Estate, occupation, social stratum: the problem of the provincial Russian cities' social structure study in the lat.pdf Статья представляет собой опыт сравнительного анализа социальной структуры двух губернских центров - Центрального Черноземья (Тамбов) и Западной Сибири (Тобольск) - на основе сословного подхода и социально-профессиональной стратификации. Сословия, выступающие в качестве обязательного «маркера» социального положения, позволяют проанализировать социальный состав населения городов на основе юридически закрепленного статуса. Сведения же о занятиях дают возможность не только реконструировать профессиональную структуру, но и выявить реально существовавшие социальные группы губернских центров позднеимперской России. Сравнение губернских городов разных регионов Российской империи (Западной Сибири и Центрального Черноземья), оказавшихся в силу объективных причин в различных исторических условиях, позволит, во-первых, сделать вывод о типичности происходящих изменений в социальной структуре, а во-вторых, проанализировать влияние темпов урбанизации и модернизации на социальные преобразования. Для анализа социальных, демографических и экономических показателей развития губернских центров использованы подходы и методы такого научного направления, как «новая историческая демография», основанного на комплексном междисциплинарном подходе к анализу массовых исторических источников [1. C. 38-421. Социальная структура российского общества на рубеже XIX-XX вв.: краткая историография вопроса. Социально-экономические преобразования, происходившие в России во второй половине XIX в. и ставшие катализаторами модернизационных и урба-низационных процессов, привели к ряду социальных трансформаций, наиболее ярко проявившихся в крупных губернских центрах. В отечественной историографии можно выделить три подхода к изучению социальной структуры городов: во-первых, традиционный, основанный на сословной иерархии городских жителей, во-вторых, классовый, доминирующий в исследованиях советского периода и трактующийся в современной отечественной историографии как классово-стратификационный (классово-слоевой) [2. C. 45], в-третьих, стратификационный, предусматривающий анализ социального статуса по какому-либо измерению или их совокупности в случае использования подходов и методов социальной стратификации (профессия, доход, сословие, властные полномочия и др.) [3]. Сегодня ряд зарубежных и отечественных исследователей полагают, что классы и классовое деление есть частный случай стратификации [4. C. 40]. Ряд представителей постсоветской социологии рассматривают классовую структуру общества как один из видов социальной стратификации, в основе которого лежат экономические факторы, в том числе отношение к собственности и материальным благам [2. C. 45]. Применение традиционного (сословного) подхода при анализе социальной структуры базируется на том факте, что государство в рассматриваемый период законодательно закрепляло сословную структуру российского общества. Все население Российской империи в соответствии со Сводом законов о состояниях (1899) было разделено на «природных обывателей», инородцев и иностранцев. Для российских подданных были установлены четыре главных сословия: дворяне, духовенство, городские обыватели, сельские обыватели (крестьяне). Эти сословные группы в свою очередь делились на несколько сословных категорий. Так, в число городских обывателей включали купцов, мещан, ремесленников и др. [5. C. 1-3]. Указание сословной принадлежности того или иного российского подданного было одним из обязательных требований как для церковной (метрические книги), так и для гражданской (переписи населения) статистики. Значимость сословного строя для дореволюционной России признавали многие исследователи [6. Т. 1. С. 76-147], отмечая, в частности, тот факт, что «сословная парадигма была присуща массовому общественному сознанию» [7. C. 36]. Однако уже на рубеже XIX-XX вв. для российского общества стали очевидными размытость, изменчивость сословной структуры и большее, нежели принадлежность к тому или иному сословию, разнообразие социальных категорий населения. При этом исследователи в качестве основного идентификатора социального положения того или иного лица стали использовать сведения о роде его занятий, статусе или должности. Так, российские статистики Ю.Э. Янсон и Б.П. Кадомцев, опираясь на зарубежный опыт, использовали при реконструкции социального состава населения России сведения о положении лица в ста-тусно-должностой иерархии его рода занятий, на основании чего провели деление на хозяев, служащих и рабочих [8. C. 115-119; 9. С. 41-48]. Другой отечественный исследователь, Н.А. Рубакин, изучая структуру российского общества и основываясь на данных о занятиях населения по переписи 1897 г., выделил 6 социальных групп, которые он назвал общественными классами [10. C. 95-100]. В основе утвердившегося в советской историографии классового подхода лежит отношение к средствам производства, а собственно сословиям уделялось незначительное внимание [11]. Отечественные исследователи, опираясь на теоретические подходы К. Маркса и В.И. Ленина, выделяли следующие социально-классовые группы городского населения позднеимперской России: крупную буржуазию (владельцы крупных торгово-промышленных заведений, крупные чиновники, рантье), мелкую буржуазию, или средние слои (мелкие хозяева, служащие, интеллигенты, духовенство), полупролетариат и пролетариат (рабочие, прислуга, поденщики) [12]. Кроме того, в некоторых работах использовался такой термин, как «класс-сословие», сочетающий экономический и социальный показатели (например, «помещики-дворяне») [13. C. 25-26]. В современной историографии активно развивается стратификационный подход, для которого «маркерами» социального положения выступают указания на род занятий, чин, образование, должность, место службы, уровень доходов и наличие собственности. Одними из первых, кто применил подходы и методы стратификации с целью выявления реальной социальной структуры советского и постсоветского общества, стали О.И. Шкаратан и В.В. Радаев [14. C. 224-232]. Стратификацию сословий российского общества до 1917 г. на основе данных о доходах и сферах деятельности провел Б.Н. Миронов [6. C. 82-129]. Несмотря на наличие крупных работ в области стратификации российского общества в целом, в конкретно-исторических исследованиях (а стратификация, по выражению основоположника стратификационной теории П. А. Сорокина, всегда имеет конкретно-исторический характер [15. C. 306-307]) наблюдается разнообразие методов и подходов, что часто приводит к несопоставимости результатов. При этом стоит отметить, что некоторые проблемы в применении единых методов стратификации связаны не столько с неразработанностью самих методов, сколько с особенностями источниковой базы российских исторических исследований. Так, если для европейских стран рубежа XIX-XX вв. указание на занятие было основным маркером социального статуса, то в России сведения о профессиональной деятельности систематически не собирались. В этом отношении использующиеся в представленной статье материалы переписей населения, в том числе Первой Всеобщей переписи населения 1897 г., а также некоторые документы текущей статистики, которые отражают данные не только по сословиям, но и по занятиям, имеют унифицированную форму и сохранились в разных регионах России, представляют собой уникальные материалы, позволяющие не только реконструировать социально-профессиональный состав общества, но и осуществлять сравнительно-исторические исследования отдельных городов и регионов. Сословная структура Тамбова и Тобольска. К концу XIX - началу ХХ в. Тамбов и Тобольск являлись типичными провинциальными губернскими городами, которые имели как общие черты административных центров аграрных районов, так и ряд особенностей, обусловленных спецификой регионов. Согласно данным дореволюционной административной статистики, оба города относились к III разряду городов, численность населения которых составляла от 20 до 100 тыс. чел. По данным переписи 1897 г., в Тобольске проживали 20 425 чел., в Тамбове - 48 015 [16. C. 2; 17. C. 2]. К подобному типу относились 67 городов Российской империи [18. Т. 28. С. 855]. Города представляли собой административные, духовные и культурные центры губерний. В них были сосредоточены государственные и общественные учреждения, религиозные, медицинские, образовательные и творческие центры, служившие для целей управления, социального и культурного обеспечения жителей губернии [19; 20. С. 75-78; 21; 22]. В обоих городах располагались военные гарнизоны, что отражалось на половозрастной структуре губернских центров. Как крупные центры аграрных регионов, они были привлекательными для сезонных работ и временных заработков, т. е. отходничества крестьян, особенно в зимний период. Вместе с тем города оказались в разных экономических условиях, обусловленных, прежде всего, развитием железнодорожного сообщения. Так, если жители Тамбова и большей части Тамбовской губернии уже с 1870-х гг. активно использовали железнодорожный транспорт, то Тобольск, напротив, к концу XIX в. остался в стороне от крупных торговых путей и строящейся Транссибирской магистрали. Последнее обстоятельство оказало влияние на темпы модернизации и мобильность населения в целом. Кроме того, на Тобольск оказывали серьезное влияние добровольные и принудительные (ссылки, тюрьмы) миграции второй половины XIX в., отразившиеся и на социальной структуре города. Важнейшим источником по сословной и профессиональной структуре населения городов рассматриваемого периода являются материалы переписи 1897 г. На основе как агрегированных, так и первичных ее материалов созданы тематические базы данных: «Население Тобольска в 1897 г.» (авторы В.Н. Владимиров, Е.А. Брюханова, Д.В. Колдаков, И.Г. Силина), «Профессии и занятия населения Российской империи конца XIX - начала XX в.» (http://hcod.asu.ru/) (авторы Е.А. Брюханова, Д.Н. Иванов). По Тамбову созданы базы данных на основе таких массовых персональных источников, содержащих информацию о сословном, профессиональном и имущественном положении населения губернского центра, как окладные книги недвижимых имуществ (конец XIX - начало XX в.) (авторы О.М. Зайцева, Н.В. Стрекалова), адрес-календари и памятные книги Тамбовской губернии (авторы О.М. Зайцева, Н.В. Стрекалова) и др. [23]. По опубликованным материалам переписи 1897 г. сословная структура городов Тобольска и Тамбова отразила как общие для губернских центров показатели, так и региональные особенности процессов урбанизации (таблица). Общими тенденциями стали относительно высокие по сравнению с данными по губерниям в целом доли представителей дворянского и чиновничьего сословия (12% для Тобольска, 11% для Тамбова, доля дворян и чиновников не из дворян в губернии составляла только 0,5 и 0,6% соответственно), а также высокий процент духовенства (3,7 и 4,5% при, соответственно, 0,4 и 0,7% по губерниям в целом). В сумме привилегированные сословия составляли чуть более 15% населения городов, тогда как около 80% населения относили себя к крестьянскому или городскому сословиям. Именно в соотношении этих двух наиболее многочисленных сословных категорий наблюдалось наибольшее различие между городами. Так, половину жителей Тамбова составляли «лица сельского состояния» (49,8%), тогда как в Тобольске этот показатель был существенно ниже (37,4%), а доминирующей сословной группой в Тобольске были мещане, купцы и почетные граждане, составившие 40,6% населения. Кроме того, в структуре сословно-социальных групп Тобольска небольшую долю составляли инородцы (1,2%), что объясняется близостью инородческих Березовского и Сургутского округов, а также такая категория, как «лица, не принадлежащие к указанным сословиям» (4,5%), в которую вошли ссыльные, поселенцы, отставные военные (причисленные к воинскому состоянию до введения всеобщей воинской повинности) и члены их семей. Представителей указанных сословных категорий в Тамбове было менее 1%. Самыми «городскими» сословиями, с точки зрения постоянного проживания в городах, оказались дворяне и чиновники (77,9% в Тобольской губернии, 67,1% в Тамбовской), почетные граждане, купцы и мещане (74,2% и 65,3% соответственно) (табл.). Из представителей духовенства в обеих губерниях только около 25% проживали в городах, доля крестьян -жителей городов была существенно ниже и составляла для Тобольской губернии 3,2%, а для Тамбовской -4,9%. Интересно, что концентрация в городах представителей всех сословий, за исключением крестьян, в Тобольской губернии была несколько выше, чем в Тамбовской. Одним из существенных моментов, характеризующих не только структуру городского населения, но и «источники» формирования сословий в городах, являются миграции. При анализе данных о местах рождения жителей городов зафиксировано, что в обоих городах во всех сословиях, за исключением лиц сельского состояния, доминировали местные уроженцы, причем в Тобольске их доля была несколько выше, чем в Тамбове. Интересно отметить, что значительную часть как потомственных (Тобольск - 47,6%, Тамбов - 43,3%), так и личных дворян и чиновников (31,1 и 26,7% соответственно) в обоих городах составляли уроженцы других губерний, тогда как 45,3% крестьян прибыли в города из волостей и уездов своей же губернии. Эти факторы обусловили высокий процент пришлого населения (53,2% в Тамбове и 51,1% в Тобольске), что отражает активный процесс урбанизации в анализируемых регионах. Но если основными источниками пополнения населения Тамбова были уезды Тамбовской губернии (36,8%), то в Тобольске доля внутригубернских мигрантов была заметно ниже (27%) и компенсировалась отчасти внешним потоком из других губерний (23,1%). Сословная структура Тобольска и Тамбова [16. C. 46-47; 17. С. 54-55] Показатель Тобольск Тамбов Колво человек Доля сословия Доля горожан в сословии* Колво человек Доля сословия Доля горожан в сословии* Дворянство потомственное 483 2,4 65,8 2 298 4,8 59,8 Дворянство личное, чиновники не из дворян 1 962 9,6 83,1 2 979 6,2 73,6 Всего дворян, чиновников 2 445 12,0 77,9 5 277 11,0 67,1 Духовенство 751 3,7 27,4 2 160 4,5 24,5 Почетные граждане 159 0,8 46,9 1 355 2,8 43,3 Купцы 244 1,2 80,8 801 1,7 79,6 Мещане 7 886 38,6 74,7 14 029 29,2 66,2 Всего городского сословия 8 289 40,6 74,2 16 185 33,7 65,3 Крестьяне 7 627 37,3 3,2 23 873 49,7 4,9 Войсковые казаки 22 0,1 20,2 33 0,1 54,8 Всего крестьянского сословия 7 649 37,4 3,2 23 906 49,8 4,9 Другие сословия 909 4,5 49,8 229 0,5 50,1 Не указавшие сословия 125 0,6 62,8 154 0,3 46,3 Иностранные подданные 5 0,0 53,5 100 0,2 56,4 Инородцы / финляндские уроженцы 252 1,2 1,2 4 0,0 68,8 20 425 48 015 *Доля представителей сословия, проживавших в городах губернии. Интересные результаты были получены при сравнении половозрастной структуры сословий. Нормальное гендерное и возрастное распределение имели представители городских сословий (дворянства, чиновников не из дворян и городских сословных групп): небольшое увеличение доли представителей сословий в 10-19-летнем возрасте (до 20-25%) и постепенное уменьшение в старшем возрасте. Примечательным является тот факт, что возраст около 60% представителей духовенства в обоих городах составлял от 10 до 19 лет. При этом в Тамбове преобладали юноши (70,2%), тогда как в Тобольске гендерное распределение духовенства в 10-19 лет не отличалось от остальных возрастных периодов (51% юношей и 49% девушек). Увеличение числа представителей привилегированных и городских сословий в 10-19-летнем возрасте, скорее всего, обусловлено наличием в городах учебных заведений разного профиля, в том числе духовных семинарий, и, как следствие, образовательных миграций. У крестьян и инородцев Тобольска до 30% численности приходилось на 20-29-летний возрастной период при одновременном увеличении числа мужчин до 65%, что связано не только с отходничеством, но и с размещением в городах военных гарнизонов. Сословная структура показала некоторые отличия в характере процессов урбанизации губернских центров Сибири и Центрального Черноземья. Общей на рубеже XIX-XX вв. для Тамбова и Тобольска была тенденция, связанная с ростом доли негородских сословий в составе населения городов. При этом сословная структура уже не отражала в полной мере социальные реалии провинциального российского города в конце XIX - начале XX в. Профессиональная структура и социальная стратификация населения Тамбова и Тобольска. Профессиональная структура Тамбова и Тобольска в целом была типичной для многих провинциальных губернских городов. Для реконструкции профессиональной структуры городского населения конца XIX - начала XX в. использовалась международная классификация HISCO (Historical International Standard Classification of Occupation), которая была разработана для проведения сравнительных исследований в области социальной и экономической истории на основе унифицированных данных о занятиях населения [24. С. 9]. Соотношение структуры HISCO с данными переписи 1897 г. происходило на уровне больших групп, т. е. путем присвоения каждой группе занятий переписи определенного кода, указывающего на принадлежность данной группы к сфере деятельности по HISCO. Кроме того, в работе была задействована дополнительная классификация (Additional Classification) HISCO, в которую вошли группы живущих за счет средств частных лиц (родителей, родственников и др.), а также казны и общественных учреждений (например, получающие пенсию). Следует отметить, что в целях оптимизации структуры занятости и выявления особенностей социального состава городского населения группы, включающие занятых в административном управлении и конторском труде, составляющие весьма низкую долю среди занятого населения, были объединены в одну группу 2/3, тогда как группы «Вооруженные силы» и «Лишенные наказания» были показаны отдельно [25. С. 67]. На рис. 1 представлены материалы переписи 1897 г. по Тамбову и Тобольску, закодированные в группах HISCO. Доминирующими группами в обоих городах были объединенная группа 7/8/9 «Работники сферы производства, транспорта, неквалифицированные рабочие» - 26,3% в Тобольске и 30,5% в Тамбове и группа 5 «Работники сферы обслуживания» - по 18% в обоих городах. При этом доля занятых в каждой группе была примерно одинакова и составляла 20-23%, а доля членов семей у работников производственного сектора была в три раза выше, чем у представителей сферы обслуживания. Такая диспропорция связана с тем, что прибывавшим на заработки крестьянам было проще найти работу прислугой, работниками в хозяйстве, извозчиками, чем выполнять работу, требовавшую специальных знаний и навыков [26. C. 112-125]. Заметное различие в социально-профессиональной структуре городов наблюдалось в двух группах, которые существенно влияли на социальный «облик» губернских центров. Речь идет о заключенных и лицах, получавших нетрудовые доходы. В Тобольске располагалось несколько тюремных учреждений, обитатели которых составили 5,2% населения всего города, в Тамбове же доля заключенных была менее 1%. Интересными оказались результаты сравнения групп дополнительной классификации, в которую вошли такие группы населения по переписи 1897 г., как «Живущие доходом с капитала и недвижимого имущества или на средства, получаемые от родителей и родственников», «Живущие на счет казны и общественных учреждений и на средства частных лиц» и «Неизвестные занятия». В Тамбове доля лиц, проживающих за счет собственных средств, казны или частных лиц, оказалась существенно выше (16,4%), чем в Тобольске (11,5%). В абсолютном выражении в Тамбове проживало почти в три с половиной раза больше лиц, получавших нетрудовые доходы - 5 709 чел. против 1 679 чел. в Тобольске. Эти показатели могли быть обусловлены, с одной стороны, большим числом потомственных дворян в Тамбове, с другой - наличием медицинских и учебных заведений, пациенты и воспитанники которых попадали в группу лиц, живущих за счет средств казны, общественных учреждений и частных лиц. I Занятых в Тобольске ■ Членов семей в Тобольске Заняты* в Тамбове Членов семей в Тамбове 5.8 5,7 15.(1 17," 4,4 12.4 13, 0 11,3 12 8 83 12,С 0.4 3,8 5'8 7.9 4,2 II 4,0 «4,3 8,2 3,7 2,4 Рис. 1. Соотношение занятых и членов семей в Тамбове и Тобольске [16. C. 151; 17. С. 157] по социальным и профессиональным группам, представленным в классификации HISCO1 Тем не менее агрегированные данные, отражающие юридически закрепленный сословный состав и специфику занятости населения городов в целом, не позволяют провести стратификацию социального состава губернских центров. Включение того или иного городского обывателя в состав определенной страты возможно только на основе анализа данных персонифицированного учета, используя методы социальной стратификации. Профессия и занятия имели важное значение в стратификации российского общества начала ХХ в., когда под воздействием модернизационных процессов, происходивших в стране, усложнялась его дифференциация. Профессиональная стратификация представляет особый интерес вследствие того, что ряд профессий обеспечивал место в определенных социальных слоях общества. Информация о профессии (или роде занятий), ее престиже, размере жалования (получаемом доходе), чине, должности, месте службы позволяет провести социальную идентификацию представителей той или иной профессиональной группы. В определенном смысле вознаграждения «встроены» в социально-профессиональные позиции, куда включаются и так называемые сопутствующие блага. При анализе социально-профессиональной градации жителей Тамбова и Тобольска (прежде всего са-мозанятоного населения) были использованы методы и подходы социальной стратификации. При выборе критериев для ранжирования населения российского провинциального города конца XIX - начала ХХ в. на основании профессиональной принадлежности авторы опирались на анализ специальных исследований по отдельным профессиональным группам и уже апробированные методики исследования этой проблемы при изучении населении Тамбова [27, 28]. В состав городской элиты губернских городов по критерию профессиональной принадлежности были включены представители высшей губернской и уездной государственной, городской и земской администрации, а также владельцы крупных городских домовладений и торгово-промышленных предприятий [27. C. 52]. В исследуемых губернских центрах к данной социальной группе были отнесены губернатор и вице-губернатор, управляющие отделениями государственного банка, советники губернского правления, епископы, например Тобольский и Сибирский, и другие представители гражданской и церковной власти. По сословной принадлежности значительная их часть относилась к дворянству. Их численность составила 94 человека (с членами семьи), служащих в Тобольске, и 139 человек (с членами семьи) - в Тамбове. В состав городской элиты также были включены владельцы крупных торгово-промышленных предприятий (1-4 разряда для промышленных предприятий и 1-2 для торговых) [29. C. 225]. По сословной принадлежности их владельцами были купцы (14 человек самозанятых в Тобольске и 14 в Тамбове), почетные граждане (6 человек в Тобольске и 19 в Тамбове) и мещане (102 человека (с членами семей) в Тамбове и 89 в Тобольске) [30. Т. 2. C. 283]. Крестьян, имевших доходные торгово-промышленные предприятия, в Тобольске было не более 10 человек, даже с учетом инородцев, ставших крупными рыбопромышленниками или имевших меховую торговлю. Удельный вес представителей верхнего социального слоя составлял 1,2% самодеятельного населения Тобольска и 1,8% Тамбова. Средние слои составляли треть населения Тамбова в конце XIX - начале ХХ в. и около 25% в Тобольске. Внутри средних слоев российских провинциальных губернских центров можно выделить три страты: высшие средние, средние средние, низшие средние. Для каждой из них были присущи свои социально-экономические характеристики, социальный облик, своеобразие элементов, их составлявших. Исходя из профессионального критерия, к высшей страте средних слоев исследователи относят владельцев средних и мелких промышленных, торговых и иных заведений, высших служащих, работников интеллектуального труда, находившихся на государственной или общественной службе, а также получавших доход от капитала или мелкой и средней недвижимости. Представители этой страты составляли около 3% от «самодеятельного» населения анализируемых губернских центров. К средней страте средних слоев можно отнести служащих государственных промышленных, транспортных, почтово-телеграфных предприятий, государственных и общественных управленческих учреждений, школ, больниц, церквей, «лиц свободных профессий», военнослужащих (применительно к средним слоям, это прежде всего младший и средний офицерский состав) [27. C. 54-57; 28. C. 228-229]. Учителя, фельдшеры, священники, владельцы мелких торговых и промышленных заведений, извозчики-хозяева и другие представители средней страты составляли в Тобольске 8,1% населения. В Тамбове -около 10% от числа «самодеятельного» населения. К низшей страте средних слоев относились наемные работники частных ремесленных, торговых и промышленных предприятий, мастера-ремесленники и их ученики, извозчики-работники, домашняя прислуга. Как в Тобольске, так и в Тамбове эта страта оказалась самой многочисленной и вобрала в себя 1517% занятого населения. В то же время следует осторожно подходить к определению численности и удельного веса представителей данной страты в составе городского населения, поскольку часть ее представителей занимали пограничное положение (с пролетарскими и полупролетарскими слоями), и более точное определение их социальной позиции требует дополнительной информации [31. С. 257]. Несмотря на важность такого критерия социальной идентификации, как профессия, он в то же время не может быть исчерпывающим применительно к российскому обществу начала ХХ в. При стратификации по профессиональному признаку необходимо учитывать, что представители одной профессии могли относиться к разным стратам, на что оказывали влияние разница в доходах, должностных различиях, сословии и т.д. [28. C. 228-229]. Социальный состав городских средних слоев анализируемых губернских центров в начале ХХ в. характеризовался полисословностью. Заметное место в составе городских средних слоев занимали дворяне (в Тамбове - 12%, в Тобольске - 10,4%). В средние слои в Тамбове попали около 85%, а в Тобольске 93,2% из числа анализируемого дворянства (остальные преимущественно включены в элиту). Это обстоятельство противоречит традиционному представлению о дворянстве как об элитарном сословии, но в то же время отражает общероссийскую тенденцию «оскудения» дворянства. Несмотря на поддержку государства, дворяне теряли свои позиции, особенно экономические, и вытеснялись выходцами из других сословий. Сибирские дворяне, по мнению современников и исследователей, «принадлежали к классу чиновников и составляли большей частью пришлый элемент. Настоящего дворянства в Сибири совершенно нет» [32. C. 127]. Основная часть духовенства обоих городов также попадала в состав средних слоев. Удельный вес духовенства составлял 3,1% от числа средних слоев Тамбова и 1,5% Тобольска. Проведенный анализ состава населения Тамбова в начале ХХ в. свидетельствует о том, что удельный вес представителей привилегированных сословий в средних слоях был выше, чем их доля в населении города. Данный факт может служить дополнительным подтверждением того, что большинство представителей дворянства, почетного гражданства и духовенства удерживались на относительно высоких позициях, во всяком случае, не опускаясь ниже средней страты средних слоев общества [33. С. 133]. Самой многочисленной сословной группой в составе средних слоев Тамбова в конце XIX - начале XX в. было мещанство. Представители мещанского сословия составили около 25% от числа городских средних слоев (62% известных по сословию), при том что мещанство уступало по численности крестьянскому сословию, составлявшему половину населения Тамбова (см. таблицу). Основной процент тамбовских мещан, включенных в состав средних слоев города, приходился на среднюю страту. В Тобольске наблюдалась другая ситуация: доминирующим сословием в средних слоях было крестьянство, составившее 48,9% представителей всех средних слоев. Доля мещан была также велика и составляла 31,1%. Городское сословие преобладало в элите (48,9% от занятых представителей элиты) и высшей страте средних слоев (доля мещан 32,4%, крестьян 12,8%). Наиболее многочисленная группа мещан (61,4% от занятого мещанства), так же как и крестьян (70,3% от самодеятельного крестьянского сословия), попала в низшую страту средних слоев. Такие показатели отражают сближение социальных статусов мещан и крестьян, размытость границ между средней и низшей стратой средних слоев населения сибирского города. К низшим слоям городского населения были отнесены чернорабочие, поденные рабочие, лица, промышляющие «домашними» ремеслами («ткет чулки», «плетет корзины») и т.п. В Тобольске и Тамбове доля представителей низших слоев общества составила более 60% занятого населения. Определенную роль в пополнении рядов беднейшего городского населения сыграли располагающиеся в Тобольске тюремные замки, а также оставшиеся в городе ссыльные и поселенцы. Большую часть низших слоев составляли крестьяне (63% от числа низших слоев) и мещане (30,3%). В Тобольске, в отличие от Тамбова, в число деклассированных элементов также попали и представители дворянства (1,2% от числа этой группы), и работавшие прачками, чернорабочими, поломойками, и жившие подаянием. В целом анализ сословного состава и рода занятий представителей разных слоев города свидетельствует о том, что процессы модернизации, шедшие в российском обществе, серьезно трансформировали традиционные соотношения «сословие» - «социальная страта» - «профессия». Дворянин (с точки зрения формальной сословной принадлежности - представитель элитных слоев) мог входить в средние слои, а крестьянин (представитель низшего сословия) попадал (по экономическим показателям) в городскую элиту. Наблюдалось сокращение численности и удельного веса одних социально-профессиональных и сословных групп и увеличение других в составе населения города и его отдельных социальных страт, что свидетельствовало о процессах классообразования и клас-соразложения, шедших в российском обществе в целом и в городском населении в частности. Приведенные данные отчетливо демонстрируют наметившуюся и развивающуюся тенденцию к нивелировке сословий и росту профессионализации общества. Региональные особенности и темпы экономического развития накладывали определенный отпечаток на социальную структуру городов. Несмотря на схожие сословные и профессиональные структуры губернских центров, профессиональная стратификация отразила и определенные различия в тенденциях социальных изменений населения Тобольска и Тамбова, отразившиеся на последующей исторической судьбе двух губернских центров. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Соотношение социальных и профессиональных групп HISCO и профессиональных групп переписи 1897 г.: Гр. 0/1. Квалифицированные специалисты и работники интеллектуального труда (группы переписи 3-12, 36, 63); Гр. 2/3. Административные, управленческие и конторские служащие (группы переписи 1, 2, 45); Гр. 4. Работники сферы торговли (группы переписи 46-59); Гр. 5. Работники сферы обслуживания (группы переписи 13, 60-62, 64); Армия - группа переписи 4 «Вооруженные силы»; Гр. 6. Работники сельского хозяйства, животноводства, лесных промыслов, охотники и рыболовы (группы переписи 17-21); Гр. 7/8/9. Работники сферы производства, транспорта, неквалифицированные рабочие (группы переписи 22-37, 38-44); Доп. кл. - группы дополнительной классификации (группы переписи 14, 15, 65); Заключ. - группа переписи 16 «Лишенные свободы».

Скачать электронную версию публикации