Surpassing the electoral threshold by the Peoples' Democratic Party in the Turkish general election of June 2015: v.pdf После очередных выборов в парламент Турции в июне 2015 г. многие наблюдатели и политические обозреватели говорили, что прокурдская Демократическая партия народов (ДПН), которая смогла провести в Великое Национальное Собрании Турции (ВНСТ) своих представителей, была главным победителем выборов. Давайте всестороннее рассмотрим, является ли преодоление ДПН избирательного барьера на этих выборах победой курдов в Турции или, наоборот, это поражение в их борьбе за полноценные, а не мнимые, права курдов в Северном (Турецком) Курдистане. С момента легализации курдской оппозиции в Турции в 1991 г. и до наших дней легальные курдские силы стремились к тому, чтобы быть представленными в ВНСТ и на парламентском уровне вести борьбу за права курдского меньшинства в стране. Между тем власти периодически преследовали прокурдские партии по подозрению в ограниченных связях с Рабочей партией Курдистана. Как правило, после выборов эти партии обвинялись в поддержке сепаратизма и терроризма, и в итоге их запрещал Суд государственной безопасности. На выборах, прошедших в июне 2015 г., объединившая прокурдские силы Демократическая партия народов наконец-то преодолела высокий избирательный барьер и оказалась в парламенте Турции. В ходе этих выборов основным соперником ДПН в курдских вилайетах страны была Партия справедливости и развития (ПСР), поддерживаемая Президентом Турции Р. Эрдоганом. В результате Демократическая партия народов набрала 13,12% голосов [1], и это позволило ей провести в ВНСТ 80 своих депутатов [2]. Итог выборов привел многих к осознанию того, что 10%-ный барьер, установленный в избирательной системе Турции в первую очередь для того, чтобы блокировать прохождение прокурдских сил в парламент, все-таки возможно преодолеть даже в условиях постоянного преследования курдских политических сил. Впервые в республиканский период истории Турции курдская политическая партия самостоятельно вошла в ВНСТ, изменив климат конституционного мироустройства Турции. Мировые новостные агентства наперебой сообщали о массовых уличных празднествах среди курдского населения [3]. Успех ДПН выглядел особенно внушительно на фоне существенного падения результатов правящей Партии справедливости и развития. Курдские источники сообщали, что впервые с 2002 г. ПСР набрала не более 7% голосов от общего числа избирателей восточных и юго-восточных вилайетов [4. С. 1, 10-14]. Однако официальные итоги выборов свидетельствовали, что только в трех вилайетах из тех, где курды составляют большинство, ПСР получила от 8 до 10% голосов, в остальных же довольно уверенно набрала от 10 до 30% [5]. На первый взгляд, успех Демократической партии народов в июньских парламентских выборах в Турции дал сторонам предпосылки для дальнейшего разрешения курдского вопроса в стране политическим путем и мирного сосуществования в едином государстве. Однако с первых же дней турецкие власти начали использовать эту, с точки зрения политических перспектив, незначительную победу курдских сил в своих интересах. С одной стороны, турецкие власти получили возможность уверенно заявлять перед международным сообществом, что курдский вопрос в Турции успешно разрешается: курды активно принимают участие в политической жизни страны и уже представлены своей партией в парламенте. Однако в Турции есть проблема с курдским сепаратизмом и терроризмом, с которыми власти беспощадно борются. С другой стороны, турецкие власти по-прежнему подозревали Демократическую партию народов в ограниченных связях с запрещенной Рабочей партией Курдистана (РПК) и опасались, что через определенное время сама РПК под прикрытием легальных организаций сможет захватить власть во всех вилайетах с курдским населением. Пропрезидентская Партия справедливости и развития по итогам выборов не смогла набрать необходимого количества голосов для получения парламентского большинства. А оно было необходимым условием, чтобы ПСР, в настоящее время возглавляемая Премьер-министром А. Давутоглу, могла сформировать правительство, не вступая в парламентскую коалицию. В результате партия Р. Эрдогана вынуждена была искать союзников. Однако коалиционное правительство существенно стеснило бы свободу действий правящей партии. При непартийном большинстве президент Р. Эрдоган не смог бы в условиях обострения региональной и международной ситуации провести планируемые реформы, в частности проект новой Конституции, в соответствии с которым Турция превратилась бы из парламентской в президентскую республику. Можно сказать, что именно голоса курдских избирателей воспрепятствовали формированию правительства, которое служило бы в первую очередь политическим интересам президента Р. Эрдогана. Турецкие власти, не достигшие компромисса в формировании коалиционного правительства, искали предлог для борьбы не только с запрещенными, но и с легальными курдскими политическим силами. Таким предлогом стал теракт в курдском городе Суруче 20 июля 2015 г. [6]. Официальное расследование установило, что теракт совершил смертник, завербованный Исламским государством (ИГ) [7], однако Рабочая партия Курдистана заявила, что теракт был организован совместно ИГ и турецкими спецслужбами, и 22 июля провела акт возмездия, убив двух турецких полицейских, подозреваемых в сотрудничестве с ИГ. В свою очередь, сопредседатель Демократической партии народов Селахаттин Демирташ сразу после теракта объявил, что ответственность за него в первую очередь лежит на турецком правительстве [8]. Это стало поводом для сворачивания ранее декларируемого Р. Эрдоганом «процесса решения» курдско-турецкого конфликта. В ходе начатой после теракта операции «Мученик Ялчин» турецкие ВВС нанесли авиаудары по базам РПК и других курдских сил в Северном Ираке. Почему резкий скачок напряженности произошел именно в этот период времени? Это связано с рядом крайне негативных для турецких властей обстоятельств. Налицо раздражение правящей Партии справедливости и развития и лично Р. Эрдогана неудачной «пантюркской» политикой в Сирии и на всем Ближнем Востоке, в противоположность успешной реализации плана курдов (в лице Партии демократического союза) создать реальную автономию в Западном (Сирийском) Курдистане. Но особенно важен изменившийся баланс сил в самой Турции: в результате июньских выборов Партия справедливости и развития не получила абсолютного большинства в ВНСТ и оказалась не в состоянии сформировать правительство самостоятельно. Президент Р. Эрдоган в политическом отношении был ослаблен и вынужден был принимать во внимание мнение оппозиционных партий, в том числе вошедшей в парламент Демократической партии народов. Если вначале это был козырь в руках Анкары, то после того, как попытки сформировать парламентскую коалицию потерпели неудачу, стали автоматически срабатывать националистический рефлекс и «курдофобия» турецкой правящей элиты. Теперь, на волне открытой антикурдской политики Р. Эрдоган рассчитывал вытеснить Демократическую партию народов из парламента. Верховный суд Турции начал расследование в отношении ДПН и ее лидера Селахаттина Демирташа по обвинению в терроризме. В свою очередь, ДПН обвинила Президента Р. Эрдогана в раздувании конфликта, чтобы провести досрочные выборы и воспользоваться возможностью укрепить свою личную власть. Сопредседатель ДПН С. Демирташ дал свою оценку политике Р. Эрдогана и ПСР: «Одна наша победа на июньских выборах перечеркнула 13-летнее монопартийное царствование правящей националистически-сектантской партии. Поэтому мы стали врагом, которого требовалось победить любой ценой. Президент Эрдоган ловко заблокировал формирование коалиционного правительства, объявил нас "террористами" сразу после выборов, окончательно свернул мирный процесс и вернул людей обратно в ужас гражданской войны 90-х. Мы были целью терроризма ИГИЛ и с нами же обращались как с террористами. Турция, под прикрытием присоединения к анти-ИГИЛовской коалиции, начала бомбить РПК. Истинная цель, конечно же, заключалась в консолидации голосов националистов на ноябрьских внеочередных выборах. Это сработало» [9]. Таким образом, успех на выборах в июне 2015 г. для прокурдской Демократической партии народов не стал долгосрочным. Политические интересы и националистические амбиции Президента Р. Эрдогана привели к тому, что 20 августа 2015 г. он распустил парламент и назначил досрочные выборы в ВНСТ на 1 ноября 2015 г. [10]. В результате выборов в ноябре 2015 г. правящая Партия справедливости и развития смогла вернуть себе парламентское большинство, достаточное для формирования правительства, однако не набрала количества мест, которое позволило бы ей внести изменения в конституцию. Прокурдская Демократическая партии народов набрала 10,76% голосов, с трудом преодолев 10% барьер, и получила в итоге 59 мест в ВНСТ, потеряв по сравнению с июньскими выборами 21 место. Надежды националистически настроенных турецких элит на то, что прокурдские силы на фоне обострения отношения с Рабочей партией Курдистана не пройдут в парламент или, в крайнем случае, не наберут столько голосов, чтобы играть одну из ведущих ролей в парламенте страны, оправдались.

Скачать электронную версию публикации