Legislation of the Russian Empire on criminal liability for the organization of a terrorist community or participation t.pdf Нормы о соучастии появились давно, однако устойчивые групповые образования, в том числе террористические сообщества, на протяжении длительного времени в отечественном законодательстве не выделялись [1. C. 9-25]. Впервые устойчивые преступные группы были выделены в Уставе благочиния, или полицейском, 1782 г. Статья 65 Устава «установила запрет на организацию неутвержденных сообществ, товариществ и иных подобных собраний, причиняющих общему добру вред, ущерб или убыток» [2. C. 128-138]. Во второй четверти XIX в. восстание декабристов, возрастание революционной активности, появление во второй половине XIX в. революционных террористических организаций и сообществ, считавших совершение террористических актов основной формой противодействия законным властям, обусловили появление более тщательной регламентации понятия устойчивых преступных групп и установление ответственности за организацию и участие в них. В общей части Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. выделялись такие формы соучастия в преступлении, как совершение преступления группой лиц без предварительного соглашения (скопом), по предварительному соглашению (заговор) и шайкой. В особенной части Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. была установлена ответственность за создание шайки и вступление в нее. При этом шайка являлась формой совместной преступной деятельности по предварительному сговору. За рамки соучастия выходила деятельность преступных групп (тайных сообществ), которые как раз и аккумулировали усилия многих лиц для совершения резонансных террористических преступлений. Соответственно, в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в разделе четвертом «О преступлениях и проступках против порядка управления» была введена глава шестая «О тайных сообществах и запрещенных сходбищах», в которой ст. 347 установила следующее определение тайных сообществ: это «общества, имеющие вредную для спокойствия или целости государства, или противоправную установленными законами образу и порядка управления цель» [3. C. 347]. При этом в ст. 347 Уложения 1845 г. организаторы, начальники (руководители) и участники данных сообществ наказывались «лишению все прав состояния и смертной казни». Лица, имевшие возможность довести сведения о данных сообществах до властей, но не совершившие этого, подвергались тому же наказанию. Манифестом от 19 февраля 1861 г. в России было отменено крепостное право, однако манифест сразу же не оправдал ожидания крестьянства. За первые пять месяцев 1861 г. произошло 1 340 массовых крестьянских волнений, всего за год - 1 859. Половина из них (937) была подавлена военной силой [4. C. 36]. Выступления крестьян происходили и на территории Томской губернии [5. C. 188-198]. Для революционных кругов того времени массовые волнения крестьян стали знаком к началу активных действий. Первыми планы создания террористического сообщества стали строить члены кружка ишутинцев. По плану кружка, террористическая группа с названием «Ад» должна была осуществлять систематический террор против законных властей. Лидер кружка И. А. Худяков полагал, что убийство царя «извинительно и необходимо», так как государи и их фамилии не так легко откажутся от своей власти и «во избежание кровопролития лучше пожертвовать жизнью нескольких царственных особ» [6. C. 34]. В приговоре от 24 сентября 1866 г. по делу Каракозова Верховный Уголовный суд установил, что к сообществу «Ад» принадлежали 34 человека, имевшие целью осуществление систематического террора против законных властей. Судом член террористического сообщества Каракозов был осужден к смертной казни за покушение на императора. Реагируя на произошедшее, Правительство и Государственный Совет с целью усиления эффективности борьбы с преступными обществами пошли по пути дальнейшего совершенствования законодательных норм о преступных сообществах. Законом от 27 марта 1867 г. Государственный Совет установил запрет на деятельность всех противозаконных сообществ [7. C. 329-331]. При этом указ делил данные сообщества на три вида: а) все тайные общества, с какой целью они бы не были учреждены; б) все преследующие вредную цель сборища, собрания, сходбища, товарищества, кружки, артели и прочее, под каким бы наименованием они не существовали, образовавшиеся и действующие по соглашению между собой нескольких лиц; в) все те общества, которые, по исходотайствовании надлежащего на свою деятельность разрешения, уклоняются от цели их учреждения и действия которых в каком-либо отношении вредны для государственного благоустройства или общественной нравственности. При этом данным Законом устанавливалась дифференцированная ответственность для основателей, учредителей, начальников, главных руководителей, с одной стороны, и соучастников (участников) противозаконных сообществ - с другой. Конкретное наказание, которому подвергался участник противозаконного сообщества, зависело от степени его вовлеченности в деятельность сообщества, а также от вредоносности совершенных им действий. Несмотря на подробную регламентацию понятия противозаконных сообществ и ответственности их организаторов, руководителей и участников, Закон, не отразив специфические цели деятельности противозаконных сообществ, по сути приравнял их к иным преступным групповым образованиям, что не отражало повышенную общественную опасность их деятельности, негативно сказываясь на борьбе с ними. Попытку разрешить обозначенную проблему, выделив особые цели деятельности противозаконных сообществ, предпринял Государственный Совет Законом от 4 июня 1874 г. Согласно данному Закону, «противозаконными сообществами признаются сообщества, учрежденные с целью: противодействия распоряжениям Правительства, или возбуждения неповиновения властям, или разрушения основ общественной жизни: религии, семейного союза и собственности, или возбуждения вражды между сословиями и вообще между отдельными частями или классами населения, или между хозяевами и рабочими, а равно с целью возбуждения к устройству стачек» [8. C. 851-854]. В соответствии с данным законом наказание для участников сообщества усиливалось, если: 1) сообщество приняло особые меры к сокрытию своего существования или расширению круга своих действий: т. е. было поделено на отделения или кружки под одним общим управлением; 2) участники сообщества призывали к насильственным действиям; 3) сообщество побуждало насильственными мерами других содействовать целям сообщества. В 1878 г. распространению террористических идей во многом поспособствовал оправдательный вердикт суда присяжных по делу Засулич. Суд квалифицировал действия Засулич, покушавшейся на жизнь Петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова, не как террористический акт, а как общеуголовное преступление, что позволило рассматривать дело судом присяжных. Общество того времени было воодушевлено реформами 60-х гг. свобод и нововведений. Данные обстоятельства защитник П. А. Александров использовал в своей речи, рассказав присяжным об унижениях и издевательствах, которым подвергалась ранее сама подсудимая, и о том, почему она так болезненно восприняла унижение позорным наказанием незнакомого ей человека [9. C. 281]. В результате действия Засулич были признаны общественным мнением и судом как месть за неправомерные действия Ф.Ф. Трепова в отношении заключенного А.С. Боголюбова, подсудимая оправдана. Как итог идеология, допускающая убийство в качестве нормального средства борьбы с властью для достижения политических и социальных целей, получила широкую поддержку не только в революционных кругах, но и на уровне общества. Последствием было то, что террористы, воодушевленные безнаказанностью и общественной поддержкой, в период с 1878 по 1881 г. совершили 8 террористических актов в отношении высших лиц государства, в частности были убиты Харьковский генерал-губернатор Д.Н. Кропоткин, начальник жандармерии Н.В. Мезенцев и сам император Александр II. Анализируя причины размаха террора, нельзя не согласиться с Н.В. Стариковым, полагающим, что «источником финансирования террористических сообществ (организаций) того времени были спецслужбы соперничающих с Россией стран». Например, когда российские войска с февраля 1878 г. стояли на пороге Стамбула, в России появилась «Земля и воля», которая до этого, согласно справке Одесского жандармского управления, не имела строго определенной организации, и ее появление не было обусловлено последствием явно очерченной системы действий [10. C. 73]. Однако как же сами террористы-революционеры объясняли причины своих антигосударственных, бесчеловечных по жестокости преступлений? Убивший кинжалом шефа жандармов Н. В. Мезенцева Степняк-Кравчинский утверждал, что они были побуждаемы бескорыстным желанием делать все для народа и только для народа [11. C. 24]. Конкретизируя свои требования, один из главных идеологов террористов-революционеров требовал следующее от Правительства: 1) немедленного разрушения существующего экономического строя (что привело бы к немедленному ослаблению государства и гражданской войне); 2) полного прекращения всяких преследований за выражение каких бы то ни было убеждений как словесно, так и печатно; 3) уничтожения всякого административного произвола и полной ненаказуемости за поступки какого бы то ни было характера иначе, как по свободному приговору народного суда присяжных; 4) амнистии для всех политических преступников без различия категорий и национальностей (т. е. лиц, причастных к убийству императора и высших государственных сановников, гвардейских офицеров, охранявших Зимний дворец и простых подданных) [Там же. С. 21-22]. Не менее интересна «Программа рабочих - членов партии «Народной воли», в разделе Г п. 2 которой содержалось требование раздела России на самостоятельные области (союзы), п. 3 данного раздела требовал отделения насильственно присоединенных народов от России, а п. 11 - фактической ликвидации армии и войска [12. С. 184-191]. В результате рассмотрения данных программ сразу возникает логичный вопрос: как же связаны полная безнаказанность для жестоких убийц, уничтожение судебных органов, территориальный развал страны, ликвидация ее армии с благом народа? Переходя к рассмотрению Уголовного уложения 1903 г., отметим, что интересными представляются данные, свидетельствующие о размахе деятельности террористических сообществ в начале ХХ в. Согласно статистическим данным полиции о лицах, пострадавших при террористических актах, только в период с мая 1905 г. по май 1906 г. были убиты и ранены 1 273 лица. При этом среди них были как высокопоставленные государственные лица в количестве 8 генерал-губернаторов и градоначальников, 21 начальника полиции, так и простые гражданские чины числом 85 человек, 55 жандармских чинов, 12 духовных лиц, 51 землевладелец [13. C. 249]. Резюмируя, отметим, что общественная опасность деятельности террористических сообществ того времени состояла в антигосударственной направленности их действий, конечной целью которых было уничтожение Российского государства. Анализируя причины терроризма в Российской империи, отметим, что ответственность за жертвы терроризма несло общество в целом, так как оно в течении трех десятилетий героизировало убийц, оказывало им моральную поддержку. В частности, как отмечала член ЦК кадетской партии А.В. Тыркова-Вильямс, «оппозиция, социалисты и либералы в единодушном порыве отказывались осудить террор», и в этом, по ее мнению, было что-то жуткое, нездоровое в поведении тогдашнего общества [14. C. 323]. Более того, даже в разгар терроризма с 1905 по 1906 г. многие государственные чиновники и либеральная общественность продолжали видеть в радикалах хоть и сбившихся с правильного пути, но бескорыстных мучеников, беспощадно преследуемых государством, активно противясь введению военно-полевых судов, применению законных уголовно-правовых и административных мер [15. C. 430]. При этом нельзя не заметить, что либеральными порывами продолжала быть охвачена и судебная практика в отношении деяний, совершаемых членами террористических сообществ. Так, Петербургская судебная палата, 30 ноября 1904 г. судившая Сазонова и Сикорского - членов боевой организации эсеров за убийство министра внутренних дел Плеве (разгромившего «Народную волю» и тем самым спасшего самодержавие в 1881 г. от террористов), назначила Сазонову каторжные работы без срока, а Сикорско-му - на 20 лет. При этом позднее срок каторжных работ им был сокращен вдвое [16. C. 65-66]. Зачастую террористические сообщества того времени совершали преступление с использованием взрывчатых веществ или метательных снарядов. Учитывая это, Уложение 1903 г. фактически выделило участие в террористических сообществах того времени в отдельный состав преступления. Так, ст. 126 Уложения гласила, что наказуемо каторгой на срок до 8 лет или ссылкой на поселение соучастие в сообществе, заведомо поставившем целью своей деятельности ниспровержение существующего в государстве общественного строя или учине-нии тяжких преступлений посредством взрывчатых веществ или снарядов. Кроме того, ст. 126 предусматривала квалифицирующий признак, усиливающий ответственность за участие в террористическом сообществе, а именно указав, что если такое сообщество заведомо имело в своем распоряжении средства для взрыва или склад оружия, то виновный в участии в таком сообществе наказывается срочной каторгой. Завершая анализ законодательства императорской России, отметим, что длительное время ответственность за организацию и участие в террористическом сообществе наступала по статьям о противозаконных сообществах, создание и участие в которых квалифицировалось как государственное преступление. Однако Уложение 1903 г. на основании применения террористическими сообществами особого способа совершения преступления (взрывчатые вещества и снаряды) выделило участие в террористическом сообществе в отдельный уголовно-наказуемый состав преступления.

Скачать электронную версию публикации