The First Battle of the Marne in the memoirs of the German Empire military elite.pdf В истории Первой мировой войны одним из наиболее дискуссионных сражений является битва на Марне 1914 г. Именно она стала переломной в ходе кампании первого года этого военного конфликта. Бои на Западном фронте, начавшиеся «в полосе наступления 6-й французской армии» [1. С. 139], вылились в одно из крупнейших сражений войны 1914- 1918 гг. Закончилось оно отступлением немецких армий и крушением надежд немецкого командования на быстрое завершение военного конфликта. Изучение битвы на Марне 1914 г. началось почти сразу после окончания войны. Это сражение рассматривалось как в общих работах о Первой мировой войне, так и в отдельных исследованиях [2, 3]. Марн-ской битве предшествовало так называемое Пограничное сражение, в котором успех был на стороне немецкой армии. Но как утверждают историки, германское командование переоценило его итоги: для него французские войска были сокрушены, и их оставалось только окружить и уничтожить [4. С. 213]. Армии союзников сами давали повод для таких рассуждений, так как их резервы были незначительными, а отступление продвигалось все дальше вглубь Франции. Однако французское верховное командование не оставляло намерений перейти в наступление. В конце августа - начале сентября положение стало изменяться: немецкое продвижение остановилось, а французы, оказавшиеся довольно далеко от границ с Бельгией и Германией, воспряли духом. Была сформирована новая (6-я) армия под руководством генерала Монури, которая должна была нанести удар по немецким войскам, наступавшим на Париж. Сражение на Марне играло большую роль в дальнейшей судьбе вооруженного конфликта. Немцы после первых успехов намеревались прорвать фронт и дойти до Парижа. Перед павшими духом союзниками стояла задача не допустить этого и самим начать наступление. На кону стояли судьба Франции и полное изменение положения на Западном фронте. В ходе ожесточенных боев 5-8 сентября сложилась непростая обстановка. На фронте 1-й и 2-й армий немцам пришлось довольно трудно, их положение было неблагоприятным: в результате маневров командующего 1-й армией фон Клука между войсками обеих армий возник разрыв, в который могли вклиниться британцы. На других участках фронта борьба шла успешно для немцев. Левый фланг 2-й армии достиг значительных результатов: вместе с частями 3-й армии войска Бюлова сильно потеснили 9-ю французскую армию Фоша в районе Сен-Гондских болот. Положение французов было близко к критическому. 4-я немецкая армия нанесла ощутимый удар в стык 3-й и 4-й французских, и если бы 5-я армия германского кронпринца действовала настойчивее, то в критическом положении оказалась бы и 3-я французская армия Саррайля. Главнокомандующий немецкими силами Мольтке на протяжении первых дней сражения находился в Люксембурге, в 200 км от фронта боевых действий, и его картина битвы и положения немецких войск была неполной и неточной. Как писал А. М. Зайончковский, «на основании случайно попавшей радиограммы командира кав. корпуса Рихтгофена утром 8-го о неустойчивом положении на р. М. Морэн Мольтке показалось, что противник уже прорвал Германский фронт между 1-й и 2-й армиями. Тогда он решил выйти из пассивности и командировал подполковника Хенча в 1-ю армию» [4. С. 227]. По пути в штаб Клука Генч посетил 5-, 3- и 2-ю армии. Роковым для немцев оказалось посещение последней: подполковник застал Бюлова в крайне плохом настроении из-за опасения неприятельского прорыва на своем фронте. На совещании командующий 2-й армией очень мрачно обрисовал сложившееся положение, и у Генча укрепилась мысль о необходимости отхода обеих (1-й и 2-й) армий. В это же время стали появляться известия о подходе новых частей противника. 9 сентября был отдан приказ об отступлении всех немецких армий за реку Эна. В последние три дня сражения союзные армии преследовали немецкие. Преследование велось медленно, и немцам удалось 13 и 14 сентября закрыть разрыв между 1-й и 2-й армиями. Это обстоятельство вкупе с постоянными контратаками отступавших вынудило союзников прекратить наступление. Сражение на Марне было завершено. По словам немецкого историка Карла Ланге, почти до конца войны тема поражения в Марнской битве была табуирована в немецком общественном мнении. Об исходе сражения говорили только как о «подаренной победе» (нем. verschenkter Sieg) [5]. Поэтому важно изучить, как представители военной элиты1 Германской империи оценили исход битвы, его причины и последствия сражения. Источниками статьи являются мемуары генералов Эриха Людендорфа, Вильгельма Гренера, Карла фон Эйнема, Магнуса фон Эберхардта, полковника Макса Бауэра, адмирала Альфреда фон Тирпица и фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга. Все они не описывали подробно ход битвы, а сразу переходили к анализу причин неудачи. Один лишь Макс Бауэр в общих чертах осветил сражение. Однако подобное вполне объяснимо. Эрих Людендорф и Пауль фон Гинденбург были в это время заняты борьбой на Восточном фронте, где после победы при Тан-ненберге назревало новое сражение в районе Мазурских озер. Альфред фон Тирпиц как представитель военно-морских кругов мало интересовался борьбой на суше. Магнус фон Эберхардт сосредоточил свое внимание на борьбе в Эльзасе и Лотарингии. Вильгельм Гренер посвятил Марнскому сражению отдельный труд - «Der Feldherr wider Willen»2, и поэтому, по собственным словам, в своих мемуарах он посчитал нужным рассказать о своих чувствах и впечатлениях от сражения [6. S. 169]. Карл фон Эйнем, в свою очередь, отмечал, что «литература о битве на Марне уже сейчас настолько обширна, что я могу не останавливаться на подробном освещении ее событий» [7. S. 173]. Мнение немецких военных деятелей об исходе битвы соответствует оценкам военного времени. Слово «поражение» в их воспоминаниях не встречается. Эрих Людендорф писал, что «на Западе германское наступление закончилось неудачей» [8. С. 60]. Об этом говорил в своих воспоминаниях и Карл фон Эй-нем [7. S. 173]. Вильгельм Гренер назвал произошедшее «катастрофой на Марне» [6. S. 168]. Все, за исключением Тирпица, Эберхардта и Гинденбурга, видели одной из причин неудачи в сражении 5-12 сентября 1914 г. отступление от плана Шлиффена. Эй-нем, Бауэр и Гренер открыто написали об этом, в то время как Людендорф и Гинденбург только упомянули о данном факте. Главнокомандующий Восточным фронтом и начальник его штаба неожиданно оказались сдержаны в своих оценках, хотя их мемуары, как и мемуары Макса Бауэра, имеют яркий пропагандистский характер. Особый интерес вызывает реакция Эриха Людендорфа, чрезвычайно немногословного в своих рассуждениях о битве на Марне. По его словам, ему не удалось выяснить, были ли основания для приказа об отходе на Марне или нет [8. С. 60]. Можно предположить, что Людендорф тактично промолчал о нелицеприятном для немецкой армии сражении, но, скорее всего, это умышленный шаг, призванный скрыть просчеты немецкого командования. Мнение фельдмаршала фон Гинденбурга довольно корректно: к неудаче привел целый комплекс обстоятельств. При этом он отрицал «роковое влияние» отступления от плана Шлиффена: «В многочисленных разговорах с офицерами, имевшими свое мнение о ходе событий на Западном фронте в августе и сентябре 1914 года, я попытался получить наиболее идеальное суждение о событиях, которые стали роковыми для нас в так называемой битве на Марне. Я не думаю, что в этом было повинно крушение нашего замечательного, без сомнения верного, военного плана. Целая череда неблагоприятных факторов привела к нашим неприятностям. К ним я отношу разброд мыслей в руководящих кругах; наступление с сильным правым флангом; излишнюю, и бывшую в корне неправильной, самостоятельность низшего командования, которая завела в тупик сделанный слишком сильным левый фланг; недооценку опасности со стороны сильно укрепленного большого железнодорожного узла - Парижа; недостаточное вмешательство верховного командования в передвижение армий и недостаточное чутье положения в штабах в решающий момент битвы» [9. S. 118]. Карл фон Эйнем и Вильгельм Гренер обвиняли в провале наступления на Париж главнокомандующего немецкими войсками генерала фон Мольтке-младшего и нелестно отзывались о нем. Но если Гренер подчеркивал пессимистичность Мольтке (и его помощника Генча) [6. S. 171], то Эйнем предъявлял ему целый ряд претензий: 1. Мольтке, несмотря на всю простоту плана Шлиффена, не смог его понять [7. S. 174]. 2. Он выпустил из своих рук руководство всеми армиями и предоставил им слишком большую свободу. 3. Главнокомандующий «сидел в Люксембурге, слишком далеко от фронта, чтобы иметь реальное представление об обстановке и принять решение в этом беспорядке совершенно противоположных идей» [Ibid. S. 176]. Макс Бауэр тоже не симпатизировал личности главнокомандующего. Единственным, кто на страницах своих мемуаров положительно высказывался о Мольтке-младшем, был Альфред фон Тирпиц: «Мольтке был тяжело болен. Он выпустил поводья из рук в самый опасный момент, и единство в операциях армий было потеряно. Несмотря на его неуспех, я имел полное доверие к личности Мольтке. Его преемник производил впечатление человека, недостаточно подготовленного к решению стоявших перед ним задач, которые после битвы на Марне и перехода к войне на истощение расширились до бесконечности» [10. С. 305]. В свою очередь Карл фон Эйнем вступился за подполковника Генча, виня во всем его начальство. Вильгельм Гренер выдвинул в своих мемуарах идею, что роковая ошибка, приведшая к печальному исходу на Марне, была совершена верховным командованием еще 30 августа 1914 г. Она состояла в решении отдать приказ о наступлении на Париж 1-й немецкой армии фон Клука. По мнению Гренера, наилучшим вариантом было бы отдать его либо 3-й, либо 2-й немецкой армии [6. S. 168]. Среди причин неудачи Гренер называл также отчет Таппена о положении армий, несоответствие оперативного мышления высшего командования шлиффеновскому и превратности судьбы [Ibid. S. 171, 176-177]. Макс Бауэр придерживался немного иного мнения. Он винил не отдельных личностей в немецком верховном командовании, а командование в целом. На неудачный исход Марнского сражения помимо отступления от плана Шлиффена повлияли, по его мнению, отправка нескольких корпусов на Восточный фронт и отсутствие усиления правого фланга. В историографии, посвященной Первой мировой войне, нет единого мнения о причинах немецкого поражения. Во многих немецких работах вина возлагается на отдельные личности. Одни винят во всем главнокомандующего немецкими войсками Мольтке-младшего; другие - подполковника Генча, после поездки на фронт которого был отдан приказ об отступлении; третьи - отдельных командующих армиями; четвертые - начальника штаба 1-й армии, генерала фон Кюля [5. S. 20]. Например, немецкий историк Михаэль Залевски в своей монографии «Der Erste Weltkrieg»3 отмечает роковую роль двух пессимистов - Генча и Мольтке-младшего, которые все сводки с фронта видели в заведомо проигрышном свете [11. S. 120-121]. Мольтке, по словам Залевски, не только оценивал происходившее 5-9 сентября 1914 г. в негативном ключе, но и мало доверял командующим на местах, что вкупе с плохой связью между Ставкой в Люксембурге и штабами армий во Франции внесло свою лепту в неудачный для немцев исход сражения [Ibid. S. 119-120]. Не умаляет автор и заслуг командующего французскими войсками Жоффра. В отечественной историографии немецкий провал на Марне объясняют комплексом обстоятельств. Например, в первом томе многотомника «Мировые войны XX века», посвященному Первой мировой войне, названы следующие причины немецкого поражения [1. С. 140-141]: 1) удачная тактика союзных войск в артиллерийской противобатарейной борьбе; 2) жоффр рациональнее и осмотрительнее командовал французскими войсками, чем немцы. Немецкие армии также были лишены эффективного руководства и полного права на собственную инициативу; 3) наступление русских в Восточной Пруссии. Андрей Мерадович Зайончковский в своей работе о Первой мировой войне писал, что к провалу немецкого наступления привели субъективные и объективные факторы. К первым можно отнести личностные особенности подполковника Генча и командующего 2-й немецкой армии, генерала фон Бюлова, а также просчеты немецкого верховного командования, вмешавшегося в решающий момент сражения на левом фланге и приказавшего отправить оттуда три корпуса в Бельгию [4. С. 231-233]. Ко вторым относятся отсутствие передышки после Пограничного сражения и несостоятельность немецкого руководства массой из семи армий. Главную роль в поражении Зайончков-ский отдавал объективным факторам: «В конечном итоге не нервность Бюлова и не словесный доклад мрачно настроенного Хенча привели к отказу от использования достигнутых германцами тактических успехов и к отступлению на р. Эна. Причины поражения на р. Марна заложены несравненно глубже, и даже если их искать только в пределах исходной операции войны 1914 г., то, естественно, эти причины определяются несостоятельностью германского руководства массой из 7 армий, заранее нацеленных, но не управлявшихся среди сложной обстановки» [Там же. С. 234]. В современной Зайончковскому немецкой литературе, по его словам, преобладало мнение о том, что основной причиной поражения в Марнском сражении были ошибки главного командования: исходное ослабление правого крыла вопреки плану Шлиф-фена и полное отсутствие оперативных резервов; а также помимо излишнего усиления армий в Эльзас-Лотарингии ослабление главного фронта на семь полевых корпусов [4. С. 235]. Анализ воспоминаний представителей военной элиты Германской империи показывает отсутствие единого мнения о последствиях битвы на Марне 1914 г. Для Эриха Людендорфа ее итоги означали, что «война должна была затянуться надолго» [8. С. 60]. Вильгельм Гренер упомянул только смену руководства, так как все остальные последствия он указал в своей книге «Der Feldherr wider Willen». По мнению Альфреда фон Тирпица, перед армией были поставлены новые задачи, и ей нужно было переучиваться [10. С. 305]. Возможно, под последним он имел в виду переход к позиционной войне - совершенно новому виду противостояния ранее неизвестному в военном искусстве. Согласно словам Макса Бауэра, приказ об отступлении поспособствовал созданию панических настроений в рядах войск, а поражение на Марне означало окончательное крушение плана Шлиффена [12. S. 57-58]. Рассуждения Пауля фон Гинденбурга по сравнению с предыдущими выглядит немного странно: фельдмаршал не считал, что провал первых операций на Западе представлял серьезную опасность и делал безнадежным для немцев продолжение войны [9. S. 119]. Оптимизм Гинденбурга объясняется либо уверенностью в решении исхода войны на Востоке, либо в вероятности охвата армий противника в другом месте. Последняя мысль привела к так называемому бегу к морю - удлинению фронта воюющими сторонами вплоть до Северного моря. В историографии, напротив, наблюдается единодушие в плане оценок. Несомненно, это сражение стало переломным моментом в Первой мировой войне. Многие историки, в том числе и историки ГДР, называли поражение на Марне стратегическим и придерживались мнения о том, что после него нейтральные страны, прежде всего Италия и Румыния, решились присоединиться к Антанте [5. S. 19-20]. Также к последствиям Марнского сражения относятся: 1) негативное влияние на немецкий народ [11. S. 121-122]; 2) крах планов «Большой войны», подразумевавших разгром Франции в первый год военного конфликта [1. С. 140]; 3) возвращение веры в собственные силы у союзников; 4) крах надежд на скорое окончание войны и неизбежность перехода к позиционной войне; 5) смена военного руководства в Германии; 6) принятие решения о формировании новой британской армии [4. С. 234-235]. Аналитическое изучение мемуаров представителей военной элиты Германской империи позволило установить, что рассуждения Карла фон Эйнема, Эриха Людендорфа, Пауля фон Гинденбурга, Макса Бауэра, Вильгельма Гренера, Альфреда фон Тирпица и Магнуса фон Эберхардта о причинах поражения в битве на Марне 1914 г. и о ее последствиях имели свои особенности, и, несмотря на некоторое сходство, довольно сильно различались. Гинденбург видел целый комплекс факторов, приведших к поражению, Эйнем винил конкретные личности, а остальные называли несколько причин, но определяющей считали одну, которая, по их мнению, больше других повлияла на исход сражения. Для сотрудников армейского командования довоенного времени, тесно связанных с Генеральным штабом, план Шлиффена был идеальным и очень важным, поэтому Людендорф, Гренер, Бауэр и Эйнем отмечали его невыполнение как одну из причин поражения. Никто из немецких военных деятелей не принимал в расчет удачное руководство войсками противника. Все они старались найти причины внутри немецкой армии и ее командном составе, а не в недочетах в системе руководства войсками и планах военных действий. Среди представителей военной элиты Германской империи не было комплексного мнения о последствиях битвы на Марне 1914 г. При этом авторы игнорировали влияние неудачи немецких войск на нейтральные государства, неприятеля и немецкий народ. Причиной тому было отсутствие у участников конфликта времени4 и возможности для формирования полной картины произошедшего. В своих оценках и рассуждениях они исходили из собственного опыта и переживаний, а также немецких военных документов. Не случайно, что мнение историков было другим: у них была возможность составить полную и объективную картину битвы на Марне на основе всего комплекса документов. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Если исходить из понятия «элита» В. Парето, к военной элите Германской империи относится вся военная верхушка немецкой армии, включая высшее офицерство и военное чиновничество, т.е. все те, кто участвовал в управлении немецкими военными силами. 2 В переводе на русский - «Полководец поневоле». 3 В переводе на русский - «Первая мировая война». 4 Большинство мемуаров участников войны было написано в первые годы после ее окончания.

Скачать электронную версию публикации