The Organization of Service and the System of Training in the Forestry of Russia During the Pre-Revolutionary Period.pdf Степень эффективности деятельности лесной отрасли в любой период ее существования зависела не только от формирования системы правового регулирования и научного подхода к ведению лесохозяй-ственной деятельности, но, в первую очередь, от организации службы и уровня профессиональной подготовки служащих. Лесное хозяйство дореволюционной России, находясь в процессе становления, а затем поиска оптимальной модели функционирования, испытывало острую потребность в квалифицированных кадрах, обладавших необходимыми знаниями, умениями и навыками, благонадежных, лояльных по отношению к власти, готовых отстаивать государственные интересы, зачастую вопреки своим личным, обладавших при этом известным уровнем интеллектуального и физического развития и способных нести службу в достаточно суровых условиях. Профессор М.М. Орлов справедливо отмечал, что «как бы правильно ни была установлена программа деятельности, как бы ни были хороши общие принципы, положенные в основание лесного хозяйства и лесной промышленности, успех в этих отраслях народного хозяйства может получиться только в том случае, когда личный состав деятелей в названных областях находится на надлежащей высоте своего призвания, т.е. когда он, помимо гражданских достоинств, отличается еще техническими знаниями, искусством и опытностью» [1. С. 121]. В рамках статьи мы рассмотрим ключевые вопросы организации лесной службы и деятельности лесных чиновников. Параллельно нами затронуты вопросы профессиональной подготовки кадров для занятия административных должностей разного управленческого уровня. К лесным чиновникам относились все представители центральной и местной лесной администрации, кроме лесной стражи. Вопросы служебной деятельности и подготовки кадров для лесной стражи мы вынесли за рамки статьи. На протяжении длительного времени профессиональной лесной стражи в России не существовало. Но и после того как в 1869 г. был окончательно провозглашен переход к комплектованию казенной лесной стражи на постоянной основе, общественные полесовщики и пожарные старосты продолжали функционировать в системе казенного лесного хозяйства. Единая система профессиональной подготовки лесной стражи не сложилась. Основными требованиями к кандидатам на должности лесников и объездчиков являлись грамотность и благонадежность, а элементарные навыки лесной службы они приобретали не в учебных заведениях, а непосредственно в лесничествах при осуществлении практической деятельности. Один из классиков отечественной литературы А.И. Куприн в своем рассказе «Черная молния» (1912) назвал лесное ведомство «распрозабытым из всех забытых ведомств». Писателю удалось одной фразой выразить отношение государства и общества к лесной службе и ее представителям. Проходившая в большинстве случаев в удаленных «глухих» местах, оторванных от культурных центров, лесная служба не была престижной и высокооплачиваемой. В чем же заключались причины подобной ситуации? Обширность российских лесов сформировала у власти твердое убеждение в неисчерпаемости лесных ресурсов, а у населения страны - равнодушо-небрежное отношение к природным богатствам. Однако если правительство, уяснив для себя ценность лесных ресурсов, довольно скоро отказалось от такого взгляда, начав формирование системы лесоуправле-ния и лесоохраны, то отношение населения к лесу как нерукотворному объекту, которым может пользоваться всякий желающий и нуждающийся, сохраняется в народном сознании до сих пор. Отечественная лесная отрасль шла в своем развитии по пути постепенного сосредоточения в государственной собственности наиболее ценных лесных массивов и ограничения вольного лесопользования населения, что неизбежно влекло за собой конфликт интересов власти и народа. Напряженность в отношениях между населением и лесными служащими с особой отчетливостью проявлялась в периоды обострения кризисных явлений в российском обществе. Известный дореволюционный лесовод К.Ф. Тюрмер, обращаясь к своим коллегам, писал, что «мы можем с полным успехом трудиться только тогда, когда лесовладельцы и население придут к убеждению, что наша задача направлена к поднятию народного благосостояния и что мы ее действительно выполняем. Это убеждение до сих пор отсутствовало, а без него мы многого сделать не можем» [2. С. 170]. Необходимо также отметить, что на качество и престиж лесной службы оказывали влияние общая неразвитость лесной отрасли, ее существенное отставание от западноевропейской модели и преобладание экстенсивных методов хозяйствования, когда увеличение доходности достигалось не столько за счет усовершенствования технологии, сколько за счет расширения площади лесоэксплуатации. Модернизация отечественного лесного хозяйства шла постепенно, и на всех этапах оно нуждалось в квалифицированных кадрах, способных реализовать исходящую от государства лесную политику. Проблема комплектования лесной службы подготовленными кадрами обозначилась уже в первой половине XVIII в., т.е. в период становления отечественного лесного хозяйства. Реализация идеи Петра I по созданию морского флота повлекла за собой установление системы законодательного регулирования в сфере лесопользования и лесоохраны и создание специализированного управленческого аппарата. В этот период кадровый вопрос решался испытанными административными методами. Первый российский император, которого государственная польза интересовала значительно больше, чем партикулярные интересы дворян, возложил обязанности по надзору за сохранностью наиболее ценных лесных массивов, пригодных для кораблестроения, на местных помещиков, которые «могли пропитание иметь от деревень своих». Возникшая таким образом в первой четверти XVIII в. вальдмейстерская (нем. Waldmeister - лесничий) служба на несколько десятилетий превратилась в дворянскую повинность. В обязанности вальдмейсте-ров входили обеспечение доставки корабельного леса по рекам к судоверфям, решение лесохозяйственных вопросов, а также преследование лесонарушений. Дворяне относились к отправлению своих обязанностей как к неприятной и хлопотной повинности, что существенно усложняло попытки властей установить качественный надзор за состоянием ценных корабельных лесов. В декабре 1726 г. было «продавлено» решение об упразднении вальдмейстерской службы, однако возникшая угроза ценным корабельным лесам привела правительство к осознанию ошибочности такого решения. Спустя четыре года должности валь-дмейстеров были восстановлены на прежних основаниях в тех губерниях, где произрастал ценный корабельный лес. Способом укрепления кадрового потенциала лесной службы в XVIII в. являлось привлечение на нее иностранных, прежде всего, немецких специалистов, а также отправка русских молодых людей за границу для обучения лесоводству. К приглашаемым для организации отечественного лесного хозяйства на научных основаниях западноевропейским лесоводам форстмейстерам «приписывалось» по шесть местных учеников (унтер-форстмейстеров). Эта своеобразная форма научно-практической стажировки была, безусловно, полезной инициативой, однако подготовленные таким способом специалисты являлись «штучным товаром», что не снимало вопроса о систематической подготовке лесоводов. В юбилейном издании, посвященном 100-летию Лесного департамента, указывалось на то, что результаты работы иностранных форстмейстеров остались в истории в виде посаженных ими рощ, но о большинстве зарубежных специалистов «не сохранилось никаких сведений» [3. С. 56]. Во второй половине XVIII в. предпринимались отдельные попытки наладить обучение «форштмей-стерским делам» в некоторых учебных заведениях, однако систематическая подготовка специалистов для лесной отрасли начинается лишь в XIX в. Освобождение дворян от обязательной государственной службы во второй половине XVIII в. ускорило переход к функционированию лесной отрасли на профессиональной основе. Наименование должности «вальдмейстер» постепенно исчезло из лесохозяй-ственного лексикона и уступило место другому -«форстмейстер», которым стали обозначать не только «выписанных» из заграницы специалистов, но и отечественных ученых-лесоводов, а также профессиональных лесных чиновников, назначаемых на должности, а не избираемых из местных дворян. Привычное для нас наименование профессии лесного специалиста «лесничий» появилось в России в результате реформы 1826 г. Окончательный переход к профессиональной лесной службе в России произошел в конце XVIII в., когда по инициативе Павла I был учрежден Лесной департамент и составлены штаты лесного управления. Казенные леса империи поступили в ведение губернских форстмейстеров и обер-форстмейстеров, назначаемых «из людей, в лесном деле знающих». Всего было назначено 40 обер-форстмейстеров (по числу губерний) и 160 форстмейстеров. Уровень знаний, умений и навыков будущих форстмейстеров должен был определяться в ходе испытаний, проводимых в специально созданном комитете при Адмиралтейств-коллегии. Однако спустя несколько лет от практики экзаменования кандидатов было решено отказаться. Осталась лишь оценка «расторопности, поведения и нравственности» будущих чиновников. Должности обер-форстмейстеров и форстмейсте-ров приравнивались к чину коллежского советника или пехотного полковника по Табели о рангах (VI класс) и титулярного советника или пехотного капитана (IX класс) соответственно. В шести самых крупных губерниях обер-форсмтейстеры получали жалование больше, чем в остальных. В распоряжении каждого обер-форстмейстера находились секретарь, два канцеляриста и четыре копииста. При форстмей-стерах состояли по два ученика. Обер-фортс-мейстерам и форстмейстерам сверх окладного жалования полагались деньги на содержание лошадей и компенсировались расходы на «прогоны», т.е. разъезды по служебным надобностям. Первоначально обер-форстмейстеры подчинялись напрямую Лесному департаменту, минуя гражданских губернаторов. Контроль за деятельностью лесного управления в губерниях осуществлялся отделениями департамента. Такая автономия, с одной стороны, предоставляла возможность форстмейстерам принимать ответственные решения в интересах лесного хозяйства, а с другой - открывала дорогу для всяческих злоупотреблений служебным положением и обостряла конфликты между лесными и губернскими властями. Вариантов для злоупотреблений властью у форстмейстеров было более чем достаточно, поэтому вскоре правительство отказалось от идеи независимости лесной администрации и поставило лесных чиновников под административный контроль губернских властей, сохранив ведомственную подчиненность обер-форстмейстеров Лесному департаменту. Начало XIX в. ознаменовалось резким возрастанием интереса государства к получению прибыли от эксплуатации лесных ресурсов за счет расширения внутреннего рынка и экспорта лесоматериалов. Лесной департамент был включен в структуру Министерства финансов, перед которым была поставлена задача повысить качество деятельности лесного ведомства, в том числе за счет привлечения на службу подготовленных кадров. На постоянной основе начинают действовать учебные заведения, осуществлявшие подготовку кадров для лесной службы. Первыми специализированными учебными заведениями стали Царскосельское практическое училище (1803 г.), Козельское училище (1805 г.) и частный лесной «орловский» институт, созданный в 1808 г. в Санкт-Петербурге по инициативе и на средства графа Г.В. Орлова. Первые выпускники Царскосельского училища были назначены учеными-форстмейстерами в Московскую, Тульскую, Курскую, Полтавскую, Екатеринославскую, Херсонскую и Лифляндскую губернии. Приставка «ученый» к должности форст-мейстера означала, что они имеют лишь необходимые теоретические познания, а практические навыки должны будут получить во время службы. Спустя несколько лет названные учебные заведения были объединены в одно под названием Форст-института (с 1829 г. получившего новое устройство учебной части и наименование «Лесной институт»). Высшее лесное образование всегда было тесно связано с сельскохозяйственным, а сам Лесной институт некоторое время находился в ведении Департамента сельского хозяйства Министерства государственных имуществ. Будущие лесничие могли также получить специальное лесное образование в НовоАлександрийском институте сельского хозяйства и лесоводства (1816 г.), Петровской земледельческой и лесной академии (1865 г.) и других заведениях подобного профиля, однако именно Лесной институт являлся основным высшим учебным заведением, задачей которого являлась подготовка «способных и сведущих чиновников к исправлению должностей по лесной части и соединенной с оной землемерной». Получение профильного высшего образования постепенно становилось важнейшим квалификационным требованием при назначении кандидатов на должности лесничих, их помощников и подлесничих. По мнению Ф. К. Арнольда, «уровень нравственных качеств лесничих значительно возвышался по мере все большего и большего поступления на службу в Корпус лесничих людей с высшим образованием» [4. С. 468]. По положению об институте 1829 г. к абитуриентам, достигшим 12-15-летнего возраста, предъявлялись требования по физическому здоровью и наличию познаний в русском языке и арифметике. Наиболее успешные из выпускников (I и II разрядов) становились лесничими, а окончившие институтский курс с меньшими успехами (по III разряду) назначались на самые нижние должности в системе лесо-управления [5. С. 428-432]. В основу деления на разряды были положены два критерия: поведение и оценки. К I разряду относились выпускники, которые «при хорошем поведении оказали отличные успехи в главнейших, особенно, лесных науках, а в прочих, по крайней мере, хорошие»; во II разряд попадали те, кто имел по профилирующим предметам хорошие, а по прочим - посредственные познания; специалистами III разряда становились «троечники», имевшие по всем предметам «посредственные сведения». Самые способные воспитанники могли рассчитывать на стажировку за границей, преимущественно в германских княжествах. Учитывая насущные потребности отрасли, Лесной департамент в середине XIX в. стремился лучших выпускников определять в таксаторские партии для проведения лесоустроительных работ. Одновременно высшие учебные заведения, по мере возможностей, являлись научно-практическими центрами лесной отрасли. В 1834 г. при институте было сформировано Лисинское учебное лесничество, хозяйство которого должно было являться образцом как с административной, так и с лесоводческой точки зрения. По окончании шестилетнего изучения теоретических основ будущей профессии выпускники института определялись на практику в учебное лесничество сроком еще на один-два года. С 1859 г. при Лесном институте стали действовать своего рода курсы профессиональной переподготовки. Они предназначались для лиц, окончивших университетский курс обучения и желавших получить теоретические знания и практические навыки в сфере лесоводства. В течение первых восьми месяцев будущие лесные офицеры проходили ускоренный курс обучения, а затем в течение такого же времени стажировались в Лисинском учебном лесничестве. Деятельность первых специализированных учебных заведений по подготовке лесоводов не могла в одночасье решить кадровую проблему лесной отрасли. По данным Ф.К. Арнольда, в период с 1800 по 1838 г. из лесных учебных заведений было выпущено 247 специалистов. К моменту образования Министерства государственных имуществ в 1837 г. только чуть более 16% чиновников, состоявших на лесной службе, имели специальное образование [6. С. 4]. Известный отечественный лесовод, лесничий, преподаватель Лесного института Н.М. Зобов в 1858 г., описывая кадровую ситуацию в отечественном лесном хозяйстве, отмечал, что «у нас есть между лесничими бюрократы, продавцы леса, счетчики, приказчики, преследователи безбилетно провозимых лесных изделий, светские щеголи, военные косточки, одним словом, есть чиновники по лесной части, но еще мало лесничих» [7. С. 58]. Дефицит специалистов, имеющих требуемый уровень образования, был весьма ощутимым. Отсутствие квалифицированных кадров, в особенности на местах, приводило к тому, что правильного, т. е. научно обоснованного, лесного хозяйства в казенных лесничествах в первой половине XIX в. практически не существовало. Еще хуже обстояли дела в частных лесовла-дениях, судьбу которых помещики часто доверяли совершеннейшим дилетантам. Отсутствие единой системы ведения лесного хозяйства приводило к волюнтаризму местных лесных чиновников, определявших обороты рубок и объемы лесоотпуска по собственному усмотрению. Результатом стало развитие лесной отрасли по экстенсивному пути. В отдельные годы доходы, получаемые от лесоэксплуатации, практически равнялись расходам на содержание аппарата лесоуправления. Состояние лесной отрасли требовало немедленной модернизации и решения кадровой проблемы. Первый существенный шаг в этом направлении был сделан в 1837 г., когда было создано специализированное ведомство по управлению государственными, в том числе лесными имуществами. Возникнув в начале XVIII в., лесная служба на протяжении длительного периода времени являлась структурной частью сначала военно-морского, затем финансового ведомства (с 1802 г.), но с 1837 г. окончательно «обосновалась» в учреждении, отвечавшем за эксплуатацию государственных земельных и лесных ресурсов (1837-1894 гг. Министерство государственных имуществ, 1894-1905 гг. Министерство земледелия и государственных имуществ, 1905-1915 гг. Главное управление землеустройства и земледелия, 1915-1917 гг. Министерство земледелия). С 1843 г. возобновил свою деятельность Лесной департамент, вновь сосредоточивший в своих руках управление казенными лесами империи. Спустя два года после учреждения Министерства государственных имуществ был сформирован Корпус лесничих, ставший одним из четырех гражданских учреждений с особой военизированной структурой и характером управления (Корпус инженеров путей сообщения, Корпус горных инженеров, Корпус межевых инженеров) [8. С. 111-119]. По мнению Л.Е. Шепелёва одной из причин появления военных корпусов в гражданских ведомствах являлось «стремление привлечь на весьма не привлекательную в дореформенное время службу молодых людей привилегированных сословий, дав им военные чины и военные мундиры» [9. С. 164]. И.В. Шутов писал, что смысл появления военизированного управления в составе гражданского ведомства виделся в необходимости повышения престижа профессии лесовода, укрепления служебной и исполнительской дисциплины [10. С. 35]. Все служащие лесного управления Министерства государственных имуществ, состоявшие в нем на момент учреждения Корпуса лесничих, зачислялись в его состав, но лишь «отличнейшие из них» переаттестовывались в военную службу с получением чина и всех имеющихся у военнослужащих прав и преимуществ. Штатная численность лесных офицеров возросла, их должностные оклады были повышены, что повлекло за собой увеличение объемов выделяемых на содержание лесной отрасли бюджетных средств. Командир Корпуса лесничих - инспектор имел генеральское звание и подчинялся непосредственно министру государственных имуществ. В Корпусе учреждались должности вице-инспекторов, ученых и запасных лесничих, а для ведения следственных и судебных дел - Лесной аудиториат. Должность губернского лесничего по своему статусу была приравнена к должности командира армейского пехотного полка (воинское звание от майора до полковника). Подчинявшийся губернскому, окружной лесничий, возглавлявший самое важное или наиболее крупное лесничество, имел права командира батальона, поскольку в его распоряжении находилась поселенная военно-лесная стража в количестве, равном численности стрелкового батальона. Остальными лесничествами заведовали младшие лесничие, лесные участки находились в ведении подлесничих, имевших права ротных командиров. Лесной институт также был преобразован в военно-учебное заведение. Произошли существенные изменения в организации и содержании учебного процесса. Было увеличено количество обучающихся (до 200 человек), открыты межевое отделение (в связи с чем в название института добавилось слово «межевой») и офицерский класс. В 1847 г. было принято новое положение о Лесном и межевом институте, в соответствии с которым студентами могли стать юноши, имевшие уровень образования не ниже четырех классов гимназии. Срок теоретического обучения в институте составлял три года, за которыми следовал годичный курс практической подготовки в Лисинском учебном лесничестве. По инициативе первого министра государственных имуществ П. Д. Киселева, возглавлявшего Министерство с 1837 по 1856 г., была проделана объемная работа по модернизации системы лесоуправления, повышению привлекательности лесной службы и эффективности деятельности лесных чиновников. Опираясь на зарубежный опыт, министр в целях «возбуждения деятельности служебной и умственной» у лесных офицеров предложил выплачивать им денежные премии за успешное разведение леса в местах степных и безлесных, проведение осушительных, мелиоративных, других лесокультурных и лесоинженерных работ, открытие новых источников лесных доходов, предложение мер по совершенствованию лесного хозяйства и т.п. Николай I одобрил предложение и в 1843 г. утвердил положение, в соответствии с которым премии делились на три степени: высшую, среднюю и низшую (600, 400 и 250 руб.) [11. С. 210-213]. Для сравнения, размер годового денежного содержания, установленный при учреждении Корпуса лесничих, составлял для окружных лесничих от 2 200 до 2 400 руб., лесничих - от 1 400 до 1 600 руб., подлес-ничих 1 200-1 400 руб. Недостатком было то, что премиальный фонд формировался из остатков сумм, отпускаемых на содержание лесного ведомства, их размер был ограничен тринадцатью премиями в год. Процедуру оформления представления на получение премии сопровождала бюрократическая волокита. Соискатели премий самостоятельно направляли описание своих достижений или суть предложений по совершенствованию лесохозяйственного механизма в губернскую палату государственных имуществ (казенную палату), которая на основании коллегиального решения составляла представление и направляла его в Лесной департамент. Окончательное решение о премировании принималось специальным лесным комитетом Министерства государственных имуществ и утверждалось министром. Еще в начале XIX в. для поощрения форстмейсте-ров к ревностному исполнению должностей правительство установило надбавки к их жалованью в размере 2-3% с прибыли от продажи казенного леса. От практики получения процента с взимаемых в пользу казны штрафов за обнаруженную лесными служащими самовольную порубку было решено отказаться, так как она порождала служебные злоупотребления, но правило материального вознаграждения тем, кто «особым усердием значительно возвысит лесные доходы развитием торговли и промышленности без малейшего оскудения лесов», продолжало действовать на протяжении всего дореволюционного периода [12. С. 214]. Единственным ограничением было то, что ежегодная денежная прибавка не должна была превышать 50% от получаемого лесничими жалованья и так называемых столовых денег. По инициативе П. Д. Киселева в ведомстве были сформированы специальные «капиталы» прибыльный, экстраординарный, на очистку лесных дач, вспомогательный для лесной стражи, ремонтный, фуражный, наградной. Фонды формировались за счет отчислений от продажи древесины из казенных дач и являлись финансовым резервом руководства министерства. В последующие годы наименование «капиталов» менялось, но смысл оставался прежним - обеспечение определенной финансовой независимости лесного ведомства от бюджетных ассигнований. Несмотря на постоянное недофинансирование, Лесной департамент направлял эти капиталы не только на модернизацию отрасли, но и находил возможность оказывать финансовую помощь государственному казначейству. Речь идет, например, о перечислении полумиллиона рублей на армейские нужды для ведения Венгерской и Крымской военных кампаний [3. С. 117]. Нерадивое исполнение должностных обязанностей лесными чиновниками могло повлечь за собой наступление дисциплинарной или материальной ответственности. Так, например, за упущения в ведении следствия по делам о самовольных порубках к ответственности могли быть привлечены полицейские и лесные чиновники. Если в двухмесячный срок лесным чиновником не были произведены необходимые действия для открытия совершенного правонарушения, в результате чего виновные в лесонарушении не были обнаружены, на него возлагалась обязанность возместить нанесенный лесовладельцу ущерб. Модернизация системы организации лесной службы подразумевала также перераспределение обязанностей между существующими и появление новых должностей. После реформирования системы местного управления государственными имуществами, продолжавшегося на протяжении семи лет, начиная с 1838 г., должности окружных лесничих были упразднены, а общий надзор за состоянием лесного хозяйств в губерниях был передан лесным ревизорам. Должности лесничих и подлесничих были унифицированы под общим названием «лесничий». С 1846 г. в отечественном лесном хозяйстве появляется новая должность кондукторов, которыми становились лучшие воспитанники егерских училищ, успешно выдержавшие установленные испытания [13. С. 635-636]. Подобное наименование должности использовалось и ранее, например, по отношению к выпускникам Лесного института (до того как он стал высшим учебным заведением в 1848 г.), по окончании ими теоретического курса и перед продолжением практического обучения в Лисинском учебном лесничестве. Однако с 1846 г. кондукторы стали рассматриваться в качестве ближайших помощников лесничих. Системы среднего специального лесного образования в дореволюционной России не сложилось. С известной долей условности к средним специальным лесным учебным заведениям можно отнести егерские училища, самым известным из которых являлось Ли-синское училище, сформированное на основе одноименного учебного лесничества. Оно начало свою работу в 1835 г. и пережило за период своего существования множество реорганизаций. Первоначальное предназначение училища заключалось исключительно в подготовке кадров для частного лесного хозяйства, поэтому в нем учились преимущественно крепостные люди крупных лесовладельцев. После создания Министерства государственных имуществ и проведения в течение нескольких лет масштабной реформы системы лесоуправления Лисинское егерское училище стало готовить кондукторов, лесных объездчиков и стрелков для казенных лесов. После принятия в 1869 г. нового положения училище расширилось и было переименовано в лесное [14. С. 120-122]. Однако в 1888 г., одновременно с принятием Положения о низших лесных школах, оно было закрыто. Относительно непродолжительный период времени существовали училища в Московской (Островское, с 1844 г.), Гродненской (Сокольское, с 1847 г.), Липецкой (Липецкое, с 1858 г.) губерниях и др. Кроме того, было открыто несколько школ лесников, в которых готовились кадры для проведения лесовосстано-вительных работ на юге России. Однако дефицит преподавательских кадров и отсутствие экономической целесообразности привели к постепенному закрытию училищ (Островское закрыто в 1859 г., Сокольское - в 1863 г., Липецкое - в 1860 г.). При поступлении в училище отдавалось предпочтение детям лесных стражников. Вступительные испытания ограничивались проверкой знаний четырех арифметических правил и умения читать и писать. Трехлетний учебный курс егерского училища не включал в себя большинства теоретических предметов, преподававшихся в других средних учебных заведениях. Основной упор делался на формирование у воспитанников практических навыков лесной службы. Прошедшие обучение кондукторы назначались в помощь лесничим для осуществления надзора за лесной стражей, распоряжения лесными работами, отвода лесосек, клеймения деревьев, освидетельствования заготовок. Кондукторы занимали промежуточное положение между администрацией лесничеств и лесной стражей, но эта должность была поставлена вне системы чинопроизводства. Закон предусматривал получение кондукторами офицерского звания (прапорщик Корпуса лесничих) за двадцатилетнюю беспорочную службу; затем была введена норма, согласно которой кондукторы «за усердную и долговременную службу или за особые заслуги по лесной части» награждались званием личного или потомственного почетного гражданина. Однако четкого механизма реализации этой нормы в законе не содержалось, поэтому в большинстве случаев после окончания службы кондукторы оставались в прежнем, преимущественно податном сословии. Система подготовки кондукторов на ранних этапах своего существования действовала достаточно продуктивно, готовя, по оценкам лесничих, «безучастных к всевозможным лишениям», «крайне нетребовательных относительно материальных средств» надежных и исполнительных работников. Однако в пореформенное время ситуация изменилась. М.М. Орлов писал, что система подготовки лесных кондукторов, на которую возлагались большие надежды, их не оправдала. Ожидаемый тип кондуктора выпускника лесной школы, скромного, трудолюбивого и непритязательного работника, оказался далек от действительности. В результате получился тип «полуинтеллигента, схватившего верхушки общих и специальных знаний, мало склонного к тяжелой исполнительной службе в лесу, недовольного своим общественным положением, стремящегося к высшим ступеням служебной лестницы, что сказывалось во всем, начиная от стремления изменять свою форменную одежду, приближая ее к форме чинов Корпуса лесничих, и кончая более существенными требованиями» [1. С. 154]. В итоге лесничие теряли в лице кондукторов помощников, а вся отрасль испытывала трудности комплектования нижнего управленческого звена ответственными сотрудниками. Нормативный запрет на использование кондукторов в качестве канцелярских служащих нарушался повсеместно, поскольку средств, отпускаемых на содержание писцов и делопроизводителей в лесничествах, хронически не хватало. Лесные кондукторы были недовольны своим должностным положением, характеризовавшимся большим объемом обязанностей при сравнительно незначительном объеме прав. Представители этой категории лесных служащих за массу должностных обязанностей, невысокое должностное положение и небольшое жалование получили в профессиональной среде прозвище «лесные подшипники», а сами кондукторы часто называли себя «пасынками лесного ведомства». Изменившаяся в пореформенный период социально-экономическая обстановка потребовала от лесного ведомства приспособления к новым условиям хозяйствования. Перемены, произошедшие в обществе, коснулись и лесной сферы, которая, как «маленький челнок за большим кораблем, следовала за духом века». Задачами, стоявшими перед лесным ведомством, являлись повышение доходности казенных лесов, проведение лесоустройства, размежевание лесов различных категорий и выделение крестьянских лесных участков, сохранение лесов от истребления пожарами и самовольными порубками. Решение этих и других насущных проблем было возможно лишь при условии проведения дальнейшей оптимизации и модернизации системы организации лесной службы. Характеризуя сложившуюся к началу 1860-х гг. ситуацию в лесоуправлении, Ф.К. Арнольд писал, что «круг обязанностей лесничего очерчен столь широко и шатко, что в служебных его отправлениях, кто только пожелает, всегда может найти вину перед законом, хотя и не всегда пред совестью; административная централизация чрезмерна, а между тем, нет достаточного настоящего контроля, не бумажного, а делового» [15. С. 509]. На страницах ведомственных изданий обсуждалась проблема практически полного отсутствия самостоятельности в служебной деятельности лесничего. П. Жудра в своей работе, опубликованной в «Лесном журнале» в 1875 г., писал, что «несмотря на бесчисленные обязанности и громадную ответственность, лесничий в то же время лишен всякой самостоятельности и личной инициативы. ...во всех сферах административной деятельности он связан подробным регламентом, отступление от которого, хотя бы в интересах лесного дела, влечет за собой суровую ответственность» [16. С. 43]. Реформирование началось с демилитаризации лесной службы в 1869 г. Офицерам Корпуса лесничих воинские звания были заменены на гражданские чины с повышением на один классный чин. Многие черты военной службы сохранились в лесном ведомстве и в последующий период. Сюда можно отнести наличие у лесничих гражданского мундира военного покроя со знаками различия, особую корпоративность организации, наличие оружия, порядок производства в чины по старшинству и за отличия, как это было принято в военном ведомстве. В состав Корпуса могли входить не только служащие казенного лесного ведомства, но и лесничие, состоявшие на частной службе. С 1872 г. было введено новое временное штатное расписание и установлены более высокие оклады денежного содержания для чинов Корпуса лесничих [17. С. 817-818]. В пореформенный период произошел ряд изменений в организации лесной службы на губернском уровне. С 1866 г. казенные палаты начали заменяться губернскими управлениями государственных иму-ществ; в ряде губерний начальники управлений становились одновременно губернскими лесничими. На протяжении последующих лет шел активный поиск оптимальной модели управления государственными имуществами в регионах, результатом чего стало появление управлений, формировавшихся не по административно-территориальному, а по хозяйственному принципу и объединявших несколько губерний. Правительство обратило внимание на восточные окраины империи. Существовавшее с 1884 г. Управление государственными имуществами Западной Сибири в 1893 г. было разделено на Томское, Тобольское и Омское управления. Число ревизоров в Западной Сибири было увеличено, а Восточная Сибирь и Дальний Восток были включены в орбиту казенного лесного ведомства. Ежегодно в стране возникало несколько десятков новых лесничеств (только в Азиатской России за период с 1889 по 1913 г. количество лесничеств увеличилось в 25 раз). В европейской части страны шло увеличение количества лесничеств, прежде всего, за счет дробления более крупных. Это было насущной необходимостью. Так, например, по данным за 1857 г., на 700 штатных должностей лесничих приходилось 100 млн дес. казенных лесов, что превышало западноевропейские показатели в сотни раз [18. С. 208]. В пореформенный период существенно возросла потребность лесного ведомства в квалифицированных кадрах. 1860-1870-е гг. отмечены рядом экспериментов в сфере высшего лесного образования, заключавшихся в учреждении новых лесных и сельскохозяйственных высших учебных заведений, их закрытии, переименовании и перепрофилизации. С 1877 г. возобновил свою работу Санкт-Петербургский лесной институт, а спустя три года было принято новое положение, определявшее порядок организации учебного процесса в институте. Однако самым масштабным преобразованием в сфере лесного образования, произошедшим во второй половине XIX в., на наш взгляд, следует признать складывание общероссийской системы подготовки кадров для комплектования нижнего звена системы управления лесным хозяйством (лесные техники и кондукторы). Существовавшие в европейской части страны до 1888 г. учебные лесничества, егерские училища и другие учебные заведения, готовившие агентов нижнего управленческого звена лесной службы, не отвечали требованиям системности при подготовке кадров. Некоторые из них вообще не оставили о себе никаких следов. Необходимо было создание такого типа учебных заведений, которые бы функционировали во всех частях страны на общих основаниях. 19 апреля 1888 г. было принято Положение о низших лесных школах, в соответствии с которым предусматривалось учреждение десяти школ, располагавшихся в лесничествах европейской части страны и на Кавказе в тех населенных пунктах, где находилась контора лесничего [19. С. 178]. Школы возглавлялись лесничим и подчинялись в своей деятельности местным управляющим государственными имуществами. Чаще всего в губернии находилась одна школа, но исключение составляли многолесные Пермская, Вологодская и Вятская губернии, в которых функционировало по два низших лесных учебных заведения. Числ

Скачать электронную версию публикации