The foreign population of St. Petersburg in the first half of the 18th century: An experience of statistical reconstruct.pdf Демографические структуры иноземного населения Санкт-Петербурга в первой половине XVIII в. еще ни разу не исследовались статистически. Главным препятствием к тому было плохое знакомство историков с метрическими книгами инославных приходов столицы при отсутствии иных репрезентативных источников. Поэтому развернутыми сведениями о численности, национальном и социальном составе петербургских иноземцев на раннем этапе развития города ученые никогда не обладали. Сегодня исследование книг церковного учета позволяет восполнить этот пробел в наших знаниях о жителях самого «нерусского города» страны. Данная статья является опытом обобщения и систематизации сведений, полученных в процессе многолетней работы над церковными документами. Критерием отношения людей к категории иноземцев в России издавна являлась их принадлежность к неправославным вероисповеданиям или нехристианским религиями. К иноземцам официально причисляли всех, кто не являлся членом Русской Православной Церкви - и иммигрантов из-за рубежа, и «внутренних» иностранцев из нерусских народов [1. С. 6]. При этом используемые нами определения «иноземный» (иноземного происхождения) и «иноземческий» (относящийся к иноземцам) при характеристике неправославного населения являются синонимами. Численность и структура иноземного населения Санкт-Петербурга в первые десятилетия XVIII в. были подвержены существенным изменениям и зависели от множества факторов - военно-политических событий, мероприятий по реализации реформаторских замыслов царя Петра, миграционных процессов, включая внутреннюю миграцию. Значительные последствия имели победы России в ходе Северной войны и захват в плен подданных шведской короны, подписание мира и возвращение бывших военнопленных на родину, расширение строительства в «Парадизе» и массовая контрактация иностранных рабочих, переселение британцев в связи с переводом английской фактории на берега Невы и иные акции. К концу Петровского царствования в городе насчитывалось около 1,9 тыс. взрослых представителей западнохристианских конфессий обоего пола, исключая финнов и шведов. Эти данные опираются на прямые указания численности прихожан в нарративных источниках и подсчеты, сделанные на основании анализа динамики обрядов крещений и погребений. Показатель учитывает 1 200 католиков [2. С. 7; 3. С. 133], около 400 лютеран1, примерно 150 кальвинистов2 и чуть более сотни членов английской конгрегации [4. С. 167; 6. С. 8-9]. Серьезные затруднения возникают при попытке определить численность финнов и шведов «лютеранского закона». В отдельные годы Петровского царствования их совокупное число могло достигать пяти тысяч [4. С. 124], однако высокая смертность пленных на строительных работах, миграции финского крестьянского населения и другие причины делали эту группу иноземцев в количественном отношении малоустойчивой. В городе и его окрестностях исповедовавшие лютеранство финские крестьяне исчислялись тысячами: материалы первой ревизии 1719 г. в Санкт-Петербургском дистрикте зафиксировали 6,4 тыс. протестантов [7. С. 59]. После подписания Ништадт-ского мира количество финнов и шведов в городе должно было сократиться [8. С. 58]. За неимением иных данных воспользуемся сведениями Б. Янг-фельдта, полагающего, что объединенный шведско-финский приход в начале 1730-х гг. насчитывал примерно 1 500- 600 взрослых мужчин и женщин [8. С. 66; 9. С. 74]. Поскольку при ближайших преемниках Петра тенденция к сокращению доли шведов и финнов среди горожан в основном сохранялась, отмеченный показатель можно отнести к концу «Петрова века», считая его минимальным. Таким образом, с учетом шведско-финского населения в середине 1720-х гг. иноземцы западнохристианских конфессий в Санкт-Петербурге насчитывали не менее 3,4 тыс. человек. Помимо западных христиан в структуре иноземного населения Санкт-Петербурга следует учитывать верующих Армянской Апостольской Церкви и мусульман. В 1710 г. армянская диаспора города состояла примерно из полусотни лиц [10. С. 229; 11. С. 95]. Возможно, к концу Петровской эпохи она достигла 300 верующих, поскольку в прошении армян о дозволении им иметь молитвенный дом, датированном сентябрем 1725 г., говорится о тридцати армянских дворах (в среднем двор населяли 10 и более человек) [12]. Впрочем, столкнувшись с препятствиями на пути своего развития при Елизавете Петровне, армянская религиозная община даже на исходе XVIII столетия включала в себя менее ста персон [13. С. 282]. При преемниках Петра Великого целесообразно определять группу жителей «армянской» веры в 100 взрослых человек saltem. Численность же мусульманских народов существенно колебалась в зависимости от потребностей растущего города в рабочей силе: в 1709-1716 гг. на строительстве постоянно трудились порядка 1 600 поволжских и крымских татар, однако уже к началу 1720-х гг. число городских работников «вечного житья» татарской национальности уменьшилось в 10 раз [14. С. 224-226]. Кроме них в Татарской слободе к концу царствования Петра обосновались татары-купцы - по документам, «торговых» татарских дворов было свыше двадцати (100-200 человек) [14. С. 230]. Таким образом, в начале 1720-х гг. мусульманская диаспора города вбирала в себя свыше 300 поволжских (преимущественно казанских) татар, а также немногочисленных турок, крымских татар, башкир, зафиксированных среди первых строителей Санкт-Петербурга. В Татарской слободе, кроме того, обитали некрещеные чуваши, удмурты, калмыки и представители иных народов [15. С. 61]. Можно предположить, что вместе с ними всех иноземцев в Санкт-Петербурге к середине 1720-х гг. насчитывалось порядка 4 тыс. взрослых мужчин и женщин. По весьма приблизительным данным, доля иноземцев в общей численности постоянного населения города, определяемого в 30-40 тыс. человек к 1725 г. [16. С. 6], составляла 10-13%. В 1730-е гг. ситуация с численностью иноземцев принципиально не изменилась. Религиозная структура иноземческого населения тех лет приблизительно выглядит так: в городе жили 1 500-2 000 взрослых католиков [2. С. 7], 2 000-2 500 лютеран3, 200 кальвинистов (реформатов) [5. С. 15], 100-120 англикан и представителей иных «британских» конфессий [6. С. 8], порядка 100 лиц армянской веры и небольшое количество мусульман. Численность западных христиан находилась в пределах 3,8-4,8 тыс., а общее число иноземцев, соответственно, могло составлять около 4-5 тыс. человек. Если исходить из того, что взрослое православное население столицы в 1737 г. насчитывало 68 141 душу мужского и женского пола [16. С. 6], долю иноземцев в это время можно определить на уровне 5,5-6,8%. Эти показатели в целом не противоречат ранее опубликованным данным, хотя и снижают их максимальную величину. Л. Н. Семенова полагала, что в 1737 г. неправославные жители столицы составляли примерно 6-9% от общего числа обывателей (т. е. порядка 4,3-6,7 тыс. человек), но при этом обоснования своим расчетам историк не представила [16. С. 6]. К середине столетия состав иноземческого населения Санкт-Петербурга изменился, хотя его численность фактически осталась на прежнем уровне. В 1740-е гг. католический и англиканский приходы вступили в стагнационную фазу развития - их численный рост был крайне незначительным или отсутствовал вовсе. Реформатские общины (голландская и объединенная французско-немецкая) обнаружили явную тенденцию к деградации. Лютеранский шведско-финский приход существенно сократился: по мнению ведущего специалиста по истории петербургских протестантов А. Э. Алакшина, даже в конце века, после благоприятного для всех «иноверцев» екатерининского царствования, взрослых финнов-лютеран в городе насчитывалось 800-900 человек, а шведов около 500 [4. С. 131]. При анализе статистики церковных обрядов шведско-финского прихода с применением при расчетах общего для лютеран коэффициента отношения совокупного числа взрослых прихожан к количеству крещений и (отдельно) погребений напрашивается вывод о том, что к середине XVIII в. приход вообще состоял только из двухсот мужчин и женщин4. Однако, судя по всему, эти данные нуждаются в корректировке в большую сторону. Вероятно, финское лютеранское население города имело иную половозрастную структуру, нежели немецкое, поэтому у финнов должен был быть свой коэффициент отношения числа прихожан к количеству проведенных обрядов. Этот коэффициент следует из статистических данных по финнам-лютеранам, приведенных академиком И.Г. Георги в конце правления Екатерины II: на 1 400 взрослых прихожан, по его сведениям, приходилось 100-125 крещений ежегодно (к~ 11,2) [13. С. 277]. Если применить этот коэффициент, то к середине столетия шведско-финский приход мог состоять из трехсот взрослых верующих. Но даже эти данные свидетельствуют о снижении числа прихожан шведско-финской кирки минимум в пять раз. О причинах сокращения общины приходится гадать, однако наиболее вероятными кажутся две: во-первых, усилившаяся при Елизавете Петровне ассимиляция финского (в меньшей степени шведского) населения путем принятия лютеранами православия, а во-вторых, возвращение на родину тех бывших пленных, которые так и не пожелали за многие годы принять подданство и русскую веру. На заре елизаветинской эпохи (17431746) в ведомостях о принявших православие столичных жителях неслучайно преобладают две категории -магометане и женщины «финской нации» («девки» и «женки», реже вдовы) [17. Л. 68-68 об., 74-75, 87-91, 106-107, 224-227]. Массовое обращение последних в православие тормозило естественное воспроизводство лютеранского населения. В 1742 г., кроме того, возник важнейший законодательный прецедент: сенаторы распорядились отпустить в Финляндию «шведских пленных финских жителей», не желающих вступать в российскую службу [18. С. 724-725]. Устойчивое развитие в 1740-е гг. продолжали демонстрировать только немецкие лютеранские общины, но темпы этого развития не могли компенсировать убыль протестантского населения. К середине XVIII столетия в столице проживали приблизительно 1 800-2 100 католиков, 1 700-1 800 лютеран5, 100150 реформатов [5. С. 15], 100-120 англикан [6. С. 8], 100 армян национальной веры и некоторое число мусульман. Таким образом, порядка 3,7-4,2 тыс. взрослых мужчин и женщин являлись представителями западнохристианских церквей и общин, а совокупное число иноземцев Санкт-Петербурга в данное время могло составлять приблизительно 4,5-5 тыс. взрослых (6-7% от общей численности горожан в 74 283 человека на 1750 г. [16. С. 7]). Эти величины в целом согласуются с ведомостью петербургского генерал-полицмейстера о составе жителей, согласно которой из показанных в сентябре 1750 г. 74 283 петербуржцев и петербурженок 5 562 человека (включая 2435 «приезжих») относились к иностранным особам (почти 7,5%) [20. С. 19] (ср.: [21. С. 102]). Обратим внимание, что данная пропорция несколько меньше той, которой до сих пор оперируют историки, следуя за П.Н. Петровым, полагавшим, что в XVIII в. «иноверцы» (включая инославных христиан) составляли 10% от православного населения города [22. С. 663]. Свою пропорцию П.Н. Петров определил, исходя из статистических сведений конца XVIII в., опубликованных Санкт-Петербургскими ведомостями, и счел ее универсальной, т.е. применимой к ранней истории города [22. С. 665]. По его расчетам, в 1762 г. всех неправославных жителей столицы должно было насчитываться свыше 5 тыс. (10% от православного населения в 51 538 душ двух полов с детьми) [22. С. 664]. В век Екатерины II процент иноземцев среди петербуржцев действительно повысился: город стал гораздо более «иностранным», чем в середине столетия. Согласно подсчетам А.Л. Шлецера, в 1760-е гг. иноземцами являлись 12,5% горожан; по наблюдениям И.Г. Георги, только доля выходцев из стран Западной Европы в 1790-е гг. фиксировалась на уровне 1/8-1/9 (1112,5% всего населения) [16. С. 20; 23. С. 4]. Национальный состав петербургских иноземцев был весьма разнообразным. Основные этнические группы иноземческого населения на конец Петровской эпохи представлены в табл. 1. Из ее анализа следует, что примерно 40% иностранцев в то время являлись финнами и шведами (среди них могли быть и эстонцы, которых долгое время не отделяли от финского лютеранского населения). Немцы представляли собой вторую по численности, однако самую устойчивую в социально-демографическом отношении группу: почти каждый четвертый иностранец Санкт-Петербурга тогда был немцем (к немцам мы отнесли и германошвейцарцев). Таким образом, мнение, будто доля немцев «...в числе иностранных жителей Петербурга уже в Петровские времена достигала примерно 50%» [24. С. 177; 25. С. 157], надо признать ошибочным. Кроме того, в первой половине столетия численность петербургских немцев далеко не достигала пяти тысяч, как указывают некоторые авторы6. Отметим также, что католиков среди немцев, вопреки обычному их отождествлению с лютеранами7, было несколько больше. В целом число немцев-католиков примерно соответствовало количеству немцев-протестантов с учетом лютеран и кальвинистов. Татары, итальянцы, французы и поляки могут быть причислены к относительно распространенным категориям иностранцев - доля представителей каждой из этих национальностей среди иноземцев Санкт-Петербурга была весомой, но не превышала десятой части (составляла 5-6%, для татар - 7-8%). Довольно редкими оставались англичане, шотландцы и голландцы (всего 2-3% иноземцев). Экзотическими обитателями города были испанцы, португальцы, чехи, лужичане, латыши, фризы, фламандцы, датчане, норвежцы, турки и лица других национальностей, которые зафиксированы в метрических книгах инославных приходов. Таблица 1 Национальная и религиозная структура иноземного населения Санкт-Петербурга в середине 1720-х гг. Национальность Религиозная принадлежность и численность адептов религии Общая численность (обоего пола) Финны и шведы Лютеране 1 500-1 600 1 500-1 600 Немцы и германошвейцарцы Католики 430-480 870-930 Лютеране 400 Реформаты 40-50 Татары Мусульмане 300 300 Итальянцы Католики 230-270 230-270 Французы и франкошвейцарцы Католики 160-190 190-220 Реформаты 30 Поляки Католики 170-200 180-210 Лютеране 10 Армяне Армянские христиане 100-300 130-340 Католики 30-40 Выходцы из Британии (англичане, шотландцы, ирландцы) Англикане 90-100 120-130 Католики 20 Реформаты 10 Голландцы Реформаты 50-60 80-100 Католики 30-40 Итого: 3 600-4 100 Примечание. Таблица составлена по результатам анализа метрических книг и созданных на их основе баз данных: [5. С. 15-16; 6. С. 89; 19. С. 7-11; 27. С. 11]. В 1740-е гг. мы видим иную картину (табл. 2). В это время в структуре иноземного населения города уже, безусловно, преобладают немцы, которые вместе с немецкоязычными швейцарцами составляли примерно половину всех петербургских иностранцев. Среди немцев начинают превалировать лютеране. Также происходит некоторое повышение доли итальянцев, поляков и французов - каждая из этих национальных групп занимала до 10% от общего числа иноземцев. В нашем распоряжении нет данных по татарам, но их удельный вес сокращался в связи с православизацией [16. С. 20]. Очень приблизительные и гипотетические данные имеются об эстонцах, которые в это время входили как в шведскую общину, так и в финскую (в 1745 г. шведско-финский приход распался на две автономные части). Эстонцев в Петербурге не могло быть больше финнов и шведов, хотя в губернии их проживало немало (например, в 1763 г. - 4 513 человек, среди которых преобладали жители Нарвы, подчинявшейся Петербургской губернской администрации) [28. S. 18]. Таблица 2 Национальная и религиозная структура иноземного населения Санкт-Петербурга в 1740-х гг. Национальность Религиозная принадлежность и численность адептов религии Общая численность (обоего пола) Немцы и германошвейцарцы Католики 710-800 1 940-2 140 Лютеране 1 200-1 300 Реформаты 30-40 Итальянцы Католики 380-460 380-460 Поляки Католики 290-330 320-380 Лютеране 30-50 Французы и франкошвейцарцы Католики 260-320 290-360 Реформаты 30-40 Финны и шведы Лютеране 300 300 Эстонцы (эсты) Лютеране 200 200 Армяне Армянские христиане 100 150-170 Католики 50-70 Выходцы из Британии (англичане, шотландцы, ирландцы) Англикане 100-120 130-150 Католики 20 Реформаты 10 Голландцы Реформаты 40-60 100-130 Католики 60-70 Итого: 3 810-4 290 Примечание. Таблица составлена по результатам анализа метрических книг и созданных на их основе баз данных с присовокуплением сведений из специальной литературы: [4; 5. С. 15-17; 6. С. 8-9; 19. С. 7-11; 27. С. 11]. Социальный состав иноземного населения столицы лучше всего выявляется в Аннинский период, что обусловлено наличием метрических книг инославных церквей того времени, их сравнительно хорошей сохранностью и полнотой. Наиболее мощной инозем-ческой прослойкой следует признать ремесленнорабочую (будущую мещанскую), к которой отнесены представители цехового ремесла, мастеровые, всевозможные гражданские специалисты и лица, находившиеся в услужении. По нашим подсчетам, в 1730-е гг. этот слой петербуржцев вбирал в себя около трех тысяч иноземцев обоего пола (с учетом шведов, которые в основной массе зарабатывали кустарным производством, а также финнов, нанимавшихся в качестве прислуги и рабочих по хозяйству). Согласно статистике начала 1730-х гг., «большинство мужчин шведско-финского прихода были ремесленниками», а «почти половина женщин-прихожанок трудились служанками, горничными и кормилицами» [8. С. 63]. Прослойка иноземных купцов и предпринимателей состояла примерно из двухсот человек (торговцев и их жен). Эти данные опираются на сведения о минимальных процентных долях представителей различных социальных групп среди мужчин инославных приходов, которые были получены при исследовании католических и протестантских метрических книг [5. С. 17-18; 6. С. 8-9; 19. С. 7-11; 27. С. 11-12]. Таким образом, иноземцы составляли ощутимую долю торговопромышленного населения города, укрепляя посадскую прослойку. Православных посадских жителей столицы, занятых промыслами, ремеслом и торговлей, в 1737 г. насчитывалось всего 4 769 душ обоего пола (менее 7% православных), что наводило историков на мысль о том, что «посадское население занимало весьма скромное место по сравнению с военнослужащими» [16. С. 6-7]. В действительности доля ремесленников и городских обывателей «среднего рода» (будущих мещан), хотя и уступала военным, была гораздо более значительной: вместе с иностранцами к этой прослойке должны быть отнесены не менее 10% всех жителей Аннинского Петербурга. Правда, судя по снижению числа прихожан шведско-финской кирки, к середине столетия доля иноземных ремесленников тоже, по-видимому, сократилась. Среди иноземцев имелись и крестьяне - жители окрестных ингермандландских сел, которые работали прислугой в городе и постепенно приобретали статус горожан [8. С. 66]. Военнослужащие западнохристианских вероисповеданий и взрослые члены их семей в Аннинском Петербурге не могли превышать пятисот человек, численно уступая военнослужащим православного закона, которых в 1737 г. в городе насчитывалось 25 568 человек обоего пола [16. С. 6]. Вероятно, к иноземным военнослужащим следует добавить еще пару сотен мусульман, ибо большая часть последних являлась рекрутами [29. С. 19]. Государственные служащие столичных ведомств иноземного происхождения исчислялись несколькими десятками, но при этом, несмотря на свою кажущуюся малочисленность, составляли немалый процент в составе российской бюрократии: в 1730-е гг. доля иностранцев среди чиновников колебалась от 15 до 30% [30. С. 32; 31. С. 405]. Социопрофессиональный состав петербургского иноземного социума сравнительно хорошо был изучен Л.Н. Семеновой по материалам конца XVIII столетия [16. С. 19-20]. Источники первой половины века вносят в созданную исследователем картину ряд корректив. Так, среди петербургских немцев католического вероисповедания несколько чаще, в сравнении с немцами-лютеранами, обнаруживаются специалисты художественного профиля - скульпторы, декораторы, музыканты, садовники. Немцы-лютеране обычно занимались не столь «возвышенными» видами труда, работая кузнецами, каретниками, шорниками, стекольщиками, сапожниками, шляпниками, портными, пекарями, кондитерами, колбасниками и т.д. Многие из них служили горными рабочими, кучерами и конюхами, лакеями в частных домах. Впрочем, немецкие лютеранские общины тоже вбирали в себя немало лиц творческих профессий - граверов, резчиков, оружейников, золотых и серебряных дел мастеров и иных специалистов. Чиновники и ученые из немцев, наоборот, в подавляющем большинстве исповедовали лютеранство. Французы-католики в сравнении с гугенотами в своих рядах также насчитывали больше «служителей муз» - декораторов, скульпторов, живописцев, ювелиров, мастеров декоративно-прикладного искусства. Вообще французы занимались всевозможными видами ремесла, служили поварами, парикмахерами, гувернерами, как и немцы. Предпринимателей среди них было совсем немного, преимущественно реформатской веры. Конфессиональный фактор часто сказывался на выборе иноземцами рода занятий: например, голландцы-реформаты в основном были представлены купцами, но среди них можно обнаружить также живописцев, граверов, архитекторов-строителей, мастеров и техников разного профиля и квалификации. Голландцы-католики - это в первую очередь ремесленники (кораблестроители) и садовники. Петербургские англичане преимущественно были заняты в торгово-промышленной сфере, служили моряками или занимались корабельным делом во всех его технологических звеньях, включая проектирование судов, изготовление лесопильного материала, слесарное и плотницкое дело, оснащение и украшение кораблей. Итальянцы занимали свою нишу в жизни города, выступая в качестве актеров театра, комедиантов, певцов, танцовщиков, музыкантов-исполнителей, деятелей «изящных искусств» (зодчих, скульпторов, живописцев). Не были они чужды коммерции и военному делу. Армяне специализировались на торговле; поляки служили в вооруженных силах, а также являлись аптекарями, фармацевтами, поварами, мастеровыми. В Петербурге имели практику многочисленные врачи разных национальностей, но доминировали в этой сфере немцы и англичане. Приведенные выше данные характеризуют иноземцев в официальном толковании этого термина (т.е. неправославных жителей города). В XVIII в. немцы, финны, армяне, татары и представители иных народов массово переходили в православную веру и вследствие этого переставали быть частью иноземного социума. С современной нам точки зрения их тоже можно считать нерусскими: с потерей религиозной идентичности они далеко не сразу утрачивали идентичность национальную и продолжали придавать новой столице соответственно «европейские» или «азиатские» черты. Учесть таких «русифицированных» иностранцев статистически сложно, и эта задача будущего большого исследования. Впрочем, сведений только о неправославных иноземцах вполне достаточно для того, чтобы признать факт их широкого присутствия и большого значения в жизни Санкт-Петербурга первой половины XVIII в. Наибольшая концентрация иноземцев (10-13%) в новой столице наблюдалась в Петровскую эпоху, в то время как при ближайших преемниках царя-реформатора город значительно «обрусел». Тем не менее, даже при снижении доли иностранного населения до 6-7%, ремесленно-торговая прослойка горожан в значительной мере (более чем на треть) состояла из иноземцев. Именно они, преимущественно люди европейских наций, делали Санкт-Петербург европейским городом не только структурно, но и функционально (т.е. с точки зрения развития социальных институтов, ремесел и технологий). Иноземцам было доверено внедрять принципы и достижения западной бытовой, художественной и производственной культуры в полном соответствии с теми задачами, которые Петр Великий ставил в Регламенте Главного магистрата и других регламентирующих жизнь города актах.

Скачать электронную версию публикации