Major trends in Russian coal industry in the late 20th - early 21st centuries.pdf Научный интерес к истории развития отечественной угольной промышленности заметно возрос в конце XX в., когда шахтёрское недовольство стало катализатором активной преобразовательской деятельности. Однако отношение к реформам в базовой отрасли народного хозяйства весьма неоднозначно [1-4 и др.], в том числе и за рубежом [5]. Вместе с тем положительная динамика технико-экономических показателей угледобывающих предприятий в совокупности с социальной стабильностью в шахтёрских городах и посёлках, которые чётко обозначились в начале XXI в., позволяют говорить о серьёзном успехе политики реформ в стратегически важной отрасли. Понимание их сути и цены невозможно без анализа основных тенденций развития угольной промышленности России, что и стало предметом исследования данной работы. Попытки анализа тенденций развития угольной промышленности России в конце XX - начале XXI в. предпринимались в ряде научных работ. Отличительной особенностью настоящей статьи является широкое применение междисциплинарного подхода. Большая часть использованных нами трудов подготовлена учёными-экономистами А.М. Пяткиным [6, 7], Ю.В. Лахно [8], Н.А. Шепелевой и С.П. Огневым [9] и др. Все они отличаются значительным объемом фактического материала, однако в них доминируют выводы «на перспективу», а не оценка прошлого. В то же время работ учёных-историков по данной проблеме не так много. Наиболее значимыми являются труды кузбасских исследователей К.А. Заболотской [10, 11] и О.В. Бирюковой [12, 13]. С одной стороны, использование их работ позволило иметь представление о развитии угольной отрасли в ведущем углепромышленном регионе, с другой - данная историографическая ситуация является очевидным признаком дефицита исторического анализа изучаемой проблемы на федеральном уровне. Методологической базой исследования являются цивилизационный и модернизационный подходы. Их значимость в оценке событий истории современной России особенно велика [14, 15]. В процессе научной работы были использованы две группы методов: общенаучные (анализ, синтез и метод статистической обработки материала) и специально-исторические (историко-типологический анализ и обобщение действующих документов и архивных материалов, сравнительно-исторический, историко-сравнительный, историко-системный, проблемно-хронологический и исторического моделирования). В ходе подготовки статьи использовались различные группы источников: нормативно-правовые, делопроизводственная документация, периодика, статистические и справочно-статистические материалы, источники личного происхождения. Наиболее информативным ресурсом стали материалы текущего архива АО «Росинформуголь», применение которых, прежде всего, позволило сформировать картину динамики основных тенденций развития угольной промышленности Российской Федерации. Использованная в статье совокупность материалов позволила фактически и теоретически обосновать выводы по исследуемой теме. Рубеж XX-XXI вв., по нашему мнению, был одним из самых сложных в истории мировой топливно-энергетической системы. Это время крупных структурных преобразований во всех отраслях топливной промышленности, вызванных глобальными политическими, экономическими и социальными процессами. При этом весьма непросто в рассматриваемый промежуток времени складывалась ситуация в угольной промышленности, которая продолжала терять конкурентоспособность в сравнении с другими отраслями топливно-энергетического комплекса. Иметь в энергетической структуре народного хозяйства дотируемую угольную промышленность - «дорогое удовольствие» даже для экономически развитых государств. Примером служит Великобритания, где угольная отрасль была целенаправленно и весьма болезненно ликвидирована накануне рассматриваемых событий. Ещё труднее складывалась ситуация с «содержанием» угледобывающих предприятий в странах, где в 1990-е гг. осуществлялся переход от плановой экономики к рыночной. Среди них особое место занимала Россия, где имелись огромные запасы угля, от использования которого зависели многие важные для народного хозяйства страны предприятия и даже целые отрасли. Ситуацию осложняло динамичное падение объёмов угледобычи в первые годы рыночных реформ (рис. 1), что ставило под сомнение перспективы развития этой базовой отрасли промышленности. Соответственно, с первых дней строительства суверенного государства для его руководства приоритетной задачей стало сохранение угольной отрасли, трудовую деятельность с которой связывали сотни тысяч человек. Вместе с тем она объективно нуждалась в реформировании, так как являлась неконкурентоспособной на мировом уровне и была самой дотируемой в отраслевой структуре народного хозяйства. В условиях макроэкономического перехода от плановой модели к рыночной модернизация угольной промышленности могла протекать только в либеральном формате. Таким образом, ведущей тенденцией развития угольной промышленности России в рассматриваемый период стала либерализация хозяйственной деятельности. 353 эЗЬ 337 3bb 352 a/4 2S8 255 214 232 243 258 2Ь9 2/Ь 240 251 271 213 1Я9 135 'Б? 1 qq 204 ; J 220 Vi/i 1Ь2 1Ь2 l.iS 1Ь2 1-1И 16 С ' F.7 167 О" 110 134 ■о. ■o> 11D ' 1 1 100 92 S3 .О -О" as 41 95 3G 33 133 10Я 11» 104 104 1C3 101 IOC 101 lUb 103 ■Добыча угля всего «С» « подземным способом отнрытым способом Рис. 1. Динамика добычи угля в Российской Федерации, млн т [16] Изначально либерализация стратегически важной отрасли была нацелена на переход угледобывающих предприятий в формат рентабельной деятельности. Это позволяло государству снять с себя тяжёлое бремя расходов, а также создать возможности выхода российских угледобытчиков на международный уровень, что обещало приток инвестиций, экономический рост, прямые и косвенные доходы в бюджет, новые рабочие места и т.д. Однако развернуть и направить в правильное русло достаточно инертную и громоздкую отрасль оказалось весьма сложно по ряду причин. Во-первых, любое реформирование требует серьёзных финансово-материальных трат. Российский бюджет в условиях промышленного и сельскохозяйственного спада не был готов к таким расходам. Во-вторых, долгое время не было чёткой программы реформирования отрасли как на федеральном уровне, так и в регионах. Финансовый эффект от расширения экономической свободы и возможностей угледобывающих предприятий на рубеже 1991-1992 гг. имел временный характер, а реальное реформирование затягивалось. Процесс угледобычи всё больше зависел от государственных дотаций, которые в условиях бюджетного дефицита подрывали финансовую стабильность. Обстановка усугублялась новыми макроэкономическими проблемами, ростом сомнений работников в перспективах развития отрасли, а также деградацией объектов социальной инфраструктуры шахтёрских городов и поселков. Поводом к началу реформирования угольной отрасли послужил Указ Президента РФ от 30 декабря 1992 г. «О преобразовании в акционерные общества и приватизации объединений, предприятий и организаций угольной промышленности», но кардинальные перемены начались с 1995 г. в соответствии с разработанными Минтопэнерго РФ и Минэкономразвития РФ «Концепцией реструктуризации российской угольной промышленности» и «Основными направлениями реструктуризации угольной промышленности России», принятыми федеральным правительством [17. С. 257]. Политика России по реформированию угольной промышленности нашла поддержку у международных финансово-экономических организаций, прежде всего у основного кредитного учреждения группы Всемирного банка -Международного банка реконструкции и развития (МБРР). Его функциональной задачей было предоставление Правительству РФ бюджетозамещающих «угольных займов» в федеральный бюджет. Следует отметить, что те задачи, которые составили основу программы реструктуризации отрасли, по сути, превратились в характерные тенденции, большинство из которых являются актуальными по сегодняшний день. Среди них следует выделить такие, как оптимизация шахтного и карьерного фонда с дифференциацией предприятий на особо убыточные, неперспективные и перспективные, сокращение себестоимости продукции, рост производительности труда, обеспечение занятости и социальной защиты высвобождаемых работников, обеспечение промышленной безопасности и снижение производственного травматизма (в том числе со смертельным исходом), увеличение номинальной и реальной заработной платы рабочим. Решить огромный комплекс проблем угольной промышленности, который своими корнями уходил в 70-80-е гг. XX в., было невозможно без оптимизации шахтного и карьерного фондов, которая должна была создать условия рентабельной и конкурентоспособной работы угледобывающих предприятий в долгосрочной перспективе. По таким важным критериям, как производительность труда, производственные затраты и безопасность труда, была установлена группа неперспективных и особо убыточных шахт и разрезов, которая отвлекала на свое функционирование более 40% средств государственной поддержки, а добыча угля на этих предприятиях составляла лишь около 10% общеотраслевой. Поэтому и была разработана программа закрытия этих предприятий [17. С. 263]. Немаловажными являлись сокращение неэффективных расходов госбюджета и перераспределение их в пользу перспективных шахт и разрезов. Кроме того, угледобывающим предприятиям и организациям, не возмещавшим свои расходы в условиях свободных цен, оказывалась селективная поддержка на возмещение убытков от промышленной деятельности в части затрат на выплату заработной платы с начислениями материальных потерь и др. Одновременно происходило форсированное снижение господдержки: при запланированном годовом темпе в 15-20%, она фактически уменьшалась в два раза быстрее. Соответственно, модернизация производства была сведена почти к нулю [18. С. 164]. К тому же средства господдержки на ликвидацию убыточных организаций в период 1994-1997 гг. приоритетно выделялись на связанные с этим технические работы, а социальная защита высвобождаемых работников финансировалась по остаточному принципу. Поэтому массовая ликвидация особо убыточных предприятий на первом этапе реструктуризации зачастую вызывала экономическое и политическое недовольство, провоцировала рост социальной напряжённости в углепромышленных регионах, в том числе и в радикальных формах. Только создание Правительством РФ в конце 1997 г. таких государственных структур, как «Соцуголь» и «ГУРШ», позволило постепенно отработать организационно-нормативные механизмы реструктуризации и оптимизировать её финансовую поддержку. Первая организация отвечала за координацию программ местного развития и решение социальных проблем, обусловленных реструктуризацией углепрома, вторая - за организационно-техническое и аналитическое обеспечение работ, связанных с ликвидацией неперспективных и убыточных шахт и разрезов [19]. В результате ликвидации к началу XXI в. 203 убыточных и неперспективных предприятий с высокой трудоёмкостью производства и сложными горногеологическими условиями [7. С. 53] было достигнуто существенное улучшение параметров и показателей работы угольной отрасли, в том числе и социального характера. Уже в 1999 г. добыча угля вышла на устойчивый рост, особенно открытым способом (см. рис. 1). При этом более 90% использовавшихся в производстве финансов поступило от продажи угольной продукции, а доля добычи угля перспективными шахтами достигла 70% [18. С. 162]. К середине 2000-х гг. основные технические работы по ликвидации нерентабельных шахт и разрезов были завершены и на заключительном этапе реструктуризации (с 2005 г.) усилия были сосредоточены на окончательном выполнении государством обязательств по социально-экологическим мероприятиям. Результатом процесса оптимизации количества угледобывающих предприятий стал выход оставшихся в строю на рентабельный уровень добычи угля и укрепление их конкурентных преимуществ на международном рынке. Большую роль в этом сыграло создание вертикально интегрированных структур с основными потребителями угольной продукции - металлургическими и энергетическими предприятиями. В результате в 2000-е гг. крупнейшим собственником на рынке энергетического угля стало АО «Сибирская угольная энергетическая компания» (СУЭК). Оно являлось одной из значимых угольно-энергетических компаний в мире с годовым объемом добычи порядка 100 млн т. На рынке коксующегося угля таковыми были акционерные общества «Распадская угольная компания», «Южный Кузбасс», «Кузбассразрезуголь», «Южкуз-бассуголь», «Воркутауголь», «Якутуголь» и др. Все они вошли в состав крупнейших российских горнометаллургических компаний - «Евразуголь», «Ме-чел», «Северсталь» и др. - или стали аффилированы с ними [20. С. 184-185]. Немаловажно и то, что господдержка угольной промышленности снизилась с 1,04% ВВП в 1993 г. [21] фактически до нуля в конце рассматриваемого периода. Рентабельность угледобывающих предприятий постсоциалистической России повышалась и за счёт снижения себестоимости продукции. В условиях рыночной экономики это является объективной необходимостью. Себестоимость во многом определяла не только рентабельность предприятия, но и, в конечном счёте, перспективы развития шахты или разреза, а порой сам факт их существования. Себестоимость угольной продукции изначально стала заложницей деформаций макроэкономической политики Правительства РФ. В течение всего рассматриваемого периода угледобытчиков особенно беспокоили такие вопросы, как инфляция, тарифная и валютно-расчётная политика. По их весьма обоснованному мнению, динамика цен складывалась не в пользу шахтёрской отрасли, делала её заведомо нерентабельной, в том числе и в связи с невозможностью «подтянуть» себестоимость продукции до выгодного уровня [22. Л. 4]. Существенно снизить инфляцию удалось в начале 2000-х гг. На рубеже веков более благоприятный характер стали носить валютно-расчётные отношения. Сложнее обстоял вопрос с высоким железнодорожным тарифом, который на протяжении всего рассматриваемого времени серьёзно сдерживал экспорт российского угля. Наиболее разрушительный удар тарифная политика нанесла в начале рыночных реформ. В 1997 г. железнодорожный тариф был в четыре раза выше в сравнении с ценой на уголь. Через 10 лет в цене российского угля доля услуг железной дороги по-прежнему оставалась высокой, достигая 40% [23. P. 588]. До конца 1990-х гг. отдельные меры федерального правительства, направленные на снижение негативного влияния ценовой политики, в общем не меняли существовавший в реальности диспаритет цен. Труднее всего сокращать себестоимость продукции было шахтам и разрезам, которые достаточно давно эксплуатировали свои ресурсы, находились в сложных экономико-географических условиях (например, предприятия Крайнего Севера), добывали «второсортный» уголь, имели высокую степень износа оборудования и т.д. Не последнюю роль в этом играли такие субъективные факторы, как уровень трудовой дисциплины и профессиональные качества руководства предприятий. В комплексе эти условия определяли не только приоритеты господдержки, но и выбор действий отечественных и иностранных инвесторов. Как таковой вопрос снижения себестоимости угольной продукции остро встал в середине 1990-х гг., когда Правительство РФ стало сокращать господдержку и акцентировать внимание на ликвидации особо убыточных и небезопасных предприятий. Поэтому руководители шахт и разрезов стали корректировать неадекватную уровню угледобычи численность персонала, а также усилили меры воздействия на трудовую дисциплину. Особое внимание уделялось нейтрализации акций протеста горняков, которые набирали обороты во всех углепромышленных территориях и серьёзным образом ухудшали технико-экономические показатели предприятий, тормозили выход угледобытчиков на международный уровень. Определённую помощь в снижении финансовой нагрузки оказывало государство. Например, непрофильные предприятия были выведены из состава отрасли, угледобывающие компании стали самостоятельными субъектами на внутреннем и внешнем угольных рынках, социальная инфраструктура шахтёрских городов и посёлков передавалась муниципалитетам и др. Стабилизация финансовой системы угольных предприятий начала 2000-х гг. была подорвана экономическим кризисом 2008-2009 гг., в ходе которого вновь усилился диспаритет между ценой на уголь и его себестоимостью. Средняя себестоимость добычи угля на шахтах и разрезах возросла с 753,2 руб. в 2010 г. до 1259,6 руб. в 2015 г., т.е. в 1,7 раза. Это было связано с резким увеличением (в 3,3 раза) внепро-изводственных расходов [16]. Таким образом, снижение себестоимости продукции имело трудный, но последовательный характер, что положительно отразилось на конкурентоспособности угольной продукции российских предприятий. Рост технико-экономических показателей и, в конечном счёте, уровень конкурентоспособности шахт и разрезов напрямую зависели от роста производительности труда. В советское время данному показателю уделялось недостаточное внимание, а в условиях рынка это стало жизненно важным элементом угледобычи. Несмотря на все трудности социально-экономического характера, производительность труда рабочих угольной промышленности постсоциалистической России довольно быстро вышла на стабильную позитивную динамику (рис. 2). 450 400 350 300 250 200 150 100 50 О 416 391 362371 346 286 297 307Л зоо 282 ~ 237 251263 236 266 238245250^^ 195 176 178 177 215 193 193 195 igo 202 159 144 144 131132133 138 82 УЛ 66 64 58 73 31 88 1 in 117 118 103 llu_ 112 113118 Л /11 1 , > 1 J-J.^. 83 102 1U2 ^ (> -> {41 , 40 37 i 36 i 39 40 44 48 57 62 69 70 • В целом по отрасли на разрезах (Л CTV гг ~

Скачать электронную версию публикации