Austria as an Object of the Geopolitical and Ideological Views of Fyodor Dostoevsky.pdf Федор Михайлович Достоевский - это не только выдающийся российский писатель, публицист и философ, но и геополитик, при этом его последняя ипостась остается слабоизученной. Пользуясь терминологией известного американского политолога Збигне-ва Бжезинского, геополитическая «шахматная доска» Достоевского представляется сложным и многослойным конструктом, включающим противостояние народов и государств, культурно-исторических общностей, микро- и макрорегионов вплоть до антагонизма между Востоком и Западом. В рамках настоящей статьи была предпринята попытка воссоздать образ и место одной из таких «шахматных фигур» -Австрийской империи (Австрии, Австро-Венгрии), дабы сделать еще один шаг на пути создания целостной ментальной карты писателя. Образ стран и народов, отношение Достоевского к ним - это одна из сквозных тем всего его творчества, чему посвящены многочисленные исследования, но лишь небольшая часть тем получила должное осмысление и освещение. Традиционно пристальное внимание уделяется «славянскому миру». Среди современных авторов данную проблему разрабатывали Е.Г. Новикова [1], А.А. Казаков [2], А.Н. Павленко [3], В.С. Киселев [4], А.И. и Н.Г. Щербинины [5] и многие другие. Тесным образом связаны с этой темой исследования «восточного вопроса», чему посвятили свои труды, в частности, С.Р. Шаваринская [6], Е.Г. Постникова [7], С.И. Иванова [8] и др. Среди других популярных проблем, разработанных в литературе, выделяется отношение Достоевского к полякам и евреям. Как правило, данные работы ограничиваются анализом суждений писателя о народе, минуя обращение к образу страны и региона [9]. Среди немногочисленных исключений выделим работу М.В. Подрезова [10], реконструирующую образ Польши на воображаемой карте мира писателя; статью П.В. Алексеева [11], написанную совместно с Э. Биллитом, а также его монографию [12], в которой предпринята попытка воссоздать часть геополитической карты Федора Михайловича, сформировав на ней образы Востока, Китая, Сибири и Алтая. В основу работы положены теоретические представления о символическом картировании мира, обоснованные А.И. и Н.Г. Щербиниными, выражающиеся в следующем виде: «Это своеобразная визуальная форма, имеющая видимость картинки или сло-вестное описание в виде карты, содержащая в себе особую ментальную схему. Ментальная карта в данном случае репрезентирует креативный ментальный образ, который не относится к моделированию объективного мира. Ментальная карта мира воображения является и путеводителем по одному из феноменов мира политики [13. С. 60-61]. Исходя из данной позиции, в настоящей статье происходит воссоздание карты Австрийской империи в творчестве Ф.М. Достоевского посредством анализа его публицистики, записных книжек и тетрадей, на основе которого было выделено пять кейсов: 1) канцлер Клеменс фон Меттер-них и его политика как репрезентация сущности Австрии; 2) Австрия как «младший брат» Пруссии, а впоследствии - Германской империи; 3) Австрия, противостоящая, с одной стороны, Германии, а с другой - России; 4) Австрия в качестве «помощника» и «покровителя» / «коварного завоевателя» южных славян; 5) Австрия, находящаяся в «самом выгодном геополитическом положении», или конец «лоскутной империи»? Рассмотрим каждый указанный кейс. Кейс первый - канцлер Клеменс фон Меттерних и его политика как репрезентация сущности Австрии. Достоевский в целом пренебрежительно относился к Австрии разных периодов, однако политика канцлера Меттерниха - самая ненавистная для Федора Михайловича. Достоевский не мог простить изменение политики Вены и Берлина после Наполеоновских войн: «Пруссия и Австрия (которых Россия освободила от Наполеона I) сразу же после войны приписали всю честь побед, а после и вовсе заявили, что победили сами, а Россия лишь мешала» [14. Т. 1. С. 346-347]. Более того, согласно Достоевскому эта Австрия коварна, а также абсолютно неблагодарна России за то, что последняя спасла ее в конфликте с венграми, предотвратив распад империи в 1849 г. В этом вся Австрия Меттерни-ха - расчетливая, проводящая политику из «высших и реальных государственных целей», что диссонирует с идеалами Достоевского, где лучшая «политика для великой нации именно эта политика чести, великодушия и справедливости, даже, по-видимому, и в ущерб ее интересам» [14. Т. 1. С. 435-436]. В отличие от России, у которой никогда не было своих Меттернихов и Би-консфильдов, а живущей «не для себя, а для чужих, именно "общечеловеческих интересов"» [14. Т. 2. С. 58]. Несмотря на то что Достоевский часто в негативном ключе высказывался об австрийской политике и личности Меттерниха, величие этой персоны он отчасти признавал: «Князь Меттерних считался одним из самых глубоких и тончайших дипломатов в мире и уж бесспорно имел всеевропейское влияние. А между тем в чем была его идея, как понял он свой век, в его время лишь начинавшийся, как предчувствовал он грядущее будущее? Увы, он со всеми основными идеями начинавшегося столетия решил справиться полицейским порядком и вполне был уверен в успехе! Посмотрим теперь на князя Бисмарка, вот этот так уж бесспорно гений, но.» [14. Т. 2. С. 172]. Можно подытожить сказанное следующей цитатой Федора Михайловича: «Время ли Венского конгресса и вообще эпохи конгрессов может быть предметом нашей "гордости"? То ли время, когда мы, служа Меттерни-ху, подавляли национальное движение в Италии и Германии и косились даже на единоверных греков? И какую ненависть нажили мы в Европе именно за это "служение"» [14. Т. 2. С. 478]. Заключая, отметим, что образ Австрии, особенно старой, часто олицетворяется с образом Меттерниха, по аналогии в более позднее время с образами Бисмарка и Германии. Вместе с тем любопытно, что Достоевский вообще не вспоминал о наличии у Австрии императоров Фердинанда или Франца Иосифа, лишь в контексте «продолжаются личные свидания монархов» [14. Т. 1. С. 411]. Кейс второй - Австрия как «младший брат» Пруссии, а впоследствии - Германской империи. Впервые на данную тему Ф. М. Достоевский заговорил на страницах своей «Записной тетради» за 1864-1865 гг., где писатель отметил, что по результатам многолетней борьбы между Данией, Австрией и Пруссией за земли Шлезвиг и Гольштейн (присоединение которых часто называется первым этапом создания Германской империи), Австрии суждено стать «младшим братом» в союзе с Пруссией [15. С. 273], хотя подобное утвердится лишь после Австро-прусско-итальянской войны 1866 г. Любопытно, что кризис в отношениях между двумя государствами и сам военный конфликт остались в стороне от внимания Федора Михайловича. Ключевые суждения по данному вопросу высказаны Достоевским в статье «Нечто о политических вопросах», где в ответе-реакции писателя на нелестные по отношению к России слова австрийского наместника Далмации барона Г. Родича, используя простой, но эффектный прием (запись ответа в виде якобы речи самого Родича, показывает, что, по его мнению, представляет Австрия с точки зрения ее собственных политиков), содержатся примечательные идеи. Берлин является надежным союзником Вены, ее патроном, который не позволит разделаться России с Австрией, даже если она будет способна это сделать при этом усилиться перед Германией она не сможет даже в том случае, если присоединит к себе южнославянские территории [14. Т. 1. С. 344-345]. Кейс третий - Австрия, противостоящая с одной стороны, Германии, а с другой - России. Достоевский еще в «Записной тетради» за 1864-1865 гг. отмечал, что приближающийся раздел Османской империи между Англией, Францией и Россией неизбежно приведет к вражде между последней и Австрией [15. С. 243], а также ставит под сомнение долгосрочное существование австро-прусского союза, так как, по мнению Федора Михайловича, после силового создания Пруссией единого Германского государства она непременно попытается включить Австрию в состав нового государства [15. С. 244, 284]. По словам писателя, Германия хочет забрать у Австрии не только ее немецкие земли, но и «слишком уж цивилизованных славян-чехов, которые могут впоследствии превратиться в немцев» [15. С. 517]. Он также часто противопоставляет Россию и Австрию, в частности со следующих позиций: «Россия народна, что Россия не Австрия, что в каждый значительный момент нашей исторической жизни дело всегда решалось народным духом и взглядом, царями народа в высшем единении с ним» [14. Т. 2. С. 83]. В то же время Достоевский опасался, что Россия уступит международному давлению, хотя, по его мнению, это несправедливо: «Австро-Венгрия смела говорить, что Россия ее боится. Да Россия не боится и всего их союза, т.е. Франции, Англии, Австрии и Турции. Теперь она с ними разделается, только бы мы остались в дружбе с Германией» [15. С. 584]. Кейс четвертый - Австрия в качестве «помощника» и «покровителя» / «коварного завоевателя» южных славян. Пристальное внимание к Австрии появляется у Достоевского в разгар Балканского кризиса, при этом она даже в редких случаях удостаивается защиты с его стороны. Так, писатель признавал за Австрией некое «благородство» за отпуск провианта для Черногории во время Герцеговинского восстания [15. С. 370]. В то же время Достоевский признавал, что Австрия имеет корыстной целью заполучить южнославянские земли, но их судьба незавидна: «Представить себе только, что славяне попадут под власть Австрии, и она, первым делом начнет их онемечивать, и даже потеряв уже свои немецкие владения» [14. Т. 1. С. 344-345]. Безусловно, начало сербско- и чер-ногоро-турецких войн Федор Михайлович не мог обойти стороной, прогнозируя победу славян, но с оговоркой: «Если те раскатают Турцию, что, несомненно, то дадут ли им что-нибудь приобресть. (Австрия) - Россия» [14. С. 547]. Более того, иногда Достоевский прямо обвинял Австрию в помощи Турции деньгами, оружием и людьми [14. Т. 1. С. 418], хотя европейская пресса сообщала о пожертвованиях множества миллионов гульденов на содержание беженцев [14. С. 444], что сам писатель ставил под большое сомнение [14. Т. 2. С. 45]. В целом он стоит на позициях, что Австрия мечтает присоединить к себе славянские земли, поэтому вопрос о будущности славянских государств был актуален: «.расширится ли наконец в границах своих Сербия или Австрия тому воспрепятствует, в каком объеме явится Болгария, что станется с Герцеговиной, Боснией» [14. С. 360]. Кейс пятый - Австрия, находящаяся в «самом выгодном геополитическом положении», или конец «лоскутной империи»? Данный вопрос является одним из самых спорных в представлениях Достоевского, так как имеет целый ряд аргументов в обе пользы. Так, он отмечал, что неудачи русской стратегии способствовали оживлению и ободрению Австрии, до сих пор питавшей «некоторую досаду против Пруссии» [14. С. 279]. По мнению Федора Михайловича, в Берлине опасались Австрии, справедливо полагая, что последняя питает «старые обиды», связанные с потерей главенствующей роли в немецкоязычном мире, а также способна создать «католическую и антипрусскую лигу», в которую помимо Франции могли бы включиться и южные регионы самой Германской империи, и «даже Англия» (хотя и протестантская). Дополняя тем, что Германия находится без поддержки своего естественного союзника - России, Достоевский заключал: «И если теперь в мире государство в самом выгодном внешнеполитическом положении, то это именно Австрия» [14. С. 279-286]. В то же время писатель отмечал, что в Австрии существует множество серьезных проблем: народные волнения и недовольства, венгерские манифестации, англо-мадьяро-польский заговор, опасения со стороны славянской части населения и т.д. [14. С. 286-290], но Вена уверовала, что ничего не произойдет на Востоке без учета ее мнения. Почему она так считала, по мнению Достоевского? Ситуация сложилась таким образом, что противостояние между Францией и Германией поставило в самое выигрышное положение Австрию, которой любая из сторон будет безмерно благодарна даже за какой-нибудь нейтралитет. Федор Михайлович отмечает: «.подарков и гостинцев обещано ей множество, и это несомненно, так что она совершенно уверена, что останься она в союзе с Германией, в случае войны ее с Францией, то получится за это. много. И всего за какой-нибудь нейтралитет, за то только, что посидит какие-нибудь полгода смирно на месте, в ожидании награды за доброе свое поведение, - вот что ведь всего приятнее!» [14]. Достоевский идет дальше, заключая, что, поддержав Францию (и в случае ее победы), Австрия будет способна создать две Германские империи - католическую и протестантскую, после чего сможет разделаться и с внутренними проблемами и неудобствами, в частности с «дуализмом» [14]. Но все же время шло, и данное положение Австрия вновь стала терять. Поэтому после окончания Русско-турецкой войны Достоевский кардинально сменяет свой прогноз, касающийся будущности Австрии: «выберем минутку такую в Европе, вроде франко-прусской войны, и когда притом сама собой затрещит Австрия» [15. С. 688], но в то же время: «мы с Австрией, пока она с Германией вкупе, ничего не сделаем, несмотря на все их наглости» [15. С. 693]. В заключение хотелось бы отметить ряд следующих суждений, касающихся определения места Австро-Венгрии на воображаемой карте мира Ф.М. Достоевского. Безусловно, писатель оценивал Австрийскую империю в первую очередь по отношению к России, что является наиболее важной линией его публицистики. В рамках этого ответ очевиден: Австрия для России - это враг как с геополитической (борьба за один и тот же регион влияния), так и с идейной (столкновение православия и католичества) точек зрения. В данном случае Достоевский весьма категоричен, не рассматривая всерьез и не обращая внимания даже на некоторые взаимоотношения между Австрией и Пруссией (Германией). Достоевский констатирует принятие роли «младшего брата» Австрией с середины 1860-х гг. по отношению к резко усилившейся Пруссии. Федор Михайлович скептичен по отношению к прочности их союза по целому ряду причин: во-первых, непримиримая вражда между католичеством и протестантством; во-вторых, Германская империя желала включить немецкоговорящие территории Австрии в свой состав, в то же время Австрийская империя была бы не прочь включить в состав южногерманские территории, преимущественно католические и более близкие в языковом плане австрийцам; в-третьих, германские устремления по расширению сферы влияния (особенно в борьбе с Францией или Россией) ставили в необходимость иметь Австрию в качестве союзника, что позволяло Вене «торговаться» с соперниками. В целом Достоевский преимущественно относился к Австрии предвзято и с негативной точки зрения. Это можно отнести как к суждениям о евреях и мадьярах, например, «Ну, что спрашивается, поймет в этой картине немец или венский жид (Вена, как и Одесса, говорят, вся в жидах)?» [14. Т. 1. С. 123], так и к Австрии как стране -коварной, расчетливой и полной «деструктивных элементов». Достоевский также отвечает и на вопрос о будущности Австро-Венгрии на геополитической карте мира. Согласно его представлениям, Австрия - один из «главных кандидатов» на исчезновение, разумеется, после Турции: «.чуть не на ладан дышит, развалиться хочет, точно такой же "больной человек", как и Турция, да, может быть, и еще того плоше. Это образец всевозможных дуализмов, всевозможных внутри себя враждебных соединений, народностей, идей, всевозможных несогласий и противоречивых направлений: тут и венгры, тут и славяне, тут и немцы, тут и царство жидов» [14. Т. 2. С. 178]. Заключая отметим, что аналогичная участь, по мнению Федора Михайловича, ждет большинство европейских держав, которые рухнут из-за неудовлетворенных стремлений низших подданных, кроме России, так как наш народ всем доволен [14. Т. 1. С. 346-347]. В схожих суждениях на полях других работ Достоевский также прогнозировал образование двух европейских сил (вместо пяти существовавших). Иными словами, враги не только окружают Австрию на европейской карте, но и раздирают ее изнутри, представляя собой, по мнению писателя, классическое толкование «лоскутной империи», участь которой предрешена, несмотря на некоторые сиюмоментные преимущества.

Скачать электронную версию публикации