Palliative" Legal Constructs in the Constitution of the Russian Federation.pdf Конституция РФ сыграла важную роль в стабилизации политической системы и формировании основ правового государства в России. Велико значение нашей Конституции и в том, что она на протяжении двух с половиной десятилетий способствовала реальному формированию, освоению и совершенствованию инструментария отечественного конституционализма. Между тем жизнь не стоит на месте. Опыт конституционализма, освоенный за прошедшие четверть века, не только существенно изменил представления профессионального юридического сообщества о механизме современной конституционной государственности. По мере дальнейшего углубления в «физику» и «метафизику» конституции она непрестанно открывается новыми гранями и оттенками, высвечивающими не только достоинства, но и скрытые дефекты, которые ограничивают социорегулятивный потенциал основного закона. Дефектность нормоположений конституции вызвана разными обстоятельствами - и формальнологического, и технико-юридического, и семантического свойства. Словом, они разноплановы и обнаруживаются практически во всех главах Конституции -и в основах конституционного строя (глава 1), и в федеративном устройстве (глава 3), и в нормах, моделирующих форму правления и механизм государства (главы 4 и 6) вкупе с системой местного самоуправления (ст. 12 и глава 8). В специальной литературе эти моменты так или иначе подвергались научному анализу [1-4]. Среди прочих условий, детерминирующих дефектные нормы, следует особо выделить системные факторы, которые имеют, скорее всего, ментальную, доктринальную природу, обусловленную состоянием правосознания общества, подверженностью некритическому заимствованию чужих взглядов и концепций, что чревато возникновением понятийно-категориальных «завалов», а отсюда - институционных провалов. Нередко они становятся источниками правовых фикций. Как известно, наиболее распространенными из них и воспроизводимыми во многих конституциях, в том числе в Конституции РФ, является фикция суверенитета народа (ч. 1, 2 ст. 3). Зачастую возникновение дефектных юридических конструкций может быть объяснено особенностями текущего политического момента, когда законодатель не всегда имеет возможность избежать институционализации небезупречных в теоретическом отношении правовых конструкций. Таковыми, судя по всему, явились положения, в прямой или же косвенной форме закрепляющие суверенный государственно-право-вой статус субъектов федераций (ст. 3 Федеральной конституции Швейцарской конфедерации 1999 г., абз. 1-а ст. 24 Основного закона ФРГ 1949 г., ч. 2 ст. 5 Конституции РФ). Именно факторами идейно-политического, ситуативного характера можно объяснить проникновение в Конституцию России и, стало быть, в структуру отечественной государственности архаичного концепта «республика (государство)» применительно к статусу субъекта федерации. Между прочим, корни его уходят в ту эпоху (XVIII-XIX вв.), когда идея деленного суверенитета вполне уживалась с зыбкой моделью ранней федерации (США - на основе статей Конфедерации и вечного союза 1781 г., Германия - по Конституции Германской империи 1871 г.), об унита-ризации которой еще никто не помышлял. При этом логическим недоразумением представляется конструкция ч. 4 ст. 5, необъяснимо (в контексте задач юридической герменевтики) провозглашающая, что во взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти все субъекты Российской Федерации между собой равноправны. Вместе с тем трудно ожидать от основного закона государства высококачественного нормативно-правового материала, когда последний сгенерирован в обстановке напряженного политического противостояния, в разгар системного кризиса государственности и правосознания. В подобного рода переходных состояниях общества и политических систем чаще всего продуцируются промежуточные, неидеальные решения и документы, содержащие «паллиативные» юридические конструкции. Паллиатив (фр. palliatif от лат. pallium - покрывало, плащ) - неисчерпывающее, временное решение, полумера. Термин «паллиатив» перешел из медицины и обозначает лекарство, приносящее лишь временное облегчение, но не излечивающее от болезни [5, 6]. И.А. Ильин объяснял появление паллиативов в практике государственно-правового строительства «слепотою и беспомощностью», «безыдейностью власти», порождаемых кризисным состоянием правосознания и приводящих к «вырождению правовой и государственной жизни» [7. C. 541]. Итак, применительно к политико-правовой области паллиативами можно обозначать некие акты институционального или же нормативно-правового характера в государственном строительстве, содержащие решения или меры промежуточного, временного, половинчатого характера. Они создают впечатление незавершенности институциональной «наладки» в конституционном строительстве. Чаще всего такой эффект вызывается либо существенной смысловой неопределенностью, абстрактностью положений основного закона, либо недостаточностью целеполага-ющих ориентиров, призванных раскрыть их содержание или же обозначить конкретные задачи, подлежащие решению. Такова ситуация с началами социального государства (ст. 7 Конституции РФ), предполагающими создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека (ч. 1). Причем параметры, характеристики и предпосылки достойной жизни не раскрываются. Нельзя сказать, что и гарантия минимального размера оплаты труда сама по себе (ч. 2) несет позитивную смысловую нагрузку. При отсутствии уточняющих критериев и целевых индикаторов она легко может стать обещанием стабильной нищеты, что, собственно, почти нашло свое практическое подтверждение. В соответствии со ст. 133 Трудового кодекса РФ, введенного в действие в 2002 г., минимальный размер оплаты труда не может быть ниже величины прожиточного минимума трудоспособного населения. Однако введение данной нормы Кодекса было отложено на неопределенную перспективу ст. 421, в соответствии с которой порядок и сроки поэтапного повышения минимального размера оплаты труда до размера должны устанавливаться федеральным законом. Что из этого вышло? С 2000 г. минимальный размер оплаты труда изменялся 19 раз, но так и не был доведен до искомой величины. И лишь теперь этот вопрос в связи с поручением Президента РФ Правительству РФ о доведении МРОТ до прожиточного минимума с 01.05.2018 некоторым образом разрешился посредством внесения изменений в Федеральный закон от 19 июня 2000 г. № 82-ФЗ «О минимальном размере оплаты труда» [8]. Так, Федеральным законом от 28 декабря 2017 г. № 421-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части повышения минимального размера оплаты труда до прожиточного минимума трудоспособного населения» введен механизм ежегодного установления минимального размера оплаты труда, исчисляемого как величина прожиточного минимума трудоспособного населения в целом по Российской Федерации за II квартал предыдущего года (ст. 3) [9]. С 1 января 2018 г. минимальный размер оплаты труда установлен в сумме 9 489 рублей в месяц, что составляет 85% от величины прожиточного минимума трудоспособного населения в целом по Российской Федерации за II квартал 2017 г. Согласно Федеральному закону от 07.03.2018 № 41-ФЗ «О внесении изменения в статью 1 Федерального закона «О минимальном размере оплаты труда» минимальный размер оплаты труда с 1 мая 2018 г. установлен в сумме 11 163 рублей в месяц, т.е. в размере 100% от установленного прожиточного минимума [10]. Однако это лишь частичное решение проблемы. Для всех будоражащим и злободневным остается вопрос о корректности подходов, на основе которых определяется прожиточный минимум. Понятно при этом, что необходимость включения в повестку дня работы Правительства РФ темы о параметрах достойной жизни, путях и этапах их поэтапного достижения напрашивается сама по себе. В Послании Федеральному Собранию РФ 01 марта 2018 г. Президент РФ В.В. Путин в качестве основополагающей на обозримую перспективу выдвинул задачу сбережения народа России и благополучия граждан. «Именно здесь, -отметил он, - нам нужно совершить решительный прорыв» [11]. Предполагается в предстоящем десятилетии обеспечить уверенный, долгосрочный рост реальных доходов граждан, а за шесть лет как минимум вдвое снизить уровень бедности. Другой характерный пример, так же, как и первый, находящийся на поверхности, касается механизма пересмотра Конституции РФ. До настоящего времени не принят - как того требует ч. 2 ст. 135 Конституции - федеральный конституционный закон, регулирующий порядок созыва Конституционного Собрания. Соответствующие законопроекты в разное время вносились и депутатами Государственной Думы РФ, и учеными. Но все они были отклонены. Комитет по конституционному законодательству и государственному строительству Госдумы непреклонен в своей позиции: такой закон должен приниматься только в том случае, если речь идет о необходимости разработки проекта новой Конституции Российской Федерации. Комитет же твердо убежден, что такая необходимость сегодня отсутствует [12]. Строго говоря, это прерогатива Конституционного Собрания: либо подтвердить неизменность Конституции РФ, либо определиться с необходимостью разработки и принятия проекта новой Конституции РФ (ч. 3 ст. 135). Но Конституционное Собрание собраться и приступить к работе не может, поскольку законодательная основа для этого не создана. Круг замкнулся. Приведенный пример не единичный. Похожая ситуация складывается вокруг законопроектов о Совете безопасности РФ. Согласно п. «ж» ст. 83 Конституции РФ статус этого органа должен быть определен федеральным законом. Проекты законов вносились в Госдуму еще в 1997 г., но так и не были приняты. Как видим, включение в текст конституции некоего императива не всегда есть условие, достаточное для его воплощения в жизнь. Подчас требуется конкретизация декларируемых правовых ценностей, что не всегда получается. В силу отмеченного обстоятельства в ряду паллиативов оказываются и те положения конституции, которые провозглашают важные начала государственного строя (демократию, верховенство закона, гарантии самостоятельности местного самоуправления и др.). Их относят к категории норм-принципов или же норм-деклараций. Вопрос об их трактовке, содержательном наполнении и воплощении в жизнь наталкивается на непростую и в теоретическом и в практическом отношении проблему конституционного права - о пределах и глубине конституционного регулирования тех или иных сторон жизни государства и общества. С одной стороны, конституция не может объять необъятного и быть «безразмерной». С другой стороны, абстрактность ее формулировок, смысловая неопределенность ключевых положений, конституирующих цели, задачи государства и основы государственного строя, создают широкий объем дискреций для органов государственной власти, т.е. возможности действовать по своему усмотрению. К примеру, сторонников демократии не счесть. Но мало кто сможет внятно объяснить, что такое подлинная или же настоящая демократия. Конституция РФ о ней упоминает лишь дважды - в преамбуле и ч. 1 ст. 1, без конкретизации ее смысла и целеполагаю-щих начал. Стало быть, содержательное наполнение идеи или же принципа демократии будет осуществляться за рамками конституции в текущем порядке в зависимости от складывающейся политической конъюнктуры, что, собственно, и происходит. В таких условиях нет правовых ограничений для произвольной интерпретации содержания фундаментальных принципов и приспосабливающей трансформации текущего законодательства. Иными словами, чем пространнее текст конституции, тем необъятнее дискреции у публичной власти, что не ново. Иллюстративными в этом плане являются нескончаемые метаморфозы в избирательном праве. Обратимся для примера к законодательству о выборах в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации, основные этапы эволюции которого совпадают с семью электоральными циклами по выборам депутатов Государственной Думы (1993, 1996, 2000, 2004, 2008, 2011, 2016 гг.). Каждому из этих этапов предшествовали основательный пересмотр механизма выборов (избирательной системы, процентного барьера и пр.) и соответствующие корректировки законодательства. Вслед за введением по Указу Президента РФ от 21.09.1993 № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации» Положения о выборах депутатов Государственной Думы [13] Федеральный закон «О выборах депутатов Государственной Думы Российской Федерации» принимался заново пять раз (1995, 1999, 2002, 2005, 2014 гг.). Причем в действующий Федеральный закон от 22.02.2014 № 20-ФЗ уже 14 раз вносились дополнения и изменения [14]. И опять же: если дискреционные полномочия фактически беспредельны, то в чем смысл конституции и конституционной государственности? Ведь, как известно, эра конституционализма в истории человечества начиналась с устремленности цивилизованно разрешить проблему правового ограничения государственной власти.

Скачать электронную версию публикации