприменителя. Ранее отмечалось и о многословности формулировок диспозиций отдельных из норм, составляющих Главу 22 Уголовного кодекса РФ. В частности, диспозиция ст. 185-5 УК РФ содержит 244 слова, включая предлоги. По мнению Л. Д. Гаухмана, уяснение содержания указанной диспозиции и применение данной нормы на практике для правоприменителя «весьма сложно» [1. С. 43]. Одновременно, по его мнению, данная проблема имеет место и в формулировках диспозиций ст. 172.1 УК РФ, ч. 1 ст. 185.3 УК РФ [Там же]. Таким образом, при применении на практике указанных норм также может возникнуть обозначенная ранее проблема. На наш взгляд, обозначенная проблема возникнет при применении на практике и иных норм, составляющих Главу 22 Уголовного кодекса РФ. Нами ранее отмечалось, что указанные нормы, большинство из которых представляют собой новеллы, в значительной мере являются несовершенными. Данное несовершенство, по нашему мнению, состоит в том, что законодатель при формулировании рассматриваемых уголовно-правовых норм, несмотря на многослов-ность формулировок их диспозиций, чётко не выделил отдельные элементы составов преступлений, ответственность за совершение которых установлена обозначенными нормами. В частности, оказалась «размытой» объективная сторона этих преступлений, благодаря чему стало возможным прекращение уголовного преследования лиц, виновных в их совершении. Указанный недостаток является характерной чертой всех без исключения уголовно-правовых норм, устанавливающих ответственность за совершение преступлений рассматриваемой группы. Одновременно несовершенство обозначенных норм состоит, по нашему мнению, и в том, что в диспозициях большинства из них некоторые элементы оказались определёнными либо недостаточно точно, либо совсем неопределёнными. Например, отсутствие определения «тяжких последствий» в диспозиции ст. 183 УК РФ приводит к прекращению многих уголовных дел, возбуждённых по данной статье, поскольку указанные последствия определяются практическими работниками по собственному усмотрению, что и способствует их прекращению [2. С. 169]. По мнению учёных, обозначенное усмотрение может перерасти и в произвол [3. С. 93]. Таким образом, для эффективного применения указанной нормы на практике, а также во избежание произвольного толкования содержания её диспозиции правоприменителем, в диспозиции ст. 183 УК РФ законодателю необходимо дать толкование «тяжкие последствия». На наш взгляд, обозначенное толкование следует выделить как отдельное Примечание к рассматриваемой статье. Одновременно как недостаток уголовно-правовых норм, устанавливающих ответственность за совершение преступлений в сфере экономической деятельности, следует рассматривать и то, что при практическом применении отдельных из них правоприменителю зачастую сложно определить, кого следует считать субъектом этих преступлений. Особенно это имеет отношение к ст. 186 УК РФ, устанавливающей ответственность за фальшивомонетничество. Несмотря на внесение в её редакцию в 2009 г. поправок, у правоприменителя по-прежнему возникают затруднения при установлении лиц, виновных в изготовлении либо сбыте поддельных денег или ценных бумаг. Это же отмечалось и практическими работниками в ходе проведённого анкетирования. П.С. Яни справедливо отмечено, что если лицо, не изготавливавшее поддельные деньги, продаёт их другому лицу, то содеянное следует квалифицировать как оконченное фальшивомонетничество, поскольку рассматриваемое деяние включает в себя и хранение в целях сбыта, а в указанной форме фальшивомонетничество лицом окончено [4. С. 24]. Таким образом, П.С. Яни предлагается вполне обоснованное решение обозначенной проблемы. Необходимо отметить, что аналогичные предложения были высказаны и практическими работниками в ходе их анкетирования. Представляется, что обозначенные предложения будут приняты во внимание законодателем при дальнейшем реформировании ст. 186 УК РФ. Рассмотренные ситуации представляют собой результат не только многословности формулировок диспозиций уголовно-правовых норм, охраняющих общественные отношения в сфере экономической деятельности, но и использования законодателем в них нечётко определённых терминов и понятий [1. С. 40]. Пример - нормы, устанавливающие уголовную ответственность за совершение преступлений в сфере кредитования (ст. 176-177 УК РФ). В диспозиции ст. 176, устанавливающей ответственность за незаконное получение кредита, законодателем оказалось нечётко раскрыто понятие «кредит» [5. С. 56]. Обозначенное понятие в нормах иных отраслей права (гражданского, бюджетного, налогового) имеет достаточно широкое толкование. Только Гражданским кодексом РФ предусмотрено несколько видов кредитов - кредитный договор (ст. 819 ГК РФ), договор товарного кредита (ст. 822 ГК РФ) и коммерческий кредит (ст. 823 ГК РФ). Одновременно указанное понятие предусмотрено и ст. 93-2 Бюджетного кодекса РФ - бюджетный кредит, ст. 66-67 Налогового кодекса РФ - инвестиционнный налоговый кредит, Федеральным законом РФ от 21 декабря 2013 г. № 353-ФЗ «О потребительском кредите (займе)» - потребительский кредит (заём). Согласно точке зрения А.Н. Ляскало рассматриваемое понятие означает только банковский, товарный, коммерческий, бюджетный и инвестиционный налоговый кредит [5. С. 56]. В данной ситуации потребительский кредит оказывается вне зоны действия ст. 176 УК РФ. Таким образом, имеет место серьёзный законодательный пробел. Как законодательный пробел следует рассматривать и отсутствие в диспозиции рассматриваемой нормы определения такого её элемента, как «льготные условия кредитования» [2. С. 157]. Одновременно законодатель не раскрыл и такие элементы указанной диспозиции, как «хозяйственное положение» и «финансовое состояние» заёмщика. По мнению учёных, данные понятия вызывают у правоприменителя наибольшие затруднения, поскольку они не раскрываются в действующем законодательстве [5. С. 59]. Таким образом, возможно произвольное толкование рассматриваемых понятий как сотрудниками банков, так и сотрудниками правоохранительных органов. Об опасности указанного толкования нами уже отмечалось в ходе настоящего исследования. На наш взгляд, можно выделить следующие направления решения обозначенной проблемы. Одно из указанных направлений должно представлять собой реформирование законодателем диспозиции ст. 176 УК РФ. В процессе данного реформирования законодатель будет обязан в диспозиции рассматриваемой нормы подробно раскрыть все указанные ранее её элементы, вызывающие затруднения у правоприменителя. Представляется, что в обозначенной ситуации следует ввести Примечание к ст. 176 УК РФ, в котором будет раскрыто содержание «кредита», «хозяйственного положения заёмщика», «финансового состояния заёмщика», а также «льготных условий кредитования». В результате возможно «оживление» рассматриваемой уголовно-правовой нормы. В качестве следующего направления, по нашему мнению, возможно рассматривать и декриминализацию незаконного получения кредита. Проанализировав ст. 176 УК РФ, возможен вывод о наличии некоторого сходства диспозиции ч. 1 её с диспозицией ч. 1 ст. 159.1 УК РФ, которой установлена ответственность за совершение мошенничества в сфере кредитования. На наш взгляд, ч. 1 ст. 159.1 УК РФ, в отличие от ч. 1 ст. 176 УК РФ, имеет более «широкую» зону действия, в результате чего неизбежна и конкуренция между ними. Представляется, что для правильного решения обозначенной проблемы необходимо проведение мониторинга применения на практике ст. 176 УК РФ. Достаточно «сложной» является и ст. 177 УК РФ, устанавливающая ответственность за злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности. Указанная сложность, по мнению учёных, заключается в установлении признака злостности обозначенного уклонения [6. С. 44]. В теории уголовного права данный признак характеризует субъективную сторону рассматриваемого преступления. Таким образом, указанный элемент оказался «размытым», что свидетельствует о наличии серьёзного законодательного пробела и не способствует эффективной охране уголовным законом как прав, так и законных интересов кредиторов от недобросовестных заёмщиков. Вследствие этого рассмотрение судом дел, возбуждённых по ст. 177 УК РФ, часто оканчивается вынесением оправдательного приговора [6. С. 45]. Таким образом, возникает необходимость реформирования действующего уголовного законодательства в части охраны прав и законных интересов кредиторов. Для принятия правильного законодательного решения, как и в предыдущей ситуации, необходимо проведение мониторинга ст. 177 УК РФ. Кроме рассмотренных, в Главе 22 УК РФ имеют место и иные законодательные пробелы. В юридической литературе отмечено, что «существует настоятельная необходимость признания корпоративных отношений в качестве одного из объектов уголовно-правовой охраны» [7. С. 39]. Как показывает практика, существующих уголовно-правовых запретов (ст. 170.1, 285.3 УК РФ) явно недостаточно для эффективной уголовно-правовой охраны обозначенных отношений. Совершаемые руководством коммерческих структур преступления в сфере корпоративных отношений часто приводят к их банкротству, а следовательно, и к массовым сокращениям сотрудников, задержкам в выплате заработной платы, а также к уклонениям от уплаты налогов [Там же. С. 38]. Таким образом, тяжкие последствия совершения указанных преступлений «налицо». Введение «отдельных» уголовно-правовых запретов, по мнению Т.В. Семёнова, необходимо для более эффективной борьбы с обозначенными преступлениями [Там же. С. 39]. Одновременно можно выделить и иные законодательные пробелы, существующие в рассматриваемой Главе УК РФ. Пример - введённая в 2011 г. в Уголовный кодекс РФ ст. 173-1, устанавливающая ответственность за незаконное образование (создание, реорганизацию) юридического лица. Несмотря на её новизну, рассматриваемую норму невозможно охарактеризовать как совершенную с точки зрения чёткости и ясности языка уголовного закона [8. С. 24]. В частности, ею не установлена уголовная ответственность за такое достаточно распространённое в практике создания фирм через подставных лиц действие, как внесение изменений в учредительные документы либо ЕГРЮЛ. Одновременно, как отмечает Ф. Ба-гаутдинов, рассматриваемой новеллой уголовная ответственность предусмотрена за незаконное образование только юридического лица, что представляет собой серьёзный законодательный пробел, поскольку индивидуальный предприниматель, не являющийся юридическим лицом, также занимается указанной противозаконной деятельностью [Там же]. С целью устранения обозначенного пробела данным автором обоснованно предлагается в диспозиции ст. 173-1 УК РФ предусмотреть уголовную ответственность и за незаконное создание индивидуальных предпринимателей. Также им вполне обоснованно предлагается как дополнение диспозиции указанной уголовно-правовой нормы элементами «а равно представление в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц, недостоверных данных, сведений, документов», «те же деяния, которые привели к неуплате налогов», так и исключение из обозначенной диспозиции элемента «путём введения в заблуждение» [Там же. С. 25]. Представляется, что в результате внесения законодателем указанных предложений в диспозицию ст. 173-1 УК РФ у правоприменителя не возникнут затруднения, связанные с толкованием некоторых элементов обозначенной диспозиции. Наряду с наличием рассмотренных ранее законодательных пробелов Глава 22 УК РФ оказалась, на наш взгляд, «перегруженной» и нормами, являющимися специальными по отношению к нормам, устанавливающим уголовную ответственность за деяния, не посягающими на отношения в сфере экономической деятельности. По нашему мнению, в качестве примера следует привести уголовно-правовую норму, устанавливающую ответственность за незаконное использование средств индивидуализации товаров (работ, услуг) (ст. 180 УК РФ). В результате анализа рассматриваемой нормы возможно сделать вывод, что она представляет собой специальную норму по отношению к ст. 146 УК РФ, которая устанавливает ответственность за нарушение авторских и смежных прав, поскольку товарный знак является интеллектуальной собственностью, аналогичной произведению литературы или искусства. По нашему мнению, не исключается декриминализация деяния, ответственность за совершение которого предусмотрена ст. 180 УК РФ, с одновременным внесением соответствующих изменений в диспозицию ст. 146 УК РФ. Кроме этого, не исключается декриминализация и иных деяний, ответственность за совершение которых предусмотрена нормами, составляющими рассматриваемую Главу. В частности, в юридической литературе отмечается возможность декриминализации незаконного оборота драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга (ст. 191 УК РФ) [9. С. 129]. Обозначенное предложение, с одной стороны, является обоснованным, поскольку указанное деяние представляет собой преступление против порядка управления [2. С. 56]. С другой - в результате предлагаемой декриминализации возможно появление серьёзного законодательного пробела. Для правильного решения обозначенной проблемы, как и в рассмотренном ранее примере, следует «перевести» обозначенный уголовно-правовой запрет в Главу 32 Уголовного кодекса РФ - «Преступления против порядка управления», что позволит «освободить» Главу 22 указанного Кодекса от норм, устанавливающих ответственность за деяния, не посягающие на отношения в сфере экономической деятельности. Одновременно, по нашему мнению, не исключена декриминализация и иных деяний, ответственность за совершение которых предусмотрена нормами, составляющими обозначенную Главу. Для правильного решения данной проблемы необходимо проведение мониторинга уголовного законодательства, охраняющего общественные отношения в сфере экономической деятельности. Следует отметить, что в июне - июле 2015 г. нормы Главы 22 УК РФ снова подверглись значительным изменениям. Согласно Федеральному закону РФ от 8 июня 2015 г. № 153-ФЗ изменениям подверглась ст. 187 УК. В новой её редакции обозначенная норма законодателем озаглавлена «Неправомерный оборот средств платежей». В указанной редакции ею устанавливается уголовная ответственность за «изготовление, приобретение, хранение, транспортировку в целях использования или сбыта, а равно сбыт поддельных платёжных карт, распоряжений о переводе денежных средств, документов или средств оплаты, а также электронных средств, электронных носителей информации, технических устройств, компьютерных программ, предназначенных для неправомерного осуществления приёма, выдачи, перевода денежных средств». В ранее действовавшей редакции ст. 187 УК РФ была озаглавлена «Изготовление или сбыт поддельных кредитных либо расчётных карт и иных платёжных документов» и предусматривала ответственность только за изготовление либо сбыт указанных платёжных документов. Таким образом, в новой редакции рассматриваемой нормы законодателем подробно раскрывается понятие «иные платёжные документы». В результате имеет место «расширение» действия ст. 187 УК РФ. Представляется, что в результате указанного «расширения» окажется устранённым значительный пробел в уголовном законодательстве, поскольку в предыдущей редакции данной нормы понятие «иные платёжные документы» толковалось правоприменителями произвольно, по собственному усмотрению, что противоречило принципу законности, о котором отмечено в ст. 3 Уголовного кодекса РФ. Согласно Федеральному закону РФ от 29 июня 2015 г. № 193-ФЗ изменениям подверглись санкции, установленные законодателем за совершение преступления, ответственность за которое предусмотрена ст. 183 УК РФ. В результате внесения указанных изменений оказались, по сравнению с установленными ранее, существенно увеличены размеры штрафов, о которых отмечается в ч. 1-3 рассматриваемой нормы. Таким образом, имеет место частичное «ужесточение» уголовного наказания, предусмотренного за совершение данного преступления. На наш взгляд, обозначенное «ужесточение» вполне обоснованно, поскольку, согласно мнения опрошенных нами судей Томска, Кемерова и Новосибирска, увеличение размеров денежных штрафов за совершение преступлений рассматриваемой группы является более эффективной мерой по сравнению с увеличением сроков лишения свободы, предусмотренных за их совершение. Согласно Федеральному закону РФ от 13 июля 2015 г. № 228-ФЗ Глава 22 Уголовного кодекса РФ вновь подверглась внесению в неё серьёзных изменений и дополнений. В частности, законодатель внёс значительные изменения в ст. 170 УК РФ. В результате их внесения имеет место «расширение» действия обозначенной нормы, поскольку в предыдущей её редакции уголовная ответственность предусматривалась лишь за «регистрацию незаконных сделок с землёй», в то время как новая редакция ст. 170 УК РФ предусматривает ответственность за «регистрацию незаконных сделок с недвижимым имуществом». Согласно ст. 130 Гражданского кодекса РФ под «недвижимым имуществом» понимаются не только земля, земельные участки, но и здания, сооружения. Таким образом, внесение указанных изменений направлено на совершенствование уголовного законодательства в сфере борьбы с различными противоправными сделками в целом с недвижимостью, а не только с одним из её видов. Одновременно на основании указанного Федерального закона были внесены изменения и в санкции, установленные за совершение рассматриваемого преступления. Аналогично предыдущей в данной ситуации также существенно увеличены размеры денежных штрафов, что, по нашему мнению, является обоснованным и применительно к ст. 170 Уголовного кодекса РФ. Кроме этого, согласно обозначенному Федеральному закону Глава 22 УК РФ была дополнена ст. 170-2, устанавливающей ответственность за «внесение заведомо ложных сведений в межевой план, технический план, акт обследования, проект межевания земельного участка или земельных участков либо карту-план территории». Указанная новелла, как следует из её названия, направлена на борьбу с искажением данных учёта земельных участков. Представляется, что с введением её в Уголовный кодекс РФ окажется устранённым серьёзный законодательный пробел, препятствовавший эффективному противодействию злоупотреблениям, имеющим место при учёте земельных участков. Несмотря на внесение рассмотренных выше поправок в отечественное уголовное законодательство, охраняющее общественные отношения в сфере экономической деятельности, проблема его совершенствования оказалась фактически нерешённой. В частности, по-прежнему являются несовершенными нормы, устанавливающие уголовную ответственность за создание фирм-«однодневок». О негативных последствиях данного несовершенства отмечено ранее. Однако обозначенная проблема законодателем в процессе внесения им рассмотренных в ходе настоящего исследования поправок не была принята во внимание. На наш взгляд, указанные поправки следует оценивать как «стихийные» и необоснованные с точки зрения практических работников. Пример - декриминализация в 2011 г. контрабанды с последующей криминализацией её уже в 2014 г. То же, по нашему мнению, следует отметить и о поправках, внесённых законодателем в марте 2015 г. в ст. 178 УК РФ, устанавливающую ответственность за ограничение конкуренции, результатом которых стал серьёзный пробел в уголовном законодательстве, охраняющем общественные отношения в сфере экономической деятельности. Обозначенную ситуацию следует рассматривать как парадоксальную, также необоснованную ни учёными, ни практическими работниками. Таким образом, возникает необходимость дальнейшего совершенствования отечественного уголовного законодательства, охраняющего общественные отношения в сфере экономической деятельности. Для наиболее правильного решения указанной проблемы в юридической литературе предлагается принять Концепцию уголовно-правовой политики Российской Федерации, «опережающая модель которой обеспечит комплекс необходимых мер противодействия преступности» [9. С. 130]. Обозначенное предложение актуально и в сфере борьбы с преступлениями рассматриваемой группы. Следует отметить, что совершенствование уголовного законодательства, направленного на борьбу с данными преступлениями, часто характеризуется как «запоздалое». В качестве примера, на наш взгляд, следует привести деятельность законодателя по совершенствованию «антиотмывочных» норм УК РФ - ст. 174-174.1. О необходимости их совершенствования нами отмечалось ранее [2. С. 170]. Несмотря на это, законодателем они достаточно длительное время не принимались во внимание. И только недавно было принято Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 07 июля 2015 г. № 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретённых преступным путём, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путём», в котором в значительном объёме отражены указанные ранее предложения. Рассмотренный пример не является единичным. С целью избежания наступления обозначенных негативных последствий необходимо постоянное проведение мониторинга как действующего уголовного законодательства, охраняющего общественные отношения в сфере экономической деятельности, так и криминогенной ситуации в данной сфере. В юридической литературе справедливо отмечено, что диспозиции некоторых норм, составляющих Главу 22 Уголовного кодекса РФ, по своему концептуальному содержанию с момента вступления указанного Кодекса в законную силу так и остались неизменными, в то время как нормативно-правовые акты, относящиеся к регулятивным отраслям права, не один раз подвергались изменениям [1. С. 41]. Пример - ст.191 УК РФ, устанавливающая ответственность за незаконный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга. Диспозиция обозначенной нормы сформулирована законодателем ещё в 1996 (!) г., когда в России драгоценные металлы в любом их виде и состоянии, за исключением ювелирных и других бытовых изделий, а также лома таких изделий, и природные драгоценные камни, за исключением ювелирных и иных бытовых изделий из этих камней и лома таких изделий, относились к валютным ценностям, и валютные операции - сделки с ними - законодателем были запрещены [9. С. 131]. На основании этого в Уголовный кодекс РФ были введены как указанная норма, так и ст. 192 «Нарушение правил сдачи государству драгоценных металлов и драгоценных камней», которыми и предусматривалась ответственность за совершение обозначенных сделок [Там же]. В настоящее время, согласно Федеральному закону РФ от 10 декабря 2003 г. № 173-ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле», драгоценные металлы, природные драгоценные камни или жемчуг не являются валютными ценностями. В обозначенной ситуации, по нашему мнению, не исключена и декриминализация деяния, ответственность за совершение которого предусмотрена ст. 192 УК РФ. О необходимости данной декриминализации отмечалось и судьями Томска, Кемерова и Новосибирска в процессе их анкетирования. Одновременно не исключается и декриминализация иных деяний, ответственность за совершение которых предусмотрена нормами, составляющими Главу 22 УК РФ. Для правильного определения круга указанных деяний необходимо постоянное проведение мониторинга криминогенной ситуации в рассматриваемой сфере. Кроме того, посредством проведения обозначенного мониторинга возможно и правильное определение круга деяний, за совершение которых необходимо установить уголовную ответственность. В ходе настоящего исследования нами рассматривались предложения учёных по установлению уголовной ответственности за совершение некоторых деяний [7. С. 39]. Представляется, что в целях ликвидации пробелов в уголовном законодательстве, охраняющем общественные отношения в сфере экономической деятельности, возможна криминализация и иных деяний. Следует отметить, что решение проблемы совершенствования уголовного законодательства, охраняющего общественные отношения в рассматриваемой сфере, посредством исключительно криминализации всё новых и новых деяний способно привести к серьёзной «перегрузке» его, что имеет место в настоящее время. Обозначенный способ в юридической литературе справедливо был подвергнут критике Л. Д. Гаухманом [1. С. 43]. По его мнению, избыточная криминализация деяний, в том числе и в исследуемой сфере, лишь порождает затруднения у правоприменителя [Там же]. Аналогичное мнение высказывалось ранее и нами [2. С. 180]. Одновременно «расширение» уголовно-правового вмешательства в сферу экономической деятельности способно привести и к таким негативным последствиям, как «уход» значительной части субъектов, осуществляющих данную деятельность, в сферу «теневой экономики». В результате значительно сократятся поступления налоговых платежей в бюджет. Также в рассматриваемой ситуации возникает опасность и «подавления» конкурентов посредством уголовно-правового воздействия. Таким образом, в настоящее время основным направлением совершенствования отечественного уголовного законодатель- экономической деятельности, должна рассматривать-ства, охраняющего общественные отношения в сфере ся декриминализация деяний.

Скачать электронную версию публикации