Leviathan in search of world order: the international security issue in the works of Hobbes and Kant.pdf Обсуждение проблем нового миропорядка, его институциональной и правовой природы получило новый импульс в условиях глобализации. Угрозы всеобщей и национальной безопасности, исходящие от транснационального терроризма, идейно мотивированных этнических и конфессиональных конфликтов, неконтролируемой миграции и распространения оружия массового поражения, поставили перед международным сообществом проблему поиска новых и ревизии классических подходов к изучению мировой политики. Акцент современной науки на использовании междисциплинарной методологии анализа внешней политики способствовал изменению проблематики и дискурсивных практик международников. Тематика современного мирополитического дискурса включает в себя как традиционные вопросы соотношения нормативных и силовых регуляторов международных отношений, типологии конфликтов, так и относительно новые для международников проблемы цивилиза-ционной идентичности основных акторов мировой коммуникации, психологической и социокультурной мотивации их действий на мировой арене, исторической обусловленности деконструкции прежнего и институционализации нового мирового порядка. Поиски концептуального обоснования структуры и механизма функционирования нового миропорядка сопровождались усилением интереса исследователей к классическим традициям изучения международных отношений, пионерами которых считают Томаса Гоббса и Иммануила Канта [1-4]. Эвристическая значимость доктрин основоположников политического реализма и либерализма объясняется не только воплощением в них идеального представления о миропорядке как основы взаимодействия суверенных государств в интересах поддержания мира и взаимовыгодного сотрудничества, но и отражением внешнеполитических реалий своего времени. Знаковым событием истории международных отношений в Европе первой половины XVII в. стала Тридцатилетняя война. Размышления над ее истоками и уроками открывали широкие горизонты для политических обобщений. С одной стороны, война демонстрировала неизменную агрессивность человеческой природы, неустранимость как постоянного соперничества государств на мировой сцене, так и идейно-политическую обусловленность военных конфликтов внутри и между отдельными государствами. Переживание опыта этой всеевропейской религиозной войны 1618-1648 г., равно как и Гражданской войны в Англии XVII в., вынудит английского мыслителя считать универсальными и перманентными три источника военных конфликтов: борьбу за ресурсы, жажду славы (высокого статуса), страх и недоверие к противнику, порождающие стремление обезопасить себя [5. Р. 289-299]. С другой стороны, итоги войны, закрепленные в многосторонних соглашениях в Мюнстере и Оснаб-рюке, свидетельствовали о способности человеческого разума изобретать инструментальные средства и универсальные правила поддержания сравнительно стабильного мира. Мирные договоры по итогам Тридцатилетней войны закрепили основополагающие правила межгосударственного общения европейских народов: принцип соблюдения установленных международными договорами государственных границ; уважение суверенного равенства государств; невмешательство в их внутреннюю компетенцию (прежде всего, со стороны Рима как наиболее могущественного и авторитетного участника европейской политики христианского мира). Данные принципы сформировали «Вестфальскую» систему международных отношений и одноименную систему европейского международного права, которые оказались столь прочным фундаментом мирового правопорядка, что даже окончание холодной войны и биполярного противостояния не привело к «демонтажу» его несущих конструкций. Итоги Тридцатилетней войны были настолько впечатляющими, что позволили выдающимся европейским мыслителям эпохи Просвещения - Т. Гоббсу и И. Канту - считать их проявлением характерных особенностей и природы международных отношений. Таким образом, поворотные события истории международных отношений предопределили изменения политического дискурса европейских философов, сделав Гоббса и Канта основоположниками не только политической теории, но также и теории международных отношений. Опыт этих мыслителей представляется ценным еще и потому, что они были наблюдателями крупнейших национальных катастроф: Т. Гоббс - Английской революции, а И. Кант - Великой французской революции. Оба пережили эти потрясения уже будучи состоявшимися исследователями. Уникальные творческие дарования и личный исторический опыт позволили им соотнести внутриполитическую и внешнеполитическую динамику, сделав их предметом обобщенного теоретического дискурса. Теоретическое наследие Т. Гоббса, посвященное проблематике международных отношений, невелико по объему, однако именно его называют одним из первых создателей «естественно-правовой» концепции международных отношений и мировой политики. Разных мыслителей, разрабатывавших ее содержание, объединяло стремление постичь природу международных отношений посредством категории «естественное право». Значение этой теории заключается в ее идейном богатстве, на основе которого были созданы две оппозиционные друг другу парадигмы международных исследований (IR) - «политический реализм» и «политический идеализм». Сам Гоббс может быть назван пионером политического реализма. Об этом свидетельствует Хэдли Булл, полагавший, что современная теория международных отношений восходит к гоббсианской, гроцианской или кантианской традициям [6. P. 717-738]. Ключевые понятия концепции Гоббса содержит категории «естественного». Равно значимы для него естественная свобода и естественный закон, хотя они и описывают исключающие друг друга состояния. И естественную свободу, и естественный закон следует рассматривать как производные от фундаментальной категории Гоббса - «естественного права». Что же оно объясняет, каким целям служит и откуда берется? По своему происхождению идея естественного права связана с христианской интуицией человека, существо которой хорошо выразил ап. Павел: «всё мне позволительно, но не всё полезно» [6; 7, 1-е Коринф; 8]. Как субъект общественных отношений, располагающий множеством нереализованных возможностей, человек всегда находится в ситуации аксиологического выбора между добром и злом. Естественное право и фиксирует это состояние потенциальности, т. е. много-векторности действий, доступных человеку. Гоббсов-ское определение естественного права фиксирует «свободу каждого пользоваться своими способностями согласно истинному разуму» и распространяет это свойство на любые цели и действия человека. Более того, по мнению Гоббса, «каждый человек имеет право на всё, даже на жизнь другого человека» [3. С. 99]. Ограничений естественного права (в плане физической невозможности его применения человеком как агентом социальных отношений) нет. Загадка естественного права заключается в связи свободы с неким «истинным разумом», подлинным субъектом которого является Бог, поскольку разум «дан каждому непосредственно Богом в качестве руководящего принципа собственных поступков» [Там же]. Наличие разума опосредовано естественным законом, вечным порядком правильной жизни. Естественный закон, по мнению Гоббса, - это закон мира. В «Левиафане» Гоббс излагает его в виде 20 правил, но в обобщенном виде закон содержит всего один принцип, в котором отражается знаменитое «золотое правило нравственности». Мыслитель писал: «Естественные законы потому не нуждаются ни в какой публикации и ни в каком провозглашении, ибо они содержатся в одном признанном всем положении: не делай другому того, что ты считал бы неразумным со стороны другого по отношению к тебе самому» [9. С. 210]. Естественный закон требует от человека воздерживаться от имеющихся у него средств воздействия для использования их против другого индивида. Поскольку имеющийся у человека арсенал возможностей не наносит ущерба другому, естественный закон противостоит неограниченному применению средств, которыми обладает свободная личность. Выражаясь словами Гоббса, «право состоит в свободе делать или не делать, между тем как закон определяет и обязывает к тому или другому члену этой альтернативы» [Там же. С. 98-99]. Гоббс был далек от мысли считать это правило абсолютной ценностью (основой самоуважения, как позднее настаивал Кант). «Золотое правило» у Гоббса исполняет роль предписания, технологии достижения подлинной цели любого субъекта - самосохранения. Тем самым, естественный закон является реализацией естественного права, в котором свобода соединяется с истинным разумом и подчиняется ему. Гоббс утверждал, что в установлении правил мира и «состоят требования разума, которые, собственно, и могут быть названы естественными законами» [10. С. 280]. Однако идеальное соединение в поведении людей свободы и разума отнюдь не является постоянным, и даже преобладающим в человеческом мире. Гоббс полагал, что дарованная Богом свобода и предоставленные Им человеку средства не всегда соединяются с разумом. Этот пессимизм философа опирался на следующие доводы. 1. Мыслитель разделял христианский пессимизм относительно человеческой природы, испорченной грехом. Еще Бл. Августин полагал, что свобода воли -это свобода выбора зла. Предоставленный сам себе, без какого-либо внешнего принуждения, человек, как правило, свободно выбирает зло. Такой выбор связан с тем, что естественный разум присущ человеку как некое свойство, неосознанный инстинкт самосохранения. Вместе с тем реализация данного свойства человеческой натуры зависит от множества параметров, и оптимальный вариант разумного поведения свободного человека - скорее исключение, а не правило жизни. 2. Действия человека определяются аффектами, неразумными влечениями, страстями. Наиболее сильным импульсом человеческого поведения Гоббс считал стремление к чувственному удовольствию, обладанию вещами, социальным статусом, славой. Аффективное поведение становится орудием зла в бедном, неразвитом обществе, в условиях оскудения жизненных ресурсов. Бедность заставляет людей стремиться к обладанию одной и той же вещью, порождая зависть, тщеславие, корысть. В условиях дефицита ресурсов, когда люди сознают, что всех вещей на всех не хватит, аффективное поведение порождает соперничество, насилие и тем самым разрушает социальный мир. Такое сочетание естественного права с аффективным поведением демонстрирует пессимистический вариант реализации человеческого потенциала - «естественное состояние» - всеобщую гражданскую войну, «войну всех против всех» [10. С. 328]. Необходимо отметить, что в последнее время в историографии наметилась явная тенденция объяснять внимание Гоббса к психологической составляющей социально-политических процессов (роли эмоций, фобий, иррационального поведения, манипуляций массовым сознанием и др.) обстоятельствами его личной жизни и экзистенциального опыта переживаний Гражданской войны в Англии и Тридцатилетней войны в Европе [11, 12]. Сам Гоббс подчеркивал, что состояние «войны всех против всех» противоречит требованиям разума, естественного закона. Он писал: «...всякий решивший остаться в том состоянии, в котором все позволено всем, впадает в противоречие с самим собой. Ибо всякий человек в силу естественной необходимости стремится к благу для себя, и нет такого человека, кто счел бы для себя благом подобную войну всех против всех, которая естественна в этом состоянии» [10. С. 291]. Итак, мыслитель делает акцент на том, что требования разума сохраняют свою силу даже в условиях иррационального, неразумного поведения человека. «Истинный», т. е. инспирируемый Творцом, разум носит универсальный всеобщий характер только в негативном смысле, как источник неотвратимой кары за его нарушение. В позитивном смысле, как правило поведения, «истинный разум» носит не универсальный, а конвенциональный характер и требует определенных условий для своего воплощения. Гоббс настаивал на том, что «естественный закон» императивен не столько в позитивном, сколько в негативном смысле - нарушение естественного закона будет обязательно наказано! Неотвратимость наказания за нарушение естественного закона подчеркивается тезисом Гоббса о том, что в войне всех против всех нет победителей. Эта война является игрой с «отрицательной суммой», в которой все одинаково проигрывают, «поскольку никто не может избежать смерти или сопоставимых с нею бедствий; любая победа здесь кратко-временна и преходяща» [Там же]. Вот почему предварительным условием соблюдения «естественного закона» Гоббс объявляет достижение мира. Делая акцент на неотвратимости наказания за нарушение естественного закона, автор использует для этого постулат о равенстве людей как участников взаимодействия. Люди равны между собой в способности нанести серьезный ущерб друг другу. Гоббс писал: «Сколь хрупко строение человеческого тела, с разрушением которого исчезает вся сила, мощь и мудрость человека, и как легко даже самому слабому убить более сильного, и поэтому никто, полагаясь на свои физические силы, не станет считать себя от природы сильнее других. Равны те, кто располагает равными возможностями друг против друга. И даже те, кто способен на самое большее - убить другого, могут лишь то, что равно могут и другие» [Там же. С. 288]. Здесь существен акцент не на всеобщей греховности, а на том, что все люди обладают одинаковой возможностью причинения зла посредством насилия. Каким бы иррациональным не было «естественное состояние» общества, оно, тем не менее, способствует развитию индивидуальной рефлексии, рационального сознания. Разум заставляет продумывать последствия действий с точки зрения не только возможных удовольствий, но и последствий для самосохранения. Важнейшим условием «воспитания разума», по мнению Гоббса, является всеобщий страх (понимаемый как ожидание причинения вреда). Именно страх перед потенциальной общей угрозой заставляет людей воздерживаться от неразумных, спонтанных действий под влиянием неконтролируемых эмоций и разрушительных страстей. Пробудившийся индивидуальный разум дискредитирует «войну всех против всех» как чересчур рискованное и ненадежное предприятие, направленное на получение удовольствия ценой будущей гибели или серьезного ущерба собственному благополучию. В итоге аксиологическим ориентиром и рациональным выбором просчитывающего долгосрочные последствия своих действий человека становится стремление к миру и всеобщей безопасности. Основой такого выбора выступает осознание равенства возможностей, или «баланса сил». Гоббс утверждал: «В силу указанного равенства сил и прочих человеческих возможностей люди, находящиеся в естественном состоянии, то есть в состоянии войны, не могут надеяться на длительную безопасность. Поэтому истинный разум повелевает нам искать мира, пока есть хоть малейшая возможность его достижения» [10. С. 292]. Какое влияние оказывает пробудившийся индивидуальный разум на состояние «войны всех против всех»? На первый взгляд, никакого - в действительности соперничество продолжается, а значит, «естественное состояние» общества как нескончаемого конфликта интересов и устремлений является константой социально-политического развития. Однако для Гоббса важно указать на изменившуюся мотивацию участников социального противоборства: из «бесшабашной» погони за удовольствиями «война всех против всех» превращается в вынужденное длительное мероприятие, продолжение которого теперь уже определяется не аффектами, а разумным расчетом. Мыслитель конструирует парадоксальную ситуацию: для формирования разумной стратегии поведения в условиях перманентного соперничества необходимо предвидеть позитивные результаты рационального выбора. Гоббс отмечал: «...для сохранения мира необходимо соблюдение естественного закона; для соблюдения же естественного закона необходима безопасность» [Там же. С. 328]. Мыслитель был убежден в том, что «естественный закон» эффективен лишь при условии его всеобщего, универсального применения. По его словам, «естественные законы не предоставляют кому бы то ни было возможности спокойно следовать им сразу же, как только они становятся известными людям, а поэтому, пока не будет гарантии от нападения со стороны других, у каждого сохраняется его исконное право на самозащиту теми средствами, какими он посчитает нужным и сможет воспользоваться» [Там же. С. 327]. Более того, попытка индивидуального применения «естественного закона» способна привести лишь к гибели тех, кто решится ему следовать. Согласно Гоббсу, «большинство людей из-за неправедного стремления к сиюминутной выгоде совершенно не способны соблюдать эти законы, сколь бы хорошо они их ни знали, даже если бы вдруг некоторые более скромные, чем остальные, и попытались осуществить те самые равенство и пользу, которые подсказывает разум, то, поскольку остальные не делали бы ничего подобного, они поступали бы отнюдь не разумно. Они готовили бы себе не мир, но более скорый конец» [10. С. 315] или то же самое в обобщенной форме: «не следует полагать, что природа, то есть разум, обязывает людей исполнять все эти законы в тех обстоятельствах, когда они не исполняются остальными людьми» [Там же. С. 316]. Данный тезис является центральным для понимания значимости и применимости постулатов политической теории Гоббса для исследования международных отношений. Для построения своей теоретико-международной концепции Гоббс активно пользовался методом аналогии: и внутриполитические процессы, и международные отношения рассматривались им как однопорядковые и «соприродные». Они в равной степени представлялись мыслителю проекцией человеческой природы, а международные отношения конструировались Гоббсом по аналогии с взаимоотношениями индивидов в социуме. Однако абсолютной аналогии между внутренней политикой и международными отношениями у Гоббса нет. В его работах международные отношения обладают определенной спецификой, отличающей их от home affairs. Международная концепция Гоббса строится вокруг фундаментального тезиса о государстве как приоритетном и суверенном субъекте международных отношений. Если в современном мире государство-центричная схема IR рассматривается как нечто само собою разумеющаяся, то для эпохи Гоббса она вовсе не считалась самоочевидной, будучи предметом дискуссий и серьезных размышлений. В XVII в. продолжалась борьба государства с тем, что комментатор работ английского мыслителя Карл Шмитт назвал «косвенными инстанциями» (извлекающими выгоды из своих велений государству, но не разделяющими риски принятых таким образом решений) [8. С. 222]. Таковой, к примеру, была Римская католическая церковь как международная надправительственная организация, ограничивающая внутренний и внешний суверенитет государств посредством использования своего права на инвеституру, международный арбитраж, объявления «дней мира» и т. д. Государство является пространством рационально обусловленных действий как правителей, так и подвластных. Нарушение взаимных обязательств их поведения создает угрозу разрушения государства. Само же существование государства доказывает, что верховная власть не превышает политического лимита на произвольные и обременяющие подданных действия, хотя и имеет для этого все легальные, т. е. юридические, основания. Аксиологически оптимальным действием власти является содействие благополучию граждан [10. С. 401]. Благодеянием власти является обеспечение безопасности своих подданных (это есть первая и основная цель «общественного договора») и их «счастливой жизни» (стремления к богатству и свободе действий). Хотя суверен юридически и не связан целью общественного договора, защита интересов подданных образует пространство его собственной безопасности. У этого пространства два полюса. В первом случае власть реализует благо народа, во втором - отступает от него. Действия государства во благо народа являются не только правильным аксиологическим выбором, но и главной функцией государственной власти, обеспечивающей ее самосохранение. Содействуя благу народа, власть воспроизводит себя как общественный институт, поскольку «могущество граждан - это могущество государства» [Там же. С. 401]. Совершая произвольные и эгоистические действия, власть приближается к границе своего безопасного существования. Гоббс полагал, что «общественный договор» не чувствителен к нарушению персонального благополучия, поскольку репрессии обращены на высшие слои общества, представляющие угрозу для власть имущих, и не затрагивают рядовых граждан [Там же. С. 378]. Общественный договор чувствителен к системным ошибкам власти, а именно к нарушению режима «государства законности» («правового государства»), когда государственные органы, подчиненные верховной власти, не соблюдают установленные ею законы. Такая ситуация вызывает коллапс судебной системы и ставит власть перед угрозой уничтожения. Гоббс отмечал, что «само государство развалится, и каждый вновь обретет право защищать свою безопасность, как ему заблагорассудится. Таким образом, закон природы повелевает верховным правителям не только самим творить справедливость, но и заставлять под угрозой наказания поступать так же и назначенных ими судей, то есть прислушиваться к жалобам граждан» [Там же. С. 411]. Гоббс настойчиво проводил мысль о том, что успешное взаимодействие локальных сообществ возможно лишь в случае, если это государственно-организованные общества. Тем самым, задолго до И. Бентама, Т. Гоббс уточнил понимание природы международных отношений как совокупности межгосударственных коммуникаций. Государство - их приоритетный субъект, прежде всего, потому, что оно может успешно мобилизовать ограниченные ресурсы территорий посредством централизованного управления ими. Власть суверена превращает разрозненное сообщество в юридическое лицо посредством установления его единой воли [Там же. С. 131-330]. Автор писал: «Напрасно заботятся о внутреннем мире те, кто не может обезопасить себя от внешних врагов, равно как не могут обезопасить себя от внешних врагов те, чьи силы не объединены. Поэтому для безопасности каждого отдельного человека необходимо, чтобы существовало какое-нибудь одно собрание или один человек, которые бы обладали правом при любой опасности или какой-то случайности вооружать, собирать, объединять столько граждан, сколько их может потребоваться для общей защиты от врагов, численность и силы которых неизвестны, а когда представится случай - заключать мир с врагами. Это значит, что отдельные граждане перенесли полностью право войны и мира на одного человека или на одно собрание» [10. С. 336-337]. Государство способно не только к аккумуляции внешнеполитических ресурсов, но и к их эффективному использованию. Мыслитель писал, что государство «пользуется такой огромной сосредоточенной в нем силой и властью, что внушаемый этой силой и властью страх делает этого человека или это собрание лиц способными направлять волю всех людей к внутреннему миру и к взаимной помощи против внешних врагов» [9. С. 133]. Т. Гоббс одним из первых указал на позитивную связь между внутренней и внешней политикой государства. Внутренний мир и процветание позволяют аккумулировать ресурсы для внешнеполитических действий не только в силу централизации власти, но и благодаря политической цели, которую обслуживает эта технология. Внешнеполитический ресурс напрямую зависит от солидарности управляемых и управляющих. Гоббс подчеркивал необходимость большей степени разумности подвластных, т. е. обязательности для них «естественного закона» и их согласия следовать ему. Иррациональное, неразумное поведение или эгоизм подданных оказывают деформирующее воздействие на внешнюю политику государства. В этом случае власть попадает в «ловушку рациональности», когда разумная цель - обеспечение безопасности - должна поддерживаться всё более неразумными мерами, т.е. угрожающими благополучию подданных [Там же. С. 258]. Власть зачастую переходит границу безопасного для нее пространства действий, но не в интересах и не для пользы властвующей элиты, а для сохранения государства как института. Мыслитель утверждал: «...величайшие притеснения, испытываемые подданными со стороны верховных правителей, проистекают не из того, что они, правители, ожидают для себя удовольствия или выгоды от разорения или ослабления своих подданных, чья сила составляет их собственную силу и славу, а обусловлены тем, что упорная скаредность самих подданных, неохотно идущих на материальные жертвы для своей собственной защиты, ставит их правителей перед необходимостью извлечь из них все, что можно, в мирное время, с тем чтобы иметь средства в случае крайней или внезапной необходимости для организации сопротивления или победы над своими врагами» [Там же. С. 143]. Гоббс полагал, что обеспечение международной безопасности посредством проведения разумной внешней политики должно иметь приоритет перед сохранением внутреннего благополучия государства. Внешняя политика мобилизует ресурсы для обеспечения мира и безопасности в зависимости от изменения ситуации. Поведение подданных будет рациональным, если они согласятся нести бремя автоматического роста оборонных расходов. Автор писал: «Расходы государств зависят не от их собственных потребностей, а от внешних обстоятельств и потребностей их соседей... отсюда ясно, что размеры государственного богатства могут быть ограничены лишь теми рамками, которые требуются неожиданно возникающими обстоятельствами» [9. С. 143]. Гоббс оптимистично полагал, что разумный подданный будет считать любые расходы на нужды безопасности эффективной формой социального контракта в случае, если эти обременения будут справедливо распределены между всеми группами общества [10. С. 406]. Подобный оппортунизм представлялся мыслителю оптимальной жизненной стратегией индивида, поскольку её альтернативой (в случае отказа от расходов на обеспечение безопасности) будет не больший или меньший проигрыш или выигрыш в конкурентной борьбе с другими, а абсолютное поражение [9. С. 143]. Государства, преодолевающие указанные трудности, образует сплоченное целое - «личность» - в пространстве международных отношений. Если государства - суверенные субъекты, то их отношения должны рассматриваться по аналогии со взаимодействием индивидов в естественном состоянии «войны всех против всех». Гоббс писал: «Каждый суверен при обеспечении безопасности своего народа имеет то же право, которое может иметь любой человек при обеспечении собственной безопасности» [Там же. С. 275]. Представление о «естественном состоянии» не является генетической конструкцией, объясняющей возникновение «общественного договора». Это не генетическая, а нормативная конструкция. Именно к международным отношениям применимо понятие естественного состояния, что позволяет уловить специфику мировой политики, объяснить ее закономерности и реалии развития. Гоббс писал: «Государства находятся по отношению друг к другу в естественном, а стало быть, враждебном состоянии» [10. С. 408]. Отсылка к естественному состоянию фиксирует специфику международных отношений как свободного взаимодействия суверенов (независимых государственных субъектов, обладающих равными правами и возможностями по отношению друг к другу), т. е. состояния перманентной анархии. Системной детерминантой «естественного состояния» международных отношений также выступает ограниченность ресурсов. Международные отношения требуют постоянной борьбы за перераспределение ресурсов как важнейшего условия безопасности государств. В этих обстоятельствах война представляется типичной формой международного взаимодействия, а мир - краткой передышкой между войнами и конфликтами, т. е. как состояние отсутствия соперничества, или не-война. Гоббс писал: «...подобно тому, как среди людей, не признающих никакой власти, имеет место непрерывная война каждого против своего соседа. точно так же среди независимых друг от друга государств каждое пользуется абсолютной свободой делать то, что оно (т.е. что тот человек или собрание, которое его представляет) считает наиболее соответствующим своему благу. В силу этого они и живут в состоянии непрерывной войны и постоянной готовности к бою, о чем говорят укрепленные границы и пушки, направленные против соседей» [9. С. 167]. Однако аксиологическое измерение международных отношений иное, чем оценка внутренней «войны всех против всех». Мыслитель отмечал, что государства «имеют форты, гарнизоны и пушки на границах своих королевств и постоянных шпионов у своих соседей, что является состоянием войны. Но так как они при этом поддерживают трудолюбие своих подданных, то указанное состояние не приводит к тем бедствиям, которые сопровождают свободу частных лиц» [Там же. С. 97]. Анархия в международных отношениях - это уже состояние «вторичной» всеобщей войны, войны с измененной первоначальной мотивацией. Мотивация конфликта в международных отношениях изменена с аффективно-эмоциональной на рациональную. Из трех мотивов конфликта в международных отношениях два - вполне рациональны (погоня за наживой и стремление к собственной безопасности) [Там же. С. 95]. Государства-«личности» - это рационально действующие субъекты, поддерживающие внутренний мир. Иными словами, анархия в международных отношениях предполагает следование «естественному закону» в полном объеме внутри страны. Отношение естественного закона к анархии в международных отношениях становится еще более сложным, чем к внутренней войне всех против всех. С одной стороны, цель и мотивация войны рациональны - это безопасность (мир). Межгосударственные войны - это войны вынужденные, войны во имя мира и безопасности. По словам Гоббса, государства «изо всех сил стараются подчинить и ослабить своих соседей грубой силой и тайными махинациями и, поскольку нет других гарантий безопасности, они поступают вполне справедливо» [Там же. С. 130]. С другой стороны, при отсутствии всеобщей конвенции государств о мире естественный закон утрачивает универсальность и обязательность как непреложное универсальное правило общения субъектов международных отношений. Индивидуальное следование естественному закону и в международных отношениях ведет к поражению и гибели. Гоббс писал: «Тот, кто был бы скромен и мягок и выполнял бы все свои обещания в такое время и в таком месте, когда и где никто другой этого не делает, лишь отдал бы себя на разграбление другим и уготовил бы себе первую гибель, что идет вразрез с основами всех естественных законов, требующих сохранения жизни» [Там же. С. 122]. Естественный закон деформируется, становится условным, техническим разумом и дает рациональную санкцию войне. Таким образом, естественный закон одновременно санкционирует и мир, и войну: в первом случае - в качестве цели, а во втором - в качестве средства внешнеполитического действия. Представляется, что центр тяжести гоббсовских построений лежит не в сложных аксиологических конструкциях по поводу войны, а в ее дезаксиологизации. Если одна и та же конструкция - естественный закон -санкционирует взаимоисключающие состояния, то обращение к аксиологии теряет смысл. Аксиологическое обоснование требуется в ситуации выбора, взвешивания субъектом политического действия различных возможностей и альтернатив. В схеме Гоббса войне как средству обеспечения мира нет альтернативы. Но это означает, что война должна описываться в терминах необходимости, а не оценки. Этот путь Гоббсом последовательно пройден. Никакая аксиология войны для него немыслима, стандартные аксиологические средства (например, представление о справедливости) к ней неприменимы. Мыслитель писал: «...в подобной войне ничто не может быть несправедливым. Состояние войны всех против всех характеризуется также тем, что при нем ничто не может быть несправедливым. Понятия правильного и неправильного, справедливого и несправедливого не имеют здесь места. Там, где нет общей власти, нет закона, а там, где нет закона, нет несправедливости» [9. С. 97]. Анархия в международных отношениях может быть частично преодолена лишь посредством ее постоянной рационализации, рефлексии. Идея мира вносит в международные отношения стремление к порядку, основанному на способности предвидеть, а в определенном смысле и предсказывать мотивы поступков противника. Подчиненная цель внешней политики - это накопление мощи, понимаемое Гоббсом в терминах hard power. Автор писал: «Для защиты народа необходимы две вещи: заранее знать (выделено нами. - О.И., Ю.И.) и заранее вооружиться. Ведь государства находятся между собой в естественном состоянии, то есть в состоянии вражды. И если они перестали сражаться на поле боя, то это можно назвать не миром, а лишь передышкой, во время которой один враг, следя за действиями и выражением лица другого, оценивает свою безопасность не соглашениями, а силами и замыслами противника» [10. С. 403]. Иными словами, «гарантию защиты доставляют каждому народу его вооруженные силы» [9. С. 139]. Это отнюдь не значит, что Гоббс не придавал особого значения в международных отношениях soft power: например, он настаивал на необходимости государственного контроля за внешней торговлей, отмечал значение авторитета государства как важной составляющей его репутации на мировой арене. Важнее акцент английского философа на превентивной готовности государства отреагировать на угрозы его безопасности, создаваемые действиями противника, с позиции силы, а не права. Анархия в международных отношениях исключает состояние «вечного мира» (достижение всеобщего мира и безопасности в политической теории Гоббса невозможно без создания всемирного правительства), но не исключает достижения сравнительно долговременной стабильности и состояния равновесия / баланса сил противников. Истоки «относительного мира» философ объясняет всё той же ограниченностью материальных ресурсов. Мобилизация ресурсов страны для нужд внешней политики всегда имеет свои пределы. Гоббс формулирует идею, похожую на современные представления о «разумной оборонной достаточности». Государство должно поддерживать свои возможности на уровне способности нанести неприемлемый ущерб (сокрушительный удар) одному вероятному противнику. Гоббс отмечал: «То количество сил, которому мы можем доверять нашу безопасность, определяется не каким-то числом, а отношением этих сил к силам врага; в таком случае для нашей безопасности достаточно, когда избыток сил на стороне врага не настолько велик, чтобы он мог решить исход войны и побудить врага к нападению» [9. С. 130]. Совершенно очевидно, что ограниченные военные ресурсы не могут гарантировать не только глобальной, но и локальной безопасности. В этих условиях государство прибегает к стратегии кооперативной (блоковой, коалиционной) безопасности. Только коалиция государств, а не каждое государство в отдельности, способна мобилизовать необходимые оборонительные ресурсы. Автор утверждал: «Лиги государств, над которыми не установлена никакая человеческая власть, могущая держать их в страхе, являются не только законными, но и выгодными в течение того времени, пока они действуют» [Там же. С. 184]. Различные комбинации таких коалиций в принципе способны поддерживать временное равновесие сил. Впоследствии тезисы Гоббса о войне как игре с нулевой суммой, представление о рациональном выборе участников межгосударственного взаимодействия в пользу равновесия сил, оценка суверенного государства как основного актора системы всеобщей безопасности и другие тезисы английского мыслителя, рассуждавшего о законах «войны и мира», станут концептуальной основой европейской политической теории в целом и классического политического реализма как парадигмы исследования международных отношений в частности [13; 14. Р. 91-101]. Базовые положения политической теории Т. Гоббса получили дальнейшее развитие и обоснование в трудах И. Канта, что позволяет предположить наличие определенного консенсуса в подходах к изучению международных отношений основоположников «политического реализма» и «либерального институционализма» уже на этапе формирования классической традиции мировой политики. Поиски условий достижения международного порядка И. Кантом отчасти воспроизводят проблематику международно-политической теории Т. Гоббса, отчасти идут существенно дальше. В работах немецкого фил

Скачать электронную версию публикации