“To Avoid Ethnic Hatred to Local Finns”: Organization of Spiritual Charity of Lutherans of Yenisei Province in the Secon.pdf Одним из источников роста населения Сибири была ссылка. Данному наказанию подвергались представители различных конфессий и национальностей. Среди прочих прибывали финны, латыши, эстонцы, и немцы, которые исповедовали лютеранство. Современники оставили описания заселения лютеранских колоний Енисейской губернии в середине XIX в. [1] и положения колоний в конце XIX в. [2]. В советский период данная тема практически не вызывала внимания историков. 1990-е гг. стали временем появления работ, посвященных религиозной истории лютеранских общин России и Сибири. Прежде всего следует отметить монографию О.В. Курило [3] и работы О.А. Лиценбергер [4, 5], которые посвящены истории лютеранской и римско-католической церквей в Российской империи. На региональном уровне проблемы конфессиональной политики империи решаются в работах А. П. Дворецкой [6, 7]. Касательно лютеран автор отмечает снижение степени религиозности в начале XX в., наличие значительных трудностей в организации религиозной жизни. Работы Н. А. Баранцевой посвящены реконструкции этносоциальных процессов среди населения юга Средней Сибири, в том числе лютеранского [8]. Существуют работы, посвященные истории диаспор отдельных народов в Енисейской губернии, исповедовавших лютеранство [9-12]. В настоящей статье кратко описаны различные стороны жизни лютеранского населения губернии [13]. В 2014 г. вышла в свет книга И. М. Эспер и С.С. Сярг [14]. Ее авторы не являются профессиональными историками, поэтому не решают в своей работе научных проблем. Однако книга представляет значительную ценность за счет имеющегося в ней богатого фактического материала. Вместе с тем книга посвящена финской лютеранской церковной организации в Сибири, поэтому жизнь латышей, эстонцев и немцев в ней только упоминается. Целью настоящей статья является выявление особенностей процесса формирования лютеранского прихода в Енисейской губернии в указанный период, в том числе выявление акторов, принявших участие в данном процессе. Исследование основано на материалах Российского государственного исторического архива и Государственного архива Красноярского края. В 1850-1851 гг. поселенцы из западносибирской лютеранской колонии Рыжково основали деревню Верхний Суэтук в Минусинском округе Енисейской губернии. Этот населенный пункт стал местом водворения всех вновь прибывавших ссыльных лютеранского вероисповедания. В течение 1850-х гг. по соседству были основаны еще две деревни: латыши основали колонию Нижняя Буланка, а эстонцы - Верхнюю Буланку [1]. Отмечается, что сделано это было «во избежание национальной розни с тамошними финнами», которые населяли Верхний Суэтук [15. С. 28]. В конце 1850-х гг. власти озаботились необходимостью создания лютеранского прихода для окормле-ния жителей означенных поселков. В 1858 г. Генеральная евангелическо-лютеранская консистория обратилась в министерство внутренних дел с предложениями по устройству «духовного призрения ссыльнопоселенцев сего исповедания в Восточной Сибири» [16. Л. 66]. В 1861 г. к решению вопроса подключилась администрация Великого княжества Финляндского в лице его статс-секретаря, который предложил министру внутренних дел 15 апреля 1861 г. назначить в Восточную Сибирь «одного финского пастора и одного катихизатора... с производством им содержания из финляндских статных сумм». Местом пребывания означенных лиц предлагалось сделать Верхний Суэтук [16. Л. 1-3]. Финские власти предполагали распространить духовное влияние будущего пастора только на «финляндских уроженцев». Сибирская администрация видела будущее устройство прихода иначе. Генерал-губернатор Восточной Сибири предлагал 1 декабря 1861 г. министру внутренних дел, по назначении пастора в Верхний Суэтук, подчинить его духовному попечению всех лютеран Енисейской губернии, без учета национальной принадлежности. Прежде всего это предложение касалось ссыльных латышей и эстонцев из Нижней и Верхней Буланок [16. Л. 13-15 об.]. Таким образом, можно выделить трех акторов, участвовавших в процессе создания лютеранского прихода в Енисейской губернии: руководство Евангелической церкви, финские власти и сибирские власти. Однако мнения двух последних акторов о путях решения вопроса отличались. Подход администрации Финляндии предлагается охарактеризовать как экстерриториально-национальный: пастор должен был окормлять только финнов, а территория прихода не должна была ограничиваться только одной губернией. Сибирская администрация стояла на конфессиональ-но-территорильной позиции: будущий лютеранский приход должен был быть четко ограничен территорией Енисейской губернии, а прихожанами должны были стать все лютеране, любой национальности. Центральные власти, в лице министра внутренних дел, поддержали в итоге сибирскую администрацию. Указ Александра II от 21 марта 1863 г. о создании лютеранского прихода с центром в Верхнем Суэтуке следует признать компромиссным. С одной стороны, будущий пастор должен был окормлять всех лютеран (конфессиональный подход) независимо от национальности. С другой - предполагалось, что он будет финном по происхождению, ему предписывалось знать финский язык (но не латышский и эстонский), и преимущества по службе он мог получить только в Финляндии (национальный подход) [17. С. 247-249; 18. Л. 3 об.-4]. Представляется неслучайным тот факт, что назначение лютеранского пастора совпало с расширением автономии Великого княжества Финляндского: в том же 1863 г. была возобновлена работа законодательного органа - Сейма [19. С. 343]. Традиционно подъем финляндской автономии объясняется либеральными намерениями Александра II. В современной финской историографии восстановление и расширение автономии предлагается рассматривать как своеобразную благодарность финнам со стороны империи за про-российскую позицию в Крымской войне и как компенсацию за потери от действий англо-французского флота [20. С. 212-213]. Благожелательное отношение имперского центра к нуждам финского населения по всей империи может рассматриваться как часть общей либерализации политики по отношению к финскому населению. Во второй половине 1870-х гг. выявилась недееспособность созданной системы духовного попечения лютеранского населения Енисейской губернии. В результате инспекции лютеранских колоний в Минусинском округе, проведенной генерал-суперинтен-дантом московской евангелическо-люте-ранской консистории А. Юрнегсоном в 1880 г., был выявлен «упадок церковной и нравственной жизни, особливо в латышском поселении Нижней Буланке, вызванный тем обстоятельством, что ни один из прежних проповедников не владел латышским языком» [21. Л. 1 об.]. Ранее, в 1877 г., представители Лифляндской дворянской корпорации обращались в Генеральную евангелическо-лютеранскую консисторию с предложением «об определении в поселении Нижней Буланки особого проповедника, владеющего латышским языком» [21. Л. 2]. А. Юргенсон поддерживал данное предложение, полагая, что его реализация улучшит духовную жизнь латышей. Кроме того, генерал-суперинтендант предложил перенести «штаб-квартиру» финского пастора из Верхнего Суэтука в другое место, «откуда он имел бы возможность посещать каждогодно многочисленных поселенных в Западной Сибири финляндских уроженцев и оказывать им духовное призрение» [21. Л. 1-1 об.]. Следует отметить, что в отчете А. Юргенсона указывалось, что само местное население в лице «старшин» просило «о назначении к ним в возможной скорости владеющего латышским языком проповедника» [21. Л. 1 об.]. Следовательно, на рубеже 1870-1880-х гг. три актора (местное население, соплеменники на исторической родине и администрация Евангелической церкви) пришли к выводу о необходимости реформировать систему духовного попечения лютеран Енисейской губернии путем назначения отдельного пастора для латышского населения. При этом все акторы называли одинаковую причину фактического отсутствия духовного влияния на латышское населения финляндского пастора - незнание последним латышского языка. Поддержка сибирских латышей и эстонцев со стороны населения Прибалтики не ограничивалась только обращениями представителей дворянства. Были собраны финансовые средства: «со стороны Лиф-ляндского дворянства... в размере 500 руб., со стороны города Риги и Лифляндского окружного комитета, Вспомогательной кассы по 300 руб., и со стороны Центрального комитета вспомогательной кассы 900 руб. в год» [21. Л. 2]. То же касается и Финляндии - как было указано выше, жалование пастору и катихизатору выплачивалось из «финляндских штатных сумм». Финляндский сенат ожидаемо поддержал мнение А. Юргенсона о необходимости переноса «штаб-квартиры» финляндского пастора. Предлагалось разместить ее в г. Омске. Сенат предполагал вменить новому пастору в обязанность «ежегодно посещать все населенные финляндцами места в Западной Сибири до Верхнего Суэтука» [21. Л. 7 об.-8 об.]. Таким образом, позиция Финляндского сената представляется последовательной: как и в начале 1860-х гг., финская администрация добивалась создания экстерриториально-национального прихода. В результате усилий по реформированию системы духовного попечения восточно-сибирских лютеран 23 декабря 1884 г. в Гельсингфорсе было сделано Высочайшее объявление. Александр III распорядился «по назначении особого эстонско-латышского проповедника для поселений в окрестностях Верхнего Суэ-тука, постоянное местопребывание финляндского проповедника впредь до времени перенести в Омск» [21. Л. 81 об.]. Данное объявление не вошло в Полное собрание законов Российской империи, и его текст известен исследователю из архивной копии. Указанное объявление касалось только переноса «штаб-квартиры» финляндского пастора. Вероятно, эстонско-латышский приход в Нижней Буланке был создан другим нормативно-правовым актом. В составленном летом 1888 г. Московской консисторией списке всех евангелическо-лютеранских приходов Сибири указано, что приход Нижней и Верхней Буланки существует с 1881 г. [21. Л. 157]. Однако акт о создании данного прихода пока не обнаружен. Таким образом, в начале 1880-х гг. была создана новая система духовного попечения лютеран Енисейской губернии. Она представляла собой сосуществование двух приходов: один - территориальный, для лютеран разных национальностей (преимущественно латышей, эстонцев и немцев), второй - экстерриториальный, только для финского населения. Эта система просуществовала до революции 1917 г. Как отмечалось, жизнь эстонских и латышских колонистов в Восточной Сибири на рубеже 18701880-х гг. являлась объектом внимания со стороны Прибалтийской общественности. То же можно сказать и о финских колонистах. Например, в 1884 г. «некоторые частные лица в Гельсингфорсе приобрели на собранные ими средства орган для употребления при богослужении и школе для сказанных колонистов (жителей Верхнего Суэтука. - Д.Х.)». Это приобретение состоялось по ходатайству учителя из Верхнего Суэтука [21. Л. 73]. После приобретения встал вопрос о доставке органа в Восточную Сибирь. До г. Санкт-Петербург орган был доставлен за счёт жертвователей. Доставку от столицы империи до г. Томск оплатила Генеральная евангелическо-лютеранская консистория [21. Л. 94 об.]. За доставку от г. Томск до пос. Верхний Суэтук вновь платили жертвователи. Орган был отправлен в г. Томск на рубеже июня-июля 1885 г. [21. Л. 121]. К сожалению, не известно, был ли орган доставлен по месту назначения. Данный случай показывает, во-первых, что Генеральная евангелическо-лютеранская консистория продолжала заботиться о духовном призрении ссыльных финнов, несмотря на стремление финской администрации создать национальный финский лютеранский приход. Во-вторых, если в 1860-х гг. интересы ссыльных финнов отстаивали государственные национальные структуры в лице Финляндского сената, то в 1880-х гг. фиксируется внимание общественности к жизни и судьбам соплеменников. Таким образом, общественные силы как в Прибалтике, так и в Финляндии заинтересовались судьбами ссыльных соплеменников примерно в одинаковое время. Этот интерес может быть расценен как показатель развитости национального самосознания. Несмотря на произошедшее еще в 1850-х гг. национальное размежевание, в Верхнем Суэтуке продолжали проживать эстонцы, духовное попечение которых, согласно реорганизации 1880-х гг., было заботой нижнебуланского пастора. Такое положение дел приводило к конфликтам: в 1898 г. пастор Н. Буш подал жалобу на финского катехизатора П. Тойкку, указывая, что последний мешает проведению эстонских богослужений в церкви в Верхнем Суэтуке. Консистория приняла «соломоново решение», назначив точное время для финской и эстонской службы: первую было указано начинать в 10 часов, а вторую -в 8 [14. С. 199]. Финские священники отмечали, что национальный состав жителей Верхнего Суэтука изменился к началу XX в.: доля финнов уменьшалась, а доля эстонцев - значительно возрастала [14. С. 214]. Вероятно, это положение спровоцировало очередной конфликт. В 1915 г. Верхнее-Суэтукский евангелическо-лютеранский церковный совет в Енисейской губернии обратился к Енисейскому губернатору с просьбой упразднить финский приход в колониях. Это было связано с тем, что «финский же катизатор (так в тексте, имеется в виду катехизатор. - Д.Х.) подстрекает наших прихожан от обязанностей» по содержанию эстонского училища. При этом в донесении совета национальная составляющая прослеживается очень четко: прихожане лютеранского прихода Енисейской губернии подчеркнуто именуются эстонцами [22. Л. 1]. Пастор В. Рейхвальд в своем донесении от 17 июля 1915 г. признал, что так как «финский язык похож на эстонский язык, нередко бывают случаи, что члены эстонского прихода переходят в финский приход для достижения некоторых удобств по отношению к школьному вопросу. Кроме того, вновь приписывающиеся к деревне во многих случаях обращаются к финскому приходу, так как... их легче принимают». Далее пастор признал, что такая ситуация приводила к соперничеству и несогласию между двумя приходами, но вместе с тем считал жалобу малообоснованной. По его мнению, в исключительно религиозном отношении «никаких несогласий быть не может, потому что те и другие - лютеране». В целом же позиция В. Рейхвальда была следующая: «Я со своей стороны против перехода эстонцев в финский приход никаких препятствий не имею и вообще доволен, что финский приход обслуживается финским пастором» [22. Л. 3-3 об.]. Параллельно с прошением Енисейскому губернатору заместитель Председателя эстонского Церков-ского совета О. Петлем обратился в Финляндский сенат с просьбой как минимум отстранить А. Куисма-нена от работы, а как максимум - ликвидировать финский приход в Верхнем Суэтуке. Мотивировка была та же, что и в прошении губернским властям. Однако финляндская администрация отклонила прошение [14. С. 214]. Таким образом, указанные конфликты не спровоцировали каких-либо преобразований в созданной в начале 1880-х гг. системе двух приходов, что говорит о ее эффективности. Таким образом, можно выделить следующих акторов, участвовавших в процессе организации духовной жизни лютеран Енисейской губернии: администрация Евангелическо-лютеранской церкви России (в лице Генеральной и Московской консисторий), имперские центральные власти (в лице министерства внутренних дел), сибирские власти (в лице Енисейского губернатора и Генерал-губернатора Восточной Сибири), финские власти (в лице Финляндского сената), прибалтийская общественность и само население лютеранских колоний (в лице старшин). Предлагалось два подхода к организации лютеранского прихода: экстерриториально-национальный и конфессионально-территориальный. За первый выступали финские власти, за второй - сибирская администрация и руководство Евангелической церковью. Изначально приход был создан по второму варианту, с элементами компромисса. После реорганизации в начале 1880-х гг. финский приход стал экстерриториальнонациональным. Имперская политика (как местных властей, так и центральных) представляется достаточно гибкой, способной учитывать потребности различных групп лютеранского населения. Участие общественности Прибалтики и Финляндии в жизни своих соотечественников в Сибири может быть следствием наличия относительно высокого уровня национального самосознания. Им же могут объясняться и конфликты между жителями лютеранских колоний Енисейской губернии (финнами, с одной стороны, и латышами и эстонцами - с другой). Финляндские власти принимали деятельное участие в жизни колонистов с начала 1860-х гг. Пока не обнаружены данные, которые бы свидетельствовали об участии жителей Прибалтики в жизни лютеранских колоний Енисейской губернии до конца 1870-х гг. Вероятно, это было следствием того, что Финляндия обладала автономией в составе империи. С одной стороны, она способствовала формированию национального самосознания финнов, с другой - обеспечивала наличие административных структур, способных отстаивать интересы соотечественников.

Скачать электронную версию публикации