Variations of the Word in the Regional Dictionary of Vyatka Dialects.pdf Диалектная лексика была и остается объектом пристального внимания составителей словарей, языковедов в нашей стране и за рубежом (см., например, ежегодные сборники «Лексический атлас русских народных говоров: Материалы и исследования» [1], материалы международных конференций по актуальным проблемам русской диалектологии» в Москве [2, 3] и Вологде [4], а также материалы международной конференции по проблемам диалектологии и геолингвистики в Австрии [5]). Тем не менее ее вариантоло-гический аспект, несмотря на посвященные вариантности диалектного слова работы [6-11 и др.], еще не исчерпал своей проблематики. Дискуссионным является вопрос о формальной, семантической и формально-семантической вариантности диалектных слов, ее границах; нет ясности в вопросе об отграничении вариантов слова от однокоренных синонимов; не решена проблема лексикографирования вариантов и др. Вариативность (вариантность) как всеобъемлющее, фундаментальное свойство языковой системы проявляется в существовании и функционировании единиц языка разных уровней языковой системы (ср. вариантность фонем, морфем, слов, словосочетаний и предложений). Сущность вариантности заключается в неустойчивом равновесии языкового знака, его «асимметричном дуализме» [12. С. 48], т.е. в стремлении означающего и означаемого обладать иными функциями и средствами, нежели их собственные, что является главным фактором эволюции языковой системы. Вариативность (вариантность) характерна не только для лексики общелитературного языка, но и для современного диалекта, для его лексики, фонетики, морфологии, синтаксиса. Специфика диалектного словоупотребления заключается в «богато разветвленных синонимических рядах, в наличии дублетов, в развитии большого количества вариантов слов» [6. С. 12], требующих системного описания и последующего лексикографиро-вания. В статье речь пойдет о вариантности диалектного слова, которая представлена разными типами его варьирования: формальным, семантическим и формально-семантическим. Под формальными вариантами слова в работе понимаются различные видоизменения (модификации) внешней стороны слова, не приводящие к нарушению его тождества [13. С. 9]. Вслед за В.Н. Немченко, в зависимости от уровневой принадлежности варьирующих лексических единиц, нами различаются фонетические (фонематические, орфоэпические, акцентологические) и грамматические варианты слова [14]. На наш взгляд, следует признать в качестве особой разновидности вариантов слов и словообразовательные варианты - тождественные по значению одноко-ренные образования, различающиеся словообразовательными аффиксами (вопрос о словообразовательных вариантах в современной русистике относится к числу дискуссионных). Цель данной статьи - описать особенности лексикографического представления вариантов диалектного слова в «Областном словаре вятских говоров» (далее - ОСВГ), а также обозначить проблемы, с которыми столкнулся авторский коллектив ОСВГ. В лексикографической практике известен опыт словарной работы, который нередко побуждает составителей словарей обращаться к описанию лексикологических проблем. Так, лингвисты томской лексикографической школы являются составителями разно-аспектных словарей, представляющих лексические подсистемы территориального варианта общенародного языка, и авторами научных работ в области лексикологии по проблемам вариантности, мотивированности, образности, словообразования; см., например, [15-17]. В статье ставится задача осветить проблему разграничения фонематических и словообразовательных вариантов, словообразовательных вариантов и синонимов, а также вопрос о наличии в вятских говорах экспрессивных суффиксов. Двенадцать выпусков ОСВГ (А-Я) представляют диалектную лексику и фразеологию всей территории Кировской области разных временных срезов, следовательно, «Областной словарь вятских говоров» является полидиалектным сводным толковым словарем, представляющим по возможности все особенности функционирования слова. В ОСВГ использовались письменные источники конца XIX - начала XX в., материалы экспедиций Кировского педагогического института (в дальнейшем Вятского государственного гуманитарного университета и Вятского государственного университета), проводимых в период с 40-х гг. XX в. по настоящее время; рукописные словари и словники добровольных собирателей, так называемых наивных лексикографов [18. С. 197-211]. Начало создания «Областного словаря вятских говоров» было положено Л.И. Горевой. Первые два выпуска ОСВГ были опубликованы В.Г. Долгушевым; последующие создавались новым коллективом авторов под руководством З.В. Сметаниной. Возникает вопрос, целесообразно ли рассматривать проблемы вариантности на базе полидиалектного словаря, поскольку территория Кировской области является территорией вторичного заселения славян и, соответственно, гетерогенной зоной разнородных и смешанных говоров? Ответ на поставленный вопрос может быть утвердительным в силу того, что учет ареальных характеристик каждой словарной единицы позволяет определить широкоупотребительные - общесистемные - варианты и варианты, распространенные в пределах одного говора. Принимая во внимание длительность языковых контактов и внутренних миграций носителей разных групп говоров, мы рассматриваем диалектную лексику, представленную в ОСВГ, как единую диалектную систему, включающую в себя различные подсистемы (говоры), не нарушающие целостности и своеобразия вятского диалекта. ОСВГ относится к такому типу словарей, в котором все варианты диалектных слов со значительной материальной общностью корневой морфемы представлены в одной словарной статье. Как справедливо отмечает В.А. Козырев в статье «Тождество слова как проблема диалектной лексикографии», «установка на сведение вариантов в одной словарной статье» представлена меньшим количеством словарей» [8. С. 5]. В качестве заголовочного слова словарной статьи используется основной вариант (доминанта) вариантного ряда, определяемый в соответствии с критерием наибольшей распространенности на территории области. Трудность выбранного пути заключалась не только в том, чтобы собрать все варианты в одной словарной статье, нужно было отразить их и в отдельных словарных статьях с учетом индивидуальной ареальной характеристики. Толкование значения (значений) дается только к первому слову, возглавляющему этот вариантный ряд. Значение других вариантов раскрывается с помощью отсылочных определений: для фонетических вариантов - через отсылку см.; словообразовательные варианты толкуются при помощи типовой формулы то же, что... (Кугрины, только во мн. См. куглины; Галямина, ж. То же, что галема.). Отсылки осуществляются, во-первых, в направлении от более распространённого варианта к менее распространённому; во-вторых, в пределах одной буквы словаря. Заметим попутно, что с 8-го выпуска в ОСВГ кроме отсылочного определения к вариантам давалось и толкование (это изменение было продиктовано желанием сделать словарь более удобным в использовании). Принцип подачи в одной словарной статье всех равнозначных однокоренных слов вызывал определённые трудности в семантизации вариантов, так как все отсылки должны даваться к первому компоненту вариантного ряда, который далеко не с каждым вариантом состоит в отношениях двучленной оппозиции. Так, например, оппозиция связывает фонематические варианты картозы и картосы, но в соответствии с данным принципом для определения значения каждой вариантной единицы ряда следует обратиться к первому репрезентанту ряда картофка, картофки, кар-тофь, картофи, картофия, картофья, карфета, карфеты, картозы, картосы, картыши, то есть к варианту картофка. Следовательно, отсылки см. и то же, что... в некоторых случаях отражают лишь опосредованные связи между указанными вариантами [19. С. 3-5]. Наш опыт подтверждает справедливость утверждений В.А. Козырева о том, что «многие исходные установки, сложившиеся на начальном этапе, в процессе длительного периода словарной работы оказались недостаточными в силу причин как теоретического, так и практического характера. По мере продолжения работы над словарями становился всё более очевидным тот факт, что конкретный языковой материал оказался значительно сложнее и разнообразнее, чем это представлялось вначале и предусматривалось в проектах, инструкциях, сколь бы глубокими и детальными они ни были» [8. С. 5]. По мнению редакторов «Словаря русских народных говоров» (далее -СРНГ) Ф.П. Сороколетова и О.Д. Кузнецовой, «принципы разработки вариантов не могли быть определены до начала работы над словарём: для этого необходимо было выявить и проанализировать всё многообразие материальных вариантов слов в русских диалектах. Это стало возможным в процессе лексикографической обработки лексики русских народных говоров в СРНГ» [7. С. 4]. Лексикографическая практика показывает, что не только в традиционных толковых, но даже и в аспект-ных словарях вариантной лексики присутствует неоднозначная оценка вариантных отношений. Так, например, автор «Словаря вариантной лексики сибирского говора» З.М. Богословская, выделяя среди семантически идентичных образований собственно варианты слова, вариантоиды (единицы, занимающие промежуточное положение между формами одного слова и разными словами) и разные слова, отмечает, что границы между ними не являются чёткими и постоянными и «значительные колебания морфем, особенно префиксальных и корневых, процессы ремоти-вации и демотивации, появление новых рядов, создающих регулярность однокорневых образований, и т.п. могут привести к переводу единиц из одного разряда в другой» [20. С. 10]. Главная проблема, с которой столкнулись составители ОСВГ, - это проблема разграничения фонематических и словообразовательных вариантов. От решения этой проблемы зависит способ лексикографического описания слова, выбор отсылочного определения. Какие явления можно отнести к фонетическим процессам в говорах, а какие к словообразовательным? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо прежде всего описать все разнообразие фонематических вариантов слов в вятских говорах, систематизировать примеры формального фонематического варьирования слов по степени регулярности. Какие явления можно отнести к фонетическим процессам в говорах, а какие к словообразовательным? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо прежде всего описать все разнообразие фонематических вариантов слов в вятских говорах, систематизировать примеры формального фонематического варьирования слов по степени регулярности. Под фонематическими вариантами слова нами понимаются формальные модификации слов, частично различающиеся фонемным составом корневых или аффиксальных морфем при условии сохранения морфемного тождества, совпадения лексических и грамматических значений [21. С. 6; 22. С. 59]. Вопрос о границах фонематического варьирования слова является дискуссионным и связан с различной трактовкой фонематической вариантности, с узким или широким ее пониманием. В число проблемных, в частности, входят вопросы об отграничении фонематических вариантов от вариантов орфоэпических, акцентологических, словообразовательных и грамматических (морфологических), а также вопрос о количестве варьирующихся фонем в слове. По мнению К.С. Горбачевича [23. С. 14], только незначительные изменения фонемного состава слова (одна-две варьирующиеся фонемы) не нарушают формального тождества слова; другие исследователи, например, В.Н. Немченко, опираясь на более широкое определение фонематической вариантности, считают, что число варьирующихся фонем может увеличиваться до трех и более [14. С. 19]. Фонематические варианты надо отличать также от акцентологических и произносительных вариантов. Нередко различие в ударении и (или) произношении сопровождается частичным изменением фонемного состава слова и образуется смешанный тип вариантов слова - акцентолого-фонематический. Проблема вариантности в диалекте требует особого подхода, не полностью идентичного тому, который установился применительно к литературному языку. Это связано с такими особенностями диалекта, как устная форма его существования, специфика диалектной нормы (стихийность, недостаточная осознанность, отсутствие кодификации), воздействие со стороны литературного языка (ср., например: [9. С. 31]). Обратимся к анализу фонематических вариантов в ОСВГ. В основу описания данного вида вариантов нами положена классификация О.И. Блиновой [6. С. 97-124]. Фонематическая вариантность в вятских говорах представлена двумя основными разновидностями -качественной и количественной, как в области гласных, так и в области согласных. Качественная фонематическая вариантность. Под качественной фонематической вариантностью понимается вариантность, обусловленная качественным составом фонем. В области гласных выделяется два вида вариантности: 1) вариантность, вызванная фонетически не обусловленной меной фонем (позиция под ударением), и 2) вариантность, проявляемая в безударной позиции. В первой группе вариантов, обусловленных меной сильных фонем (в ударной позиции), выделяется несколько подгрупп: о//а видок-видак, вилошки-вилашки, легостой-легостай, пожс>мкать-пожсшкать; смотрёж-смотрегк, шалаболка-шалабалка; о//у водтрядь-воднурядь, кутёшник-кутюшник, лу-тозить-лутузить, мутозить-мутузить, сде>ндить-сдундить, пожомкать-пожумкать, шишоля-шишуля, ярошник-ярушник; о//ы воднорядь-воднырядь, голдобина-голдыбина, копёр-копырь, сдондить-сдындить, ярошник-ярышник; закомуристо-закомыристо, клобук-клобык, сдундить-сдындить, сутурщина-сутырщина; е//о мережа-мерёжа, остерек-остерёк, паздера-паздёра, пеледа-пелёда, сдернуться-сдёрнуться, седни-сёдни, седне -сёдне, сосужшник-сосуношник; у//и дерюга-дерига, синюшник-синишник; а//ы сграбать-сгрыбать; е//у опихтей-опихтюй; е//и наберка-набирка, сижшник-синишник. Особенности произношения гласных в ударных позициях, характерные для различных групп вятских говоров, отражались лишь в иллюстративной части словарных статей. Но в редких случаях в ОСВГ вслед за различными источниками включался вариант, отражающий чередования гласных звуков в ударной позиции. Он получал статус заголовочного слова, при этом другие структурные части словарной статьи -иллюстративный материал и ареальная характеристика - отсутствовали. Подобный вариант содержал лишь отсылку, напр.: сивериха, ж. См. севериха. Варианты, относящиеся ко второй группе с произношением гласных в безударных слогах, проявляют закономерности, свойственные разным группам вятских говоров, напр., произносится закрыто и имеет склонность к [у.] Многие из таких вариантов становятся лексикализованными: о//у болтыхать-бултыхать, бочаг-бучаг, дожи-наха-дужинаха, колыбаться-кулыбаться, сборовить-сбуровить, моргослепый-мургослепый; о//е грездистый-гроздистый, обобенькиваться-обебенькиваться, стреш-строка, шором-шером, шолыга-шелыга. Особую группу составляют варианты диалектного слова, в которых графическая запись отражает лишь особенности его произношения (оканье или аканье) или особенности восприятия слова собирателем диалектной лексики, а не фонемное чередование: о//а бобуха-бабуха, волтузить-валтузить, варо-винный-варавшный, голанка-галанка, гомонеж-гаманок, колябать-калябать, морок^сить-марако-сить, обломберить-обламберить, обобенькиваться-обабенькиваться, поназырь-паназырь, сокерка-са-керка, соломат-саламат, самполат-сампалат, сло-косить-слокасить, шолыга-шалыга. Существование произносительных вариантов с чередованием о//а в безударных позициях диалектных слов объясняется наличием в Кировской области окающих говоров, говоров с неполной редукцией гласных в безударных слогах, а также акающих островков (с. Буйское Уржумского района, с. Залазна Омутнинского района). Аналогично объясняется и вариантность пар с чередованием е//и в корневой морфеме седулка-сидулка, седушка-сидушка. В области согласных выделяются фонематические варианты с менами, которые не обусловлены позиционно: б//п алябушка-аляпушка, баздырнуть-паздыгр-нуть, кульбик-кульпик, олябыш-оляпыш; г//к гомзуля-комзуля, кочедык-кочедык, бастриг-бастрик, вольшняг-вольхняк, мявгать-мявкать, пи-ган-питн, фугать-футть, отпенегаться-отпе-некаться, повшига-повилика; д//т бадог-батог, болдыхать-болтыхать, отудо-беть-отутобеть, ошпендить-ошпентить; ж//ш вертуж>к-вертушок, син^шник-син^жник; з//с кутаз-кутас, св^сь-свезь; в//ф выпик-фыпик, картовница-картофница; г//д//ж бразгаться-браздаться, воглый-водлый, сарги-сарды; смогный-сможный; свередить-све-режить, сседаться-ссежаться, осёрдка-осёржка; к//ч//ц старка-старча; повилика-повилща, соле-ниш-соленцы; т//ч молотенщик-молоченщик, отков^тить-от-ковечить, стюнуть-счунуть; ск//щ сомустть-сомущать; ст//щ//ч постювать-пощувать; бесстювный-бесчувный; ч//щ ссыпчина-ссыпщина; с//ч мусник-мучник, сесельница-сечельница, с^се-ница-сеченица, вътмуснить-вътмучнить, пеленжный-пелентный; сбсхсить-сбсхчить; с//ш//т бруснща-брушнща, веснта-вешнта, метлесить-метлешить, м^ска-м^шка; морш^сник-моршетник. В вариантах типа кочедыг-кочедык, бастриг-бастрик, вольшняг-вольхняк, кутаз-кутас варьирование конечной согласной выявляется в диалектной речи по сильной позиции. При отсутствии сильной позиции оба варианта включаются в словарь, поскольку их запись подтверждается многими авторитетными собирателями, напр., свезь- свесь. [ОСВГ 10: 38]. Регулярно наблюдаются в вятских говорах также мены согласных сонорных фонем: р//л вымуривать-вымуливать, кугрины-куглины, кутерня-кутельня, смер^хтить-смел^хтить, вихр^ц-вихлец, переройный-перелойный, сбагрс1ть-сбаглс1ть; н//р манакосить-маратсить, сманак>сить-смаракосить, натютюниться-натютюриться; л'//н' белебелить-белебенить, белшьница-белш-ница, кремлта-кремнта, ломальщица-ломанщица, мётальщик-мётанщик, ок>льница-оконница, отря-холье-отряхонье, песельник-песенник, самокетьник-самотканник, ссежалка-ссежанка, снш^льница-сно-шенница, солноворот-сонноворот, с>стали-состани, спомлить-спомнить, топт^льщик-топт^нщик, ши-шоля-шишоня; м//н бомбовица-бонбовица, нагиш>мный-нагишонный, самопр^ха-санопр^ха, самопрядка-санопрядка, симпатья-синпатья. В группе вариантов с меной согласных по твердости / мягкости выделяются следующие подгруппы: Твердые / мягкие сонорные: л/л'белушка-белюшка, вилашки-виляшки; р/р' брушнща-брюшнща, бастрик-бастрьгк; н/н' конок-конёк, сновальна-сновальня, ст^енка-стаенька, лубовта-любовта, вирундать-вирюн-дать, вирундаться-вирюндаться, натутру-ниться-натютрюниться, шмуры1гать-шмуригать, сглуз-дит ь-сглюздить; Твердые / мягкие зубные: вискирь-выскирь, въlзузитьг-въvзюзить, студено-стюдено, сузём-сюзём. Реже наблюдаются мены: губных согласных (губно-губных и губно-зубных): б//м волбеница-волменица, сбарабошить-сбарамошить; б//в отутобеть-отутоветь; м//в жамкать-жавкать; взрывных//фрикативных: волбеница-волвеница, волденица-волвеница, картопница-картофница, ош-тить-охитить, панадыр-паназырь, подчепре-ниться-подчефрениться, труплый-трухлый; щелевых//сонорных: ководни-колодни, суд>й-судоль, ветвта-ветлта, скамушка-скамурка, сбу-зовить-сбуровить, тукм^шка-тукм^нка. В вятских говорах нами зафиксированы случаи морфологического фонемного чередования: д//жд ледина-леждина; з//зд угомозиться-угомоздиться. В вятской речи наблюдается также вариантное произношение шипящих, которое объясняется закономерными особенностями в разных группах вятских говоров: одним свойственно твердое произношение мягких шипящих, другим - напротив, мягкое произношение твёрдых шипящих. В ОСВГ представлены лексикализованные в отдельных говорах варианты, например: шерба-щерба, боршень-борщень, м>р-шень-морщень, покатошить-покатощить, холш>-вица-холщовица. В отдельных случаях в ОСВГ включены также варианты с разным произношением звуков [ц] и[ч], например: цивера и чивера. Регулярность процессов, проявляемых в вятских диалектах, во многом соотносится с фонетическими закономерностями, описанными О.Г. Гецовой на материале архангельских говоров [24]. Количественная фонематическая вариантность в области гласных и согласных. Наличие / отсутствие гласных фонем: выколдо-боина-выколдобина, подотчник-подтчник, вара-ганить- варганить, веперь-вепрь, чивикать-чшкать, подопечек-подпечек, вечёрошный-вечёршный, возго-ловах- взголовах, мех>рить-мехрить, мизеге-мизьга, княженща-княжнща, сверебёха-свербёха, сверебея-свербея, сверебучий-свербучий, сколян>-скляно, соло-г>нка-солгонка. Наличие / отсутствие согласных фонем: баз-дырнуть-базыгрнуть, бытность-бытость, врызг-нуть-варызнуть, вызузлить-вызузить, завихт>ри-вать-завихоривать, мальт^вка-мал^вка, мерчухло-ватый-мерчуховатый, морзглшый-морглшый, мур-гослепый-мурослепый, набуткать-набутать, отёр-тыши-отёрыши, начибурчить-начибурить, свалын-га-свалыга, ценовнща-ценовща, т>ркнуться-тор-нуться, оклеймачиться-оклемачиться, остобрын-деть-остобры1деть, отчеблучить-отчебучить, нагу-хмыриться-нагумыриться, наджабрить-наджабить, натютрюниться-натютюниться, немтовать-немо-вать, отковр^тить-отков^тить, сдвередить-свередить, свижшник-сижшник, сирбирьянка-сирбиянка, склЯно-слЯно, совмущать-сому-щать, стерлЮга-стелЮга, стрежь-стежь, упет-каться-упетаться, фуркнуть-фукнуть. В группе количественных фонематических вариантов можно выделить вариантные пары типа тру-бща-трубнща, снежща-снежнща, ошевни-обшевни, в которых наблюдается варьирование фонемного состава суффиксальной и префиксальной морфемы: -иц (-ниц), о- (об-) (см.: [21. С. 6]). Явления позиционной вариантности (метатеза) в вятских говорах наблюдается редко: баралужина-баларужина, мельтесить-метлесить, оскорттки-оскропе>тки, понорови1ть-поронови1ть, скричигать-скырчигать. Встречаются также случаи перестановки фонем и их сочетаний, осложненные качественной вариантностью: шамшура и шошме>ра, маноке>сить-маколосить. Комбинированная фонематическая вариантность. Фонематическая вариантность в области гласных и согласных в вятских говорах может сочетать количественную и качественную разновидности (сгу-леместить-скулемесить), совмещаться с акцентологической (воровина-варовина, сайга-сяйга, слякиша-слякша); грамматической (с^ленка-с^ленцы; слыгк-нуть-слы1ндить;шмури1гать-шмуръ1жить, сатть-сачить, мерекать-меречить); словообразовательной вариантностью (въгбузгать-въгбуздырять, сбулы-наживатъ-сбулътдывать, набронтать-набротяхать). В случаях, когда формальные различия влекут за собой изменения грамматических характеристик при тождестве лексического значения, варианты признаются нами грамматическими (морфологическими) и при семантизации их используется формула «то же, что», например: силенка, ж. То же, что селенцы; на-кулькать, сов. То же, что накультить. При описании диалектного материала встаёт вопрос о границах фонематического варьирования. В некоторых случаях бывает сложно квалифицировать тип вариантных отношений, объединяющий члены вариантного ряда. Один из аспектов этой проблемы -определение статуса равнозначных однокоренных лексических единиц с разными аффиксами. Вопрос о лингвистическом статусе равнозначных однокоренных слов с разной аффиксальной частью в аспекте системных отношений в языке остается открытым. Можно ли считать соотносительные тождественные по значению однокоренные единицы, различающиеся словообразовательными аффиксами, разными - синонимичными - словами или они являются вариантами одного слова? На этот вопрос в науке нет однозначного ответа. Ряд исследователей рассматривает семантически близкие или тождественные однокоренные слова, различающиеся словообразовательными аффиксами, как синонимичные единицы, называя их однокорен-ными (однокорневыми) или словообразовательными синонимами [14. С. 104; 23. С. 18; 25. С. 152-163; 26. С. 94-103]. Основанием для отнесения равнозначных однокоренных образований к синонимам является их разная морфолого-словообразовательная структура, семантическая близость (или тождество значений), стилистические и функциональные различия. Но в современном языкознании все более утверждается тенденция к признанию понятия «словообразовательные варианты» и выделению словообразовательных вариантов среди других вариантов слов [27. C. 214-215; 28. С. 99; 29. С. 140-141; 30. С. 131; 31 С. 10]. Примечателен также и тот факт, что даже те исследователи, которые квалифицируют одноко-ренные образования как словообразовательные синонимы, подчеркивают их особый (переходный) характер и отмечают близость данных слов к вариантам; см., например, [14. С. 24-25; 26. С. 103]. Общий принцип разграничения словообразовательных (морфологических) вариантов одного слова и разных слов-синонимов, по О.С. Ахмановой, заключается в выявлении семантических различий между однокоренными разноаффиксальными образованиями. Ср.: «...Если изучение фактов современного русского языка позволяет установить достаточно определенные семантические различия между такими «дублетными» или «параллельными» производными от одной основы., то это разные слова. Ес-ли.невозможно для современного русского языка обнаружить какое бы то ни было предметно-семантическое различие между данными «дублетами», то их придется признать вариантами.» [27. С. 216]. Экспрессивно-эмоциональные различия могут характеризовать как разные слова-синонимы, так и варианты одного слова, поскольку первые существуют «не сами по себе, а при каких-либо других различиях - фонетических, морфологических или лексико-семантических» [Там же. С. 217]. Отождествление равнозначных лексических единиц с разными аффиксальными морфемами и признание их вариантами одного и того же слова правомерно на том основании, что корень является центральной частью слова, носителем основного значения; именно он «выражает идею тождества слова самому себе» [32. С. 242]. С нашей точки зрения, сочетающиеся с корнем аффиксы в составе подобных образований идентичны друг другу в семантическом отношении и образуют формальные варианты одной и той же основы. Выявление семантического сходства (тождества) и семантических различий однокоренных единиц предполагает: 1) установление видов отношений однокоренных слов в словообразовательном гнезде и анализ мотивационных отношений; 2) определение словообразовательной структуры однокоренных слов; 3) определение семантических свойств словообразовательных формантов в составе этих слов. Рассмотрим, например, соотносительные по значению и форме однокоренные прилагательные мало-вытый-маловьтный. Нулевая суффиксация (маловытый) и суффиксальный способ образования (маловытный), не приводят к образованию разных, находящихся в отношениях словообразовательной производности единиц. Это семантически тождественные формальные варианты одной основы, на основании чего их можно отнести к словобразовательным вариантам. Таким образом, к словообразовательным вариантам мы относим однокоренные лексические единицы с разной аффиксальной частью, которые характеризуются лексическим и грамматическим тождеством, и не находятся в отношениях словообразовательной производности [33. С. 321]. При решении вопроса о разграничении фонематических и словообразовательных вариантных отношений требуется обращение к вопросам экспрессивной деривации. Практическая словарная работа показала, что в диалектных лексемах в лексикографическом плане наиболее сложными для описания представляются глагольные пары, различающиеся редкими словообразовательными элементами, например: набазиться-набаз/ан/иться, тйгать-тйг/ос/ить, упеткаться-упет/юш/каться. Как рассматривать подобные элементы в диалектных глаголах? Какой статус они имеют? Какую функцию выполняют данные фонемные сочетания: являются асемантическими элементами (интерфиксами) или имеют морфемный статус, т.е. выражают определенное значение? Словообразовательная подсистема языка предоставляет, как правило, несколько возможностей для выражения одного и того же смысла, несколько вариантов «моделирования отдельной номинативной единицы» [28. С. 99]. Под «вариантами моделирования» понимаются равнозначные однокоренные лексические единицы с разной аффиксальной частью. В научной литературе существуют разные мнения при оценке такого явления в морфонологии, морфе-мике и словообразовании, как интерфиксация. Интерфиксами называются асемантические части слов, соединяющие их основы со служебными морфемами и лишенные (в отличие от других видов морфем) значения. Подобные элементы употребляются в современном русском языке чаще всего в составе производных суффиксальных слов (чаще всего в составе существительных и прилагательных, реже - в глаголах и наречиях) и носят регулярный характер; ср.: плут/ов/ств/о, орл/ов/ец; лент/оч/н/ый, моль-ер/ов/ск/ий, сестр/ин/ск/ий, завтра/ш/н/ий; фами-льярн/ич/а/ть, лентяй/нич/а/ть, самовар/нич/а/ть (см.: [14. С. 23-24; 34. С. 125-127]). С точки зрения Е.А. Земской, интерфиксы нельзя включать в один ряд с суффиксальными морфемами -это разрушает определение морфемы как наименьшего значимого элемента в составе слова. Она также ставит вопрос о правомерности употребления термина «алломорф» по отношению к сочетанию «интерфикс + суффикс». Действительно, термином «алломорф» принято называть тождественные по значению единицы, находящиеся в позиции дополнительного распределения (типа -чик/щик, ец/ц, -рук/руч, лоб/лб, от/ото [35. С. 335-344]. В целом разделяя точку зрения Е.А. Земской, В.Н. Немченко алломорфами считает морфы определенной морфемы, при этом внешнее отличие от других морфов той же морфемы («собственно вариантов морфем», не обусловленных позиционно) связано с качеством соседних морфов (они неспособны заменять друг друга в той же позиции), например: учи-тель/ств/о и студенч/еств/о; брат/ск/ий и друж/еск/ий [14. С. 23-24]. Подобное мнение выражает ряд авторитетных ученых: интерфиксы должны рассматриваться как части морфем, или морфов (В.В. Лопатин); как компоненты варьирующихся морфов одной морфемы (Е.С. Кубрякова); как функциональные элементы, тяготеющие к форманту (Г.А. Пастушенков). Иначе, интерфиксы являются частью морфем и обычно включаются в состав словообразовательных суффиксов, следующих за ними. Во многих исследованиях по диалектному словообразованию также вычленяются варианты морфем. Например, А.Г. Антипов описывает 60 формантных вариантов к суффиксу-ник на материале русских говоров. Рассматривая вопрос о функционировании формантной подсистемы деривационной морфемики русских говоров в аспекте её морфонологической структуры, автор пишет об алломорфировании формантов и выделяет суперморфемные структуры, которые «впоследствии могут выступить в качестве самостоятельных формантов» [36. С. 31]. Проанализируем ряд специфичных диалектных глагольных формантов (именно они представляют наибольшую трудность при квалификации отношений в глагольных парах), привлекая для анализа материалы не только вятских говоров, но и слова с аналогичными формантами из «Словаря русских народных говоров» (далее - СРНГ). Рассмотрим функцию элемента -ен- в структуре следующих глагольных вариантных пар в вятских говорах: сумерничать-сумеренничать 'сидеть, отдыхать, разговаривать, общаться в сумерках, не зажигая света'; отутоветь-отутовенеть 'выздороветь, прийти в себя после болезни', остаметь-остаменеть 'утратить чувствительность, гибкость, онеметь (от усталости, болезни и т.п.; окоченеть (от холода, после смерти и т.п.'); фу-зить-фузенить 'дуть, сквозить (о ветре, холодном воздухе)'. Анализ функции данного элемента показывает, что, во-первых, он является варьирующейся частью разных глагольных суффиксов: -нича(ича) - (су-мерничать-сумер/ен/нича/ть); -е (отуутоветь-отутов/ене/ть; остам^ть-остам/ен^/ть); -и- (фу-зить-фуз/ени/ть); во-вторых, присутствует в приставочных глаголах (залубенеть 'заиндеветь'; стать твёрдым, жёстким) и бесприставочных глаголах (су-мерничать-сумеренничать, фузить-фузенить). Регулярность и частотность -ен- в структуре глаголов подтверждают материалы «Инверсионного индекса к словарю русских народных говоров» (далее - «Инверсионный индекс») и «Словаря русских народных говоров» (далее СРНГ). Данные глаголы могут быть мотивированы именами существительными, они имеют значение 'покрываться тем, что названо мотивирующим существительным': залобежть (залубенеть) 1.'покрыться лубом, лубяным слоем. Даль (без указ. места); 2. 'затвердеть, стать жёстким, твёрдым' (Влад., Ряз., Том.); 3. 'зарасти травой, покрыться дёрном' (Тул., Ряз.); 4. 'покрыться сверху льдом' (Костром.); 5. 'покрыться коркой грязи' (Ряз.); 6. 'одере-венеть, стать нечувствительным (о человеке)' (Сиб.) // окоченеть (Смол.) [СРНГ 10: 222]; затравенеть -'покрыться травой' (Калуж., Смол., Олон.) [СРНГ 11:104]; обводежть - 'покрыться водой поверх льда (о реке, озере)' (Арх.) [СРНГ 22: 9]; обутревенеть 1. 'рассвести (о наступлении рассвета)' (Пск., Твер.); 2. 'потеплеть после ночи' (Пск., Твер.) [СРНГ 22: 255]; при мотивированности именами прилагательными имеют значение 'приобрести признак, названный мотивирующим прилагательным': закожетть 'сделаться твёрдым, жёстким' (Курск., Орл., Пск.) [СРНГ 10: 139]; пожиденеть 'сделаться жидким' (Пск., Твер.) [СРНГ 28: 293]; [Ср.: 34. С. 379]. Ср. лит.: одеревенеть. Глагольная пара фузить-фузенить (оба варианта употребляются в Лузском районе Кировской области) характеризуется фонетической мотивированностью. Список глаголов с формантом -ен- в «Инверсионном индексе» представлен значительно: за-буженеть, залобенеть (залубенеть), задербенеть, задервенеть, замеженеть, закоженеть, залужен^ть, запсивенеть, запаршивен^ть, затравенеть; обводенеть, обутревенеть, одубежть, огрубен^ть; пожиденеть, погущенеть, помаслен^ть, постуден^ть, послабежть, посмышлежть; разжиден^ть; фу-зенеть, черствежть, смыслежть, крупен^ть. Но следует заметить отсутствие некоторых глаголов из «Инверсионного индекса» в СРНГ. Не свидетельствуют ли эти характеристики о самостоятельном характере форманта -ен- в русских народных говорах и приобретении им статуса экспрессивного суффикса? Вопрос об экспрессивности специфичных диалектных суффиксов и наделении их статусом морфемы рассматривается Е.Н. Шабровой в [37, 38]. Анализ вологодского диалектного материала привел автора к выводу о том, что большинство аффиксальных морфем в структуре основ диалектных глаголов относится к общерусскому аффиксальному фонду, но в то же время ею выявлено около 20 аффиксальных морфов, неизвестных литературному языку. Кроме суффиксов, выполняющих функцию словообразования, различения способов действия, ею выделяются экспрессивные суффиксальные «модификаты» (в нашем понимании - словообразовательные варианты) диалектных глаголов, например: будаться-буд/ыс/аться, ломить-лом/ыс/ать, буздать-бузд/ыр/ять. Е.Н. Шаброва приводит доказательства в пользу морфемности выделенных экспрессивных суффиксов. Во-первых, они могут быть представлены в различном морфемном окружении: луп/ач/ить, короб/ач/ить; во-вторых, регулярно воспроизводятся в глаголах, значение которых содержит семы экспрессивности, интенсивности действия [37. С. 125-146]. Наличие словообразовательных экспрессивов подтверждается в лингвистических исследованиях на базе общенародного языка [39-43]. В статье «Экспрессивность в системе, словаре и речи» Н.А. Лукьянова обращает внимание на экспрес-сивы с затемненной образностью и экспрессивные лексические единицы со связанными основами, «у которых основную экспрессивную нагрузку выполняют префиксы, а корни семантически пусты» [39. С. 162 ]. Исследователем выделены два класса экспрессивных единиц: с формально выраженной и формально не выраженной экспрессивностью. Обратимся к материалам вятских говоров. Представим ряд глагольных вариантов, один из которых имеет редкий элемент (интерфикс vs экспрессивный суффикс?,), для подтверждения частотности формантов подобного типа дополним этот вариантный ряд примерами из СРНГ. Частотность суффиксов проверялась по «Инверсионному индексу». Толкование значений слов дается по материалам ОСВГ и СРНГ (примеры из других говоров, преимущественно севернорусского наречия). суффикс -ыр-, ср.: буздать-бузд/ыр/ять 'бить, уда-рять'[ОСВГ 1: 111], въгбузгатът-въгбузд/ыр/ять 'жадно съесть'[ОСВГ 2: 209], набуздать-набузд/ыр/ять 'ударить, побить'[ОСВГ 6: 126], отбуздать-отбузд/ыр/ять 'высечь, побить кого-нибудь'[ОСВГ 7: 136]; нама-стачиться-намаст/ыр/иться 'приобрести опыт, навык в чем-нибудь' [ОСВГ 6: 166] и гвозд/ыр/ять 1. 'торопливо и жадно есть, хлебать что-либо' (Яросл.); 2. 'бить, колотить' (Перм.) [СРНГ 6: 161]; косм/ы/рять 'бить, колотить; таскать за волосы' (Калуж.,

Скачать электронную версию публикации