The Problem of the Military Defense Planning of the Russian Far East in 1896-1900. Part 2. The Eve of the Chinese Campai.pdf Сложившаяся к середине 1899 г. (все даты в тексте приведены по юлианскому календарю, т.е. старому стилю. В некоторых случаях, когда речь идет о международных событиях, в скобках приведены даты по григорианскому календарю, т.е. новому стилю) ситуация с отсутствием утвержденного плана обороны российского Дальнего Востока на случай начала войны с Японией, т.е. с наиболее вероятным противником, и серьезные расхождения во взглядах между командованием Приамурского военного округа и военным министром на некоторые базовые положения, долженствующие лежать в основе этого документа, ставили Главный штаб Военного министерства и его начальника, генерал-адъютанта В.В. Сахарова, в достаточно щекотливое положение. Особенно с учетом того, что в результате анализа всех представленных в столицу документов [1. Л. 2-8 об.] заведующий Азиатской частью Главного штаба генерал-майор Д.В. Путята (сам выдающийся военный востоковед бывший в течение 6 лет - с 1886 по 1892 г. - военным агентом в Китае и хорошо знавший Дальний Восток [2. С. 197-198]) склонялся в своих выводах на сторону командующего войсками Приамурского военного округа генерал-лейтенанта Н.И. Гродекова [3. Л. 911 об.], а не военного министра А.Н. Куропаткина. Результатом проработки в Главном штабе всех материалов по этому делу стала докладная записка начальника Главного штаба В.В. Сахарова, датированная 6 ноября 1899 г. Документ рисовал военное положение российского Дальнего Востока в очень мрачных красках и по стилистике скорее напоминал те документы, которые поступали с Дальнего Востока в Военное министерство в Петербург, а не наоборот, спускались из столицы в г. Хабаровск. «Наше положение на Дальнем Востоке, - отмечалось в записке, -ныне более прочное по сравнению с тем, что было пять лет тому назад, не может все еще быть признано благоприятным. Быстрое развитие Японии, на которое долгое время мы смотрели без опасения, победоносная война ея с Китаем (Японо-китайская война 1894-1895 гг. - Р.А.) и начинающееся пробуждение желтой расы создали нам нового врага, не скрывающего свою враждебность, а внутреннее брожение, происходящее в Китае, скорее сделает последний открытым союзником Японии, чем нашим. Те огромные выгоды, которые дает нам владение Квантуном, в данное время не могут вполне осуществиться; пока же занятие Порт-Артура только увеличивает число уязвимых пунктов. Кроме того, Англия, заняв Вей-хай-вей, вступила теперь в непосредственное соседство с нашим новым владением, и нет сомнения, что в случае войны она явится деятельным союзником Японии. Таким образом, в случае возникновения военных действий на Дальнем Востоке, нам придется иметь дело с противником, за которым обеспечено полное господство на море и огромный численный перевес в силах. 250-тысячная японская армия может почти вся принять участие в десантных операциях против нашего побережья, в виду островного, а следовательно, безопасного положения японской державы. Для противодействия этим силам в данное время на всем огромном пространстве, которое занимают наши владения на Дальнем Востоке, мы располагаем лишь войсками Приамурского округа, гарнизоном Порт-Артура и, как резервом для них, войсками Сибирского округа. Что же касается Туркестанских войск (т.е. войск, дислоцирующихся на территории Туркестанского военного округа. - Р.А.), то они имеют свою специальную задачу угрожать британским владениям в Индии. На прибытие же резервов из России (имеется ввиду Европейская Россия. - Р.А.) можно рассчитывать лишь в том случае, когда нейтралитет наших западных соседей будет несомненным, и оно потребует весьма продолжительного времени» [4. Т. 1. С. 182-183]. Записка отчетливо свидетельствовала, что сотрудники центрального аппарата Военного министерства постепенно начинали осознавать те угрозы, о которых с весны 1895 г. докладывали им последовательно С.М. Духовской и Н.И. Гродеков. Более того, в Главном штабе наконец-то осознали и важность для обороны Южно-Уссурийского края Посьетского участка - ключа всего ЮжноУссурийского края («Здесь высадка удобна почти на всем протяжении, здесь находится крепость, военный порт и конечный пункт железнодорожного пути -Владивосток; отсюда неприятельский десант может развить свои операции вглубь страны с целью отторжения от России богатого Южно-Уссурийского края») [4. Т. 1. С. 183], а также устья р. Амур с г. Николаевск и о-ва Сахалин (вообще не упоминавшегося в 1895-1899 гг. в документах, связанных с военным планированием на Дальнем Востоке), занятие которых могло бы иметь известное «моральное» значение [Там же]. Особое внимание в документе было уделено разбору стратегического значения Маньчжурии и Кван-тунского полуострова, а также критике предложений H.И. Гродекова по сосредоточению войск. В Главном штабе исходили из достаточно странного соображения, что пока существует Уссурийский корпус и Квантунский полуостров находится под русским контролем, движение японской армии в направлении среднего течения р. Сунгари маловероятно. Поэтому идея формирования отдельного Маньчжурского корпуса для занятия линии Бодунэ-Гирин и занятие большими силами среднего течения р. Сунгари были признаны нецелесообразными, равно как разброс и без того недостаточных сил на пространстве протяжением в 1 тыс. верст. Задачи же, возлагаемые на Маньчжурский корпус, можно было выполнить и гораздо меньшими силами: для противодействия восстанию местного населения в Маньчжурии было признано достаточным иметь несколько сотен, для обеспечения безопасности КВЖД посчитали достаточным наличие охранной стражи, численность которой предполагалось довести до 5 тыс. чел. Эти утверждения были невообразимой нелепицей, свидетельствовавшей об абсолютном невежестве сотрудников Главного штаба и его начальника в вопросах как истории Китая, так и его современного состояния. Абсурдность указанных тезисов наглядно подтвердили события, произошедшие в Манчжурии менее чем через год. Что же касается планируемого наступления войск из района среднего течения р. Сунгари на Кван-тунский полуостров на выручку Порт-Артуру, то оно было признано «совершенно бесцельным» как минимум до окончания строительства ЮМЖД, поскольку с момента объявления мобилизации до прибытия войск к Порт-Артуру, по самым оптимистичным подсчетам, получалось примерно полгода времени [4. Т. 1. С. 183]. По предоставленным тем же Н.И. Гроде-ковым данным, а других в Главном штабе не было, получалось, что войска с территории Забайкальской и Амурской областей могли быть сосредоточены в районе среднего течения р. Сунгари за 2,5 месяца при открытой речной навигации и за 3,5 - при закрытой, после чего на преодоление расстояния в 1 тыс. верст из района сосредоточения до Порт-Артура требовалось еще 2,5-3 месяца. Поэтому было предложено с началом войны ограничиться формированием одного Уссурийского корпуса, одного отряда и 2 крепостных гарнизонов: I. Уссурийский корпус в составе 23 1/4 батальонов, 19 эскадронов и сотен и 82 орудий, главные силы которого (21 1/4 батальона, 17 эскадронов и сотен и 74 орудия) сосредоточивались у станции Надеждин-ской, а особый отряд (2 батальона, 2 сотни и 8 орудий) защищал побережье южнее м. Славянский. 2. Николаевский отряд для обороны устья р. Амур в составе одного батальона, одной крепостной артиллерийской роты и одной инженерной роты. 3. Гарнизон Владивостокской крепости в составе 5 крепостных батальонов и 2 линейных батальонов (правда, его постепенно собирались довести до 6 крепостных батальонов и 4 линейных батальонов). 4. Квантунские войска в составе 8 батальонов, 6 сотен и 24 орудий. Войска, дислоцировавшиеся в Амурской области, предполагалось направить частью (2 батальона, 16 орудий и 0,5 сотни) к Уссурийскому корпусу и частью (8 сотен) - для занятия важнейших пунктов Маньчжурии. Войска же из Сибирского военного округа - 25 батальонов и 42 сотни, вместе с войсками, дислоцировавшимися в Забайкалье, предполагалось сосредоточить либо к г. Стретенск (в период речной навигации), либо к г. Нерчинск (при закрытой речной навигации), откуда войска можно было перебросить либо водой, либо пешим порядком на Уссурийский или на Маньчжурский театр военных действий (ТВД). Из г. Нерчинск на Маньчжурский ТВД - по дороге Нерчинск - Цурухайтуй - Хайлар - Цицикар - Бо-дунэ / Харбин, всего около 1 тыс. верст [4. Т. 1. С. 182-183, 772]. Авторы записки наивно полагали, что наличие в Южно-Уссурийском крае группировки русских войск в 35 тыс. чел., при минимальном количестве артиллерии с возможностью прибытия подкреплений сначала из Сибири, а затем, если империя не будет втянута в европейскую войну, и из Поволжья, удержит японцев от серьезных действий против русской территории. Противник, с их точки зрения, должен был захватить Квантунский полуостров, занять Корею, а в отношении Владивостокской крепости ограничиться лишь демонстративным обстрелом. Причем в Главном штабе вполне отдавали себе отчет в том, что при численности армии минимум в 200 тыс. чел. Япония легко достигнет двух указанных целей, поскольку уже через две недели после объявления мобилизации против блокированного и обреченного Порт-Артура будут стоять во много раз превосходящие силы неприятеля. «Как бы геройски ни защищался этот отряд, но вне сферы чистых случайностей трудно допустить, чтобы даже при содействии судов береговой обороны ему удалось удержаться против в пять, если не более, раз сильнейшего противника в продолжение 3 месяцев, т.е. того времени, которое потребовалось бы на подход сюда ближайших полевых войск Уссурийского корпуса» [Там же. С. 185]. От переброски же для спасения Порт-Артура Уссурийского корпуса было рекомендовано отказаться как от операции едва ли возможной и целесообразной. В Главном штабе исходили из полученных ранее от Н.И. Гродекова данных, что указанную переброску войск можно осуществить либо береговой дорогой Гензан-Ычжю, местами проходимой для колесного обоза, но в то же время открытой для обстрела неприятельским флотом, либо по горной дороге через Самсу (в настоящее время населенный пункт Самсу в КНДР), Чхан-чен (в настоящее время населенный пункт Чхонсон в КНДР) на Ычжю, для движения по которой требовался отсутствовавший в то время в округе в достаточном количестве вьючный обоз. «А раз невозможно обеспечить себе правильный и непрерывный подвоз с базы, то не может быть и речи о движении наступательного характера через эту малокультурную и бедную средствами страну, тем более, что всякий отряд, двигающийся от Владивостока к Квантуну, неизбежно подставит свой фланг силам японцев, занимающим Корейский полуостров. Можно вообще заметить, что если только кампания не затянется на весьма продолжительное время, то войскам Приамурского округа не придется действовать ни на Квантуне, ни на Северо-западном Корейском театре; тем более не придется воспользоваться здесь и Сибирскими резервами» [4. Т. 1. С. 185-186]. Таким образом, авторы записки de facto приходили к выводу, что до окончания строительства КВЖД и ЮМЖД Россия не может отстоять военными средствами свои политические интересы на Дальнем Востоке. Открытым оставался лишь вопрос: как поступать командованию Приамурского военного округа в случае, если война с Японией все-таки начнется до завершения железнодорожного строительства? Для смягчения эффекта от столь мрачных перспектив в документ был вставлен также расчет скорости сосредоточения и переброски войск после окончания русского железнодорожного строительства в Маньчжурии. Когда появлялась возможность за 15 дней перебросить Уссурийский корпус (без Пось-етского отряда) как на Квантунский полуостров, так и к г. Мукден. При этом сил Уссурийского корпуса в 30 тыс. чел. для занятия войсками района г. Бицзыво все равно оказывалось недостаточно, тем более что при этом пришлось бы выделять отряды для охраны 1500-верстного участка железной дороги (численность охранной стражи признавалась недостаточной), могущего подвергнуться нападению японцев со стороны р. Ялу (пограничная река, определяющая в настоящее время юго-западную часть границы между КНР и КНДР. В Российской империи ее название транслитерировалось на русский язык с китайского как р. Ялу и с корейского - как р. Амнокган; в настоящее время - соответственно р. Ялуцзян или Амнок-кан). Поэтому авторы записки предложили перебрасывать Уссурийский корпус не к Бицзыво, как предлагал Н.И. Гродеков, а в другое место в непосредственной близости от Квантуна или к г. Мукден, откуда эти войска могли угрожать японцам на Квантуне и, при необходимости, парировать их попытку перейти в наступление с Корейского полуострова. Подкрепления из Забайкальской и Амурской областей, а также Сибирского военного округа при таком раскладе следовало направлять по КВЖД в г. Харбин, откуда их можно было легко перебросить по необходимости и к Владивостокской крепости, и к г. Мукдену. Собрав там при благоприятных обстоятельствах до 75 тыс. чел., авторы записки допускали даже начало успешного наступления с последующим развитием операций к югу от р. Ялу: «По переправе через Ялу, наши войска вступят в довольно населенную и богатую часть Кореи, где находится важный узел путей Пеньян и столица Сеул. Можно думать, что такие успехи нашего оружия принудят Японию к скорейшему заключению мира, что и было бы наиболее для нас желательным, так как дальнейшее наступление в южную часть полуострова, хотя не менее культурную, представляет значительные затруднения по дальности расстояний» [4. Т. 1. С. 185]. Заканчивалась записка, как, впрочем, и все аналогичные документы, полученные ранее с мест, констатацией необходимости усиления войск: Квантунского отряда - до такой силы, чтобы он мог в течение полугода самостоятельно держаться против пятикратно превосходящих сил противника (разумеется, при условии строительства фортификационных сооружений в Порт-Артуре и снабжении гарнизона возникшей таким образом крепости всеми запасами на 1-2 года); войск Приамурского военного округа - в первую очередь путем формирования понтонных частей и вьючного обоза [Там же. С. 186-187]. От содержания этой записки пришел в ужас не только первым анализировавший ее уже в качестве историка член военно-исторической комиссии по описанию Русско-японской войны 1904-1905 гг. полковник П.Н. Симанский, верно подметивший, что Главным штабом «предполагалось предоставить Порт-Артур его собственной участи, другими словами - несомненной гибели» (поскольку на усиление Квантунского отряда и серьезное крепостное строительство в Порт-Артуре денег просто не было) [Там же. С. 185], но даже военный министр А.Н. Куропат-кин, неожиданно склонившийся по ее прочтении на сторону Н.И. Гродекова, т.е. в пользу формирования двух корпусов с задачей Маньчжурскому выручать Порт-Артур, хотя сам же признавал ранее сосредоточение войск в районе среднего течения р. Сунгари разбрасыванием сил. «Мы должны готовиться выручить Порт-Артур», - заметил он в одной из своих резолюций, хотя тут же скатился к откровенному шовинизму, написав на полях записки напротив фразы о невозможности крепости держаться при «в пять, если не более, раз сильнейшем» противнике, что «наш гарнизон может и теперь держаться столько времени, сколько будет запасов, если мы его усилим» [Там же. С. 187]. Мысль о том, что гарнизон может быть еще до израсходования запасов просто физически перебит при обстреле тяжелой осадной артиллерией, как-то не пришла ему в голову, даже с учетом того, что каких-либо серьезных оборонительных сооружений в Порт-Артуре во второй половине 1899 г. вообще не существовало, а по проектам крепостей Порт-Артур и Владивосток продолжались жаркие дискуссии [4. Т. 8, ч. 1. С. 39-50; 5. Л. 1-37, 78-94; 6. С. 155-159]. С использованием войск Забайкальской и Амурской областей, а также резервов, прибывающих из Сибирского военного округа, А.Н. Куропаткин вполне согласился, а вот с мнением, что рассчитывать на войска Южно-Уссурийского корпуса «возможно лишь при исключительно благоприятных политических обстоятельствах, и брать их в расчет в подготовительных работах по сосредоточению в Маньчжурии не следует», он был «совершенно несогласен», заодно высказавшись о бесполезности авангарда у станции Куанченцзы, указав на необходимость держать его вместе с главными силами, а не на отдалении 150 верст [4. Т. 1. С. 187]. Впрочем, кроме мнений Главного штаба и командования Приамурского военного округа существовала также как минимум одна записка с альтернативными соображениями относительно плана сосредоточения русских войск. Подготовленная Генерального штаба полковником В.А. Альфтаном [4. Т. 1. С. 188-189], долго служившим на Дальнем Востоке [2. С. 13-14], она предусматривала вместо оборонительных активные наступательные действия. Альфтан исходил из концепции, от которой в Военном министерстве к этому времени уже несколько лет как отказались, а именно что численность и сила войск Приамурского военного округа должны возрастать в соответствии с развитием японской армии и, по возможности, даже превышать последние, а не зависеть от прибытия подкреплений из Сибири и Европейской России. По его мнению, к 1903 г., когда Япония будет иметь 184 тыс. чел. войск, численность русских войск в регионе должна составить около 225 тыс. чел., а их состав четко коррелироваться с условиями местности. Кавалерию иметь малочисленной, в количестве, достаточном для разведки; артиллерию - почти исключительно горную (полевой немного, и то облегченного типа). Всего в составе Приамурской армии: 185 батальонов, 44 сотни, 60 батарей (41 горная и 19 полевых), 6 саперных батальонов, одну телеграфную роту и 10-12 рот крепостной артиллерии [4. Т. 1. С. 188-189]. Следует подчеркнуть, что подобные показатели не были достигнуты в Приамурском военном округе даже к началу Первой мировой войны! Так, по официальным данным на 1 сентября 1914 г. (до начала отправки войск на фронт), всего на территории округа находились: 118 батальонов, 12 рот, 6 эскадронов, 13 сотен, 426 орудий (не считая артиллерии Владивостокской и Николаевской-на-Амуре крепостей), 19 артиллерийских парков, один осадный инженерный парк, один крепостной военный телеграф, одна военно-голубиная станция и 4 искровые станции (радиосвязь) [7. С. 399-402; 8. С. 8-9]. Что же касается рассматриваемого периода, то штатный состав нижних чинов на Дальнем Востоке (т.е. в Приамурском военном округе и Квантунской области), по официальным данным на 1 января 1902 г., составлял всего 80,9 тыс. чел. [9. Л. 1 об.; 10. С. 41-42]. В качестве цели для нанесения сосредоточенного удара В.А. Альфтан указал Корею как единственно возможный здесь ТВД [4. Т. 1. С. 188-189, 772]. Причем сам он достаточно хорошо знал Корейский полуостров, по которому с 30 ноября 1895 г. по 17 марта 1896 г. совершил рекогносцировочную поездку [11. С. 8-96]. Сложнее было с продовольственной базой, поскольку «для прокормления» столь большой армии даже во взятых вместе Забайкальской, Амурской и Приморской областях не хватало для годового обеспечения войск около 1300 пуд. хлеба и 850-1450 тыс. пуд. овса., а расчетных запасов самого Корейского полуострова хватало максимум на 25 тыс. чел. Вполне закономерно, что в качестве продовольственной базы и им была избрана Маньчжурия, а точнее, район Турий Рог-Сян-син-Бодунэ-Куанченцзы-Гирин-Омо-со-Посьет, включавший территории как Маньчжурии, так и Южно-Уссурийского края. Для ее охраны необходимо было выделить 5 батальонов, одну горную батарею и 4 сотни. Еще 18 батальонов, 12 крепостных артиллерийских рот, 4 сотни, 5 батарей и одна саперная рота требовались для обороны Владивостокской крепости и побережья от зал. Посьета до Владивостока. Охрану главнейших центров Приамурского военного округа должны были обеспечить несколько батальонов, команд и рот, а остальные 160 батальонов, 30 сотен, 55 батарей (40 горных и 15 полевых) и 6 саперных батальонов предполагалось направить в Корею. Удивительно, но 9/10 всей армии он считал возможным доставить туда морем из Владивостока, а 1/10 - отправить из урочища Новокиевское по береговой дороге. Сначала войска должны были выйти на линию Гензан-Пеньян, которую он считал возможным занять войсками раньше противника, исходя из того что расстояние морем до Гензана от Владивостока и от Японии было одинаковым. Затем войска должны были выйти на линию Сеул-Чемульпо [4. Т. 1. С. 188-189, 772]. Хотя некоторые выкладки в этой записке не были лишены определенной логики, в целом проект крайне слабо соотносился с реальными возможностями как Российской империи, так и ее основного противника -Японии. Уровень хозяйственного освоения территории Приамурского генерал-губернаторства едва ли позволял разместить там на постоянные квартиры такое количество войск - тоннаж имевшегося флота решительно не позволял перебросить их морем в Корею, а состояние русского ВМФ на Дальнем Востоке не позволило бы обеспечить абсолютное господство русского флота на море, без чего все стратегические выкладки В.А. Альфтана начисто теряли практическую реализуемость. Записка была изучена в Главном штабе младшим делопроизводителем канцелярии Военно-ученого комитета подполковником В.Х. Роопом к 25 февраля 1899 г. (не был специалистом по Азии и Дальнему Востоку, а 1 мая 1900 г. был назначен военным агентом в Вену - столицу Австро-Венгерской империи [12. С. 170; 13. С. 172]), ознакомившийся с ней 4 марта А.Н. Куропаткин характеризовал некоторые части записки как «совершенно опасную фантазию», а выводы - как «странные и слабые» [4. Т. 1. С. 188-189, 772]. Осенью того же 1899 г. грянул так называемый кризис в Мезанпо. Дело в том, что для обеспечения коммуникации между двумя важнейшими портами России на Тихом океане - Владивостоком и Порт-Артуром - русскому ВМФ требовалась как минимум одна угольная станция, оптимальным местом расположения которой командующий Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал Ф.В. Дубасов признал Корейский порт Мезанпо (в настоящее время город и порт Масан, Республика Корея). В то же время любая русская деятельность в Корее вызывала сильное возбуждение японских военных и дипломатов, сопровождаемое открытым противодействием. В результате на открытых 21 мая 1899 г. торгах, из-за оплошности русской стороны, представители которой не прибыли на мероприятие вовремя, из 35 предложенных в Ме-занпо участков 16 сразу же оказались в руках японца Хасама, который ни на каких условиях не собирался уступать их русским. Против захвата участка силой категорически выступил МИД, а попытки решить эту проблему (неудачные) и вызвали активную реакцию со стороны Японии. В дальневосточной печати в то время тиражировались упорные слухи, с одной стороны, о том, что русские замышляют силовой захват Мезанпо (на их фоне планировавшийся заход русской Тихоокеанской эскадры в этот порт был отменен), а с другой - о возможном нападении японцев на Порт-Артур или Владивосток, где тогда стояла эскадра. Причем, даже в начале декабря 1899 г. в Японии продолжались массовая переброска войск с восточного побережья на западное, энергичная деятельность в портах, и в первую очередь Сасебо, где работы шли круглосуточно, а 11 декабря граф А.П. Кассини (в то время посланник в США) сообщил, что японское правительство спешно заказало у англичан порох и снаряды [14. С. 179-187; 15. С. 97-98; 16. С. 276-278]. Эти обстоятельства привели не только к очередным ходатайствам Н.И. Гродекова об усилении войск Приамурского военного округа, но и о некоторой корректировке плана их развертывания в случае начала войны. Наиболее полно соображения были изложены Командующим войсками округа в записке от 12 апреля 1900 г. [17. Л. 12-21 об.]. В отношении анализа потенциальных угроз все внимание командования округа было приковано исключительно к Японии и Англии [Там же. Л. 13 а-14], причем относительно этих двух стран анализ был достаточно точен: «В настоящее время совершенно ясно, что в ноябре минувшего года Япония, с оружием в руках, готовилась выступить на защиту своих интересов в Корее, когда прошел слух, будто-бы Россия хочет силой занять участок земли в Мосампо. Правда все приготовления Японии были не особенно серьезны; тем не менее они показали, что мир на Дальнем Востоке далеко не прочен и что достаточно ничтожного повода, чтобы возгорелась война. В данном случае все обошлось благополучно; но нельзя поручиться за будущее. В настоящее время нет данных полагать чтобы Япония сама, без достаточного к тому повода, начала войну с нами; но несомненно, что, при благоприятных обстоятельствах, Япония не упустит случая посчитаться с нами и так или иначе решить Корейский вопрос [Напротив этого абзаца резолюция Николая II: «Весьма вероятно»]. Насколько можно судить здесь, в настоящее время ближайшим поводом к столкновению нашему с Японией может послужить именно Корейский вопрос, ставший для Японии, помимо его практического значения, вопросом чести и национального самолюбия. Можно положительно утверждать, что в настоящее время всякие наши шаги в Корее, всякие попытки утвердиться там или упрочить свое влияние, без предварительного соглашения с Японским правительством, будут встречены самым недружелюбным образом в Японии и могут повести к такому всеобщему возбуждению, которое кончится войной» [17. Л. 1313 об.]. В то же время Китай в качестве самостоятельного военного противника России в записке снова не фигурировал [17. Л. 13 а-14]. Поэтому базовые решения, лежавшие в основе плана сосредоточения войск округа, изменениям не подвергались, а лишь совершенствовались, тем более что успехи железнодорожного строительства позволили заметно повысить качество практической реализации задуманного. Вследствие окончания строительства Забайкальской и Сибирской железных дорог и благодаря более рациональному распределению запасных нижних чинов и лошадей, к весне 1900 г. удалось в значительной мере ускорить мобилизационную готовность войск Приамурского военного округа, подняв ее на 2-22 дня. К 15 апреля 1900 г. в округе вводилось новое мобилизационное росписание № 5, по которому войска мобилизовались в следующие сроки: гарнизон Владивостокской крепости - на 4-й день, Николаевской-на-Амуре крепости - на 5-й, войска Приморской области - 5-12-й, Амурской -426-й (последний срок для казачьих частей Амурского казачьего войска, разбросанного по Амуру, от ст. Покровской до ст. Михайло-Семеновской), Забайкальской - 6-26-й день [17. Л. 15]. При этом, благодаря введенной еще в 1898 г. ускоренной мобилизации, крепость Владивосток и Николаевские укрепления, в случае необходимости, могли быть готовы к действию через 6 часов [18. Л. 1]. Еще более ускорить мобилизацию не позволяли малое еще число запасных нижних чинов в округе, а главное - «неравномерность их размещения, при весьма трудном учете, громадных расстояниях и плохих путях сообщения». Аналогичным образом обстояло дело и с пополнением частей и соединений лошадьми по военно-конской повинности. «В общем, -констатировал Н.И. Гродеков, - должно признать достигнутые результаты мобилизационной готовности войск Округа вполне удовлетворительными при настоящем положении дел, когда войска эти, чтобы попасть на театр военных действий (примерно к Мук-деню), принуждены будут совершать 3-месячный поход» [17. Л. 15]. В конце 1899 г. в округ должны были прибыть из Европейской России госпиталя, что обеспечивало как войска Приамурского военного округа, так и Сибирские подкрепления военно-врачебными заведениями. Госпитальное имущество уже имелось полностью, а часть медицинского еще не была выслана; обозом военно-врачебные заведения были обеспечены. При мобилизации военно-врачебных заведений сложности ожидались лишь с укомплектованием их медицинским персоналом, поскольку «состоящих на участке лиц, медицинского персонала в Приамурском и Сибирском округах - ничтожное количество и, по призыве всех их, не хватает 241 врача, ветеринара и фармацевта и 341 фельдшера». Абзац с этими сведениями Николая II отчеркнул дважды [17. Л. 15-15 об.]. Неприкосновенные запасы, хранимые при войсках на случай мобилизации, имелись полностью и освежались своевременно [Там же. Л. 15]. Вероятными главными ТВД для войск округа виделись Корея или Южная Маньчжурия и второстепенным - Приморская область. В Окружном штабе полагали, что Япония еще до объявления войны перебросит войска в Корею, заняв ее важнейшие пункты, создав запасы и подготовив себе тем самым базу для операций в Маньчжурии и Южно-Уссурийском крае. «Исходя из существующего политического положения и принимая в соображение силы и средства нашего возможного противника - Японии, можно думать, что наиболее вероятный способ действий Японцев будет состоять в высадке в Корею, еще до объявления войны, значительного десанта и в занятии важнейших пунктов ея. Благодаря легкости мобилизации и обилию транспортных средств, Японцы могут, без всякого напряжения, в любой момент снарядить и отправить в Корею 1-2 дивизии на столько быстро [от Японии до берегов Кореи 15-18 часов ходу] и незаметно, что возможно, что мы узнаем об этом уже как о факте свершившемся. Заняв важнейшие пункты, где у них есть гарнизоны и поселения, Японцы могут прочно укрепиться в известном районе и обеспечить себя всякого рода запасами. Высаженные войска могут быть всегда подкреплены из Японии, отправкой новых эшелонов» [17. Л. 15 об. - 16]. Если бы такое занятие Кореи японцами привело к войне с Россией, то, по мнению Н.И. Гродекова, военные действия начались бы «состязаниями на море нашего и Японского, а может быть и Англо-Японского флотов. От успеха борьбы на море зависит дальнейший ход событий. В случае перевеса на Японской стороне, господство на море переходит всецело в их руки и они могут приступить к дальнейшим операциям на суше» [Там же. Л. 15 об.]. Далее они могли либо, из осторожности, ограничиться занятием и удержанием одной Кореи, либо использовать все возможности численного преимущества и, одновременно с занятием Корейского полуострова, начать операции на Ляодуне, выставив отряд к Мукдену и осуществляя флотом демонстрации против Владивостока, у Николаевска-на-Амуре и о-ва Сахалин. Расчетное время появления неприятельского десанта у берегов Ляодуна определялось Окружным штабом в 3 недели после объявления мобилизации. От Японии до берегов Ляодуна при существовавшем тогда морском транспорте было около 3 дней ходу. От устья р. Ялу до г. Мукден или Порт-Артура противник мог добраться примерно за месяц похода, до Ги-рина - за 1,5 месяца. «Ведение операций в Маньчжурии дает Японцам больше шансов на успех, чем в Южно-Уссурийском крае, почему надо думать, что главные операции их будут направлены на Ляодун; тем более, что условия для военных действий в Маньчжурии гораздо легче и более знакомы Японцам, чем на других театрах войны» [16. Л. 16]. Сосредоточение русских войск осложнялось не только их разбросанностью по территории огромного Приамурского военного округа, но и еще рядом факторов, ранее уже докладывавшихся Н.И. Гродековым в Главный штаб. Во-первых, трудностью доставки русских войск в Корею. Во-вторых, необходимостю как можно скорее доставить войска на Квантунский полуостров для помощи Порт-Артуру. В результате длительного размышления над этими вопросами в Окружном штабе пришли к следующему: «В случае отправки войск Округа в Корею, таковое передвижение их может быть сделано тремя способами: морем, береговой дорогой и через Маньчжурию. Первый и второй способы возможны только при обеспечении за нами господства, хотя бы в северной части Японского моря, а первый, кроме того, и при имении под рукой необходимого числа транспортов. Вопрос о возможности обеспечения за нами господства на море очень сомнителен, сбор же необходимого числа транспортов потребует слишком много времени. Как показывают сделанные расчеты, имея 8 больших пароходов (размеров Добровольного Флота) или 37 малых, можно на 16-й день, от начала мобилизации, перевезти в Гензан: 8 батальонов, 16 орудий, 1 саперную роту, 1 сотню и на 28-й день - еще 8 батальонов, 24 орудия, 1 сотню, 1 телеграфную роту, 3 -месячное продовольствие и необходимые военно-врачебные заведения и парки. Отряд в 12-16 батальонов, 40 орудий, 6 сотен и 1 саперный батальон, передвигаемый сухопутно, может прибыть в Гензан через 2 месяца; но отряду придется идти все время по дороге, отстоящей от моря на 5-40 верст, следовательно подверженной ударам неприятельского флота. Для обеспечения подвоза продовольствия этому отряду, в виду крайней трудности движения по береговой дороге колесного обоза, необходимо иметь 35 000 носильщиков; причем коммуникационная линия будет совершенно не обеспечена, ибо проходит по самому берегу моря. Следовательно, при существующем положении вещей, первый способ передвижения войск Округа в Корею возможен только при известных благоприятных обстоятельствах; второй же настолько труден и рискован, что он должен быть вовсе исключен из числа возможных, ибо рискуем войсками, без вероятности чего-либо выиграть. Наиболее целесообразным способом действий, в случае необходимости движения в Корею, было бы наступление через Маньчжурию на Мукдень, с тем, чтобы, сосредоточивши там значительные силы и обеспечив себе базу в Маньчжурии, начать отсюда движение в Корею» [17. Л. 16-16 об.]. Из чего был сделан вывод, что наилучшим решением будет наступление войск в Маньчжурию на г. Мукден, откуда и можно будет перебрасывать их либо в Корею, либо на Ляодун. «Это способ действий более медленный, но более верный» [Там же. Л. 16]. В то время степень готовности КВЖД и ЮМЖД еще не позволяла осуществлять по ним переброску войск, так что переброску можно было осуществить: «зимой - походом, летом же - частию походом, частью сплавлять водой». Наиболее удобным местом для сосредоточения войск Командующий войсками округа продолжал считать район среднего течения р. Сунгари. При существующих сроках мобилизационной готовности (по росписанию № 4), войска Приморской и Амурской областей могли быть сосредоточены к Ги-рину на 60-й день по объявлении мобилизации, в то время как войска Забайкальской области и Сибирские подкрепления могли быть перевезены только водой, «.причем, при существующих речных средствах на Амуре и Сунгари, если навигация не будет прерываться мелководьем Шилки, что случается почти ежегодно несколько раз, можно будет к середине октября перевести все эти войска в район средней Сунгари, начав перевозку с открытием навигации» [17. Л. 16 об. - 17]. От Гирина до Мукдена частям предстояло следовать уже походным порядком, и, по сделанному в штабе округа расчету, они могли прибыть в Мукден через 3,5-4 недели после выступления из Ги-рина. «У Мукденя войскам, вероятно, придется уже вступить в сферу боевых действий, следовательно дальнейшие расчеты невозможны. Но и вышеприведенные данные нельзя считать достаточно точными, в особенности относительно перевозки водою, так как здесь примешивается влияние причин стихийных (мелководье Шилки), не поддающихся никакому расчету», - резюмировал Н.И. Гродеков. Следовательно, вообще большая часть расчетов Окружного штаба касательно сосредоточения войск до окончания строительства КВЖД и ЮМЖД носила во многом гадательный характер [17. Л. 17]. Тем не менее командующий войсками округа указывал на необходимость принятия ряда мер для успешного сосредоточения. В их числе он указывал, помимо усиления войск, на некоторую корректировку дислокации войск Южно-Уссурийского отдела, «обеспечение Амуро-Сунгарийского водного пути достаточным числом плавательных средств», поскольку имеющегося запаса хватило бы только на наличное количество войск, без расчета на хотя бы минимальное увеличение, а главное - на некоторую подготовку Маньчжурского ТВД к будущей войне. В первую очередь «еще в мирное время учредить в районе средней Сунгари достаточные запасы продовольствия, которые бы обеспечили войска в случае замедления в подвозе, в особенности в первый период после сосредоточения, когда подвоз не может быть вполне организован. Этого можно бы достигнуть учреждением паровой мельницы около Харбина, составляющего узел водных и железно-дорожных путей Маньчжурии. Мельница эта будет ежегодно привлекать местные запасы зерна в количестве не менее 400.000 пудов, что даст возможность иметь во всякое время на базе значительные запасы без ущерба для казны, так как запасы эти будут идти на текущее довольствие войск Приамурского округа» [17. Л. 17-21]. Эта записка Н.И. Гродекова, датированная 12 апреля 1900 г. [Там же. Л. 12-21 об.], по получении в Петербурге и прочтении А.Н. Куропаткиным была, как и предыдущая, представлена на Высочайшее воззрение. Николай II закончил ее чтение 17 июня 1900 г. [Там же. Л. 12] - ровно пять дней спустя после начала мобилизации войск Приамурского военного округа в связи с Боксерским восстанием (телеграмму о мобилизации в Хабаровске получили 11 июня 1900 г., а первым днем мобилизации было приказано считать 12 июня 1900 г.) [19. Л. 4], т.е. н

Скачать электронную версию публикации