Aboriginal small towns of the Lower Ob ofthe 15th-16th centuries: the trade aspect.pdf К проблеме существования аборигенных городков - необычному и, к сожалению, до конца не изученному типу поселенческих памятников Среднего и Северного Приобья, так или иначе обращаются практически все исследователи русской колонизации Западной Сибири. Уникальные по своему информационному потенциалу они составляют неотъемлемый пласт культуры аборигенных народов периода «Сибирского взятия». Однако до сих пор до конца не выяснен вопрос о функциональном назначении этих объектов. Большинство исследователей солидарны с мнением С. К. Патканова, согласно которому каждый городок являл собой резиденцию определенного «князька» [1. С. 73]. З.Я. Бояршинова, наиболее обстоятельно развивая этот тезис, писала следующее: «Судя по фольклорным материалам, в них жили представители выделившейся из массы рядовых охотников и рыболовов родоплеменной знати. Рядовое население продолжало жить в неукрепленных селениях» [2. С. 47]. Однако такое положение не согласуется с подвижным образом хозяйства у насельников Северо-Западной Сибири. Очевидно, что для большей части населения (а, вероятно, и для всей) городки являлись сезонным поселением. Е.П. Мартынова на этот счет замечает, что, например, березовские и казымские ханты за годовой цикл меняли 3 поселения [3. С. 107]. Маловероятно, что князьки, ведущие сходный с рядовым населением образ жизни [4. С. 78], круглогодично находились в своих резиденциях. Зафиксированные в источниках смены резиденции после передачи власти от одного князька к приемнику заставляют усомниться в значении городка как символа власти [5. С. 86]. Одновременно с этим в современной литературе появилось мнение, согласно которому каждый из городков, являя собой отдельную общину, мог выполнять не только административные, но и религиозные, ремесленные, культовые и прочие функции [6]. В данной статье автор предлагает рассмотреть аборигенные городки Нижнего Приобья в контексте функционирования устойчивых торговых коммуникаций. Торговый фактор в эпоху Средних веков стал ключевым при выборе места для закладки города [7. С. 71]. Под воздействием развития путей сообщения между рынками в этот период возникали новые населенные пункты, города, оставшиеся в стороне от этих маршрутов, приходили в запустение. Подобную картину следует предполагать и в случае с территорией Нижнего Приобья, торговые магистрали которой фиксируются археологическими данными не позднее IX-X вв. Экономический базис, таким образом, будет рассматриваться как первостепенная основа существования аборигенных городков. Территориально исследование ограничено рамками нижнего течения Оби от Сургутского Приобья вплоть до устья, включая восточные и западные притоки. В археологическом плане зарождение данного типа памятников, вероятно, следует связывать с периодом XIII в., хотя более точные датировки без конкретных исследований невозможны. В этот период происходят некоторые изменения в поселенческой структуре, в первую очередь, связанные с постепенной деградацией фортификационных сооружений [8. С. 141]. Одновременно с этим исследователями подмечено резкое увеличение в материалах исследуемых памятников этого времени привозных изделий, выполненных из железа, бронзы или серебра [Там же. С. 142]. Ранее автором была проведена работа по выявлению информации о рассматриваемых городках из различных источников [9], а также картированию полученных результатов [10]. Из общего числа выявленных объектов в рамках данной статьи будут рассматриваться 28 городков, существование которых совпадает с периодом «Сибирского взятия». К ним относятся 27 городков из Книги Большому Чертежу (далее - КБЧ) [11. С. 211-215], а так же городок, приписанный жалованной грамотой от 1586 г. к владениям Куноватско-Ляпинского князя Лугуя [12. № 54]. Прочие городки отражены в более поздних картографических источниках, хотя теоретически допускается возможность их более раннего существования. Если взглянуть на текст КБЧ - основного источника исследования, то без труда можно выявить основную мысль, используемую авторами при составлении документа: все городки выстроены в четкие линии, которые, на наш взгляд, маркируют траектории движения по руслам Западносибирских рек. КБЧ, таким образом, выступает сборником неких дорожников, что в свою очередь определяет специфику изложенного материала - городки, вероятно, прикреплены к основным векторам торговых путей в регионе. Если принять этот тезис, то экономический базис, на котором и возникают городки, станет очевидным. Торговля как фактор развития средневекового Западносибирского общества стала объектом исследования многих специалистов в области истории и археологии [13-16]. Н.В. Федорова предполагает, что постепенное изменение климата в XIII-XIV вв. окончательно выдвигает на ведущее место в аборигенной экономике пушную охоту, в товарных масштабах снабжающую продуктом как население рассматриваемого региона, так и народы, участвующие в торговых операциях на путях Восточной Европы [17]. Погоня за «мягкой рухлядью» открыла Зауральские пространства не только предприимчивым купцам из Булгара, но и иранским агентам [18. С. 147-148], а впоследствии привлекла и русских колонистов. Первым шагом нашего исследования стало выявление путей проникновения, напрямую связывающих Нижнее Приобье с Северо-Восточной Европой. В настоящем можно обозначить два маршрута: 1. Вероятно, наиболее традиционный путь, образованный устойчивой системой волоков через реки Печора и Сев. Сосьва. Картирование купеческих кладов X-XIV вв., обнаруженных на территории СевероЗападной Сибири, показывает функционирование именно этого вектора движения торговых агентов [19. С. 190-193]. Попасть в Сев. Сосьву можно было несколькими путями. Поднимаясь вверх по Печоре, купцам следовало уйти в ее правый приток - р. Щугор, от верховья которого они переходили в один из северных притоков р. Ляпин (вероятно, в р. Щучью), спускаясь по которой достигали Сев. Сосьвы. Этот путь был обследован К. Д. Носиловым, который доказал возможность его применения в зимний период [20]. Заметим, что на современной карте здесь фиксируются гидронимы Волоковка и Торговая, вероятно более позднего происхождения. Другой путь пролегал через еще более южный приток Печоры - р. Илыч, через волок напрямую выходил к верховьям Сев. Сосьвы. Заметим, что название городка Илчма, единственного не входящего в КБЧ, но отраженного в грамоте 1586 г., вероятно, является однокоренным современному гидрониму «Илыч». В таком случае это объясняет и отсутствие этого городка в источниках, описывающих Западную Сибирь, так как территориально он относился к Пе-черскому Предуралью. Г.Ф. Миллер, описывая воло-ковый путь из р. Нюса (совр. Няис) в р. Olech (совр. Илыч), замечает, что сам волок проходит между Ню-сой и Usch-ja (притоке Илыча) и по времени занимает '/2 дня пути [21. С. 109-110]. В названии последнего притока нетрудно увидеть «городской» корень Usch-(дословно «Города река»). В таком случае логично предположить, что искомый городок находился на слиянии Usch-ja с Илычем. Проблема заключается в том, что в настоящее время невозможно точно определить, о каком притоке идет речь. Возможно, что под ней имеется в виду р. Укъю, от верховьев которой до верховьев р. Няис (Няис-Мань-Я - южный рукав Ню-сы, согласно Г.Ф. Миллеру) менее трех километров, кроме того, в эту реку впадают ряд проток, в названиях которых также присутствует «городской» корень: Ыджыд-Ель-Вож, Ыджид-Вож, Пашке-Вож, Пурус-Ёль-Вож. Наличие во владениях Лугуя столь отдаленного городка сильно расширяет границы его княжества, выводя за территории Западной Сибири. Учитывая активную деятельность булгарских купцов, можно также наметить путь в Северо-Западную Сибирь через притоки Камы, в первую очередь - Ви-шеру, волок из которой приводит в Лозьву [22. С. 124-125]. Однако этот и прочие более южные маршруты остаются в стороне от рассматриваемых в статье городков. 2. Иным путем в Северное Приобье являлся маршрут, образованный течениями р. Усы и р. Собь, волок через которые известен по письменным источникам с XVI в. [23. С. 62-63]. Развитие этой коммуникации нам кажется уместным связать со строительством в 1499 г. русского города Пустозерск в низовьях р. Печора [24]. Этот город играл важную роль для продвижения поморских промысловиков, предпочитающих именно этот путь [25. С. 6]. Данный маршрут также нашел отражение в иностранных источниках. В ответном письме А. Маршу - торговому агенту Англии, нанявшему в 1588 г. русских купцов для спекуляций на меховых рынках Обдорского края, содержится описание пути вверх по р. Усе и перехода в р. Обь. Судя по изложенному в источнике материалу, купцам необходимо было пройти через пять городков (Tesuoi Gorodok в устье реки Padou, Nosoro-Gorodock, Nechei-our-goskoi, Charedmada, Nadesneaa) [26. С. 191]. Под р. Падой выступает собственно Собь (Pad-jaha) [Там же. С. 193], а городок, расположенный в ее устье, ассоциируется с Сабдином из КБЧ. Носовой (Nosoro-Gorodock) и Негейский (Necheiour-goskoi) городки также обозначены в КБЧ, причем последний, согласно этому источнику, расположен у устья р. Оби на острове, в районе, отраженном на чертежах С.У. Ремезо-ва как «Негейской мыс» [27. Л. 116]. В отношении следующих двух городков сложно говорить что-то определенное, О.В. Кардаш видит в Nadesneaa Надымский городок [28. С. 16], что вполне вероятно, если взять во внимание изложение маршрута, который проходит от верховьев Соби вниз по течению к устью р. Обь. Заметим, что оба рассматриваемых маршрута не потеряют своего значения и после вхождения Западной Сибири в состав Русского государства, путь по ним в XVII столетии будет прегражден государственными заставами - соответственно Киртасской и Соб-ской [27. Л. 117, 119]. Проведя анализ основных коммуникационных линий, мы можем приступить к картографированию информации, полученной в ходе анализа источников. В результате картирования КБЧ можно уверенно утверждать, что расположение большей части городков совпадает с основными торговыми магистралями Нижнего Приобья. В первую очередь выделяется район Сев. Сосьвы. Движение по торговым магистралям этой реки маркируют 12 городков (44,4% от общего числа рассматриваемых городков из списка КБЧ), расположенных, судя по тексту, примерно на равном расстоянии друг от друга (от 30 до 60 верст) [10. С. 215]. Этот регион, названный КБЧ «Югрой», включал владения Ку-новатско-Ляпинского князя Лугуя и, вероятно, подвластные ему городки, расположенные по течению Сев. Сосьвы. Как мы видели ранее, этот князь, в чье непосредственное подчинение входили городки Юиль, Мункус, Ляпин, Куноват и Березов по рекам Ляпин и Сев. Сосьва, благодаря городку Илчма контролировал оба рассматриваемых маршрута, на чем, вероятно, и базировалось его могущество. Второй путь, как показано выше, маркируется пятью городками. Остальные, расположенные по течению Оби городки, на наш взгляд, передают вектор движения по этой магистрали. Исключением составляют два городка - Кенчикар и Лосма, они привязаны к руслу Оби, что свидетельствует об их значении как транзитных пунктов. При этом в отношении Лосмы можно уверенно говорить, что строительство этого городка было целенаправленно осуществлено в стороне от основных магистралей уже после «Сибирского взятия» [5. С. 86]. Вероятно, князек Шатров, принявший от своего отца Лугуя власть и занявший антироссийскую позицию, таким образом стремился оградить себя и свою резиденцию от вмешательства русских во внутренние дела его политики. Немногочисленные археологические исследования данного рода памятников показали значимую роль пушной охоты в традиционном хозяйстве населения городков. Раскопки ключевых для ЯНАО памятников (Войкарского, Полуйского и Надымского городков) позволили выявить внушительный комплекс орудий и приспособлений для ловли пушных животных. К ним относятся разнообразные ловушки, черканы, самострелы, насторожки, различные виды охотничьих наконечников стрел, в том числе и специфические для пушного промысла томары, а также скребки и пялы для последующей обработки, растяжки и просушивания шкур [29. С. 28-30; 30. С. 77, 78, 79; 31. С. 176178]. Одновременно с этим в культурных слоях XV- XVI вв. продолжает увеличиваться доля импортных изделий. Таким образом, экономический базис выступает важнейшим стимулом для возникновения памятников типа аборигенных городков Северо-Западной Сибири. Наряду с административными эти поселения выполняли и торговые функции, а население городков, вероятно, было занято не только пушным промыслом, но и ремеслом, его снабжающим. Е.П. Мартынова также замечает, что каждый городок обладал своей святыней [4. С. 78-80] и, соответственно, выполнял и религиозные функции. Природа этого типа памятников, как показано выше, многогранна и выходит за рамки княжеской резиденции. Одновременно с этим хотелось бы отметить еще один момент. Вероятно, зарождение поселенческих структур такого качества в Нижнем Приобье следует относить к довольно раннему времени. Устойчивые торговые коммуникации в данном регионе начинают фиксироваться с распространением материалов иранского происхождения в IX-X вв. [18. С. 147-148], а наиболее массовый приток этих товаров приходится на XI-XIII вв. [Там же. С. 154]. Более того, вполне возможно, что задолго до этого периода уже были оформлены основные векторы движения по речным системам Северо-Западной Сибири. Таким образом, аборигенные городки Нижнего Приобья XV-XVI вв. являются результатом продолжительной эволюции поселенческих структур, возникших на основных торговых коммуникациях региона.

Скачать электронную версию публикации