Literary anthologies of the mid-19th century: Reading audiences, book formats, gender.pdf Альманах, сборник и антология как литературные формы. Исследования, посвященные литературному сборнику как особому социокультурному феномену, в большинстве своем были сфокусированы на традиции «арзамасских» антологий [1. С. 532-600], возникновении в 1820-1830-х гг. такого книжного формата, как альманах [2. С. 28-29; 3. С. 70-82], а также на появившихся в 1840-х гг. крупноформатных сборниках с текстами преимущественно молодых современных авторов [4. С. 62; 5. С. 78]. Русскоязычные антологии (т. е. сборники, содержащие ранее опубликованные и особым образом отобранные «лучшие» тексты), второй половины XIX в. как феномен литературной культуры в России, напротив, не привлекали специального внимания историков или социологов литературы. Расширение книжного рынка литературных сборников со второй половины 1850-х гг.1 было обусловлено окончанием «мрачного семилетия» после смерти Николая I, цензурным послаблением, развитием издательских технологий, расширением читательской аудитории и актуализацией формата литературной антологии. Это в свою очередь привело к появлению 2 в интересующий нас период множества литературных антологий, в которых доминирует общая интенция предоставить читателю/читательнице полные издания лучших образцов русской поэзии и прозы и, как следствие, сформировать литературную иерархию. В 1850-1860-х гг. циркулировали разные по формату, составу и целевой аудитории антологии. Обследовав de visu большой массив сборников этого периода, мы обнаружили, что среди них можно выделить несколько типов изданий по их целевой аудитории и формату: антологии для народа, для дам и девиц, для легкого чтения, антологии избранной и лучшей русской поэзии и прозы для более «продвинутых» читателей (как правило, это образованные мужчины), антологии для солдатского чтения, юмористические сборники, а также сборники, отвечающие «на злобу дня». В нашем исследовании мы сосредоточились на первых четырех типах сборников, которые можно назвать антологиями. Главный вопрос, на который мы попытаемся ответить в этой статье: какие тенденции в репрезентации текстов проявились в этих литературных антологиях 1850-1860-х гг.3 и как они соотносятся с гендером, социальным статусом, культурным и материальным уровнем целевой аудитории этих изданий, моделируемый издателями образ которой возможно реконструировать, исходя из анализа книжной материально-сти4? Материальные характеристики, или, по Ж. Женетту, «паратекст» [8], как и содержание, формируют целевую аудиторию книг исходя из представлений издателей о ее составе, интересах, запросах и покупательной способности5, а любая форма, носитель текста, структура его распространения и рецепция влияют на его смысл и интерпретации. Это касается в том числе и антологий как особого книжного жанра [10. С. 37; 11. P. 20-21; 12. P. 366-367, 376]. Литературная форма антологии в России возникла в 1810-е гг., когда общество «Арзамас» с помощью антологий и сборников образцовых текстов конструировало свой литературный канон [1. С. 532-600]. Начало так называемой антологической лихорадке было положено предпринятым в 1810 г. В.А. Жуковским изданием «Собрания русских стихотворений, взятых из сочинений лучших стихотворцев российских и из многих русских журналов...», в котором он стремился сформировать русский стихотворный пантеон на основе достоинств конкретных текстов, а не их авторов, а также обозреть всю русскую стихотворную традицию. С этой же целью в 1815-1817 гг. выходило «Собрание образцовых русских сочинений и переводов», издатели которого возложили на себя «миссию главных арбитров современной русской литературы и собственноручных создателей ее летописи и истории» [1. С. 588]. Схожая легитимирующая современную литературу стратегия стала одной из доминирующих в антологиях 1850-1860-х гг.6 В 1820-1830-х гг. антология была потеснена альманахом, который стал ведущей издательской формой. В это время за ним закрепляется определенный и ставший впоследствии каноничным формат карманной книжки, который формирует принцип обращения к ней «как к источнику умственных наслаждений, игры воображения» [2. С. 28-29]. Небольшие произведения, отрывки, фрагменты - это специфика жанра альманаха и сущность его поэтики7. В это время альманах comme il faut представлял собой небольшого размера сборник новых поэтических и прозаических произведений, «это была изящная и довольно дорогая “вещь”, подарок (чаще всего - к Новому году), компонент антуража светской гостиной. Поэтому нередко не менее, а иногда и более важными в нем (по сравнению с содержанием) были для современников внешние признаки (формат, качество оформления, срок выхода и т.д.)» [3. С. 71]. Еще одной отличительной чертой альманахов этого периода можно назвать их заглавия («Аониды», «Лира граций», «Мнемозина» и т. д.), поэтика которых предопределяла их узнаваемость на фоне других типов печатной продукции. А. И. Рейтблат отмечает, что альманахи становились источниками текстов для альбомов8, через которые литература проникала в круг женского чтения. Ставя своей целью привлечение внимания к отечественной литературе, издатели альманахов отказывались от включения в их состав переводов, что способствовало приобщению широких слоев образованного населения к отечественной литературе. Организующим элементом композиции альманаха выступала не столько тематика входивших в его состав произведений, сколько выбор авторов и умелое совмещение их имен. В противоположность этой традиции главной задачей издания, пожалуй, самого значимого русского литературного сборника 1840-х гг. «Физиология Петербурга» стала глубокая социальная характеристика современности. В нем акцент был поставлен не на авторах, ради которых этот сборник стоит приобрести, а на темах, затронутых в нем и важных для общества [5. С. 78]. С 1850-х гг. можно наблюдать возрождение культуры издания антологий, составленных не по темати- 9 ческому признаку, а по авторскому , в которых на первый план выходит фигура автора, что позволяет говорить об интенции издателей-составителей сформировать свою литературную иерархию. В центр издательской практики вновь выдвигаются антологии легитимирующей современную литературу направленности (за счет соотнесения современных авторов с литературными авторитетами), однако эта традиция пересекается с актуализацией важных принципов в стратегиях репрезентации письменного текста в альманахах 1820-1830-х гг.10 2. Стратегии репрезентации текста в различных типах литературных антологий. На смену альманахам 1820-1830-х гг. в 1840-е гг. пришли толстый журнал и издания совсем другого формата - большие и объемные книги, прозаические сборники. Они изменили издательский рынок и культуру, пополнили ее целым рядом «физиологических сборников» и привлекли внимание новых читателей к отечественной литературе. Принято считать, что 1840-1850-е гг. в литературном поле были периодом доминирования прозы и толстых журналов, когда поэтические антологии ушли на периферию. Однако с середины 1850-х гг. можно говорить о реактуализации литературной антологии как культурной формы и обновлении ее формата в связи с тем, что меняется структура литературного поля и появляются новые группы читателей, на вкусы, запросы и покупательную способность которых были ориентированы новые типы печатной продукции. В это же время можно наблюдать возрождение и возрастание интереса к поэзии, что проявилось как в издании множества поэтических сборников и антологий, так и в актуализации некоторых поэтов: М.Ю. Лермонтова [19. С. 28-46], Байрона [20; 21. С. 8-25], Р. Бернса [22. С. 62-71] и др. Именно с этими процессами было связано сходство большинства литературных антологий 1853-1871 гг. с антологиями 1810-х гг. в их прагматике и с альманахами 18201830-х гг. в их формате и особенностях книжной материальности. Поэтому большая часть книжного рынка литературных антологий 1850-1860-х гг. представлена компактными, карманного формата, поэтическими сборниками11 с иллюстрациями, виньетками, затейливыми шрифтами и очень характерными, узнаваемыми названиями: «Купидон», «Незабудочка», «Русская лира», «Новый поэтический свет», «Альбом...». отсылающими к поэтике заглавий сборников «альманашного периода». Такой возврат к прошлому и ориентация на него были предопределены самой цикличностью культуры и принципами культурной реактуализации. Наряду с ориентацией на прагматику антологий 1810-х гг. и формат альманахов 1820-1830х гг.. актуализируется традиция издания крупноформатных литературных сборников 1840-х гг. Среди представленных в нашем датасете антологий прослеживается тенденция: определенный формат и материальные характеристики изданий коррелируют с их содержанием. Все 23 антологии условно можно разделить на две категории: карманного (14*10 см) и книжного формата (21.5*14.5 см). К первой категории относятся такие антологии. как «Незабудочка. Дамский альбом. составленный из лучших статей русской поэзии» 1853 г. (размер: 15*12 см). «Библиотека для легкого чтения. или Собрание стихотворений. басен. анекдотов. сцен. загадок. отгадок и описание разных исторических событий» 1857 г. (размер: 15*11 см). «Литературная ералаш из повестей. рассказов. стихов и драматических сцен современных русских писателей» 1858 г. (размер: 16*11 см). «Купидон. Собрание лучших стихотворений современных русских поэтов» 1865 г. (размер: 13*8 см). «Альбом стихотворений. песен. куплетов. баллад и романсов с прибавлением свадебных. святочных и подблюдных песен. выбранных из сочинений лучших русских поэтов. Для молоденьких дам и девиц» 1867 г. (размер: 14*9 см) и др. Ко второй категории - «Сборник лучших произведений русской поэзии» 1858 г. (размер: 22*14 см). «Сборник русских стихотворений для чтения простолюдинам и краткие жизнеописания Ломоносова. Кольцова. Шевченко. Кострова. Никитина и Сле-пушкина» 1862 г. (размер: 20*13 см). «Старые знакомые. Сборник статей в стихах и прозе для легкого чтения» 1863 г. (размер: 26*16 см). «Новые писатели. Сборник литературных произведений. изданный под редакцией Н. Тиблена» 1868 г. (размер: 21*14 см) и др. (см. Приложение 1). В зависимости от темы и ориентации на определенную читательскую аудиторию изменяется формат этих антологий. Так. антологий для женщин. для легкого чтения (кроме сборника «Старые знакомые. Сборник статей в стихах и прозе для легкого чтения») и поэтические антологии (с характерными для альманахов начала XIX в. названиями. которые формируют облик книги и влияют на конструирование потенциальной читательской аудитории) изданы преимущественно в карманном формате. традиционно закрепленном за поэтическими сборниками. Антологии для народа. антологии с образцами лучшей русской поэзии и прозы и сборники с текстами новых авторов представлены в книжном формате. который чаще всего используется для издания солидных сборников в стихах и прозе. и в формате А5 (20*14.5 см). Можно констатировать. что в сознании издателей и редакторов-составителей крупноформатные антологии в стихах и прозе и антологии для народа отличались от сборников карманного формата по своему назначению и прагматике. Такому взгляду на книги для народного чтения можно найти несколько объяснений: во-первых. книги карманного формата нередко брали с собой в дорогу или путешествие. что было доступно только обеспеченным людям. представителям высших сословий. во-вторых. они являлись неизменным атрибутом салонной культуры и светской гостиной. в-третьих. компактные. богато украшенные поэтические антологии с иллюстрациями. гравюрами. виньетками. красивой обложкой и хорошей бумагой нередко преподносились в качестве подарка [3. С. 77; 23. C. 186]. Прагматика и идеология антологий для народа были иными и напрямую вытекали из самой специфики «народного чтения». Книжный формат таких антологий позволял поместить в них большее. чем в карманной книжке. количество текстов и напечатать их целиком. а не в виде отрывков и фрагментов. сделать содержание разноплановым (в такие сборники нередко входили фольклорные тексты. отрывки из Библии. житийная литература. статьи по сельскому хозяйству. художественная литература. отрывки из исторических сочинений и т.д.). увеличить размер шрифта. Кроме того. в народе книги воспринимались как сакральный объект по аналогии с Библией, по которой учились читать (см. рис. 1, 2, на которых показано, как издатели антологий для народа инкорпорировали в их материальную составляющую узнаваемые черты религиозных и священных книг), поэтому антологии для народного чтения нередко печатали в крупном, книжном, формате, довольно большими томами и для защиты от повреждений помещали в плотный переплет. Тем самым такие издания уподоблялись сакральным книгам, которые бережно хранили в семье как важный предмет в почетном, специально отведенном им месте и аккуратно использовали. А владение религиозной книгой подчеркивало и укрепляло статус ее владельца, что обеспечивало ей хорошую сохранность [24. С. 323, 331]. Поскольку среди крестьян были люди разного достатка, а издательская деятельность, как и любая другая коммерция, ориентируется в первую очередь на представления о покупательной способности целевой аудитории, репертуар книг для народа был неоднороден: на более зажиточных представителей крестьянства были нацелены крупноформатные антологии в хорошем переплете и с качественными иллюстрациям (как, например, сборник «Пчела» 1865 г.), неграмотные и менее состоятельные крестьяне предпочитали дешевые лубочные издания [24. С. 326-327]. По своему содержанию и целевой аудитории схожими с антологиями для народа оказываются сборники для легкого чтения, который были адресованы невзыскательному читателю среднего образовательного и культурного уровня, поэтому нередко они состояли из юмористических текстов, сценок и зарисовок. Однако можно сказать, что эта достаточно разнородная группа антологий очень показательна для иллюстрации общих издательских тенденций 1850-1860-х гг. Рис. 1. Авантитул антологии для народного чтения «Пчела» 1865 г., в названии которого использован церковнославянский шрифт, принятый для набора богослужебных книг и церковнославянских текстов II .4'0'1 1 Помяните одно: только кореныо основанье крлпко, ню и древо неподвижно; только коренья не будешь, - ы чему прнллпитьсл? J (Окружная Грамм ата Москвы). (362 - 1323 г.) Начало Руси, или откуда пошла Русская земля. (862-ой годъ). \\ ИЗ'ЬДрСВИСИ ■ РУ CCKOU .ItТОII ПСИ-* ПрСПОДОбНАГО Н ССТОра, 1П10КЗ К|евскаго ОеодопсваИечерскагомонастыря, родившагосяоколо 1056г.Л. нодръ течетъ въ Понпйское Море (2) тремя жерёлы, еже море словетч» Русское, по яему-жеходилъ и училъ святый Андрей, брать Петронъ, яко-же рекоша: Андрею учащу въ Синоп-в (J), и пришедшу ему вь. Корсупь (*), и увъде, яко нзъ Корсуид близъ устье Дивпровское, и восхоти идти вт. Рпмъ, и пршде въ устье ДнЪпровское, и оттоль пойде по Дпьпру горв, и ио прилучаю пршде, и ста подъ горами па бёрезв, и вставъ заутра, и рече къ сущим ь сь ппмъ ученикомь: «видете ли горы cia?-яко па онхь Рис. 2. Страница 72 антологии «Пчела» 1865 г. Текст на этой странице (как и многие другие тексты в антологии) начинается с буквицы - затейливо оформленной и украшенной первой буквы текста, принятого украшения священных текстов Теперь перейдем к разговору о другом типе антологий, которые можно выделить в отдельную группу, -антологии с образцами лучших стихов и прозы. Издатели позиционировали их как издания для серьезных читателей-мужчин, которые обращаются к такой книге не для того, чтобы взять ее в салон или скоротать время в дороге, не для развлечения, а для получения сложного интеллектуального и эстетического удовольствия от приобщения к лучшим образцам художественной литературы. Поэтому тексты в такие антологии помещались не по тематическому сходству (в отличие от антологий для «женского» чтения, большую часть содержания которых занимали лирические стихотворения о любви), а по значимости в культурной иерархии. Содержание в них превалировало над формами его репрезентации, за исключением значимости таких материальных характеристик, как качество бумаги и обложки и формат издания, непременно книжный, а значит, солидный. Книжный формат этих изданий противопоставлял их тем же по направленности антологиям, но с характерными для альманахов первой трети XIX в. заглавиями (например, «Купидон. Собрание лучших стихотворений современных русских поэтов»). Таким образом, присущая этому типу антологий 18531871 гг. сдержанность (в оформлении, заглавиях, в отсутствии иллюстраций, украшений) отражала представление их издателей о целевой аудитории этих книг и ее покупательной способности (поэтому бумага в таких антологиях отличалась высоким качеством) -серьезных читателях-мужчинах, в отличие от более эмоциональных, поверхностных и менее интеллектуально возвышенных и продвинутых читательниц, которым предназначались книги другого типа. Книжной материальности антологий для дам и девиц придавалось большее значение. Во многом от ее особенностей зависит и предполагаемое назначение книги: карманный формат издания соотносится с представлением о развлекательной литературе для досуга, с женским чтением и с литературой салонной, светской, которой во второй половине XIX в. отдавали предпочтение по преимуществу женщины (такая литература больше не считалась серьезным и общественно полезным занятием для мужчин)12, - это довольно компактные издания с небольшим количеством страниц и некрупным шрифтом (рис. 3). Однако, несмотря на общую стереотипность формата и содержания антологий для женщин, стоит отметить, что реактуализация такого типа изданий - это наследие предшествующего периода, а внимание к женскому чтению может быть связано как с вопросом об инклюзии женщин в традиционно мужскую литературу (посредством, к примеру, схожих репертуаров антологий), так и с общими тенденциями журнальных дискуссий, в которых обсуждалось образование и 13 круг чтения женщин . Таким образом, формат издания содержал в себе образ потенциальной читательской аудитории, а ее моделирование находилось в прямой зависимости в том числе от материальных характеристик книги. По - 195 - БОРОДИНО (’) 1837. «Скажи-ка, дядя, в'Ьдь нс дэромъ Москва, спаленная пожаромъ, Французу отдана? В'Ьдь были жъ схватки боевыя? Да, говорить, еще как!я! Не даромъ помнить вся Россия Про день Бородина/» Да, были люди въ наше время Не то, что нынешнее племя: Богатыри -не вы! Плохая вмъ досталась доля; Немиопе вернулись съ поля.... Не будь на то Господня воля. Не отдали бъ Москвы!* Мы долго, молча, отступали. Досадно было, боя ждали, Ворчали старики: «Что жъ мы? на зпмшя квартиры?' Не см-Ьють что ли командиры Hyatie изорвать мундиры О pyccKie штыки?» С) Micro битвы Русски къ съ Французами въ 1813 г Рис. 3. Страница 195 антологии «Русская лирическая поэзия для девиц» 1859 г. этому чаще всего именно антологии для дам и девиц, для народа и для легкого чтения были снабжены виньетками, иллюстрациями, гравюрами, причудливым шрифтом и яркими обложками. Получается, что литературный вкус, интеллектуальный, образовательный уровень и объем культурной памяти неискушенных читателей/читательниц этих антологий значительно уступают и отличаются от (ре-)конструируемого образа потенциального читателя крупноформатных книг в прозе и стихах, на страницах которых не найти разного рода украшений, иллюстраций и пояснительных примечаний, комментариев. А статус антологий, в которых большое внимание уделено книжной материальности, оказывается ниже в культурной иерархии. Соответственно, эти характеристики формируют как образ аудитории антологий для народа, для женщин, так и образ читателя толстых журналов и далее - образ потенциальной читательской аудитории объемных и солидных антологий лучшей русской поэзии и прозы. Примечательно, что в некоторых антологиях для народного чтения (например, «Сборник русских стихотворений для чтения простолюдинам и краткие жизнеописания Ломоносова, Кольцова, Шевченко, Кострова, Никитина и Слепушкина») и для женщин (к примеру, сборник «Русская лирическая поэзия для девиц») приведены примечания, объясняющие «темные» места в стихотворениях (см. рис. 3) и поясняющие выражения, которые могут быть непонятны читателю этих антологий, а также краткие биографии некоторых русских поэтов-классиков (В.А. Жуковский, А.В. Кольцов, Е.А. Баратынский, И.С. Никитин и др.). Рис. 4. Рассвет. Журнал наук, искусств и литературы для взрослых девиц. 1860. № 3 Сближение образов этих двух категорий читателей и читательниц конца 1850-1860-х гг. имеет общее идеологическое основание: риторика «пробуждения ото сна» и «возрождения», с одной стороны, легла в основу русского национализма второй половины XIX в. и использовалась русскими реформаторами начала 1860-х гг. [28. С. 149], которые хотели «пробудить ото сна» народ (в первую очередь, крестьян), а с другой - сформировала идейный облик журнала «Рассвет. Журнал наук, искусств и литературы для взрослых девиц» (1859-1862), на обложках первых номеров которого была изображена спящая девушка, которую пробуждает от глубокого сна женщина, олицетворяющая, вероятно, знание и образование (рис. 4). Через книжную материальность и формы репрезентации текста, таким образом, транслировалось представление издателей этих антологий об их потенциальной читательской аудитории. Литературные антологии в 1850-1860-х гг. приобретают принципиально новые черты, связанные с социально-политическими тенденциями своего времени, в частности со стремлением к демократизации литературы. Отсутствие в некоторых изданиях ряда признаков альманаха comme il faut (таких как яркая, привлекательная обложка, хорошего качество белая, плотная бумага, обязательное наличие иллюстраций и разного рода украшений в тексте), рост рынка и развитие издательских технологий способствовали удешевлению печатной продукции, что в свою очередь привело к расширению читательской аудитории за счет самых разных слоев общества. Во многих антологиях 1853-1871 гг. бумага была среднего или низкого качества: не очень плотная, грубая, тонкая, - как, например, в томах «Для легкого чтения» 1856-1859 гг., в сборнике «Русская лирическая поэзия для девиц» 1859 г., «Русская лира, составленная из произведений новейших поэтов» 1860 г., «Заря. Сборник для легкого чтения...» 1868 г., в «Сборнике рассказов в прозе и стихах» 1871 г. и др. Нередко предпочтение отдается другим характеристикам книги: ее дешевизне, доступности, компактности, актуальности содержания. Именно эти особенности «Для легкого чтения» подчеркивал Н. Г. Чернышевский в первом журнальном сообщении об издании первых двух томов сборника: «Обращаем внимание читателей на дешевизну издания, так как эта попытка у нас совершенно новая, принадлежащая магазину, недавно начавшему свою деятельность, -попытка, которую весьма приятно было бы видеть поддержанною со стороны публики: за 400 компактных страниц текста, написанного известными писателями, издатели назначили 1 р. сер. Это, действительно, дешево» [18. Т. III. С. 536-537]14. Однако все эти интенции не отменяют другую, на первый взгляд противоположную, тенденцию: в некоторых антологиях 1853-1871 гг. в оформлении и репрезентации текста и обложки использованы виньетки, затейливые шрифты, а в особых случаях - иллюстрации (например, в сборнике для женщин «Незабудочка» «оригинальные картинки» Педанова выступают в роли дополнений к романтическим стихотворениям, изображают быт знатной дамы - раскладывание пасьянса, подготовка к маскараду, музицирование, погруженность в задумчивость, - тем самым делая эту антологию подобием альманахов 1820-1830-х гг. и формируя образ ее читательской аудитории, отражая представления издателя сборника о ней; см. рис. 5-9). ЯЯРВЧЕСКАЯ П0Э31Я ЧАСТЬ I. Изданге кнйгопроддвцевъ Я, В- Писарева и Комп. КУКОВСК]*. ДЕНВСг-ДАВЫДВВ», 1ШШ, азыковъ.диит, БАРАТЫБСК1Н. 1Е?М АЛТОВЪ, МОДЬЦСИ- С ПЕТЕРБУРГ!-. ВвКаравакной, ^о.кв ШилОвскаю -Vs 24 ва 6елъ-»таЖГЪ- Рис. 5. Обложка антологии «Русская лирическая поэзия для девиц» 1859 г. Рис. 6. Обложка антологии «Незабудочка» 1853 г. Рис. 7. Иллюстрация из антологии «Незабудочка» 1853 г. Рис. 8. Переплет антологии «Заря» 1868 г. ТРИ ДОРОГИ. ©чиагшш» (посвящено лндгек) Ивановичу крутону.) ТРОПИНКА. I. Было весеннее, холодное утро. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густой утрентй тумань, освещали бл-йдно-желтымъ свЪтомъ крутыя черспичныя кровли Ревеля. Шпиль Олая терялся въ туман-Ь. Оть заставь медленно тянулись къ центру города, большому рынку, ряды тара-таекъ и тел-Ьгъ, колеса которых^, съ шумомъ ударявппя о мерзлую мостовую, прерывали утреннюю тишину. На рыпкЬ было уже заметно некоторое движете. Кое-гд4 Русский купспъ, зЪвая и потягиваясь, отпиралъ лавку, •ьлегыатическш эстонецъ выставляла ма-показъ скудный п дешевый товаръ, привезенный верстъ изъ за-тридцати п Рис. 9. Страница 40 антологии «Старые знакомые» 1863 г. Рис. 10. Переплет антологии для народного чтения «Пчела» 1865 г. Это же стремление сделать литературу более доступной для представителей разных сословий прослеживается в схожем отношении к книжной материальности антологий для народа, антологий с произведениями новых писателей и антологий в прозе и стихах: бумага среднего или низкого качества (тонкая, грубая и не белая - это касается, как правило, только антологий для народа), шрифт средний или крупный, приоритет содержания перед внешними характеристиками и оформлением, отсутствие ярких и привлекательных обложек, затейливых шрифтов и т.д. Хотя в антологиях для народного чтения есть иллюстрации (которые в целом являются признаком изданий для неискушенных в литературе читателей и читательниц, т.е. для детей, женщин, народа, противопоставленных серьезным читателям-мужчинам), общий внешний вид и репрезентация текста далеки от книжной материальности изящных, дорогих сборников, которые чаще всего преподносились в качестве подарка. Иллюстрации в антологиях для народа выполняли особую функцию, связанную прежде всего с назидательно-просветительскими идеями их издателей и представлениями о (моделируемой и потенциальной) читательской аудитории таких книг (рис. 11-14). Так, издатель сборника «Пчела» Н. Ф. Щербина описывал цели издания книги для народа: «1) чтоб доставить народу, при развитии понятий, познания, необходимые, как воздух, каждому человеку вообще и русскому простолюдину в особенности; 2) чтоб содействовать в народе к большему развитию нравственного, человеческого чувства, в строгом соображении с духом, нравами, обычаями, историей, обстановкой и бытом русского простонародья. Притом же для народа нужно так составить книгу, чтобы было в ней: “чего хочешь - того просишь”» [17]. К примеру, на переплете15 этой антологии (см. рис. 10) изображена крестьянская семья, сидящая за столом (кроме матери, которая стоит с ребенком на руках) под красным углом, что задает горизонт ожидания о наполнении сборника, его назначении и конструируемой им читательской аудитории. Рис. 11. Иллюстрация «Иверские ворота в Москве» из антологии «Пчела» 1865 г. Рис. 13. Иллюстрация «Белград, главный город в Сербии» из антологии «Пчела» 1865 г. Рис. 12. Иллюстрация «Кремль в Москве» из антологии «Пчела» 1865 г. Рис. 14. Иллюстрация «Серб» из антологии «Пчела» 1865 г. Иллюстрации с изображением Кремля, Иверских ворот, Белграда, серба, церквей и соборов, Царь-пушки, Адмиралтейской площади, надгробного памятника Ломоносову, «посольства нижегородцев к Пожарскому» и т. д. из антологии «Пчела» не только знакомили читателя с наиболее культурно и исторически значимыми локусами и некоторыми событиями российской истории, но и отражали господствующий назидательно-просветительский и патерналистский дискурс. За счет таких иллюстраций и соответствующих им по содержанию текстов читатели этой антологии приобщались к наследию русской культуры и становились полноправными ее носителями как новые члены современного общества, которых, таким образом, вовлекают в сферу обсуждения общественно значимых вопросов. Изображение Белграда и серба (в сборнике это единственные изображения выходящих за пределы Российской империи мест и национальностей) настраивали идеологическую оптику, через которую читатель антологии воспринимал ее содержание и дополняющие его иллюстрации. Эта оптика связана в первую очередь с политикой империи по отношению к Балканскому полуострову, православное славянское население которого воспринималось как братья меньшие, нуждающиеся в протекции «брата больше-го»16, а также с подавлением польского восстания 1863-1864 гг.17 Свидетельством этому может быть еще недавний опыт (на момент издания «Пчелы» в 1865 г.) опыт Крымской войны и причины, побудившие Российскую империю вступить в нее18. Кроме того, иллюстрации в таких типах изданий, будучи приравненными к печатному слову, обеспечивали доступность книг для понимания и чтения. Поскольку печатный текст был недавним нововведением в «медиапотреблении» народа, возникла необходимость в такой гибридной форме, сочетающей изображения и текст. Иллюстрации, более наглядные и знакомые, облегчили восприятие и понимание текста людьми, которые только недавно выработали привычку читать [31. С. 192]. Книжный формат проанализированных в статье антологий среди изданий своего времени вновь обретает популярность и актуальность к концу 1850-х гг., что связано в первую очередь с зарождением новой читательской аудитории. Формат чтения для пользы был противопоставлен как своей формой, так и наполнением, легкой литературе (которая чаще всего была адресована образованным горожанам, мещанам, купцам, рабочим) и литературе рафинированной, салонной, т. е. женской, литературе для досуга и удовольствия. Однако, несмотря на две отличные друг от друга издательские тенденции и различия в формате и содержании, некоторые антологии 1853-1871 гг. оказываются объединенными общим «инклюзивным» направлением и стремлением к демократизации литературы, удешевлению материальной составляющей книг, что в конечном счете приводит к расширению читательской аудитории и распространению литературы среди представителей разных социальных слоев. Таким образом, издатели антологий, ориентируясь на вкусы, запросы и покупательную способность своей целевой аудитории и свое представление о ее культурном и образовательном уровне, с помощью различных стратегий репрезентации письменного текста формировали ее облик. Рецепция интересующих нас антологий реальными читателями и читательницами выходит за рамки нашей темы и может стать предметом отдельного исследования по истории и социологии чтения.

Скачать электронную версию публикации