Combating social diseases in Nizhny Novgorod Province on the eve and during the First World War.pdf В современной историографии наблюдается всплеск интереса к тематике общественных девиаций в годы кризисов и общественно-политических перемен. Особый интерес вызывает проблема борьбы с социальными болезнями и, в первую очередь, с алкоголизмом на региональном уровне. Как справедливо отмечает О.А. Чагадаева, «период Первой мировой войны при этом в немногих имеющихся общих исследованиях по алкогольному вопросу в России просто выпадает из поля зрения историков» [1. С. 10]. Аналогичная ситуация наблюдается и в отношении проблематики борьбы с туберкулезом и сифилисом. Между тем совершенно немыслим без проработки событий «кризисного» этапа Первой мировой войны наметившийся в последнее время отказ от резкого противопоставления дореволюционного и советского периодов в отечественной исторической науке XX в. [2. С. 77]. Нижегородская губерния накануне и в годы Первой мировой войны была одним из самых «проблемных» регионов в отношении распространения социальных болезней. Так, заболеваемость сифилисом составляла 90 человек на 10 тыс. жителей в 1912 г. [3. С. 49], 91,8 - в 1913 г., 85,2 человек - в 1914 г. [4. С. 43], что превосходило общероссийский уровень (76,8 - в 1913 г., 74,7 - в 1914 г. соответственно) [Там же. С. 49]. Заражаемость населения туберкулезом также возрастала с каждым годом: 43,3 человека на 10 тыс. жителей в 1912 г. [3. С. 51], 43,9 - в 1913 г., 46,0 человек - в 1914 г. [4. С. 44]. В отношении отрывочных данных военного времени (7 753 вновь выявленных случая сифилиса в 1914 г., 8 043 - в 1915 г., 524 - в 1918 г.; 9 594 туберкулезных больных в 1914 г. и 4 352 - в 1915 г.) врачами был сделан вывод об уменьшении обращаемости населения и росте заболеваемости при сильном сокращении сети лечебных заведений [5. Л. 46]. С 1916 г. ведение регулярной статистики полностью прекратилось в связи с призывом значительной части медицинского персонала на военную службу, закрытием многих врачебных участков и фельдшерских пунктов и возобновилось с 1921 г., когда уже советскими медиками стала восстанавливаться система учреждений по борьбе с социальными болезнями. Передовая медицинская общественность накануне войны поднимала на страницах периодической печати проблему массовости социальных болезней, их причин, вырабатывала предложения по борьбе с ними и проводила некоторые общественные мероприятия. Еще на рубеже XIX-XX вв. врачи А.А. Введенский [6], А.А. Чалин [7], Я.П. Гридинский [8] обратили внимание широкой общественности на распространение социальных болезней в регионе, на крупнейшую в России Нижегородскую ярмарку как на главный очаг постоянной угрозы распространения венерических болезней, отметили неудовлетворительную постановку медико-санитарного надзора со сторон врачебно-полицейского комитета и высказались за реорганизацию системы регистрации и осмотров публичных женщин в пользу систематичности, продуманности и обеспеченности. Наличие крупной промышленности, отсутствие охраны труда, плохие бытовые, жилищные условия жизни основной массы рабочих создавали условия для быстрого распространения туберкулеза. Неудовлетворительное и нерегулярное питание, переутомление, отсутствие организованного досуга и отдыха вели к пристрастию к алкоголю как к «восстанавливающему» средству. Соответствующими были и предлагаемые мероприятия: поднятие экономического уровня, создание совершенной системы социального обеспечения и страхования, организация охраны труда на предприятиях, открытие дешевых безалкогольных столовых, чайных, читален, реорганизация медико-санитарного надзора и борьбы с проституцией. Предложения врачей находили отклик у широкой общественности. Накануне Первой мировой войны противотуберкулезное движение достигло своего пика как по всей стране, так и в Нижегородской губернии. Так, Нижегородский отдел Всероссийской лиги по борьбе с туберкулезом занимал одно из первых мест по количеству изданной и распространенной печатной продукции - 40 500 экз. в 1913 г. [9. С. 46]. Фотографии предвоенных лет запечатлели массовые акции на Благовещенской площади, улицах Большая Покровская и Алексеевская губернского города в праздник «Белого Цветка», выливавшиеся в масштабные демонстрации с привлечением губернского начальства, духовенства, купечества [10]. В мероприятиях принимали участие немногочисленные технические новинки - богато украшенные цветами грузовые и легковые автомобили с плакатами антитуберкулезного содержания [11]. Оплотом антиалкогольного движения стали Ярмарочный комитет попечительства о народной трезвости, губернское попечительство и 11 уездных комитетов. Они проводили массовые мероприятия просветительского характера, театральные постановки, содержали чайные, столовые, читальни для неимущего населения [12. Л. 22]. Однако в целом все рассмотренные мероприятия носили характер благотворительности, не были обеспечены государственной финансовой и организационной поддержкой, носили эпизодический характер. С началом Первой мировой войны были мобилизованы многие активные деятели антиалкогольного движения: делопроизводитель и смотритель Ярмарочного комитет попечительства А. С. Зеленов, режиссер Лубянского сада П.М. Проскурнин и несколько технических работников. В связи с этим Председатель Ярмарочного комитета А. С. Салазкин предложил устройство праздника трезвости отложить до следующего года, провести в течение месяца спектакли в садах комитета, направив 50% вырученных средств в пользу Российского общества Красного креста, 30% -для выдачи семьям артистам, призванным из запаса и 20% - в пользу театра общества [13]. Данная инициатива встретила противодействие представителей ряда ярмарочных торговых фирм, мотивировавших невозможность проведения мероприятий совпадением с днями православных праздников Преображения Господня и Успения Божьей Матери [14]. Вопросы антиалкогольной борьбы отходили на второй план в свете событий военного времени. Проведение массовой работы и просветительских мероприятий ввиду сокращения поступавших средств становилось убыточным, и уже через месяц Комитет трезвости постановил закрыть Лубянский сад [15]. Главные надежды общественности сосредоточились на «сухом законе». Как и в других городах, в Нижнем Новгороде были введены ограничения на продажу крепких спиртных напитков. Запрещалась продажа водки и водочных изделий в казенных винных лавках и во всех «заведениях трактирного промысла», виноградные вина разрешено было продавать только в ресторанах и трактирах 2-го и 3-го разряда и в ренсковых погребах [16]. Уполномоченный ярмарочного купечества профессор С. С. Салазкин отмечал, что применение правил ограничения продажи спиртных напитков на ярмарке дало «превосходные результаты», ученый внес заявление о возбуждении ходатайства о продлении данных правил на время всей ярмарки. Ярмарочный комитет постановил внести это заявление в собрание уполномоченных, и оно было утверждено [17]. Совещание общественных деятелей, созванное по запросу министра финансов 12 августа 1914 г., по вопросу желательности сохранения ограничения продажи крепких спиртных напитков на время войны в составе предводителя нижегородского дворянства М.С. Фон-Брина, управляющего акцизными сборами Г.И. Ры-ковского, и. д. нижегородского городского головы М. И. Будилова, городских глав и старост городов губернии, председателя Ярмарочного комитета А. С. Салазкина, председателя нижегородской биржи П. И. Лыхина признало желательным на все время войны воспрещение продажи водки, водочных изделий и пива в казенных заведениях [18]. Между тем уже в первый год «сухого закона» отмечались случаи публичного распития алкогольных напитков и массового пьянства. Корреспондент «Нижегородского листка» писал об открытии ренскового погреба на территории ярмарки в будний день: «...тут же толпились любители, и тут же распивались спиртные напитки на улице. Вина покупали вскладчину... Некоторые предлагали какие угодно деньги за коньяк или водочные изделия...» [19]. Запрет продажи крепких напитков вызвал всплеск употребления суррогатов. По данным Городской анатомической камеры при Петропавловском кладбище Нижнего Новгорода, в 1914 г. отмечалось увеличение смертности от отравления ядами, политурой, денатурированным спиртом [20. Л. 20]. С 1915 г. в центральных российских губерниях происходит постоянное повышение спроса на денатурат и политуру [1. С. 165]. Поскольку потенциал запретительных мер был исчерпан, а других выработано не было, алкоголизация населения в Нижегородской губернии продолжалась. Негативную роль играли спекуляции в военно-медицинской сфере. Командование Московского военного округа (МВО) в циркуляре от 26 августа 1916 г. № 28802 указывало главным врачам госпиталей и лазаретов «установить самый строгий контроль над расходом винного спирта и принять должные меры, чтобы он не попадал для внутреннего потребления через кандидатов и фельдшеров...» [22. Л. 104]. Росло пьянство среди пациентов лечебных учреждений, как солдат, так и офицеров, ведшее к падению дисциплины и разложению армии. В циркулярах МВО уже с 1915 г. неоднократно цпоминались случаи поведения выздоравливающих воинов: «...шатаются массами по улицам, бульварам, и не по форме и неряшливо одеты, часто в нетрезвом состоянии, даже нищенствуют» [23. Л. 222]. Борьба с туберкулезом и венерическими болезнями также осложнялась целым рядом обстоятельств военного времени: значительное число врачей и среднего медицинского и ветеринарного персонала подлежало призыву на военную службу; продолжала свою деятельность ярмарка; активизировали работу промышленные предприятия; средства, выделяемые на борьбу с социальными болезнями, сокращались; в губернию стали пребывать многочисленные раненые, военнопленные, беженцы. Деятельность Нижегородского отдела Всероссийской лиги по борьбе с туберкулезом была сильно ограничена. На собрании правления Лиги совместно с Дамским комитетом, организованном при Городской управе, 7 августа 1914 г. председатель Г.И. Рыковский доложил, что ввиду последних событий правление Лиги решило не устраивать праздник «Белого Цветка», вместо этого организовать продажу национальных флагов, а вырученные средства направить на лечение туберкулезных и «вообще ослабленных» воинов, на помощь семьям призванных на войну [24]. Проведенный 21 августа День национальных флагов позволил собрать до 20 тыс. руб. и увенчался полным успехом, однако стал последней крупной акцией «единения» широкой общественности. Впервые во время проведения мероприятия некоторые торговцы выгоняли из своих лавок продавцов Лиги с заявлением: «Надоели!» [25]. Определенную роль в предупреждении распространения туберкулеза играли военные врачи. С началом войны в Нижегородской губернии дислоцировались 30- 31-, 32- и 33-й сводные эвакуационные госпитали, позднее были развернуты 44-, 47-е полевые запасные, 5-й Варшавский, 9-, 180-, 181-, 182-, 184-й сводные эвакуационные госпитали [26. Л. 781]. На средства нижегородской общественности к 1 января 1916 г. было развернуто 17 лазаретов, а к концу войны их общее число увеличилось до 35 [27. С. 3-4]. При этом 180-й сводный эвакуационный госпиталь и лазареты № 7, 8, 12 предназначались для инфекционных больных. Осмотры военных лечебных заведений Нижегородской губернии, проведенные генерал-майором Чижом, показали, что большинство из них находились в хорошем состоянии: одежда и обувь были чистыми и аккуратными, посещение бань регулярным, в нужном числе присутствовали плевательницы (как одна из мер профилактики туберкулеза), пищей все были довольны. Особое удовлетворение инспектора вызвал лазарет Гродненской общины Красного креста: во всех помещениях было очень чисто, люди хорошо одеты [28. Л. 41]. Коллективная фотография группы Гродненского лазарета, несмотря на свою по-становочность, в целом подтверждает высокую оценку генерала [29]. Однако были и вопиющие случаи. Патронату, расположенному в деревне Поляк, инспектор дал самую негативную характеристику: «Во всех комнатах очень грязно: на полу наплевано, весь пол забросан окурками, в углах кучки сора. Постели в беспорядке» [28. Л. 210 об.]. Подобная обстановка наблюдалась и в ряде других учреждений, вызывая циркулярные предписания командующего МВО генерала от артиллерии И.И. Мрозовского с требованием исправления ситуации [22. Л. 180]. В аспекте борьбы с распространением сифилиса Нижегородский гарнизон оказался в более благоприятной ситуации, поскольку среди врачей 30-, 31-, 32-и 33-го сводных эвакуационных госпиталей оказалось немало специалистов по кожным и венерическим болезням [26. Л. 46-50]. Тяжелобольные сифилисом военнослужащие содержались в местном нижегородском военном лазарете в довольно хороших условиях, но в палатах воздух был «тяжелый» [30. Л. 116 об.]. Ценный ресурс, однако, был использован практически впустую, поскольку согласно приказу Верховного начальника санитарной и эпидемической части от 16 января 1915 г. № 23, все больные венерическими болезнями, не требующие обязательной госпитализации, должны были безотлагательно выписываться для несения воинской службы с амбулаторным лечением [23. Л. 13]. Неоднократно подтвержденное последующими циркулярами данное распоряжение, по оценке врачей-современников, привело к массовому распространению венерических болезней [31. С. 597-598]. Еще больше ситуация усугубилась осенью 1917 г., когда по приказу МВО № 1226 и в силу п. 1 Приказания по МВО № 789 команды венерических больных в полках уничтожались и довольно значительный контингент больных сифилисом оказывался в неопределенной ситуации. В условиях фактического распада и последовавшей за ним официальной демобилизации российской армии данная категория больных хлынула в сельскую и городскую местность, служа массовым источником заражения. Таким образом, борьба с социальными болезнями в Нижегородской губернии достигла своего пика накануне Первой мировой войны, проявившись в выдающейся активности Ярмарочного комитета попечительства о народной трезвости, губернского попечительства и 11 уездных комитетов, Нижегородского отдела Всероссийской лиги по борьбе с туберкулезом, Нижегородского врачебно-полицейского комитета. Однако данная деятельность была основана на принципах благотворительности, избирательности и носила эпизодический характер. Первая мировая война показала абсолютную непригодность такого подхода к серьезным социальным проблемам, помогла общественности осознать пагубность самоустранения государства от вопросов здравоохранения и послужила переходным этапом к новой системе организации медицинской помощи.

Скачать электронную версию публикации