Tsarskoselskij luceum: two models of culture construction.pdf В истории Царскосельского лицея (1811-1817) не-сомненный интерес представляет взаимодействие двухкультурных моделей этого учебного заведения: вирту-альной, предполагаемой, и эвентуальной, вероятност-ной. На пересечении этих двух моделей, в продуктив-ном и перспективном диалоге между ними формиру-ются ведущие тенденции в русской культуре 1810-х гг.Основу виртуального текста составляет «Высочайшеутвержденное постановление о Лицее», подготовленноепри непосредственном участии М.М. Сперанского иопубликованное 12 августа 1810 г. [1. С. 310-323]. Вэтом документе обозначены новые парадигмы форми-рующейся русской культуры, здесь же утверждается иновая концепция личности. Совершенно особое место,которое отводилось Лицею в системе народного обра-зования, уравненность в правах с российскими уни-верситетами, покровительство императорской семьи по-зволяют воспринимать его как прообраз, модель учеб-ного заведения нового типа. В основе этой модели ле-жит понятие дома как новой культурно-философскойреалии. Образ Лицея как коллективного дома, дома-семьи, как союза единомышленников, союза воспитан-ников и наставников постоянно варьируется и углуб-ляется в этом документе. В этой связи принципиаль-ное значение имеет положение об единых критерияхотбора учеников и наставников Лицея. «Лицей состав-ляется из отличнейших воспитанников, равно и на-ставников и других чиновников, знаниями и нравст-венностию своею общее доверие заслуживающих» [1.С. 310]. О доме в пространственно-бытовом контекстеговорится и во введении к этому документу: «...дирек-тор и надзиратели необходимо должны иметь жительст-во в доме Лицея» [1. С. 311]. Как факты общественнойи культурной жизни России рассматриваются, соглас-но постановлению, и ежегодные лицейские конферен-ции, сведения о которых должны публиковаться в ве-домостях обеих столиц.В этом же документе обозначены и важнейшие чер-ты формирующейся новой личности. Это должна бытьличность с развитым гуманистическим сознанием, на-целенная на активное жизнестроительство и самостро-ительство. Она непременно должна обладать высоки-ми профессиональными навыками, внутренней цело-стностью, ей свойственночувство гражданского при-звания - избранности, чувство гражданского мессиа-низма. В становлении новой личности выделяются дваэтапа: начальный и окончательный, которые призваныобеспечить ее интеллектуально-нравственное единство, ееволевую, умственную и эмоциональную активность.«Главное правило доброй методы или способа учениясостоит в том, чтоб не затемнять ум детей простран-ными изречениями, но возбуждать собственное егодействие» [1. С. 314]. В постановлении говорится и оведущих принципах обучения в Лицее. Один из нихможно определить как персонально-типологический,он предполагает изучение избранных мест из лучшихписателей с их подробным анализом, а также знаком-ство с жизнью великих людей с объяснением отличи-тельных черт характера каждого из них.Другой важнейший принцип заключается в систем-ном подходе в изучении явлений культуры, предполага-ющем активное использование всех смежных учебныхдисциплин: истории, словесности, эстетики, языковыхкурсов и нравственных (философских) наук. В формиро-вании нового человеческого типа особая роль отводитсяи лицейской библиотеке, о которой подробно говорится вX главе постановления [1. С. 312-319].Своеобразие историко-культурной ситуации 1810-х гг.видится в том, что в это время происходит смена куль-турной парадигмы. Образ книги как основной куль-турно-мифологический символ русской жизни рубежаXVI1I-XIX вв. постепенно вытесняется образом дома.При этом продуктивность модели лицейского дома ви-дится в том, что она затрагивает не только систему го-сударственного образования и воспитания, но и самиосновы культурного мышления 10-х гг. XIX в. В этойсвязи несомненный интерес представляют лицейскиевоспоминания И.И. Пущина. «Лицей и был так устро-ен, - пишет он, - что по возможности были соединенывсе удобства домашнего быта с требованиями обще-ственного учебного заведения» [2]. Отсюда образ ли-цейского дома, понимаемый как единение в культуре,как основа интимно-вселенского чувства новой лично-сти, оказывается принципиально значимым.В реальной же культурной ситуации 1810-х гг. су-ществовали и взаимодействовали несколько моделейхудожественного творчества и жизнеповедения. Однаиз них носит ярко выраженный символический харак-тер и наиболее полно представлена в лицейском твор-честве С.Д. Комовского (1798-1880). Сохранился днев-ник Комовского, который он вел в период с марта поапрель 1815 г. Все повествование в нем организовановокруг проблемы становления «внутреннего человека»и мотива ожидаемого преображения души. Коммуни-кативные отношения, связывающие героя с внешниммиром, можно было бы определить как отношения сим-волической рефлексии. Поэтому далеко не случайнозаписи в дневнике начинаются со знакового события -дня причащения автора - и заканчиваются описаниемстрастной недели и ожидаемого воскресения Спасите-ля. Сюжетное движение в тексте рождается от взаи-модействия и пересечения двух линий: сакральной ибытовой, жизнеописания Христа и жизнеописания ав-тора. При этом внутреннее преображение героя можнопредставить как непрерывный путь его нравственногосовершенствования и восхождения к Христу. И важ-ными этапами на этом пути оказываются самосозна-ние автора-героя, лицейские друзья и, наконец, учите-ля и наставники. «Чем более я в себя вхожу, чем бо-лее проникаю я в глубину сердца моего и рассматри-ваю многочисленные изгибы его, тем более открываюв себе различных погрешностей, которых без Твоей,Всевышний! помощи, я не могу сам исправить. Одинтолько верный, искренний друг, друг добродетельный может умягчить сердце, исправить худые склон-ности и совершенно преобразовать человека. Се-годня (23 марта 1815 г. - И.П.) была панихида по ди-ректоре Василье Федоровиче Малиновском, которыйскончался прошедшего 1814 года в этот день. Дай,Боже, чтоб и мне, приобщась пречистых Тайн Твоих,такою спокойною и безмятежною смертию окончитьжитие на бурном сим свете» [3. С. 46-47, 50].В дневнике Комовского актуализируется евангель-ский сюжет о страданиях и грядущем воскресении Хри-ста, который составит затем основу метасюжета рус-ского классического романа [4]. Многократное обра-щение автора к искупительному подвигу Христа и дан-ная на этом фоне история его внутренних прозрений изаблуждений создают перспективу саморазвивающей-ся жизни, понимаемой как восхождение от части к це-лому, от жизненного текста к «идеальному» метатек-сту. В символическом типе мышления происходит, помнению Р. Барта, явная активизация означаемого, из-влеченного прежде всего из внутреннего мира, чем иобусловлены значительный интерес авторов к интрос-пективным текстам (дневник, исповедь) [5]. Наконец,личностное поведение Комовского-лицеиста, который,по отзывам воспитателей, отличался чувствительнос-тью и одновременно назойливостью, насмешливос-тью, хорошо согласуется с его автопортретом-характе-ристикой, представленной в дневнике. Некая идеаль-ная ориентация в бытовом поведении Комовского про-являлась в его наклонности морализировать и настав-лять товарищей,за что и получил он прозвища «смола»,«лиса», «фискал». Показательно, что спустя много летпосле окончания Лицея И.В. Малиновский в письме Ко-мовскому от ноября 1872 г. отмечает: «Ты у меня пер-вый по нравственно-христианскому направлению изнас 4-х (речь идет об оставшихся к этому времени вживых, кроме автора и адресата письма, Корфе и Гор-чакове. - И.П.), Богом хранимых» [3. С. 120].Другой тип культурного кода, весьма продуктив-ный в творчестве лицеистов, это синтагматический (син-таксический) тип. Этот тип художественного мышле-ния отчетливо представлен в сохранившейся перепис-ке А.Д. Илличевского (1798-1837) со своим другомП.Н. Фуссом, которая охватывает период с февраля1812 г. по март 1816 г. В это время Фусс был учени-ком Петербургской гимназии, в которой до поступле-ния в Лицей обучался также и Илличевский. Открыва-ется переписка стихотворным посланием Илличевско-го «За добрый твой привет, за лестное желанье...». Внем уже намечены основные особенности данного куль-турного кода. Это актуальность, синхронность темати-ки, наличие двух хронотопических центров: ЦарскоеСело, Лицей, с одной стороны, и Петербург, гимназия -с другой, которые образуют своего рода культурнуюоппозицию. Оппозиционность как важнейший прин-цип этого культурного типа раскрывается в дальней-шем через противопоставление-взаимодействие поэтиче-ского и прозаического текстов, а также русского,французского и немецкого языков. Мотивы разлуки иожидаемой встречи, впервые намеченные в этом сти-хотворном письме, затем все более актуализируют впереписке категорию времени. И не случайно харак-терную особенность этого типа культуры составляет,по словам Ю.М. Лотмана, «включенность во времен-ное развитие. Система строится как изменяющаяся помере присоединения к ней новых звеньев» [6].Ведущее настроение этих писем можно было бы обо-значить как настроение эмоциональной рефлексии, прикотором предметность, материальность означаемого неиграет существенной роли. В этом плане показательныследующие фрагменты, содержащие высказывания ав-тора об этой переписке: «Сердце говорило, рука писа-ла»; «Это плод или испарение восторга, как ты самназываешь их», «Обыкновенно, наладившись твоеймысленной беседой, я вхожу в такой жар, что рад пи-сать к тебе целый лист» [3. С. 84, 88, 85-86].Одна из особенностей этого кода культуры видит-ся в том, что единство мира осмысляется здесь черезединство составляющих их частей В этом смыследвусторонняя переписка, в которой субъект речи и объ-ект высказывания постоянно меняются местами, соз-дает иллюзию непрерывного текста, изначально стре-мящегося к саморазвитию, к самоорганизации во вре-мени. Заслуживает внимания и тот факт, что одной изведущих тем переписки становится переводческая дея-тельность Илличевского, Кюхельбекера, Фусса. В этойсвязи сам термин «перевод» приобретает более широ-кое значение и воспринимается как универсальная эс-тетическая категория, переводящая эпистолярныйтекст на уровень жизнетекста и наоборот.Сближение же семантического и синтаксического ти-пов культуры началось уже в лицейском творчестве Пуш-кина, и достигалось оно во многом через игровое освое-ние быта и литературных традиций. Говоря об игровыхмотивах в творчестве Пушкина-лицеиста, необходимопрежде всего отметить игровой характер самого литера-турного быта в эту эпоху. Отсюда продуктивной оказы-вается такая модель творчества, при которой, по словамсовременного исследователя, «быт предваряет литерату-ру, гипотетически "проигрывает", предвосхищает буду-щие состояния литературной культуры» [7]. Например,знаменитая история с гоголь-моголем, случившаяся 5 сен-тября 1814 г., позднее, как известно, была обыгранаПушкиным в стихотворении «Воспоминание» («Пом-нишь ли, мой брат, по чаше...»), обращенном к Пущину,в журнале «Лицейский мудрец» (№ 3, 1815) и, наконец, в«Записках о Пушкине» Пущина. В плане соотношениябыта и литературы особенно значимыми оказываютсялицейские послания, а также письма Пушкина этого пе-риода к Вяземскому и В.Л. Пушкину, написанные в тра-дициях «арзамасской» игры.В лицейском творчестве Пушкина ведущим игро-вым мотивом является мотив сокрытия своей лично-сти, своего облика, «тайны» имени, который восходит,по определению Й. Хейзинги, к священной древней иг-ре о тайной, сокровенной сущности мира, которая от-крывается лишь посвященным [8]. В лицейских сти-хотворениях «я» лирического героя часто определяет-ся маской, ролевой игрой. Взаимоотношение лица имаски выступает как один из моментов конструирова-ния собственной личности, личности биографическойи литературной, как способ самопостроения и самопо-знания «я» через соотношение с другим «я», с разны-ми поэтическими традициями и жизненными образа-ми. В послании «К Наталье»:Я желал бы Филимоном Взяв Анюты нежну руку,.Изъяснять любовну муку,Говорить: она моя[9. С. 6].Здесь происходит, как известно, обыгрывание именперсонажей из комической оперы Аблесимова «Мель-ник-колдун, обманщик и сват». Или в послании «Ксестре»:... И, как певец Людмилы, Несу тебе на злато(Чернец я небогатый),В подарок пук стихов[9. С. 28-29],как одна из возможных ролевых проекций образа ге-роя. Или знаменитое: «Ах, отчего я не табак», как од-на из возможных проекций образа героя.Важно отметить, что игра литературными образа-ми-масками в поэтическом творчестве в бытовом планесоотносится с реальными прозвищами лицеистов, от-ражающими особенности их личностного поведения,их своего рода характерные роли в обыденной лицей-ской жизни. Напомним некоторые из них: Горчаков -Франт; Данзас - Медведь; Малиновский - Казак;Пушкин - Француз, Егоза; Ржевский - Дитя, Кис;Яковлев - Паяц.Одним из сюжетов, в рамках которого реализуетсяэтот игровой мотив, является сюжет сновидения. Сонвыступает здесь как иная реальность, как ситуациявстречи внутреннего «я» и другого «я», что создаетвозможность для формирования психологической тра-диции в лирике. Это поэма «Монах», отрывок «Сон»,стихотворение «Сновидение».Недавно, обольщен прелестным сновиденьем,В венце сияющем, царем я зрел себя;(Сновидение, 1817).Мечталось, я любил тебя -И сердце билось наслажденьем[9. С. 251].Сходные функции выполняют в лицейском творчествепоэта мотив воображения и поэтической мечты, мотивпреображения. Так, показателен классический сюжет пре-ображения, превращения лебедя в Зевса в кантате «Леда».Мотив «тайны» личности внутренне связан с мотивомпоэтической загадки, с обыгрыванием имени неназван-ного писателя через его соотнесенность с другими лите-ратурными именами, с мифологическими образами, че-рез ассоциации, аллюзии, рифмованные клише. Так, встихотворении «Городок» автор говорит о Вольтере:Соперник Эврипида,Эраты нежный друг,Арьоста, Тасса внук -Скажу ль?., отец Кандиды -Он все; везде великЕдинственный старик![9. С. 78].Другим игровым мотивом является атональный мо-тив, мотив испытания, состязания в поэтическом ис-кусстве, восходящий к древнейшему культурному об-ряду инициации. Этот мотив изначально объединяетбыт и литературу, акцентирует внимание на театраль-ной, игровой природе лицейского быта и одновременнопоэтического творчества лицеистов Пушкина, Дель-вига, Илличевского. Мотив поэтического состязаниясвязан с творческими заданиями на определенные ли-тературные темы, также он не отделим от практикиколлективного сочинительства лицейских песен, от сов-местной работы над выпуском рукописных журналов.С другой стороны, этот мотив является ведущим в по-сланиях Пушкина, адресованных Батюшкову, Жуков-скому, Дельвигу, Кошанскому. В диалоге с поэтиче-скими системами друзей-поэтов оформляется эстетика«своего» в творчестве, рождается продуктивная авто-рефлексия. Так, в послании «Батюшкову» (1815) взаключительных строчках поэт акцентирует:Бреду своим путем:Будь всякий при своем[9. С. 92],при этом последняя фраза является широко известнойв арзамасском кругу цитатой из послания Жуковского«К Батюшкову» (1812). Отметим также, что этот мо-тив по-своему оформляет и «арзамасский» текст, «ар-замасскую» поэтику в творчестве Пушкина-лицеиста.Третий продуктивный мотив - мотив творческой иг-ры по избранному образцу. Одним из таких образцовявляется для Пушкина личность и творчество Лабрюй-ера. По замечанию Вольперт, «Характеры Лабрюйеравдохновляли на прочтение их в игровом ключе» [10.С. 32]. Эта игра по выбранному образцу воспринима-лась как один из способов усвоенияпсихологическойтрадиции в русской литературе и подразумевала кактворческое поведение человека в обыденной жизни,так и художественное переосмысление самого образ-ца. Запись в дневнике Пушкина от 17 декабря 1815 г.«Вчера провел я вечер с Иконниковым...» представля-ет собой такой вариант игры-обучения. Подробный ана-лиз портрета лицейского гувернера Иконникова вэтом аспекте дается в книге Л.И. Вольперт «Пушкин вроли Пушкина. Творческая игра по моделям француз-ской литературы» [10. С. 24-28].Выделенные нами игровые мотивы в значительной ме-ре формируют систему отношений «я» - «другой» - «свое»в лицейском творчестве поэта, позволяют несколько по-иному взглянуть на проблему автора-героя-читателя, надинамику бытового, поведенческого текста и текста лите-ратурного, художественного. Так образ автора заостряетпроблему соотношения родового, коллективного и инди-видуального, личностного начала, отражает переходныйхарактер лицейского творчества как движения от тради-ционалистского к индивидуально-авторскому типу худо-жественного мышления, как движения к семантико-син-таксическому типу культуры. Игровые мотивы актуализи-руют проблему соотношения серьезного, сакрального и иг-рового в лицейском творчестве, проблему героического,пафосного героя и героя комического. Эта проблемы былипо-своему синтезированы, переосмыслены в создаваемомв это время лицейском мифе.В диалоге виртуального и эвентуального текстов врусской культуре 1810-х гг. отчетливо обозначаютсяважнейшие ее тенденции и направления. Выделенныетипы культурного кода образуют ценностно-смысло-вое ядро русской литературы, определяют ее типоло-гию, в дальнейшем намечают основные этапы и про-блемы ее эволюции.

Скачать электронную версию публикации