Standard regulation of ways to counteract abuse of right in criminal trial.pdf В настоящее время правовая категория «злоупотребление правом» получила достаточно широкое освещение в юридической литературе. Живой интерес ученых-процессуалистов к рассматриваемому феномену обусловлен как складывающейся судебной практикой, так и отсутствием единого мнения относительно природы указанного правого явления. В научной литературе имеются публикации, касающиеся причин и условий злоупотребления правом, его понятия, а также способов противодействия, пресечения и предотвращения злоупотребления правом в уголовном процессе. Тем не менее некоторые авторы по различным причинам и основаниям необоснованно расширяют сферу действия изучаемого явления, путем отнесения к ней тех правоотношений и действий, которые таковым выступать в принципе не могут. Это обусловлено неповторимостью конкретных форм злоупотребления права и трудностью его определения, а также широкой долей субъективизма в его установлении, что существенно осложняет противодействие данному явлению. В связи с данным обстоятельством хотелось высказать свою позицию относительно правильной квалификации случаев злоупотребления правом, его отграничения от иных недобросовестных действий участников уголовного процесса, и самое главное - о путях и способах предотвращения подобного поведения. Основными причинами появления указанного феномена в уголовном судопроизводстве являются: существенное расширение прав участников уголовного процесса, в особенности подозреваемого, обвиняемого, защитника и потерпевшего, а также широкое внедрение в нормы отечественного уголовно-процессуального права принципов состязательности и диспозитивности. Не случайно, что даже в практике Европейского Суда по правам человека не допускается злоупотребление правом при подаче жалобы в указанную судебную инстанцию [1. С. 248-260]. Так, А.Б. Диваев отмечает, что «состязательность сама по себе невозможна в условиях стеснения инициативы сторон судебного спора, ограничения процессуальных возможностей по отстаиванию ими своих интересов, отсутствия развернутой системы их судебных прав. А там, где есть широкий круг прав, там есть диспозитивность как проявление свободы воли по распоряжению этими правами» [2. С. 35]. При этом автор добавляет, что состязательность в рассматриваемом ракурсе представляет собой некий «катализатор» злоупотреблению сторонами своими правами. Л.В. Головко обращает внимание на то, что связано это явление с неуклонным развитием права на защиту, что само по себе является позитивной тенденцией. Однако увеличение количества и качества прав подозреваемого, обвиняемого, защитника, к сожалению, приводит иногда к искушению злоупотребить этими правами, т. е. использовать их не в законных (легитимных) интересах, а вопреки им (во вред правосудию) - для того, чтобы затянуть уголовный процесс, увести его к обсуждению не имеющих отношения к делу вопросов и т. п. Поэтому доктрина, законодательство и судебная практика неизбежно начали вырабатывать уголовно-процессуальное понятие злоупотребления правом, прежде всего правом на защиту, поскольку в практической плоскости данная проблема возникает наиболее часто [3. С. 128]. Исходя из исследуемых причин можно сделать следующие выводы: злоупотреблять правом могут только лишь указанные выше участники уголовного процесса; пресечение злоупотребления правом возможно только путем ограничения конкретного субъективного права. В связи с указанным обстоятельством некоторые ученые-процессуалисты видят оптимальной следующую правовую конструкцию: закрепление недопустимости злоупотребление правом в качестве принципа уголовного процесса. Так, О.И. Даровских, поддерживая указанную идею, выделяет условия и признаки данной правовой конструкции. Условиями злоупотреблений правом в уголовном судопроизводстве выступают: статус участника уголовного судопроизводства; наличие определенного права (которым указанный участник злоупотребляет); ситуация правовой неопределенности [4. С. 28]. Признаки данной правовой конструкции - это: особая форма противоправного поведения; умышленные действия (в редких случаях бездействие); деятельность любых участников уголовного судопроизводства, в том числе и должностных лиц (выделено нами. - В.А., Д.Н.), поведение злоупотребляющего правом лица направлено на причинение вреда либо угрозы его причинения иным участникам процесса, либо такое поведение посягает на принципы уголовного судопроизводства, искажает реализацию данных принципов, тем самым затрагивая интересы общества и государства [4. C. 28]. На наш взгляд, ключевым признаком, позволяющим рассматривать недопустимость злоупотребления правом в качестве принципа уголовного процесса, является сфера его распространения на всех участников уголовного процесса. В анализируемом случае О.И. Даровских полагает, что злоупотреблять правом могут в том числе должностные лица, в связи с такой трактовкой идея принципа вполне обоснована. С учетом складывающейся судебной практики (где злоупотребление правом отмечается в действиях защитника, подозреваемого, обвиняемого, подсудимого), а также разъяснения п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» (где отмечается факт злоупотребления именно только со стороны защиты), а также причин появления указанного феномена (в виде расширения прав стороны защиты, реализации принципов состязательности и диспозитивности) можно сделать вывод о том, что рассматриваемая категория не распространяется на властных субъектов уголовного процесса. По данному факту мы ранее вполне определено высказывали свою позицию [5. С. 25-38]. В этой связи весьма актуальны рассуждения А.Б. Диваева поданному вопросу. Автор отмечает, что в отличие от субъективного права полномочие не подразумевает свободы воли носителя права при его использовании. Полномочием нельзя распорядиться по своему желанию. Это обстоятельство связано с публично-правовым характером должностных полномочий, которым его носитель не только вправе, но и обязан воспользоваться при наличии предусмотренных законом оснований для этого. Природа злоупотребления субъективным правом такова, что для того чтобы им злоупотребить, его необходимо «употребить», т.е. реализовать, а поэтому злоупотребление субъективным правом возможно исключительно в форме активного поведения носителя права. Если право им не используется, то и злоупотребление невозможно. Данное правило, вполне очевидное для злоупотребления субъективным правом, совершенно не отражает сущности злоупотребления полномочиями [2. С. 39]. Стоит отметить, что Конституционный Суд РФ в определениях от 2 июля 2015 г. № 1541-О, № 1542-О и № 1543-О истолковал смысл положений части шестой ста. 162 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, указав, что нельзя считать злоупотреблением правом случаи неоднократного направления уголовного дела для производства дополнительного следствия, приостановление или прекращение уголовного дела по одним и тем же основаниям [6]. Тем самым Высокий Суд также фактически подчеркнул, что злоупотребление правом со стороны должностных лиц недопустимо и невозможно в принципе. Имеются и иные взгляды на проблему законодательного закрепления недопустимости злоупотребления правом. К примеру, Л. Д. Калинкина отмечает, что в рамках уголовного судопроизводства следует говорить не столько о злоупотреблении правами, сколько о четком регулировании в Уголовно-процессуальном кодексе РФ содержания, условий и порядка реализации прав [7. С. 24]. Автор также ссылается на разъяснение Конституционного Суда РФ, в котором указано, что законодатель не может использовать способы регулирования, которые посягали бы на само существо того или иного права, ставили бы его реализацию в зависимость от решения правоприменителя, допуская тем самым произвол органов власти и должностных лиц, и, наконец, исключали бы его судебную защиту [8]. Ряд исследователей полагают, что каждый возможный случай злоупотребления правом должен быть предусмотрен в конкретной уголовно-процессуальной норме с указанием, какие последствия для участников уголовного судопроизводства будут иметь место при осуществлении того или иного злоупотребления правом. При этом, как заявляют авторы, никто не мешает законодателю с появлением новых способов злоупотребления правом вносить изменения в УПК РФ [9. C. 34-40]. Мы полагаем, что понятие «злоупотребление правом» необходимо закрепить в ст. 5 УПК РФ. При этом указанная норма, наряду с п. 18 Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 № 29, будет являться правовым основанием для пресечения таких форм злоупотребления правом, как заявление многочисленных ходатайств, жалоб, отводов, чтобы судья или иное должностное лицо не тратили время на мотивировку своего решения. Но иные формы злоупотребления правом, которые направлены на ограничение такого права, должны пресекаться именно путем внесения точечных изменений в действующее уголовно-процессуальное законодательство с созданием соответствующих процессуальных механизмов. Изложенные идеи хотелось бы рассмотреть на примере двух форм злоупотребления правом: 1) при производстве в суде с участием присяжных заседателей, когда адвокаты делают заявления или выясняют вопросы, которые не должны исследоваться в присутствии присяжных заседателей, а подсудимые допускают негативные высказывания в адрес органов, осуществляющих предварительное расследование, с тем чтобы опорочить доказательства обвинения [10. С. 51]; 2) злоупотребления правом при подаче жалоб на решения судов и должностных лиц, а также заявлений и жалоб на других граждан с целью свести личные счеты либо вынудить совершить определенные действия [11. С. 101-105]. Относительно первой формы злоупотребления в первую очередь речь идет о нарушении защитником п. 6-8 ст. 335 УПК РФ, а также в особенности - п. 3 336 УПК РФ, который гласит, что стороны не вправе ссылаться в обоснование своей позиции на доказательства, которые в установленном порядке признаны недопустимыми или не исследовались в судебном заседании. На практике судья, чаще всего, прерывает такие выступления и разъясняет присяжным заседателям, что они не должны учитывать данные обстоятельства при вынесении вердикта. Какие меры в этом случае возможно применить, если защитник нарушает указанные положения? На наш взгляд, ограничивать или лишать права выступать в прениях в принципе недопустимо. Наиболее рациональной мерой здесь выглядит либо штраф, либо удаление защитника из зала судебного заседания, при условии, что ему предварительно было вынесено предупреждение о недопустимости подобного поведения, а также направление частного определения суда в адвокатскую палату субъекта с требованием наказать такого адвоката в соответствии с нормами кодекса профессиональной этики адвоката. Сложнее обстоит дело, если подобные действия совершает подсудимый, единственно возможным действием здесь выступает его удаление из зала судебного заседания. Как нам представляется, указанные действия возможно предупреждать и пресекать только точечными изменениями и дополнениями уголовно-процессуального законодательства. О второй форме злоупотребления правом скажем следующее. Конституционный Суд РФ высказал свою позицию относительно злоупотребления правом со стороны частного обвинителя. В Постановлении Конституционного Суда РФ от 17.10.2011 № 22-П «По делу о проверке конституционности частей первой и второй статьи 133 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан В. А. Тихомировой, И. И. Тихомировой и И.Н. Сардыко» указано, что использование гражданско-правового механизма защиты прав добросовестных участников уголовного процесса от злоупотреблений своим правом со стороны частного обвинителя не исключено, когда обращение в суд с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица не имеет никаких оснований и обусловлено не потребностью защитить свои права и охраняемые законом интересы, а лишь намерением причинить вред другому лицу [12]. Таким образом, в этом случае заинтересованное лицо должно подавать исковое заявление в суд с целью возмещения вреда, ущерба, убытков от действий частного обвинителя. Относительно тех форм, когда возможны злоупотребления при подаче кассационных жалоб, уместно заметить, что совершено правильно отмечает М.Е. Нехороших - пресечение злоупотреблений правом в данном случае возможно путем внесения изменений в уголовно-процессуальное законодательство, в частности, ведения пресекательного срока и запрета на подачу новых жалоб по тем же основаниям в связи с наличием ревизионного начала в деятельности суда кассационной инстанции [13. С. 69]. Серьезной проблемой в практике работы правоохранительных органов остаются вопросы подачи многочисленных жалоб и заявлений в различные инстанции гражданами с целью сведения личных счетов. Указанные действия отнимают очень много времени, отвлекают от основной работы и несмотря на мало-значимость таких обращений, требуют вынесения процессуального решения. В рассматриваемом контексте лишить или ограничить право гражданина на подачу жалобы, заявления невозможно, взыскивать с него расходы за необоснованное обращение - весьма сомнительно, перекладывать такую обязанность на другого гражданина нецелесообразно. Применение положений о злоупотреблении правом здесь неэффективно в виду того, что реакция возможна только после проведения проверки, когда смысл реализации ее результатов уже отпал. Поэтому здесь надлежит согласиться с Т. В. Трубниковой в том, что «государство должно проявлять определенную терпимость к подобным возможным злоупотреблениям правом, рассматривая их как своего рода процессуальные издержки (если злоупотребление правом хотя и создает препятствия в осуществлении правосудия, но эти препятствия не чрезмерны, затрудняют ход процесса, однако не останавливают его)» [14. С. 76]. Таким образом, понятие «злоупотребление правом» необходимо закрепить в ст. 5 УПК РФ, посвященной разъяснению основных категорий, применяемых в кодексе. Указанная норма позволит противодействовать несложным формам его проявления (в виде подачи большого количества необоснованных ходатайств, жалоб, заявлений). Все иные формы злоупотребления правом, реализуемые в рамках фундаментальных прав и свобод, следует ограничивать только путем внесения соответствующих изменений в действующее уголовно-процессуальное законодательство, либо остается «смириться с ними» и акцентировать внимание на повышение качества правоприменительной деятельности.

Скачать электронную версию публикации