Propaganda and “work on myth” in documentary series (using the example of the film A Brief Guide to How the World Works).pdf Энциклопедия «Британника» определяет пропаганду как более или менее систематические усилия по манипулированию убеждениями, взглядами или действиями других людей с помощью символов (слов, жестов, баннеров, памятников, музыки, одежды, знаков отличия, причесок, рисунков на монетах и почтовых марках и т.д.). Обдуманность и относительно сильный акцент на манипуляции отличают пропаганду от непринужденной беседы или свободного и простого обмена идеями. У пропагандистов есть определенная цель или набор целей. Для достижения этих целей они намеренно отбирают факты, аргументы и символы и представляют их так, чтобы, по их мнению, получился наибольший эффект [1]. Пропаганда бывает разной. Позитивная (конструктивная) пропаганда стремится довести до потребителя те или иные убеждения в доходчивой форме. Цель позитивной пропаганды - способствовать социальной гармонии, согласию, воспитанию людей в соответствии с общепринятыми ценностями. Негативная (деструктивная) пропаганда навязывает людям те или иные убеждения по принципу «цель оправдывает средства». Цель негативной пропаганды - разжигание социальной вражды, эскалация социальных конфликтов, обострение противоречий в обществе, пробуждение низменных инстинктов у людей и тому подобное [2]. В любом случае, для пропаганды необходимо наличие идеи, целевой аудитории и средств, чтобы донести идею до целевой аудитории. Эффективность пропаганды определяется соотношением фактического количества привлечённых сторонников к планируемому количеству. Можно выделить три основных критерия содержания эффективной пропаганды: 1) наличие центрального тезиса; 2) легкость для понимания целевой аудиторией; 3) сложность для критики (обоснованность тезисов, их непротиворечивость друг другу и т.п.; хотя бы видимость этого). Исследователь политической коммуникации Даррен Дж. Лиллекер выстраивает определение пропаганды вокруг еще одной «триады»: «В основе настоящей пропаганды лежат три основных элемента: риторика, миф и символизм» [3. С. 233]. Важной задачей пропаганды является подмена реальности, и миф как ничто лучше подходит для ее выполнения. Так, по мнению М. Ю. Смирнова, в настоящее время мифом может быть названо все что угодно: от индивидуального вымысла в какой-нибудь житейской ситуации до идеологической концепции, реализуемой в деятельности политических сил и институтов власти. Такая щедрость приклеивания «мифологических» этикеток разнородным явлениям фактически снимает вопрос о специфике мифа, хотя и делает само понятие популярным. Далее сам М.Ю. Смирнов, фактически отказываясь от попыток дать определение категории «миф», переходит к определению областей значения некоторых терминов, производных от понятия мифа, таких как «мифология», «мифологическое сознание» [4. С. 134-159]. Несмотря на то, что существует огромное количество самых разных определений понятия «миф» - их давали и исследователи классического мифа (например, К. Леви-Стросс, М. Элиаде), и специалисты по современному мифу (Р. Барт, К. Боттичи), - мы считаем необходимой своеобразную конвергенцию при определении мифа, при которой не только учитывались бы ключевые характеристики архаического мифа, но также и интуиции системного [5], ситуационного [6] подходов к современному мифу. Миф следует понимать как содержащее устойчивое ядро повествование (выстраивающееся вокруг фигуры героя, его действий и т. п.), перманентно изменяющееся, наполняющееся все новыми сюжетами и интерпретациями, но обладающее значимостью для субъекта. В этом смысле мы считаем наиболее полно отражающим сущность мифа определение Н. Б. Жбанкова из белорусского словаря, так как оно отражает вышеупомянутые измерения феномена: миф - это форма целостного массового переживания и истолкования действительности при помощи чувственно-наглядных образов, считающихся самостоятельными явлениями реальности [7]. Далее автор статьи о мифе отмечает неоднозначность роли мифа в жизни современного общества: «Миф как универсальная форма дотеорети-ческого мировоззрения присутствует в различных сферах духовно-практического освоения реальности (мифы массового сознания, “гносеологические” мифы в структуре научного знания, идеологические мифы, “магический реализм” в литературе и искусстве) как необходимый и обладающий мощным продуктивным потенциалом элемент» [7]. В какой-то степени такое определение термина мифа созвучно нашему пониманию данного феномена - миф имманентен социальному бытию, присутствует в нем в качестве мифологической реальности, в которой живут «мифичные». Понимание мифа для нас невозможно без учета обстоятельства, которое мы называем рассмотрением социального мифа с точек зрения как минимум трех субъектов: живущего мифом («мифичный»), создателя мифа (мифотворец), критика мифа (мифолог). Такое понимание социального мифа сразу актуализирует несколько проблем - субъекта и объекта познания; означающего и означаемого; первичной и вторичной мифологии. Для «мифичного» социальный миф является безусловной реальностью, неотъемлемой частью его картины мира; миф определяет здесь онтологические основы. Мифотворец акцентирует внимание на целях социального мифа и степени принятия социального мифа аудиторией (количестве «мифичных» относительно конкретного мифа), он, в некотором смысле, определяет этические аспекты мифа. Для мифолога определяющее значение имеют эпистемологические аспекты, средства познания социального мифа: комбинации различных теорий мифа, теоретические и эмпирические методы исследования - он ищет «истину мифа» [5. С. 41-42]. Добавим, что в основе многих видов пропаганды лежит так называемая работа над мифом. Понятие «работа над мифом» получило распространение с выходом одноименной работы Х. Блюменберга [8], в которой было отмечено, что специфика работы над мифом и самого мифа во многом определяется отношением между рассказчиками и слушателями мифа; тем, какое значение имеет миф для отдельного человека в определенных обстоятельствах. То есть работа над мифом есть процесс постоянного рассказывания-знакомства (получения) и пересказывания мифа. В результате мы имеем дело с совокупностью таких рассказов-пересказов нарративов, разворачивающихся вокруг какой-либо фигуры, ситуации, процесса, обладающих значимостью для конкретного человека, группы здесь и сейчас. Концепт «работа над мифом» предполагает, что каждый вариант мифа, так же как и каждая отдельная мифологема, работает на основе ранее существовавших мифологических повествований. Просто существовавший ранее материал далее используется в соответствии с новыми потребностями и трансформируется с целью придать значимость новым обстоятельствам (этот процесс Х. Блюменберг называет «реоккупация»). Для того чтобы определить, является ли нарратив мифом, следует ли повествование оценивать как этап «работы над мифом», необходимо разобраться с частностями: определить, какое значение конкретный нарратив имеет для определенной социальной группы. Фактически здесь речь идет о целевой аудитории, которая, как было отмечено выше, важна для задач пропаганды. Далее следует добавить, что важное место в пропаганде занимает интерпретация, позволяющая, в конечном счете, изменить оценку любого результата. Ярким примером работы с мифами (отметим, что «работа над мифом» включает также и работу с мифом) и, одновременно, умелой интерпретации (или трактовки в необходимом государству ключе) является творчество В.Р. Мединского. В 2010-е гг. популярность приобрели книги В.Р. Мединского о мифах о России [9-11]. Они были изданы огромными тиражами, и в них осуществлялись попытки разоблачения расхожих мифов о России с привлечением исторических источников. Впрочем, доводы автора томов «Мифы о России» довольно неоднозначно были восприняты профессиональными историками. Критике подвергались главным образом собственно взгляды В.Р. Мединского - убеждение в необходимости позитивной трактовки отечественной истории и готовность интерпретировать разночтения в источниках в пользу национальных интересов. Отметим, что в центре внимания В.Р. Мединского находятся негативные (деструктивные) мифы о России. Автор даже осуществил своеобразную попытку классификации таких мифов: «Черные политические мифы о России просто поразительно стабильны. 1. Русские - народ, в психологии которого нет стремления регулярно работать, получить результат, хорошо организовать труд. 2. Русские - непосредственные и веселые дети, у которых игра легко становится жестокой и грубой, как у всех детей и дикарей. 3. Русские - рабы в душе, для них нормально почитание жестокой и грозной власти. 4. Российское государство не способно решать задачи развития, управления громадной империей. В ней царит азиатская деспотия, произвол и грубость нравов» [9. С. 30-31]. При этом, если мы сфокусируемся на информационном пространстве Запада, то мифов, которые работали бы на создание позитивного образа России и русских, практически невозможно найти. Как, впрочем, сложно отыскать и российское кинематографическое произведение, которое работало бы на создание образа России как, например, страны возможностей, в отличие от Соединенных Штатов, где целая индустрия оттачивает профессиональное мастерство в конструировании привлекательных образов Америки (кстати, если российские/советские фильмы и литературные произведения и получают награды в Европе и Америке, то, как правило, за изображение россий-ских/советских пароксизмов - нарушений прав человека, ужасов тоталитаризма и т.п.). В результате там, на Западе, укоренился миф об Америке, предполагающий реализацию возможностей, который и демонстрируется всему остальному миру. А России вместо того чтобы наслаждаться и пользоваться преимуществами позитивных и конструктивных мифов о стране (которых, впрочем, не существует в массовом сознании), остается развенчивать «черные» мифы посредством ревизии исторических фактов. Между тем одним из доходчивых способов демонстрации «работы над мифом» является такая разновидность телепродукции как документальные сериалы. В январе-феврале 2021 г. на одном из федеральных телевизионных каналов России был показан сериал с многообещающим названием «Краткое пособие по тому, как устроен мир». В самом названии сериала налицо претензия на собственное, правильное объяснение мира. Это заставляет вспомнить об идеях М. Элиаде, что в мифе содержится история, история о том, как мир стал таким, каким он есть сегодня [12]. Лента снята по мотивам книги известного публициста и общественного деятеля, почетного основателя швейцарского клуба прессы Ги Меттана «Россия -Запад. Тысячелетняя война» [13]. В ней автор излагает свою точку зрения, согласно которой противостояние это началось не сегодня, а тысячу лет назад. С ним согласны многие свидетели нынешней эпохи, которые, так или иначе, связаны с Россией и ее историей. Книга состоит из трех частей. Первая часть показывает на конкретных примерах, насколько сильны на Западе предвзятые антирусские настроения. Вторая часть книги посвящена историческим, религиозным, идеологическим и геополитическим причинам, породившим ненависть к России, и тем формам, которые эта ненависть принимала. Третья часть книги рассказывает о методах нынешней русофобии: во-первых, это создание специального языка, которым пользуются средства массовой информации и академические круги. Во-вторых - создание образа злого гения, Владимира Путина, который вписывается в традиционную мифологию, согласно которой страшный, лохматый русский медведь послушен своему хозяину и угрожает Европе. Документальный сериал же включал в себя четыре серии «Русофобия», «Пропаганда», «Война», «Враг». Авторы сериала сразу обозначили, что если русофобия символизировала глубинное противостояние жителей России и коллективного Запада, то пропаганда стала формой борьбы между этими двумя мирами. Хотя сам сериал позиционирован как документальный, на наш взгляд, с полной уверенностью следует определять его и как пропагандистский, что объясняется целым рядом факторов. Так, практически все известные на сегодняшний день социальнопсихологические методы и приемы пропаганды находят свое воплощение в документалистике (область кинематографии, охватывающая все виды хроникальных и документальных фильмов). А зрелищность в качестве средства политической пропаганды оказывается важнейшим компонентом в представлении документального кино [14. С. 212-213]. В рассматриваемом нами сериале зрелищность буквально прорывается наружу: проявляется в эстетике (роскошные особняки, в которых дают свои комментарии нарраторы; красивая, вызывающая массу образов, музыка, дополняющая их рассказы; яркие карикатуры и мультипликационные картинки, иллюстрирующие основные идеи фильма, и т.п.). Обратим внимание лишь на один из приемов пропаганды, который используется в документальном сериале «Краткое пособие по тому, как устроен мир»: постправда. Постправда или постистина понимается нами как отражение обстоятельств, при которых объективным фактами уделяется меньшее внимание, чем эмоциями и личной вере. Такое понимание постправды как доминирования формы над содержанием прямо отсылает к творчеству Р. Барта, считавшего, что миф возникает на основе уже ранее существовавшей семиологической цепочки, в которой знак представляет собой итог ассоциации формы (образа) и понятия (смысла, означаемого), но далее этот знак оказывается лишь формой, которая в ассоциации с новым означаемым и дает миф [15. С. 239]. Получается, что просто форма (образ) еще далеко не миф, но содержит потенциальную возможность стать таковым; что форме для того, чтобы он смог стать мифом, необходимо придать некий смысл, определенное содержание. И не важно, кто этот смысл придает, главное, чтобы он стал общезначимым, одинаково понимаемым многими. В таком случае и форма, и оформленный вокруг нее миф получат все шансы прочно укрепиться в массовом сознании. Примерно такой же механизм оказывается задействованным при формировании постправды: яркая форма или образ как бы притягивают к себе обывателей (слушателей, зрителей). В сериале все эти атрибуты постправды имеются: и трогательные эмоциональные рассказы-откровения участников (например, истории западных артистов о посещениях России), и декларирование расхожих, но не подкрепленных фактами утверждений (типа недоверия Запада к жителям срединных земель). Фильм начинается с легкого для понимания центрального тезиса, позаимствованного из работ классика геополитики Хэлфорда Джона Маккиндера, который сводится к тому, что для государства самым выгодным географическим положением является срединное, центральное. В центре мира находится Евразийский континент, а в центре последнего -«сердце мира», или «Хартленд», - континентальные массы Евразии, наиболее удачная территория для контроля над всем миром. Главной идеей работ Маккиндера было стремление помешать Германии в союзе с Россией контролировать «Хартленд». Далее «работа над мифом» продолжается и, как о само собой разумеющимся, участники сериала рассуждают о русофобии, относя возникновение этого феномена к церковному расколу 1054 г. и объясняя русофобским настроем многие антирусские проявления, включая фабрикацию фейковых новостей в сегодняшнюю эпоху постправды. Здесь, конечно, очень показателен рассказ о первой реакции западных средств массовой информации на авиакатастрофу над Юберлингеном, когда из-за ошибки авиадиспетчера произошло столкновение двух самолетов, в результате чего погиб 71 человек, включая 52 детей. Тогда со стороны западных СМИ сразу в ход пошли многие из известных стереотипов и мифов о России и русских. Но прежде чем мы более детально обратимся к тому, как осуществляется «работа над мифом» в сериале, и к тем мифам, которые находятся в фокусе внимания в фильме, следует отметить два измерения мифов: осознаваемое и неосознанное. Первое включает в себя вполне определенный комплекс мифов, широко известный и устойчиво воспроизводимый (мифы о России, от которых стремится избавиться В.Р. Мединский, как раз относятся к таковым). Во втором случае мы сталкиваемся с неявными отсылками к мифу, происходящими спонтанно и принимающими самые разнообразные формы. Однако в реальности же оба выделенных измерения мифа оказываются так тесно взаимосвязанными, что становится практически невозможно точно определить точку отсчета циркуляции соответствующего комплекса мифов: когда именно он начинает выплескиваться наружу, проявляясь как на повседневном уровне, так и в составе пространных умозаключений. В сериале зрителю демонстрируются яркие примеры последствий, к которым приводит «работа над мифом» о России и русских. Отмечая повседневный уровень, приведем высказывание одного из участников фильма. Так, Андрей Деллос, почетный член Российской академии художеств, вспоминает, что достаточно рано стал подозревать об особом отношении европейского и американского мира к русским: «...где-нибудь в восхитительном Палермо, где моя жена сидела в кафе с маленьким ребенком в коляске, какой-то дядя начал ей кричать “Вы - русские! Вы все убийцы. Вы убиваете всех. Вы убиваете европейцев”. Ну да, дед начитался газет, и так это воспринял.». А Жером Клозен, руководитель представительства финансово-банковской ассоциации евроазиатского сотрудничества, приводит показательный факт продуманного искажения реальной истории, направленного западной массовой культурой на формирующееся сознание детей: «Русофобия, вернее, недоверие в сочетании с отрицательным имиджем, нам транслировалось с раннего детства через СМИ и массовую культуру, в основном кинематограф. Детские впечатления отпечатывают человека на всю жизнь, и от этих штампов очень трудно потом избавиться, даже если пытаешься найти какие-то разумные аргументы. Однажды, уже во взрослом возрасте, я нашел дома у родителей свой детский набор солдатиков. Ребенком я обожал играть в солдатиков времен Второй мировой войны, любил восстанавливать картины сражений. Но только найдя свою старую коллекцию, я понял, что там вообще не было русских солдат русского набора не существовало». Таких примеров немало, и их влияние распространяется в том числе и на государственные решения. Дмитрий Борисович де Кошко, председатель координационного совета российских соотечественников во Франции, привел в фильме пример из собственной биографии, когда его русское происхождение стало препятствием для назначения на пост директора одного бюро в Москве. Хотя он тут же добавляет, что этого не происходит с арабами, и их назначают в Каир, в Тунис, в Бейрут, или с евреями, которых назначали в Израиль: «В определенные моменты, вдруг, в вас тыкают: “Ну, ты - русский. Ты не совсем наш”». Недоверие к русским проникает и в самые высокие дипломатические отношения. В частности, Ив Поццо ди Борго, член парламентской ассамблеи ОБСЕ, непринужденно, в соответствующем антураже, рассказывает об одном эпизоде из его профессиональной деятельности, когда выяснилось, что больше всего виз, порядка четырехста тысяч в год, Франция выдает именно россиянам, искренне интересующимся западной, в том числе французской, культурой. Но несмотря на поддержку высших должностных лиц в России и Франции, а также отсутствие проблем с безопасностью и нелегальной иммиграцией российских граждан, решение об отмене виз между Европейским союзом и Российской Федерации так и не было приняло, хотя это пункт стоял первым в повестке заседания на встрече президентов России, Франции и канцлера Германии в октябре 2010 г. во французском Довиле. Помешали принятию другого решения в том числе стереотипы и мифы (как старые, так и новые) о России и россиянах, укоренившиеся в западноевропейском сознании. Получается, что в быту и в дипломатии приходится сталкиваться с отголосками мифологемы «Жители срединных земель - Запад». То есть оказываются задействованными самые разные уровни развертывания (реализации, функционирования) данного комплекса мифов (пусть и представленного достаточно доходчивой мифологемой). Главное здесь контекст, который напрямую связан со степенью мифологизированности социума на конкретном этапе развития. Так, В.Н. Сыров отмечал в этой связи следующее обстоятельство: «. для функционирования и господства мифосозна-ния нет надобности в наличии или создании целостных развернутых повествований. Достаточно отдельных знаков в виде слов или высказываний из кинофильмов, рекламных посланий, звуков музыки, частей одежды, жестов, действий и т.д.» [16. С. 257]. Занимающая центральное место в сериале мифологема «Жители срединных земель - Запад», безусловно, восходит к такому «глобальному мифу», как «мы -они». «Глобальные мифы», как правило, содержат основные фундаментальные явления, называемые нами мифоконтентными феноменами (например, герой, жертва, война, враг и т.п.), что обеспечивает стабильный интерес к таким мифам и их устойчивую воспроизводимость. Причем особый интерес вызывает не какой-то абстрактный противник, а «Враг, который поближе», в отношении к которому уже исторически сложились вполне определенные представления. Или, другими словами, враг, вокруг которого уже существует устоявшийся репертуар мифов. Такой репертуар или комплекс мифов способствует в дальнейшем более легкому надстраиванию новых мифов и мифологем (способствует тому, что Х. Блюменберг назвал реоккупацией). На это также обращается внимание участниками фильма, которые повествуют, что ни Османская империя в начале XX в., ни Китай сегодня, а именно Россия оказалась объектом, которому коллективный Запад стал противопоставлять себя. Россия при этом воспринималась, с одной стороны, как враг, который поближе; с другой стороны, как наследник СССР; при этом мифы о Советском Союзе легко заменялись на мифы о России. Важность наличия противника в известном смысле связана с собственной идентичностью тех, кто его создает; связана в том смысле, что наличие общего врага способствует сплочению социальной группы, народа, даже целого государства. Далее, рассуждая о том, как искусство пропаганды проявляется в документальном сериале «Краткое пособие по тому, как устроен мир», мы покажем, что «работа над мифом» в нем пронизывает все выделяемые нами направления социально-философского осмысления современного социального мифа. Полагаем, что можно выделить следующие направления социально-философского осмысления современного мифа в соответствии с аспектами (разделами) философского знания, и отметить, как это было представлено в сериале (таблица). Представленность в сериале «Краткое пособие по тому, как устроен мир» аспектов социально-философского осмысления современного мифа Аспект философского знания Направление социально-философского осмысления современного мифа Фрагменты сериала Онтологический Нарративное измерение Эстетика, окружающая нарратора: особняки, музыка Гносеологический Символ, символическая политика Демонстрация разнообразных карикатур, государственных символов Аксиологический Политика памяти Примеры «работы над мифом»: осознаваемой и неосознанной; представленной на повседневном и теоретическом уровнях Праксиологический Модальность (конструктив-ная/деструктивная) влияния на развитие социума Констатация необходимости работы над позитивным имиджем России (упоминание канала Russia Today как редкого примера присутствия точки зрения России) Антропологический Идентичность «Ты - русский, не совсем наш»; «Враг, который поближе» Достичь мифам своих целей, которые преимущественно задаются мифотворцами, способствует наполненность мифов конкретными фактами, событиями, действиями, повседневными вещами, в конечном счете, нарративами. Можно даже задаться вопросом, до какой степени возможно создание современного мифа без нарратива. Нарратив представляет собой «бытие мифа», занимает важнейшее место в мифотворчестве: «...с нарратива можно вести отсчет так называемым стадиям мифологизации: нарратив - панегирический нарратив - мифологический сюжет (с присутствием множества мифологем) - оформленный “работающий” миф, устойчиво удерживающийся в сознании» [17. С. 72]. Процесс наполнения мифа нарративами происходит при активном содействии заинтересованных сторон, прежде всего, тех, кого можно назвать мифотворцами. Наполнение происходит посредством трансляции разных вариаций, например «глобального мифа» с налетом рациональности. Дело в том, что для эффективности работы мифа важным является присутствие в нем каких-либо рациональных составляющих, будь то апелляция к правовой сфере, ссылки на известных исследователей (как - в случае с рассматриваемым сериалом - обращение к идеям геополитика Х.Дж. Маккиндера). И когда уже миф оказывается наполненным такого рода нарративами, достаточно бывает простого намека на соответствующее повествование, чтобы миф заработал в полную силу. Символ следует рассматривать здесь, прежде всего, как компонент познавательного механизма, как средство передачи смысла мифа. Постоянно мелькающие в сериале всевозможные карикатуры, символы указывают на привлечение к «работе над мифом» гносеологического аспекта. Ценности, проверенные временем, также оказываются в поле зрения участников сериала. Они могут быть обличены в форму «рационализированной памяти» [6. P. 259-260], что демонстрируется и в упомянутых выше случаях: подходят и пример с игрой в солдатики, и дипломатическая практика, связанная с запретами занимать должность и визовыми ограничениями для граждан России. Рассмотрение праксиологического аспекта открывает пространство для оценки проектного потенциала мифа (прежде всего, конструктивного) и, что особенно важно, позволяет в целом говорить о соответствующей политике. То, как именно будет реализован проектный потенциал мифа, во многом зависит от работы средств массовой коммуникации над имиджем государства. Существуют современные социальные мифы, которые способны нести положительный заряд и выполнять конструктивные функции в социуме, в том числе и применительно к политической сфере, к сфере государственного управления. Д. Армстронг назвал такие мифы «конституирующими», призывая к тому, что именно вокруг них должна выстраиваться соответствующая политика: «конституирующие мифы» (мифомоторы) представляют собой сложные мифические структуры, позволяющие определять идентичность группы в отношении к государственному образованию [18]. Связь с мифом как с маркером идентичности, на наш взгляд, имеет, главным образом, антропологический характер. И если в отношении русских и России на Западе сложились достаточно прочные представления, которые многим позволяют четко идентифицировать, так сказать, «жителя срединных земель» (примеры из сериала: «Ты - русский, не совсем наш»; «Враг, который поближе»), то самим гражданам Российской Федерации такой конституирующий миф еще предстоит найти. Идеологический и даже мировоззренческий вакуум, образовавшийся после распада Советского Союза и провалов в России либеральных реформ 1990-х гг., оказалось крайне сложно заполнить привлекательным образом будущего. Сверхактивные усилия современного российского государства по эксплуатации образов победы, все же, обращены в прошлое; необходима и работа с будущим. Каким же в сериале предстает образ будущего? На наш взгляд, образ будущего в фильме упрощенный, такой же упрощенный, как и образ врага. Это, конечно, вполне соответствует мифологическим представлениям с их простой картиной реальности. Но будущее без образа врага есть утопия, как утопичны призывы известного музыканта Роджера Уотерса избавиться от каких бы то ни было стен (палестинской, американо-мексиканской) и, в целом, от противопоставления «мы - они». Поэтому уотерсов-ская идея, что нет «нас» и нет «их», транслируемая в его шоу «Us + Them», является лишь современной разновидностью утопии. Опасность длительного пребывания в утопии и жизни мифом о будущем демонстрирует в настоящее время пример США. В разделе «Американская иммиграционная политика» А. Ассман замечает, что отношение к будущему как важной составной части национального мифа нашло особенно наглядное выражение в американской иммиграционной политике [19. С. 91]; и приводит цитату литературного критика Лесли Фидлера, что, будучи американцами, мы обитаем в общей утопии, а не в общей истории [19. С. 92]. Такое «господство будущего над настоящим» [20. С. 6], конечно, позволяет отвлечься от текущих проблем и исторических несправедливостей, но ориентация на утопии и мифы о будущем без «проработки» прошлого недолговечна и заканчивается возникновением взаимных претензий, что чревато социальным коллапсом. И сегодня США постепенно начинают сталкиваться с приобретающим крайние формы, такие как, например, движение «Black Lives Matter» (акции которого активно тиражируются через всевозможные медиа), кризисом функционирования старых норм, основанных на не оправдавшихся в полной мере и для всех идеалах: «Если раньше, благодаря ориентации на будущее, маятник ушел в сторону унификации, “единого человечества”, то теперь он качнулся в противоположном направлении, в сторону фрагментации» [19. С. 98-99]. Получается, что и работа с будущим должна вестись осторожно, с постоянной оглядкой на уроки прошлого; и что образ будущего невозможен без шлейфа (бэкграунда) или мифоландшафта (мифо-ландшафт - это дискурсивная сфера, в которой мифы постоянно формируются, передаются, реконструируются и обсуждаются [21]) с разнообразными устойчивыми стереотипами, мифологемами, мифами о стране, народе, эпохе. В сериале явно не упоминалось, но события декабря 2017 г., связанные с допинг-скандалом и решением Международного олимпийского комитета отстранить Россию от участия в Олимпиадах под своим государственном флагом и с гимном страны, конечно, идут в копилку такого бэкграунда или мифоландшаф-та, из которого и формируется образ России. В ситуации с отстранением Олимпийского комитета России присутствует, конечно, политическая составляющая, приводящая к рассуждениям о целенаправленной сознательной работе «коллективного Запада» по дискредитации образа России в глазах мирового сообщества. Расчет делается и на то, что эта история со спортсменами будет подхвачена массами, останется в коллективной памяти. В результате негативные, деструктивные мифообразы России найдут дополнительное - документальное - подтверждение. Ведь многие тиражируемые образы России и русских как бы надстраиваются над уже существующими мифами (такими, например, как глобальные мифы) и мифологемами, что составляет сегодня содержание «работы над мифом», ярко продемонстрированное автором книги «Россия - Запад. Тысячелетняя война» журналистом Ги Меттаном и создателями телевизионного сериала. Цель сериала заключалась, на наш взгляд, в том, чтобы рассказать реальную, настоящую историю отношений России и Запада. Но в итоге сам фильм оказался пронизан пропагандой, цементирующей, укрепляющей распространенные представления о русских и России в силу постоянного напоминания о них, пусть даже в контексте попыток разоблачения соответствующих мифов. Ведь разоблачение мифа здесь оказалось одним из этапов «работы над мифом»: переходным этапом, когда происходит разрушение одного и выстраивание другого мифа на руинах предыдущего. Таким образом, в случае с документальным сериалом «Краткое пособие по тому, как устроен мир» «работа над мифом» обнаруживалась на протяжении всего фильма, а попытка разоблачения мифов о России и русских обернулась если не очередным мифом, то как минимум включением в работу над известным мифом «мы - они», выраженным мифологемой «Жители срединных земель - Запад». Конечно, борьба с негативными и деструктивными мифами должна вестись, но посредством предъявления общественности действительно документальных свидетельств, а не через трансляцию повествований, подпитывающих позитивные мифы, тем более, когда точно не известно, к каким последствиям приведет очередной такой сконструированный нарратив.

Скачать электронную версию публикации