Exploration of the Viluy River basin by Yakut clans in the 16th-18th centuries.pdf Введение. Вилюй протяженностью 2 650 км является крупнейшим левым притоком р. Лена. Её бассейн занимает 454 тыс. км2. По широко распространённому в историко-этнографической литературе мнению, якуты до прихода русских казаков в первой половине XVII в. представляли собой компактную группу и проживали в основном на долинах Средней Лены и территории Амгино-Ленского междуречья, в то время как весь бассейн Вилюя был населён тунгусо-манчжурскими племенами, за исключением нескольких якутских родов в его нижнем течении. С критикой подобного мнения выступил Г.В. Ксенофонтов в своём труде «Ураанхай сахалар» [1]. В результате глубинного анализа исторических преданий вилюй-чан он пришел к выводу, что якуты являлись исконными насельниками бассейна Вилюя. Более того, по мнению автора, Вилюй заселялся колонистами непосредственно из Прибайкалья, и, соответственно, ви-люйские якуты являлись более древним подразделением якутского народа. Большинство советских и современных исследователей придерживаются мнения, что массовое переселение якутов на Вилюй началось во второй половине XVII вв., т. е. уже в порусскую эпоху [2-6]. Целью настоящего исследования является изучение ранних этапов истории вилюйских якутов. Мы не можем претендовать на полный и всесторонний охват изучаемой темы ввиду малочисленности оперируемого материала, однако можем внести некоторые коррективы в устоявшиеся в науке взгляды на время и характер освоения якутскими родами новых территорий, а также причин, приведших к этим переселениям. Для удобства ориентирования в обширном вилюй-ском крае мы, вслед за Г.В. Ксенофонтовым, разделили его на два условных региона: Юго-Западный Вилюй - территория современных Сунтарского, Нюр-бинского, и Верхневилюйского районов и СевероВосточный - Вилюйский и Кобяйский районы. Больше всего вопросов вызывает время миграции якутских родов на территорию Юго-Западного Вилюя, ввиду чего в данной статье основной акцент будет сделан именно на этот регион. Результаты исследования. Во второй половине 30-х гг. XVII в. русские первопроходцы во главе с Воином Шаховым на Северо-Восточном Вилюе объ-ясачили «пеших якутов» Кокуйского, Кирикского и Осекуйского родов [3. С. 31-34]. Основным занятием этих родов являлось рыболовство, численность их составляла около 200 человек. К концу 30-х гг. был наложен ясак на 50 человек Тагусского рода «конных якутов». Позднее вместе с тагуссцами объединялись якуты Олеской и Оргётской волостей. В 1639 г. в То-гусскую волость, после убийства промысловиков, переселяется кангаласский князец Сахей со своим родом, за которым в 1640 г. был отправлен отряд казаков во главе с Семёном Дежнёвым [7. С. 40]. В документах значится, что сам Сахей объяснял свой переезд «за бедностью». В 1641 г., оценивая общую численность населения вилюйского региона, Воин Шахов пишет: «.иноземцев де с усть Вилюя реки и вверх по Вилюю ясачных и неясачных якутов и тунгусов с 3 000, а ясак де государю дают немногие люди.» и просит послать на подмогу еще полтораста человек, так как «можно сороков 100 и больше собрать на год, а ныне де на усть Вилюя и вверх Вилюя реки иноземцы якуты и тунгусы и по Варке побивают промышленных людей» [1. С. 248-249]. Позднее в земли Средневилюйского и Нижневилюйского зимовий переселялись и другие роды якутов из центральных волостей. Архивные данные не дают нам повода считать, что якуты переселились на Северо-Восточный Вилюй только в порусскую эпоху. А.И. Гоголев предполагает, что скотоводческие группы могли проникнуть на среднее течение Вилюя в XVI в., что подтверждает археологический материал, обнаруженный в 80-х и 90-х гг. на поселениях Чабыда, Харандас, Нучча-Кюёль-I-II, Хохочой I-II и Сымалыыр (Вилюйский район), относящийся к кулун-атахской культуре XIV-XVI вв., с которой связано происхождение якутского народа на Средней Лене [6. С. 68; 8. С. 206; 9. С. 61]. А. Н. Алексеев также считает, что территория современных Верхневилюйского и Вилюйского районов была заселена якутами задолго до прихода первых русских казаков [10]. Нужно полагать, что пешие якуты Кокуйского, Кирикского и Осекуйского родов являлись потомками носителей средневековой археологической культуры «малых домов», открытой А. П. Окладниковым в низовьях Вилюя и интерпретированной А. И. Гоголевым как бесскотоводческий вариант той же кулун-атахской культуры. Коренные вилюйские роды якутов Б. О. Долгих объединяет часто встречаемый в легендах вилюйчан этнонимом тумат [2. С. 468-469]. Главным аргументом тезиса об отсутствии якутов на Юго-Западном Вилюе являются донесения А. Доб-рынского и М. Васильева, объясачивших в 1630 г. около устья р. Мархи (совр. Нюрбинский район) только тунгусские роды. Исходя из письменных источников, можно предположить, что впервые якутские племена появились в пределах Юго-Западного Вилюя в связи с восстанием якутов в 1634 г. После снятия двухмесячной осады Якутского острога атаман О. Галкин во главе отряда в 150 человек оправляется в земли кангалассцев - наиболее непокорных из якутских племён. Операция заканчивается провалом, так как все повстанцы отходят за р. Лену и «окружающие Якутский уезд горы, по-видимому, к реке Вилюю» [6. С. 69; 11. С. 69]. Казаки в течение семи дней преследовали отступающих якутов, однако не смогли их догнать и привести под «государеву руку». В 1641 г., в приведённой выше отписке, Воин Шахов ясно даёт понять, что на верховьях Вилюя и по р. Мархе проживает достаточно большое количество неясачных якутов [1. С. 245-251]. Признаёт Шахов и свою беспомощность в покорении этих родов, что неудивительно: в результате шестилетней экспедиции на Северо-Восточном Вилюе из его отряда в 38 человек в живых остаётся всего 15 [7. С. 24]. В 1643 г. переселяются «с прежнего своево житья с Лены реки на Вилюй реку с устья Сини реки кангаласские конные якуты князец Бойдон да Трека и Оросей со многими якутами и стали жить с ясашными тунгусами на их жительствах между Вилюем и Варкою» [3. С. 48]. Бойдон не оседает на Вилюе: архивные документы показывают, что бордонцы позже возвращаются на Среднюю Лену [Там же. С. 49]. Несмотря на то что подобные случаи повторялись неоднократно в 40-х и 50-х гг. XVII в., якуты стали постоянными плательщиками ясака в Верхневилюйском зимовье только с 60-х гг. [2. С. 470]. В 1651 и 1652 гг. из-за эпидемии оспы в Олёкминске на Вилюй переселяются якуты князцов Кангаласского и Бордонского волостей Оргу-зея и Куреяка [3. С. 47; 7. С. 118]. Через несколько лет они возвращаются на Олёкму. К концу XVII в. население Юго-Западного Вилюя значительно увеличивается за счёт переселенцев из центральных волостей, преимущественно с территории современных Хангаласского (кангалассцы, бор-донцы и ярканцы) и Намского (намцы, одейцы и оду-гейцы) районов [12. С. 94-95]. Колонисты продолжали состоять в ясачных списках своих «подгородних» волостей, что усложняет точное определение численности вилюйских якутов [2. С. 470-471]. Постоянный приток населения в бассейн р. Вилюй и обратный его отток на Среднюю Лену наблюдаются на всем протяжении XVII в. и продолжаются до второй половины XVIII в. Статистические данные показывают, что наиболее крупные переселения приходятся на 20-е и 30-е гг. XVIII в [13. С. 58]. Совсем иная картина освоения Юго-Западного Вилюя излагается в генеалогических преданиях якутов Сунтарского и Нюрбинского районов. Легендарная история приурочивает момент «исхода» якутов на Вилюй ко времени кыргыс уйэтэ (як. век сражений), т. е. времени межплеменных войн якутов в дорусскую эпоху. Легендарная прародительница сунтарских и нюрбинских якутов туматка Джархан после уничтожения её племени тунгусами-ньырбагатами спасается бегством, спустившись на лодке-берестянке по Вилюю к р. Лена. Тут её находит тойон кангаласского племени Тыгын и отдаёт в качестве младшей жены (як. оджолуун) своему отцу Мунняну. От этого брака рождаются несколько сыновей - Ырыа Быркынаа, Тойук Булгудах, Босхон Бэлгэти и Алаа Кырсын [14, 15]. Возмужав, братья не сносят притеснений Тыгына и по совету своей матери переселяются на Вилюй. Истребив ньырбагатов, они становятся прародителями вилюйских якутов. По наиболее ранней версии данного фольклорного сюжета, зафиксированной Я.И. Линденау в 40-х гг. XVIII в., Джархан представляется первой женой Мунняна, а её сыновья Каджага и Дед-удор - законными его наследниками. Сам Тыгын назван отпрыском от младшей жены из рода Мэнэ. Конфликт Тыгына с братьями, по версии Линденау, стал результатом нарушения порядка «престолонаследия»: Муннян, минуя старших сыновей, передал власть над якутами и титул Тойон-Ууса (як. господский род) своему любимцу Тыгыну [16]. От этой несправедливости среди кангалассцев происходит раскол, приведший к внутриплеменной войне, в результате которой сыновья Джархан переселяются со своими сторонниками на Вилюй. Исходя из этих легенд, можно предположить, что переселение якутов на Вилюй произошло к началу становления Тыгына в качестве племенного вождя, т.е. за десятилетия до прихода первых русских казаков. В генеалогических схемах, составленных по казачьим документам, значится, что одного из сыновей Мунняна (Мундзяка) звали Гадакай, что сопоставимо с фольклорным Каджага Я.И. Линденау [17]. В дополнениях к Актам историческим, связанных с делом Балтуги Тимиреева, поднявшего восстание якутов в 1675-1676 гг., фигурирует князец Ярканской волости Таркай Быркынин, посланный казаками для переговоров с повстанцами. В имени этого князца легко угадывается персонаж ви-люйских легенд богач Таркаайы Баай, старший сын Ырыа Быркынаа. Там же упоминаются якуты Тюбей Булгудаков и Бюлюсют Кырсынов, которые могли являться сыновьями легендарных Тойука Булгудаха и Алаа Кырсына. Факт того, что некоторые персонажи преданий вилюйчан коррелируются с реальными личностями, жившими в XVII в., даёт нам основание усмотреть в вилюйском цикле легенд определённую долю историчности. Сыновья Джархан не являлись первыми якутами, заселившими Юго-Западный Вилюй. В легендах прослеживается сюжетная линия войны братьев с опередившим их бордонским родом якутов, во главе которых стоял шаман Тююлээх Тю-нюрдээх Тюлюён. Только после победы над бордон-цами сыновья Джархан смогли объявить себя повелителями вилюйского края [14]. В таком случае остаётся открытым вопрос, почему казаки не встретили якутов на территории Юго-Западного Вилюя? Мы можем выдвинуть предположение, что конные группы бордонцев, жарханцев и кангаласцев, которые уже могли обитать на Вилюе, были достаточно мобильными, чтобы по мере продвижения казаков на восток откочевать в Центральную Якутию и, соединившись с родственными родами, встретить чужеземцев на Лене. Мотив возвращения на Среднюю Лену присутствует в фольклоре: Ырыа Быркынаа с войском отправляется спасать Тыгына и кангалассцев от напирающих врагов, после победы над которыми следует примирение братьев [14. С. 172]. Ранние исследователи обращали внимание на масштаб расселения якутских родов в короткие сроки на всей территории Якутии. В.Л. Серошевский с удивлением пишет о «чудесном перемещении. огромного количества людей на обширнейшие пространства» [18. С. 214]. Такие «чудесные перемещения», возможно, связаны с некоторыми особенностями ведения скотоводческого хозяйства, которые могли существовать у якутов в XVII в. Якуты, как потомки номадов центральноазиатских степей, должны были сохранять способности к перекочёвкам на большие расстояния, не ограничиваясь переходами между зимниками и летниками. По мнению Г.П. Башарина, предки якутов на начальных этапах переселения на территорию Якутии («во времена Эллея» - легендарного первопредка якутов) являлись кочевниками, так как «быстрое расселения скотоводов. в бассейне Средней Лены и на Амгино-Ленском плоскогорье было возможно лишь в условиях передвижения, кочевого образа жизни» [13. С. 88-89]. По мере адаптации южных пришельцев к суровым климатическим и ландшафтным особенностям северных широт кочевание уступило оседлому образу жизни и якуты выработали систему пастбищ-но-сенокосного скотоводства. Однако отступление кангаласских родов от преследовавших их казаков в описанном выше восстании 1634 г. говорит нам о том, что якуты в это время придерживались номадических традиций скотоводства. Переселение волости, численность населения которой доходило до нескольких тысяч человек, с массами конного и рогатого скота в боевых условиях потребовало бы наличия отученной сноровки, слаженности действий, отличного знания местности и значительного количества ездовых лошадей. Казаки не раз жаловались, что объясачивание якутов вызывает определённые трудности, так как они «люди конные» и за ними трудно угнаться: «.на твоих государевых непослушников ходить невозможно, и их огрозить с конем нечем.» [7. С. 67]. Немало способствовало подвижности якутских родов значительное превосходство конного скота над рогатым. К примеру, в конце XVII в. удельный вес рогатого скота Ярканской волости занимал всего 23% от общего поголовья [13. С. 78]; в результате нападения якутов Атамайской и Маганской волостей на тогуссцев было отбито 200 лошадей и всего 10 коров; в 1648-1649 гг. батулинский якут Кункей Тымкин заявлял об угоне 300 лошадей и 110 голов рогатого скота [Там же. С. 72]. Частые передвижение многочисленных якутских родов фиксировалось на всём протяжении XVII в. [3. С. 46-49]. Якуты, прибыв на новые земли, не сразу приживались на месте и через некоторое время продолжали движение. Известны «скитания» одейского якута Инелте Делдеева с товарищами, которые в долгих поисках земель «совершали движение с севера на юг и, наоборот, с юга на север, туда и обратно шли месяцами, не имея тёплых помещений и сена.» [13. С. 65]. Склонность к частой перемене местожительства в XVII в. демонстрируют в основном только жители четырёх крупнейших долин р. Лена - Туймаады, Энсиэли, Эркээни и Самартая. Население Амгино-Ленского междуречья, отличающегося обилием аласов (небольших термокарстовых ложбин), в этом плане показывает большую статичность - якуты Мегинской, Борогонской, Дюбсюнской, Батурусской, Сыланской и других волостей (несмотря на участие в восстаниях, эпидемии, стремительные темпы роста численности населения и иные факторы) никогда массово не переселялись на новые земли, оставаясь на своих «породных» местах. Таким образом, мы получаем две группы якутов -«долинных», отличавшихся высокой мобильностью, и «аласных», т. е. статичных. Отголоски такого разделения, видимо, сохранялись и в XVIII в. Так, в описании Якутска, составленном И. К. Кириловым, можно встретить следующее утверждение: «А кругом того города кочуют, а другие жильем живут, иноземцы якуты.» [19. С. 64]. Заметим, что почти все исследователи и путешественники XVIII в. определяли скотоводческое хозяйство якутов как кочевое [Там же. С. 146]. М.Ф. Косарев пишет, что в пределах одного степного общества возможно сосуществование противоположных тенденций: «с одной стороны, тенденция к оседлости (у беднеющей части кочевников, по мере уменьшения количества скота), с другой стороны, возрастание "таборности" (у богатеющей части общества, по мере увеличения численности стад)» [20. С. 47]. В исторических преданиях кангаласский Тыгын предстаёт богатым владельцем бесчисленные табуны и стада с множеством воинов и челяди, в то время как прародители якутов Амгино-Ленского междуречья (Майагатта Бэрт Хара, Батас Мендукээн, Баарагай Баатылы, Ураанай Боотур и др) являются бедняками и рыболовами [4, 14, 21]. В некоторых легендах кангалассцы прямо указываются как «чисто кочевой народ - кёс дьон [22. С. 70]. Следует отметить, что перемещения «долинных» якутов, по всей видимости, не являлись цикличными или сезонными; они совершались от случая к случаю и по разным причинам; эти перекочёвки не были полноценным таборным кочеванием и представляли собой всего лишь его пережитки. Мобильность «долинных» якутов позволила им стать той доминантной группой (по А. В. Головнёву), которая освоила и заселила большую часть пригодных для скотоводства территорий Якутии. Касательно военного превосходства кочевых племён над оседлыми жителями А. В. Головнёв пишет: «Для мобильных агентов управления оседлые селения были удобны не только как "статичная мишень", но и как надежные угодья, искусственные резервуары пищи и женщин» [23. С. 150]. О подобном отношении «долинных» якутов к жителям восточных волостей повествует множество легенд, в которых воинственные кангалассцы всегда выступают в качестве агрессоров, ведущих хищнические войны [4, 14]. В связи с подвижностью первых колонистов возникают трудности археологической фиксации присутствия якутов в данном регионе. Наиболее древними археологическими объектами на Юго-Западном Вилюе являются погребения Тымпы и Ойогос-Тумула, обнаруженные на территории Кангаласского и Ака-нинского наслегов Нюрбинского района и датируемые 1640-1690 и 1510-1670 гг. соответственно [24. С. 66]. Заключение. Таким образом, мы приходим к двум основным выводам. Во-первых, нет сомнения, что Северо-Восточный Вилюй заселялся задолго до прихода первых русских казаков, это подтверждается частично археологическим материалом и подкрепляется письменными источниками. Если у устья Вилюя (Кобяйский район) обитали немногочисленные роды «пеших якутов», занимавшихся рыболовством, то его среднее течение (Вилюйский район) уже было занято скотоводческими родами. Во-вторых, можно заключить, что Юго-Восточный Вилюй заселялся в несколько этапов: освоение данного региона началось, по всей видимости (по косвенным доказательствам), задолго до появления первопроходцев в Ленском крае и затянулось до второй половины XVIII в., когда намечается окончательная стабилизация численности населения вилюйских улусов. Прекращение перекочёвок якутских родов, возможно, связано со строжайшим запретом русской администрации на перемещения якутов без разрешения со стороны властей, введённом в середине XVIII в. Картина освоения Вилюя якутами, представленная в нашей статье, позволяет значительно расширить изначальный ареал обитания якутских родов в дорусскую эпоху.

Скачать электронную версию публикации