Health care in Zabaikalskaya Oblast during the regime of Ataman G.M. Semenov (fall 1918 - spring 1919).pdf Актуальность данной работы обусловлена двумя причинами. Приближающийся столетний юбилей революционных событий в России неизбежно вызывает интерес к истории Гражданской войны. Вторая причина заключается в отсутствии исследований по данной тематике. Практически сразу же после утверждения Советской власти в Забайкалье и до конца 1980-х гг. все, что было связано с «семеновщиной», объявлялось враждебным по идеологическим причинам, поэтому в исторических изданиях этого времени период 19181920 гг. либо упоминается вскользь, либо освещается в черных тонах. Даже в обобщающих работах по истории Читинской области и Республики Бурятия, в разделах, посвященных культурной или социальной работе, отсутствует информация о здравоохранении исследуемого периода. На этом фоне выделяются работы К.И. Журавлевой; один из разделов ее докторской диссертации был посвящен эпохе Октябрьской революции и Гражданской войны [1, 2]. К.И. Журавлева рассматривает организацию медицинской помощи только с одной стороны - советской. После снятия цензурных ограничений появилась возможность для исследования белой государственности, что и наблюдается в настоящее время, но, к сожалению, основной упор делается на политической и экономической истории. Достаточно взглянуть на крупнейшие коллективные монографии по истории региона таких ученых, как Б. В. Базаров, Н. В. Гордеев, А. В. Константинов, Н. Н. Константинова и др., чтобы убедиться в этом [3-5]. Лишь в медицинской энциклопедии Забайкалья [6], краеведческих публикациях Р.И. Цуприк [7], диссертации Д.Б. Батоева [8] и монографии А.М. Романова [9] наблюдаются небольшие фрагменты исследуемой проблематики, в основном на уровне отдельных биографий и учреждений. В силу этого история здравоохранения Забайкальской области при режиме атамана Г. М. Семенова до сих пор остается «белым пятном» отечественной истории. Как известно, в августе 1918 г. войска восставшего чехословацкого корпуса и Временного Сибирского правительства свергают советскую власть в Забайкальской области. 26 августа они вошли в Читу. Одновременно с юга наступал Особый Маньчжурский отряд атамана Г. М. Семенова, передовые части которого вошли в Читу 6 сентября 1918 г. С этого времени и до октября 1920 г. в Забайкалье утвердился режим атамана Г.М. Семенова. Началось формирование белой государственности на рыночных отношениях и принципах, утвердившихся после Февральской революции. Несмотря на некоторые трения, атаман признавал верховенство Временного Сибирского правительства. Пришедший к власти в ноябре 1918 г. адмирал А. В. Колчак из-за проблем со снабжением обвинил атамана в измене. До мая 1919 г. сохранялось напряжение между Омском и Читой, что сказывалось на экономическом положении в регионе. Администрации атамана приходилось самостоятельно решать хозяйственные и социальные проблемы, в том числе по восстановлению органов здравоохранения. Медицинские организации в Забайкальской области осенью 1918 г. пришлось воссоздавать практически из руин. При Управлении областью был сохранен врачебно-санитарный отдел, который еще с 18 июня возглавлял доктор П. К. Флегонтов, выполнявший, по сути, обязанности областного врачебного инспектора. Именно это учреждение должно было на деле контролировать все медицинские организации в регионе, но в силу хронического отсутствия средств реальная власть сосредоточивается в руках городских и земских самоуправлений. Что собой представляла система здравоохранения в Забайкалье в период Гражданской войны? Описать довольно сложно из-за отсутствия каких-либо надежных источников. Если останавливаться только на крупных больницах (более 10 кроватей), то в Забайкалье числилось: за земской организацией шесть больниц, за Забайкальским казачьим войском - три, за городскими самоуправлениями - пять, за Красным Крестом - две, за железной дорогой - девять, за военными - пять, за тюрьмами - три. Врачебные участки в сельской местности мало изменились с довоенного времени. Радиус большинства из них колебался от 30 до 1 тыс. верст с населением в среднем около 50 тыс. чел. В таком случае медицинский персонал просто растворялся в массе населения, разбросанного на огромной территории, и не мог оказать необходимую помощь всем нуждающимся в ней. Крупнейшим лечебным учреждением в регионе был Читинский военный госпиталь, возглавляемый до марта 1919 г. доктором В. К. Бремом, а после его отзыва в Омск на должность дивизионного врача - доктором Я.М. Фаворским. Госпиталь имел отделения в Антипихе и Песчанке, где располагались казармы солдат и лагеря военнопленных. Рассчитан он был на 400 кроватей с терапевтическим, хирургическим, кожно-венерологическим, ушным, глазным и заразным отделениями, но в случае необходимости мог быть развернут до 1 тыс. чел. В штате должно было быть 13 врачей, но полного штата в течение 19181920-х гг. не наблюдалось. Самая большая городская больница на 110 кроватей была в Чите. Эту больницу практически с основания возглавлял А.Л. Цейтлин, которого знали не только по медицинскому делу, но и по активной политической и общественной деятельности [7. С. 388-389]. Центральным больничным учреждением для крестьян и инородцев в области была земская больница на 48 кроватей, созданная на земские средства в 1916 г. и перебравшаяся в собственное здание в конце 1918 г. Благодаря заведующему этой больницы, доктору медицины В. А. Бурма-кину, здание было электрифицировано, подведено водяное отопление. Однако из-за нехватки средств не успели построить прачечную, кухню, баню, колодец, следствием чего стали постоянная зависимость учреждения от посторонних организаций и дополнительные расходы [7. С. 385-386]. Кроме того, с 1913 г. недалеко от Читы была организована Читинская противочумная станция, которую с 1917 г. возглавлял талантливый исследователь доктор А. Л. Василевский. 12 августа была произведена первая прививка от бешенства, что и ознаменовало открытие нового учреждения - пастеровской станции, которая была прикреплена к бактериологической лаборатории, действовавшей при противочумной станции. Возглавлял ее все тот же А.Л. Василевский [10. С. 59-73]. Из трех химико-бактериологических лабораторий в Забайкальской области к 1918 г. осталась одна, да и то обслуживала она только судебно-медицинское дело, хотя числилась на балансе земской управы. Врачебно-санитарному бюро подчинялся аптекарский склад. В городах действовало 14 нормальных аптек, а в сельской местности - 12 сельских [11. Л. 78, 112]. Никаких учебных заведений для подготовки медицинских кадров в Забайкалье не имелось. Конечно, всего перечисленного не могло хватить для квалифицированной медицинской помощи населению, превышавшему по численности 1 млн чел. Во многом обусловлено это было тем, что регион в течение всего его существования в рамках Российской империи рассматривался не иначе, как край каторги и ссылки, что исключало проведение каких-либо улучшений. В Забайкалье имелись также организации Красного Креста. Читинская община имени великой княжны Марии Николаевны насчитывала свыше 60 сестер. При общине существовала небольшая лечебница на 25 кроватей, которая за годы войны была перепрофилирована в военный хирургический лазарет. Возглавлял ее талантливый хирург А.И. Христов. В Верхнеудинске аналогичная община была вдвое меньше и содержала лазарет на 46 кроватей, который в основном обслуживал нужды военных. Лазарет возглавлял врач К. И. Лег-ков, прослуживший в городе свыше 20 лет. Сестры милосердия из общины вызывались по заявкам как различными учреждениями, так и частными лицами в зависимости от необходимости в их услугах. Значительную медицинскую организацию содержала Забайкальская железная дорога. Крупные больницы были в Чите (на 80 кроватей), Верхнеудинске (на 60), Хил-ке (на 30) и в Оловянной (на 50 кроватей). Данные лечебные учреждения обслуживали в основном нужды служащих железной дороги и пассажиров, принимая остальных за отдельную плату [12. 4 марта. С. 3]. Информация о гражданском секторе будет неполной, если не упомянуть о частных клиниках и частнопрактикующих врачах и фельдшерах. Частной практикой занимался едва ли не каждый врач в свободное от службы время. Обычно принимали у себя дома или на съемной квартире, иногда в номерах гостиниц. Данное занятие приносило дополнительный доход, позволявший существенно пополнить семейный бюджет в условиях постоянно растущих цен. Местные газеты пестрили объявлениями. По взаимной договоренности объявления давались краткими, чтобы не переманивать друг у друга пациентов. Обычно врач ограничивался своей фамилией, званием, специализацией, временем приема, адресом и телефоном. В Чите частной практикой занимались врачи А.И. Христов, Н.А. Михалев, Я.М. Фаворский, Г.М. Криворуч-ко, П.В. Сиверин, П.И. Макарова-Соболева, зубные врачи С. Д. Шпизман, М.Г. Николаева, акушерки Е.И. Нейланд, Т.В. Эпштейн и многие другие. В Верхнеудинске частнопрактикующих было значительно меньше: врачи К.И. Легков, М.В. Танский, М. А. Екатеринин, женщина-врач С. Д. Пандре, зубные врачи А.Е. Цукасова и Е.М. Мильштейн. Некоторые врачи образуют частные лечебницы и амбулатории. Например, В. А. Бурмакин еще в феврале 1918 г. открыл урологическую лечебницу на 10 кроватей в собственном доме. Известная в Чите акушерка Р.Р. Юдович содержала родильный приют с общими и отдельными палатами. Более десяти лет работала частная амбулатория врачей И.М. Буторина, Г.И. Барбаса, И.Я. Каплунова и Н.К. Щербакова. Свои услуги предлагал электролечебный кабинет доктора М.С. Гурьевича. В гостинице «Даурия» был образован кабинет врачей О.Г. Пана, В.М. Аристова и А. Б. Гельбарта. Фельдшера редко давали объявления. Они предпочитали работать в Бюро дежурств Общества помощников врачей, которое исполняло обязанности скорой помощи. Среди частнопрактикующих врачей можно было встретить титулованных медицинских работников, которые бежали в Читу исключительно ради спасения жизни. В обычных условиях их приезд в Забайкалье был просто невозможен. К примеру, можно назвать Д.Н. Корелкина, ранее занимавшего должность ассистента кафедры внутренних болезней Казанского университета. Ординаторами в этом же университете были О.Г. Пан и В.М. Аристов. Ординатором городской больницы в Варшаве был А. Б. Гельбарт. Среди менее известных лиц - врачи С.К. Сажин, В.И. Ишерский, зубные врачи Л.В. Бело-крыльцева-Матвеева, Д. Н. Раппопорт и др. В 1918 г. сибирский рынок медицинских услуг из-за попустительства властей оказался открытым для иностранных врачевателей. В Забайкалье хлынул поток японских медицинских работников. Первоначально они работали по съемным квартирам, как и русские врачи. В прессе упоминаются имена японских врачей М. Минами, К. Ямомото, Я.Г. Хасегава, зубных врачей Ч. Чиемура, Х. Нагаока, Иета и др. Интересно отметить, что японские врачи не стеснялись рекламировать свои услуги, по-восточному цветасто зазывая потенциальных клиентов. Такие объявления резко контрастировали с русской рекламой медицинских услуг, построенной на самоограничениях. К чести российских врачей, они не стали уподобляться своим коллегам из Японии и сохранили врачебную этику даже в условиях отсутствия внешнего контроля. Военные японские врачи (Ногано, Осава) неоднократно предоставляли местным медицинским организациям мелкие услуги, передавая в дар рентгеновские трубки, марлю, корпию и другие материалы. Вскоре они поставили перед городской думой вопрос об открытии лечебницы при японском военном госпитале для бесплатного лечения беднейшего населения города. В декабре 1918 г. такое разрешение они получают. Лечебница была открыта в пассаже Второва. Чаще всего в лечебницу обращались буряты с глазными болезнями. На станции Маньчжурия работала японская лечебница «Кубо» доктора К. Амано. Таким образом, японцы покупали доверие местного населения. Вслед за японцами особые госпитали были открыты американским Красным Крестом в Чите и Верхне-удинске [5. С. 61; 13. 29 нояб. С. 3]. Кроме дипломированных иностранных врачей в регион проникает ряд сомнительных врачевателей. Так, например, доктор Так Кункиси заявлял, что лечит по восточной медицине внутренние, женские и венерические болезни. При этом для лечения триппера использовал вливание препаратов 606 и 914 «по американскому способу». Не нужно быть особо сведущем в медицине, чтобы понять, что восточная медицина не имеет ничего общего ни с «американским способом», ни с препаратами из европейской медицины. Немного сдержаннее был азиатский доктор Пак-Иамун. Встречались и доморощенные шарлатаны. К таковым относится, например, гипнотизер С.А. Шорников, который брался излечить любые хронические заболевания. Конечно, общая разруха и бесхозяйственность неизбежно порождали такие нежелательные элементы. Только в июле 1919 г. было дано распоряжение о том, что печатать объявления о медицинской практике имеют право только лица, предоставившие Забайкальскому врачебному отделению соответствующие документы [12. 12 июля. С. 4]. События начального периода Гражданской войны в Забайкальской области не прошли даром для организаций здравоохранения. Часть лечебных учреждений была разграблена во время военных действий. Так обстояло дело в Цугольском дацане, Суворовском и Александро-Заводском приемных покоях и ряде фельдшерских амбулаторий по Акшинскому тракту и селениях вдоль Онона и Аргуни. На восстановление каждой амбулатории потребовалось около 2 тыс. руб. [14. Л. 123-125]. Судя по публикациям в прессе, лечебные заведения по Акшинскому тракту и в Цуголь-ском дацане к ноябрю 1918 г. уже функционировали. Здания приемных покоев часто использовали под постой военных частей. Более всего в этом плане пострадала железнодорожная больница на станции Оловянная, которая была использована японскими войсками как казарма [15. 24 окт. С. 3]. Новая власть явно стремилась показать свою заботу о народном здравии, поэтому на первых порах наблюдаются потуги по восстановлению существовавшего до большевиков строя медицинских организаций. Сразу же после утверждения режима атамана Г. М. Семенова была объявлена мобилизация. В составе областного по воинской повинности присутствия входил врач, бывший врачебный инспектор В. А. Бур-макин, которого позднее заменил санитарный врач города Читы А. И. Лепин. Медосмотр призывников осуществляли уездные и городовые врачи. В силу отсутствия в области полноценной бактериологической лаборатории врач мог лишь внешне осмотреть мобилизованных солдат, что было чревато последствиями, учитывая скученность военнослужащих и казарменный быт, но, к счастью, значительных вспышек заболеваний в войсках не возникло. Ядром армии атамана был особый Маньчжурский отряд. Историк А.М. Романов в своем специальном исследовании этого воинского формирования писал, что в отряд входила санитарно-эвакуационная часть, начальником которой являлся военный врач А.В. Филиппов. На станции Маньчжурия был развернут стационарный госпиталь. Здесь работали в качестве добровольцев врачи-специалисты: Трифанова-Сотникова, К. Усачевская, Логиновский; зауряд-врачи (врачи ускоренных выпусков): Крамарь, А. Фалин; студенты-медики: П. Лукин, Т. Савченко; фельдшеры: Петаев, И. Трухин, А. Крачковский, Т. Фирсов, К. Эпов; фельдшер-фармацевт Б. Агарков. В помощь к ним были направлены японскими союзниками врачи Си-моно, Нобутеру Ирие, Осамото (Ли). Кроме того, имелись санитарный поезд (комендант Федоров) и ряд передовых санитарных транспортов при фронтовых частях, где работали фельдшеры (А. Пьянников, М. Глушков) и сестры милосердия (М. Нехорошева, М. Шайдурова, Е. Литвинцева, Р. Николла). Многие медсестры были женами офицеров [9. С. 99-100, 130]. Позднее, в ноябре 1918 г., в Чите был открыт лазарет имени атамана Г. М. Семенова, который обслуживался персоналом из особого Маньчжурского отряда. Данное учреждение, естественно, старались привести в наилучшее состояние. В мае 1919 г. военное ведомство на время военных действий забрало рентгеновский и электролечебный кабинеты, находившиеся в частной собственности врача С. П. Серебренникова. Несмотря на сопротивление владельца, в сентябре 1920 г. аппаратура вместе с учреждением были вывезены из Читы, но попали в зону боевых действий на станции Даурия. Оборудование кабинетов было сожжено [16. Л. 120, 127]. В силу того, что в Особом Маньчжурском отряде уже имелись медицинские кадры, вновь отмобилизованные медики вошли в состав 4-го ВосточноСибирского и 5-го Приамурского корпусов, на базе которых в декабре 1918 г. была создана Отдельная Восточно-Сибирская армия. Старшим врачом 1-й Забайкальской казачьей дивизии назначается бывший врач Верхнеудинского уезда Г. И. Георгиянц. Врач того же уезда К.Н. Терентьев попал на службу в 29-й Троицко-савский полк, расквартированный в Сретенске. Бывший консультант Читинской железнодорожной больницы офтальмолог Н.Н. Макаров определен в Читинский военный госпиталь [11. Л. 22]. Проследить судьбу всех не представляется возможным. Практически все они работали в пределах Забайкальской области. С октября 1918 г. в военные госпитали начинают поступать раненые солдаты и офицеры из-под Самары, Уфы и Перми. В основном в Забайкалье попадали военнослужащие, имевшие легкие ранения, что связано с удаленностью театра военных действий. Обычно с военно-санитарным поездом прибывали 70-100 чел. После излечения они проходили врачебный осмотр и, как правило, пополняли ряды местных воинских частей [13. 24 окт. С. 3]. Встречались и курьезные случаи, свидетельствующие об отсутствии должного порядка в военных лечебных учреждениях. Так, член коммунистической партии Е.Д. Куликова, работавшая в качестве конспирации сестрой милосердия в гарнизонном госпитале в Сретенске, случайно узнала, что среди больных в тифозном бараке лежит 21 красноармеец из Казанской губернии, которые притворяются, что не знают русский язык, боясь за свою жизнь. Вероятно, вследствие спешного отступления Красной армии из Уфы их просто бросили, а впоследствии не разобравшись, кто находится в теплушках, отправили на восток. Большинство раненых и персонал разбежались по дороге. Остались только сыпнотифозные, которых и доставили в Сретенск. Борясь за их жизнь, Е.Д. Куликова добилась от врача госпиталя назначения «трезвых татар» взамен «русских пьяниц» на должность санитаров, благодаря чему они выжили [17. С. 95]. Вообще среди медицинских работников чаще всего встречались те, кто просто боролся за жизнь человека без оглядки на его партийную принадлежность. Порой, рискуя своей жизнью, они спасали белых от красных и красных от белых. Гораздо рельефнее это стало проявляться позднее, когда в Забайкалье непосредственно начались военные действия. Однако кроме военной медицины имелась еще и гражданская. Возрождение гражданской медицинской организации после изгнания большевиков можно рассмотреть на примере земства. Уже 29 августа состоялось заседание Врачебно-санитарного отдела, где председатель Читинской уездной земской управы доктор П.Я. Каплунов выступил с докладом о восстановлении земства в Забайкальской области. После недолгого совещания было решено вернуться к старой организации в виде врачебно-санитарного совета при губернском земстве с совещательными правами в вопросах распорядительного и финансового характера и решающими в вопросах чисто медицинских. Состав совета сохранялся тот, который был утвержден еще в ноябре 1917 г. Все, кто попал в совет позже, распускались. Кроме того, возвращалось Санитарное бюро из двух врачей и одного фельдшера в качестве исполнительного органа. Возглавил бюро врач Д.В. Писарев, а его помощниками были избраны врач И.М. Бу-торин и фельдшер А. А. Филинов [18. Л. 351]. В течение осени 1918 - зимы 1919 г. шло формирование земских организаций, комплектование кадров, разделение полномочий. Только 27 февраля 1919 г. на заседании 3-го чрезвычайного земского собрания Забайкальской области удалось определиться с функциями областного и уездных земств. В ведение областного земства перешли: 1) земская больница в Чите с превращением ее в хирургическую; 2) психиатрическая больница; 3) все курортные учреждения; 4) центральный аптекарский склад и выработка противодифтерийной сыворотки; 5) санитарная статистика и надзор; 6) противоэпидемические мероприятия. Практически вся сеть медицинских учреждений в сельской местности переходит вместе с персоналом в ведение земства [19. Л. 35 об .-37]. По данным Д.В. Писарева, осенью 1918 г. в земстве работали 28 врачей, в то время как требовалось 65. Распределены они были неравномерно: в Западном Забайкалье (Бурятия) числились 9 чел., а в Восточном - 19. При этом сам Писарев надеялся на скорое заполнение ставок, так как в регион стали прибывать медицинские кадры из Маньчжурии и Западной Сибири. Фельдшеров в регионе насчитывалось 181 чел. (61 в Западном Забайкалье и 120 - в Восточном). Всего же по штату было положено 222. При этом большинство фельдшеров (до 60%) относились к числу ротных фельдшеров и повивальных бабок, имевших низкую квалификацию. Для нормализации положения Писарев запретил принимать медперсонал в Восточном Забайкалье, давая приоритет западным уездам [14. Л. 117-118]. Земской организации подчинялись четыре уездные больницы в Сретенске, Кяхте, Красном Яре и Акше. В 9 селениях располагались небольшие лечебницы на 10 кроватей. На общественные и кооперативные средства содержались врачебные амбулатории в 11 селениях и 4 станицах. К концу 1918 г. планировалось открыть еще 8 таких амбулаторий. До февраля 1919 г. бывшая казачья войсковая психиатрическая больница также входила в состав земских организаций. Состояние земской медицины стоит назвать критическим. Если в период формирования осенью 1918 г. еще шли разговоры о расширении сети больниц и амбулаторий, то весной 1919 г. над большинством учреждений висел дамоклов меч сокращений вследствие отсутствия финансирования. Пережив два переворота и чувствуя шаткость белой государственности, население на местах не спешило платить налоги. По данным представителя забайкальского земства А.П. Круковского, озвученным 25 мая 1919 г. на 3-м казачьем круге, крестьяне оплатили 26% земских повинностей, инородцы - 5%, а казаки - 3% [12. 28 мая. С. 2]. Следствием этого стало то, что земство сокращает расходы прежде всего тех территорий, которые отказывали в финансировании, т.е. казачьи отделы. Так возник конфликт земской организации с забайкальским казачеством. 24 февраля 1919 г. хозяйственное правление Забайкальского казачьего войска заявляет земству об изъятии у него бывших войсковых больниц. Начинается, говоря современным языком, рейдерский захват лечебных заведений. В ряде местностей захват предотвратил закрытие этих учреждений из-за полного истощения средств, как это было с больницей в Кяхте. Следствием этого стало решение, принятое 3 марта 1919 г. на 3-м чрезвычайном земском собрании Забайкальской области: «Не препятствовать принятию уполномоченным войскового хозяйственного правления войсковых больниц не производя, вместе с тем, никакой официальной сдачи имущества, т.к. согласно заявлению областной земской управы, после изгнания большевиков и само земство ни от кого имущество не принимало, подобрав лишь то, что было брошено на произвол судьбы» [19. Л. 42, 46]. Правление Забайкальского казачьего войска объясняло свои действия тем, что земство ничуть не улучшило постановку здравоохранения в казачьих станицах. Более того, оно обвиняло земскую управу в закрытии ряда лечебных учреждений. «В Сретенске, по распоряжению Нерчинской уездной земской управы, закрыта войсковая больница, в Акше закрыта тоже уездная земская больница, в Нерчинском Заводе функционирует только потому, что там вменено в обязанность каждому желающему лечиться заготовить и принести для себя все необходимое, в Троиц-косавске тоже если не закрыта, то вот-вот закроют, а из 16 приемных покоев почти ни один не работает» [12. 6 марта. С. 3]. Данное нападение на земство отчасти предвзятое. Дело в том, что упомянутые учреждения были закрыты при советской власти весной-летом 1918 г., и нападки на земство в этом случае голословны. Казачество стремилось восстановиться в полном объеме и просто искало причины для нападок на земскую организацию, поощряя неуплату податей, создавая искусственно ситуацию, из которой земство не сможет выйти. В конце мая 1919 г. на 3-м войсковом круге выступали делегаты от казачьих станиц и все как один «хоронили земство». В итоге вновь было восстановлена казачья медицинская организация. Большинство войсковых лечебных учреждений было восстановлено, но в целом это только ослабило медицинские силы в регионе, и без того сильно распыленные. Значительные проблемы имелись и в поставках медикаментов, медицинских товаров и средств поддержания гигиены. Отчасти это было следствием национализации аптечной сети при режиме, установленном советской властью. Помощь обещали оказать союзники атамана Г.М. Семенова - японцы, но пока товары попали на местный рынок, прошел довольно продолжительный промежуток времени. Первое время некоторую помощь предоставляли японские военные. Так, в конце октября в честь рождения японского императора генерал Ооба передал в качестве подарка городскому голове Читы бинты, корпию и гигроскопическую вату. Чуть позже командование 3-й японской дивизии вручило городскому голове пять ящиков перевязочных материалов [13. 6 нояб. С. 3]. После того, как местные рентгеновские аппараты вышли из строя, японские военные власти пришли на выручку как Читинскому военному госпиталю, так и лазарету Красного Креста. Услуги военных из Японии не были лишними, но, тем не менее, не решали всех проблем. Цены на лекарства оказались взвинченными до предела. Глава земской медицины Д.В. Писарев писал в отчете: «Цены на медикаменты носят часто явно спекулятивный характер. При закупке их где попало происходит громадная переплата земских денег. Например, Приморская областная управа предлагает сейчас на месте во Владивостоке вату по 1 руб. 50 коп. за фунт [около 410 г], а в Чите средняя ее стоимость 15-18 руб. фунт. Оптовая закупка медикаментов складом для всех уездных земств во много понизит стоимость их... » [14. Л. 25]. Благодаря поездке врача А.Л. Цейтлина во Владивосток удалось наладить контакт с Приморской областной управой, которая согласилась поставлять медицинские товары из Японии и США, но из-за небольшого оборотного капитала потребовала наличный расчет. То же самое пытается осуществить и земство Верхнеудинского уезда, действуя через посредство кооперации [15. 30 окт. С. 4]. Только накануне новогодних праздников аптеки и магазины извещают клиентов о получении больших партий медикаментов и средств поддержания гигиены. Тем не менее полностью снять с повестки дня проблему устойчивого снабжения региона медикаментами решить не удалось. Зарубежные общественные организации внесли значительную лепту в подготовку поставок медицинских товаров. В основном они работали на фронт, но встречались и такие, которые помогали и гражданскому населению. Например, Японское общество оказания экономической помощи Сибири нашло возможность снабдить города Забайкалья бесплатными медикаментами и инструментами. В Читу было отправлено 162 ящика, в Верхнеудинск - 82, столько же в Нерчинск. Все материалы были распределены специальными комиссиями между гражданскими и военными лечебными учреждениями [12. 25 июня. С. 4]. От японцев стремились не отставать и американцы. Одной из задач Американского Красного Креста в Сибири (руководитель врач-миссионер Рудольф Теслер) была организация помощи гражданскому населению. Под воздействием Красного Креста американские фирмы стали завозить во Владивосток все необходимое и продавать по себестоимости. Отсюда медицинские товары уже могли свободно расходиться вдоль по Транссибу [15. 24 окт. С. 3]. Вдобавок краснокрестов-ская организация формирует особые поезда, доставлявшие в города Сибири и Дальнего Востока одежду, питание и медикаменты. Один из таких поездов был разграблен недалеко от Читы семеновцами, что вызвало оживленную переписку с колчаковской администрацией, но серьезного последствия данный инцидент не имел [20. Р. 316]. Содействие поставкам лекарств оказала еще одна американская общественная организация - Христианской союз молодежи. В частности, через этот союз удалось заказать и доставить все необходимое для больниц и амбулаторий Забайкальского казачьего войска [12. 16 марта. С. 3]. Вакцину и сыворотки забайкальская врачебная инспекция обычно получала из западных областей страны, но в условиях Гражданской войны традиционные связи были нарушены. В октябре 1918 г. в Петровско-Заводском уезде вспыхнула эпидемия дифтерии. Врач И.П. Руга не смог найти в Чите сыворотки против этой болезни. С огромным трудом ее удалось приобрести в Верхнеудинске, но в крайне ограниченном количестве. Требовались срочные меры, поскольку приближалась зима - время, изобиловавшее эпидемическими болезнями. Д.В. Писарев в начале 1919 г. констатировал: «В Томске, ранее поставлявшем противодифтерийную сыворотку, наотрез отказались дать ее более 200 флаконов. Ввиду этого областная земская управа, пользуясь опять-таки лабораторией доктора Василевского и его специальными знаниями, решило открыть сывороточное отделение пока для производства только антидифтерийной сыворотки. Но дело еще не окончательно налажено: из четырех требующихся для производства лошадей приобретена только одна...» [14. Л. 24]. Следом за этим А.Л. Василевскому удалось запустить производство тетравак-цины, способной противостоять холере и всем видам тифа. Ее сразу же начинают приобретать войска [12. 31 янв. С. 3]. Позднее лаборатория смогла расширить свою деятельность и выпускать другие виды прививочного материала. Таким образом, вынужденная замкнутость Забайкалья способствовала организации собственной лаборатории, которая сделала регион независимым от поставок извне вакцин и сывороток. Многие проблемы, вставшие перед органами здравоохранения, носили социальный характер, и решить их в одиночку было просто невозможно. Необходимы были усилия целого ряда учреждений, как государственных, так и общественных. Среди наиболее острых проблем можно выделить такие, как содержание детских приютов, призрение престарелых, легализация проституции и помощь ветеранам Первой мировой войны, возвращающимся из германского плена. До установления режима атамана Г.М. Семенова в Чите имелось четыре детских приюта: Мариинский, Приют при доме трудолюбия, Ясли для грудного ребенка и «Интернационал». Все они едва сводили концы с концами и просили поддержки от властей. На заседании городской думы 4 октября 1918 г. было сообщено, что содержание приюта «Интернационал», рассчитанного на 120 детей, потребует 10 тыс. руб. в месяц, а Ясли для грудного ребенка на 20 детей, кроме месячного содержания в 2,6 тыс. руб., вызовут дополнительные траты вследствие наличия долгов в 40 тыс. руб. Вдобавок гласный А. А. Филинов отметил, что в последнем приюте из 300 детей ни один не вырос, за исключением трех, отданных на воспитание. Связано это было, прежде всего, с отсутствием молочной кухни. Тем не менее данный факт позволил кадету П.П. Малых назвать ясли «замаскированным похоронным бюро». В итоге было решено Ясли для грудного ребенка при Братстве Кирилла и Мефодия закрыть, а для подкидышей открыть приют при Читинской городской больнице. «Интернационал» был переименован в «Читинский городской приют» [13. 8 окт. С. 3]. С этого времени эти два приюта содержались за счет города и небольших ассигнований от земства. Частный Мариинский приют, а также Приют при доме трудолюбия дошли до крайности. Заведующие Кудлаева и Л.Н. Эльбакьянц пытались искать благотворителей, несколько раз организовывали спектакли с привлечением лучших артистов города, но по причине обилия такого рода мероприятий доход от них оказался небольшим. Его едва хватало на покупку хлеба, отчего дети в зимние месяцы 1919 г. голодали. Небольшие единовременные выплаты из городского бюджета также не решали проблему. В феврале 1919 г. управляющий областью С.А. Таскин потребовал от колчаковского правительства 550 тыс. руб. на содержание трех приютов города Читы. Ответа обнаружить не удалось, но учитывая то, что в прессе перестали появляться объявления о помощи и благотворительных спектаклях, финансирование было выделено [13. 21 нояб. С. 4; 21. С. 80-81]. Как таковых богаделен в Забайкальской области не имелось. За престарелыми людьми должны были следить их родственники или местные самоуправления. В период гражданской нестабильности жители деревень и городских окраин стали избавляться от своих немощных родственников. Их привозили в зимнее время к больницам, высаживали и бросали на произвол судьбы. Руководители больниц вынуждены были пускать их и выделять места, содержать, что сказывалось на финансовом положении возглавляемых ими учреждений. Глава Земской больницы В. А. Бурмакин в марте 1919 г. докладывал, что из 33 пациентов стационара 9 являются стариками-инвалидами, неспособными к труду. При этом он утверждал, что были установлены случаи, когда их родственники оказывались людьми весьма состоятельными [22. Л. 58]. В общем, несмотря на принудительную отправку стариков на попечение родни, толку из этого выходило мало. Поток со временем только нарастал. Официальная проституция была ликвидирована летом 1917 г. и признавалась одним из величайших завоеваний Февральской революции. Однако атаман Г. М. Семенов, опиравшийся на большой воинский контингент, столкнулся с неприятным последствием пребывания в городе молодых вооруженных людей, которые испытывали потребности в интимной сфере, но не могли их удовлетворить. Венгерский военнопленный Эндре Шик, живший осенью 1918 г. на станции Хилок, в своих мемуарах писал, что после нескольких изнасилований, окончившихся смертью, местные девушки, чтобы сохранить жизнь, перестали оказывать сопротивление военным [23. С. 176]. Довольно сильно была распространена тайная проституция. Беженки, вдовы и другие деклассированные элементы вынуждены были зарабатывать на жизнь продажей своего тела. Встречались и оригинальные случаи. Тот же Э. Шик упоминает свою знакомую полячку Яденьку, которая мечтала скопить деньги на возвращение в Польшу. Днем она работала в аптеке, которая служила ей ширмой для знакомств, а вечером на дому принимала «клиентов» [Там же. С. 360-361]. Немецкий военнопленный Э. Двингер, находившийся в лагере для военнопленных в Даурии, свидетельствует о том, как через лагерную охрану удалось протащить в казармы трех проституток, которые согласились «обслужить» всех желающих офицеров [24. С. 293-301]. Таких свидетельств не так уж и много, но подобного рода темы уж слишком интимны, чтобы мемуаристы могли о них свободно говорить. С точки зрения врачей тайная проституция была вредна тем, что способствовала распространению венерических заболеваний. Вероятно, масштаб тайной проституции был довольно велик. Об этом, в частности, свидетельствует доклад доктора А.Л. Василевского на заседании общества врачей о тайной и явной проституциях в связи с открытием домов терпимости (борделей), состоявшемся 22 декабря 1918 г. После бурного обсуждения содержания доклада была вынесена резолюция о нежелательности легализации проституции [12. 29 янв. С. 3]. Вероятно, это было продиктовано нежеланием врачей проводить медосмотры проституток, за которые им никто не платил. К тому же моральная ответственность целиком падала на них. Несмотря на решение общества врачей, семеновская администрация решает открыть публичные дома, чтобы таким образом не вызывать лишних конфликтов армии с гражданским населением. Возвращение военнопленных Первой мировой войны требует более пристального внимания, хотя это событие не вызвало активной деятельности медицинских организаций. Пленные возвращались на родину из лагерей Германии и Австро-Венгрии, где они провели несколько лет, живя в самых суровых условиях. Слабое питание и чрезмерная скученность ослабили здоровье заключенных. По этой причине они легко заболевали тифом, туберкулезом, инфлюэнцей (гриппом) и другими болезнями. После заключения мира в Брест-Литовске 3 марта 1918 г. началась их репатриация, но Гражданская война в России прервала этот процесс. Зимой 1918-1919 гг. русские военнопленные, пользуясь тем, что в Германии и Австро-Венгрии начались революционные потрясения, своими силами пробираются на родину. В европейской части России им никто не организовывал помощи. Забайкальцам пришлось просачиваться сквозь линию фронта на Волге и Урале, чтобы пробраться в Сибирь. Только на линии Транссиба они начали получать в небольшом количестве помощь для продвижения в родные края. В Читу первые, наиболее сильные военнопленные попадают только к к

Скачать электронную версию публикации