Constitutional right to qualified legal assistance in Russia and Brazil: Analysis of the criminal proceedings legislatio.pdf Продолжая международный диалог по актуальным вопросам федерализма, верховенства права и режима законности, защиты конституционных и иных прав человека, рассмотрим такой важный аспект его правового статуса, как право на квалифицированную юридическую помощь в системе конституционных прав России и Бразилии, являющихся членами БРИКС. Тематика защиты прав человека и его основных свобод, важности их реализации неизменно присутствует в итоговых декларациях саммитов БРИКС, а также ежегодных юридических форумов государств -членов БРИКС, что свидетельствует о ее актуальности, вместе с рядом других правовых и иных проблем и вопросов, обсуждаемых в рамках данных дискуссионных площадок. Между тем Бразилия, как и Россия, будучи крупнейшим по количеству населения и площади государством своего континента, продолжает решение ряда проблем, связанных со значительным социальным неравенством в различных субъектах федерации и достаточно высоким уровнем преступности, рядом иных факторов общественного развития. Сходство данного процесса обусловлено, на наш взгляд, продолжающимся переходным периодом после принятия Конституции Бразилии 1988 г. и Конституции России 1993 г., послужившего важной вехой в процессе демократизации двух государств и начала реального действия многих декларировавшихся, но не реализо-вывавшихся ранее на практике прав. Проводя общее сравнение конституций России и Бразилии, отметим, что конституция крупнейшего латиноамериканского государства, состоящая из 64,5 тысяч слов, наряду с Конституцией Индии 1949 г. (146,4 тысяч слов) и Конституцией Нигерии 1999 г. (66,3 тысяч слов), также являющихся федерациями, входит в тройку самых объемных по содержанию основных законов мира. Конституция России является 116-й в мире по данному показателю и содержит порядка 13 тысяч слов. В то же время по количеству формально закрепляемых прав человека Бразилия находится на 10 месте в мире (79 прав), а Россия на сорок шестом (64 права). Лидерами по данному показателю являются Эквадор (99 прав), Боливия и Сербия (по 88 прав), Португалия и Кабо-Верде (по 87 прав). При этом авторы отмечают, что в отличие от ряда других, Бразилия является государством, в котором практически отсутствует «разрыв между "буквой закона" и применением его на практике» [1. С. 182]. В то же время относительно данной позиции имеются и более критические точки зрения [2]. Всего же совокупный анализ конституций современных государств позволяет выделить порядка 1 170 закреплённых в них относительно самостоятельных прав человека [3]. Конституция Бразилии охватывает гораздо больше сфер правового регулирования по сравнению с Конституцией России, а также осуществляет их более детальное правовое регулирование, в том числе используя множество конституционных принципов и достаточно конкретных отраслевых правовых норм. B. В. Маклаков, в частности, отмечает, что Конституция 1988 г. отвечает на большое количество вопросов из различных областей, которые навеяны требованиями времени [4. С. 406]. В то же время бразильские авторы объясняют ее значительный объем также тем, что «в стране, где законы не имели большого значения, различные социальные группы пытались внести в текст конституции максимальное количество правил и установлений, чтобы таким образом добиться гарантии их исполнения в будущем. Конституция 1988 г. может рассматриваться как рубеж, покончивший с последними рудиментами авторитарного режима» [5. C. 386]. Российская Конституция на этом фоне выглядит весьма компактной, но и оставляющей множество вопросов на усмотрение законодателя. В соответствии с номерным абзацем I ст. 22 Конституции Бразилии уголовное и процессуальное право относится к исключительному предмету ведения федерации, что отражает аналогичный российских подход к данному вопросу, закрепленный в ст. 71 (п. «о») Конституции России. Вместе с тем следует отметить, что права человека не выделены в Бразилии в качестве отдельной и самостоятельной сферы правового регулирования со стороны одного из трех уровней федеративной системы. В то же время российский подход такого умолчания (или даже пробела) не имеет, однако несет в себе конституционную ошибку, относя защиту прав и свобод человека и гражданина одновременно к исключительному предмету ведения федерации и предмету совместного ведения федерации и субъектов Российской Федерации. В то же время регулирование прав и свобод человека и гражданина однозначно отнесено к федеральному уровню. Переходя к непосредственному рассмотрению системы конституционных прав человека и гражданина России и Бразилии, отметим, что как в России, так и в Бразилии осуществлено их обширное закрепление в схожих по своей конституционно-правовой природе разделах «Основные права и гарантии» в Бразилии и «Права и свободы человека и гражданина» в России, идущими вслед за первыми главами, составляющими основы конституционного строя двух государств. Если Конституция России проводит разграничение между правами человека и правами гражданина в каждой конкретной статье гл. 2, то ст. 5 Конституции Бразилии устанавливает перечень из 78 прав, подчеркивая, что все люди равны перед законом без какого-либо различия, а перечисленные в ней права принадлежат как бразильцам, так и иностранцам. Иные права (социальные, политические) могут принадлежать именно гражданам, а не в целом человеку в силу прямого указания Конституции. Среди обширной группы прав, закрепленных в конституциях двух государств, возможно выделить права и процессуальные гарантии лиц, находящихся в статусе подозреваемых, обвиняемых и подсудимых, а также права заключенных [6. С. 30]. Именно среди данной категории прав находится такое специфическое право, как право на квалифицированную юридическую помощь, являющимся производным от более широкого права на защиту. Как отмечается в науке, право на квалифицированную юридическую помощь представляет собой «гарантированную, обеспеченную Конституцией РФ, УПК РФ возможность каждому обратиться за защитой своих либо чьих-то прав и законных интересов к адвокату, на которого государством возложена публичная обязанность по оказанию каждому желающему достаточно высокого уровня любого из видов предоставляемой в уголовном судопроизводстве юридической помощи.» [7. С. 21]. При этом, рассматривая само понятие квалифицированной юридической помощи, необходимо отметить, что «это юридическая деятельность в целях защиты прав, свобод и законных интересов физических и юридических лиц и обеспечения доступа к правосудию, осуществляемая членами адвокатского сообщества и лицами, имеющими ученую степень по юридической специальности, а также в пределах должностных обязанностей нотариусами и служащими органов государственной власти и местного самоуправления» [8. С. 109]. Право на квалифицированную юридическую помощь в уголовном судопроизводстве является, на наш взгляд, именно специфическим правом, поскольку потребность в его реализации возникает лишь при привлечении лица в каком-либо процессуальном статусе в рамках конкретного уголовного дела, т. е. его реализация не может осуществляться абстрактно, независимо от каких-либо юридических фактов. Оно состоит из множества входящих в его смысловую структуру элементов реализации. Указанными обстоятельствами может, по нашему мнению, обусловливаться (однако отнюдь не оправдываться) заведомо менее внимательное отношение правоприменителей к лицам, нуждающимся в реализации рассматриваемого права полностью или в части, в отличие, например, от реализации таких безусловных прав как право на жизнь, право на свободу мысли и слова, право частной собственности. Право на квалифицированную юридическую помощь имеет конституционную природу, и его закрепление осуществляется непосредственно в основных законах двух государств. Так, ст. 48 (ч. 1) Конституции России прямо говорит, что «каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи» [9. Ст. 4398], подчеркивая тем самым принадлежность данного права всем лицам независимо от их гражданства или вообще факта отсутствия такового в принципе. Частью 2 указанной статьи устанавливается, что моментом возникновения указанного права является факт задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения. При этом нормы ст. 48 говорят о том, что квалифицированную юридическую помощь в первоочередном порядке в уголовном судопроизводстве имеет право оказывать исключительно адвокат - лицо, обладающее специальным правовом статусом и определенным набором гарантий независимости профессиональной деятельности. Именно квалифицированная юридическая помощь имманентно присуща адвокатской деятельности как особому виду профессиональной деятельности лиц, обладающих статусом адвоката [10. Ст. 2102]. В то же время раскрытие права на квалифицированную юридическую помощь не только в уголовном судопроизводстве, но и в целом на конституционном уровне ограничивается содержанием лишь одной нормы, опосредованно дополняемой нормами о более широком праве на защиту, в том числе судебную (ст. 17, 45, 46, 123 Конституции), однако оно получает свое развитие в федеральном законодательстве, в первую очередь в УПК РФ [11. Ст. 4921]. Статья 16 УПК РФ указывает, в частности, что подозреваемым и обвиняемым обеспечивается право на защиту, которое они могут, в том числе, осуществлять с помощью защитника. В соответствии со ст. 49 УПК РФ им может выступать только адвокат. Исключением является случай, когда при производстве у мирового судьи судья может удовлетворить ходатайство обвиняемого о допуске одного из его близких родственников или иного лица в качестве защитника не только наряду с адвокатом, но и вместо адвоката. Таким образом, конституционная норма получает в данном случае конкретизацию. Более подробно раскрывается в ст. 49 УПК РФ и момент, с которого защитник имеет право принимать участие в уголовном деле. Важным в этом отношении аспектом является введенный с 2013 г. п. 6 ч. 3 ст. 49 об участии в деле адвоката непосредственно с момента начала осуществления процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении. В то же время Федеральный закон от 07.02.2011 «О полиции» по-прежнему неоправданно сужает круг временных рамок, начиная с которых задержанное лицо вправе пользоваться услугами адвоката (защитника), фиксируя это право моментом задержания [12. Ст. 900]. Очевидно, что подобное расхождение законодательных норм оставляет возможности их недобросовестного толкования и правоприменения. Аналогичный, хотя и более объяснимый с точки зрения предназначения законодательного акта, подход можно наблюдать в Федеральном законе от 15.07.1995 № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» [13. Ст. 2759]. Эти факты свидетельствуют, в том числе, о нереализованных на практике воззрениях Конституционного Суда Российской Федерации, отмечающего, что праву каждого на получение квалифицированной юридической помощи должна соответствовать «обязанность государства обеспечить надлежащие условия, в том числе нормативно-правового характера, с тем чтобы каждый в случае необходимости имел возможность обратиться за юридической помощью для защиты и отстаивания своих прав и законных интересов» [14. Ст. 828]. В целом следует также отметить, что проблема усиления и конкретизации прав стороны зашиты в уголовном судопроизводстве является весьма актуальной задачей для совершенствования законодательства [15. С. 98]. Вопросы практической реализации постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации о том, что «при судебном разбирательстве должно строго соблюдаться гарантированное Конституцией право каждого на получение квалифицированной юридической помощи» [16. № 247], также остаются актуальными, однако еще более остро стоит вопрос его реализации на досудебной стадии уголовного судопроизводства, что может оказаться решающим при защите прав и свобод граждан в конкретном случае. Говоря о регулировании права на квалифицированную юридическую помощь в Бразилии, следует отметить в целом более широкую и подробную регламентацию гарантий прав человека, включая процессуальные права обвиняемых, подозреваемых и осужденных на конституционном уровне. Это в том числе касается и конституционного права на квалифицированную юридическую помощь в уголовном судопроизводстве. Если ст. 46 (ч. 1) Конституции России говорит о гарантии судебной защиты прав и свобод человека, то Конституция Бразилии такой вид защиты подразумевает a priori и сразу конкретизирует, что сторонам в судебном или административном процессе обеспечивается право на полную и своевременную защиту, а также на необходимые в таких случаях средства и возможности (ст. 5 (номерной абзац LV). Номерной абзац LXIII уточняет, что любому арестованному лицу вместе с информированием его обо всех правах гарантируется помощь со стороны семьи и адвоката [17]. Вместе с тем бразильские авторы также отмечают трудности с доступом к данному виду помощи на стадии предварительного расследования [18. С. 25], касающиеся, в частности, затрудненности доступа защитника к подозреваемому или обвиняемому при совершении первых следственных действий, создания препятствий для их последующих встреч с защитником при применении различных мер пресечения, что наблюдается и в России. В то же время отметим, что помощь со стороны родственников закрепляется в России не на уровне Конституции, а ниже на уровне УПК РФ. Крайне важной для факта оказания квалифицированной юридической помощи является ст. 133 Конституции Бразилии, гарантирующая статус адвоката, получающего дальнейшее раскрытие в специальном федеральном законодательстве [19]. Ею устанавливается, что адвокат независим от органов управления юстицией, он не несет ответственности за свои действия и выступления при исполнении своих профессиональных обязанностей в пределах, установленных законом. Отметим также высокий уровень института адвокатуры, имеющей, таким образом, прямую конституционную основу, получающую толкование в практике Федерального верховного суда Бразилии [20]. Кроме того, уголовное законодательство Бразилии предоставляет правовую охрану отдельных элементов, составляющих законную деятельность адвоката. Так, ст. 356 Уголовного кодекса Бразилии устанавливает ответственность в виде штрафа или тюремного заключения за частичное или полное уничтожение документов, являющихся доказательствами по делу, полученных не только прокурором, но и адвокатом [21]. Это положение свидетельствует об одном из признаков равенства участников уголовного судопроизводства. В то же время уголовное законодательство ни Бразилии, ни России не устанавливает полноценный институт ответственности за воспрепятствование законной деятельности адвоката. Важным для качества и скорости реализации права на квалифицированную юридическую помощь, т. е. ее эффективности, является установление, что об аресте любого лица, а также о месте лишения его свободы должны быть уведомлены не только компетентный судебный орган, но и семья арестованного или лицо, которое будет им назначено, которым, по сути, является адвокат (ст. 5, номерной абзац LXII). Раскрытие права на квалифицированную юридическую помощь в Бразилии также получает свое развитие в федеральном законодательстве, в первую очередь - в УПК ФРБ [22], принятом еще 3 октября 1941 г. и действующем по настоящее время с учетом множества изменений и дополнений. Следует отметить, что взаимодействию подзащитного и защитника в УПК ФРБ посвящена специальная структурная часть данного документа, состоящая из 9 статей, а также другие его нормы. Статья 261 УПК ФРБ устанавливает, что ни одно лицо не может быть обвиняемым или подсудимым очно или заочно без участия в таком процессе адвоката. Оно, в свою очередь, находит конкретизацию в ряде других норм. В частности, ст. 185 УПК ФРБ устанавливает общее правило о возможности проведения допроса только в присутствии адвоката. В § 5 ст. 185 УПК ФРБ указывается, что судья обязан предоставить обвиняемому или подсудимому право предварительного и конфиденциального общения с адвокатом перед допросом, в том числе при проведении допроса в формате видеоконференции. В § 6 этой же статьи подчеркивается равенство участников состязательного процесса путем установления, что помещение, предназначенное для совершения процессуальных действий в формате видеоконференции, контролируется не только судом и прокуратурой, но также и Бразильской ассоциацией адвокатов. Вместе с тем достаточно схожее регулирование в конституциях двух государств имеет институт бесплатного оказания квалифицированной юридической помощи. Так, ст. 48 Конституции России указывает, что «в случаях, предусмотренных законом, юридическая помощь оказывается бесплатно». При этом при расширительном толковании данной нормы речь может идти о бесплатном оказании нуждающимся как квалифицированной юридической помощи со стороны адвоката в уголовном судопроизводстве, так и об оказании иных ее видов более широким кругом лиц [23]. С учетом федеративного характера Российского государства ее предоставление может предусматриваться также законодательством субъектов Российской Федерации. Статья 5 (номерной абзац LXXIV) Конституции Бразилии, в свою очередь, закрепляет близкую по смысловому наполнению норму, что государство предоставляет полную и бесплатную юридическую помощь тем, кто может доказать недостаточность своих средств. Статья 134 Конституции устанавливает, что органы публичной защиты являются основным институтом юрисдикционной функции штата в данном вопросе и на них лежит обязанность по оказанию бесплатной квалифицированной юридической помощи [24]. Конституционные нормы раскрываются в ст. 32 УПК ФРБ, указывающей, что судья по просьбе стороны, доказавшей отсутствие необходимых для пользования услуг адвоката средств, самостоятельно назначает адвоката за счет государства. Отметим положительные отзывы зарубежных авторов по поводу работы данного института в Бразилии [25. С. 176]. Подводя итоги, отметим, что конституционное регулирование прав и свобод человека, в том числе ряда процессуальных прав подозреваемых, обвиняемых и осужденных в Бразилии является более широким, чем в России. Регулирование права на квалифицированную юридическую помощь в системе конституционных прав человека также регламентируется в Бразилии более детально, чем в России. Это, в том числе, выражается в его изначальной конституционной га-рантированности в судебном и административном процессах, обязанности уведомления семьи или адвоката задержанного лица, которому необходима квалифицированная юридическая помощь, более подробном обеспечении данного права в уголовно-процессуальном законодательстве. В том числе крайне важным и весьма полезным для заимствования из бразильской на российскую правовую почву является право предварительного и конфиденциального общения обвиняемого или подсудимого с адвокатом перед допросом. Требует усиления и в России, и в Бразилии доступ к реализации права на квалифицированную юридическую помощь в досудебной части уголовного судопроизводства. В России, в частности на федеральном уровне, целесообразно также внесение изменений в Федеральный закон от 15.07.1995 № 103-ФЗ и Федеральный закон от 07.02.2011 № 3-ФЗ в части устранения противоречий, конкретизации сроков и стадий уголовного судопроизводства, с которых лицо имеет право на получение квалифицированной юридической помощи, основанной на нормах УПК РФ и Федеральном законе от 31.05.2002 № 63-ФЗ. Закреплен на конституционном уровне и имеет высокий статус в Бразилии институт адвокатуры, о содержании которого Конституция России не упоминает в принципе. Вместе с тем ни в Бразилии, ни в России не установлена полноценная уголовная ответственность за воспрепятствование законной деятельности адвоката, лишь отдельные элементы которой присутствуют в Бразилии (уголовно-правовая защита доказательств, собранных адвокатом). В этой связи как в России, так и в Бразилии целесообразно закрепить в уголовном кодексе санкции за данное правонарушение, что будет создавать баланс и способствовать состязательности сторон в уголовном судопроизводстве. Аналогичный охранительный институт предусмотрен, к примеру, для защиты профессиональной деятельности журналистов [26]. Учитывая значимость и конституционный статус такого важнейшего должностного лица, как Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации, видится крайне неоправданным лишь административно-правовая охрана его деятельности. Ответственность за воспрепятствование его законной деятельности также должна носить уголовно-правовой характер, как и профессиональная деятельность адвокатов. Также в Бразилии именно на конституционном, а не федеральном законодательном уровне, как в России, гарантируется помощь со стороны родственников подозреваемым, обвиняемым и подсудимым. Изложенные аспекты позволяют сделать вывод о целесообразности более комплексного подхода к регламентации конституционного права граждан на получение квалифицированной юридической помощи, крайне слабо закрепленного в российском конституционном и отраслевом (в первую очередь УПК РФ) законодательстве. В этой связи следует поддержать позицию Е.В. Виноградовой, отмечающей, что «при наличии практических механизмов реализации права на квалифицированную юридическую помощь существует актуальная необходимость его доктринальной проработки и институализации» [27. С. 41]. Совершенствование регулирования прав человека, в том числе права на квалифицированную юридическую помощь будет служить не только развитию их формально-юридического закрепления, но и эффективности их непосредственного правоприменения, усилению защиты граждан. Полагаем, что в этом процессе не нужно бояться вносить дополнение в действующую Конституцию России, увеличивая ее объем, поскольку обобщение текстов конституций мира демонстрирует, что современная конституция нуждается в большем объеме, чем многие действующие документы [28. С. 141]. Принимая во внимание наличие у России и Бразилии схожих проблем, связанных с потребностями масштабной модернизации экономики и социальной жизни, отметим актуальность проведения дальнейшего исследования конституционно-правового опыта государств - членов БРИКС в сфере защиты прав человека и других областях, в том числе актуальный бразильский опыт [29].

Скачать электронную версию публикации