Nikolai Polevoy: forgotten russianhistorian.pdf В истории любой науки (особенно гуманитарной) - если рас-сматривать ее не как непрерывный и равномерный процесс на-копления знаний, а в виде цепочки исследований, открытий, свер-шений, шажков и шагов к недосягаемой вершине-можно выде-лить три основных типа творцов этой науки. Во-первых, это те,кто определяет основные парадигмы развития, те, кто стоит уистоков новых научных направлений и школ. Их имена известнымногим, их заслуги несомненны; жизнь этих людей - источникдля бесконечного восхищения возможностями человеческогоинтеллекта. Во-вторых-те, кто составляет основу любой науки,ее «плоть и кровь» - армия исследователей, каждый из которыходарен и талантлив, и достигает порой на своем «участке фрон-та» значительных успехов. Их знают коллеги и специалисты;жизнь этих людей - пример беззаветного и бескорыстного слу-жения научным идеалам.Существует и третий тип ученых - необычайно редкий, ноот этого не менее интересный. Условно их можно назвать «за-бытые пророки». Смерть этих людей, как правило, остаетсянезамеченной; их работы пылятся в библиотеках и архивах; ихидеи не оказывают никакого влияния на развитие цивилиза-ции, потому что никто не знает о них. Но по прошествии мно-гих лет (иногда - столетий) исследователь находит на этих стра-ницах поразительные факты и удивительные рассуждения, ко-торые кажутся невероятно современными и актуальными. Уче-ный, опередивший свое время, не понятый и забытый - воттема нашего небольшого очерка. Для того, кто изучает эволю-цию познания, - тема интересная и важная: дело в том, чтоизучая подобную «изолированную» научную теорию, мы мо-жем увидеть, какие идеи и процессы определяют развитие на-уки в целом, какую роль играет конкретный исследователь вобщем процессе познания прошлого и каковы детерминантыкогнитивного процесса.Речь пойдет о Николае Алексеевиче Полевом (1796-1846) -публицисте, писателе, историке, литературном критике и о важ-нейшем его труде - «Истории русского народа», шесть томовкоторой вышли в свет с 1829 по 1833 г. «История...» - это по-пытка Полевого создать собственную методологию изученияпрошлого, методологию, которая не была должным образом вос-принята современниками и «вернуласьтов России 20-30-х гг. XIX в., издал в 1829 г. первый томсвоей «Истории...». Основная идея этого труда заклю-чена в самом его названии: написать не историю госу-дарства и государей, а историю народа. Полевой обо-сновывал свою точку зрения следующим образом: «На-звание книги: История Русского народа показывает су-щественную разницу моего взгляда на историю отече-ства, от всех доныне известных. Я полагал, что в словах:Русское государство заключалась главная ошибка моихпредшественников. Киевское государство... представля-ло собой особую систему феодальных Русских госу-дарств. При таком взгляде... может быть только Исто-рия Русского народа, а не История Русского государства»[3. Т. l.C. XLIV], Говоря о «своих предшественниках»,Полевой имеет в виду, главным образом, Николая Ми-хайловича Карамзина и его «Историю государства Рос-сийского», постоянно вступая с ним в скрытую, а иног-да и явную полемику.В самом деле, «История русского народа» создава-лась, во многом, именно как антитеза «Истории госу-дарства Российского». У Полевого был принципиальноиной, нежели у Карамзина, взгляд на исторический про-цесс. В предисловии к «Истории государства Российс-кого» читаем: «История в некотором смысле есть свя-щенная книга народов: главная, необходимая; зерцалоих бытия и деятельности; скрижаль откровений и пра-вил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснениенастоящего и пример будущего. Правители, Законодате-ли действуют по указаниям истории, и смотрят на еелисты, как мореплаватели на чертежи морей... Она пи-тает нравственное чувство, и праведным судом своимрасполагает душу к справедливости, которая утвержда-ет наше благо и согласие общества» [4. Т. 1. С. 13]. Это- позиция восемнадцатого века, века Просвещения, ко-торому принадлежал Карамзин. История для него-одиниз важнейших инструментов Просвещения: основнаязадача истории и историка - «воспитывать» нынешнеепоколение на примере жизни поколений предыдущих.Задача, несомненно, важная и достойная уважения; од-нако мы не можем назвать такую историю наукой (в со-временном смысле этого слова).А вот что сказано в «Предисловии» к «Истории рус-ского народа»: «Лестница бесчисленных переходов Че-ловечества и голос вековнаучили нас тому, что урокиИстории не в частных соображениях, которые мы можемтолковать и преображать, но в общности, целости исто-рии, в созерцании народов и государств, как необходи-мых явлений каждого периода, каждого века» [3. Т. 1.С. XIX]. Здесь сформулирован принцип историзма какосновной принцип исторического познания. Карамзин вначале своего труда говорит о пользе истории для воспи-тания общества; Полевой определяет, что такое наукавообще и задачи истории как науки. Милюков, сравни-вая взгляды Карамзина и Полевого, пишет следующее:«История должна не живописать случайные события иблагородные характеры, а изображать исторический про-цесс в его закономерности, устанавливать необходимуювнутреннюю связь периодов национального развития...»[2. С. 346]. Милюков вообще подчеркивал именно шел-лингианскую сущность идей Полевого; в частности,Милюков обращал внимание на понимание Полевымисторического процесса как процесса закономерного,причем закономерного как для каждого конкретного на-рода, так и для всей человеческой цивилизации. Напри-мер: «Таинственная мудрость Провидения, в судьбе на-родов видимая, состоит в том, что именно в свое время,в своем месте является народа, для совершения дела сво-его в общей истории человечества» [3. Т. 2. С. 140-141].Полевой выделяет три направления в изучении про-шлого, которые считает ошибочными (точнее, ненаучны-ми): «Первое из них, самое первобытное, назовем поэти-ческим.. . Человек желал возвысить себя, хотя в Прошед-шем, желал озолотить Прошедшее, сводил небо на зем-лю, боготворил людей...» [3. Т. 1. С. XV].Второе направление «можно назвать героическим...оно... заставляло смотреть на все прошедшее, как на не-что великое, и в нем искать причины преимущества, какоечеловек отдавал сам себе в настоящем» [3. Т. 1. С. XVI].Третье направление Полевой называл «нравственным»;его цель - «учить современное поколение, казавшееся им(историкам. - П.Н.-Д.) ничтожным, против того идеала,который находили они в прошедшем» [3. Т. 1. С. XVI].Какова же «миссия» историка с точки зрения Полево-го? «Он должен отделиться от своего века, своего наро-да, самого себя (выделено мной. - П.Н.-Д.). Его обязан-ность - Истина, чистая, беспримесная, не увлекаемая нидухом систем(?), ни поэтическим огнем...». И далее: «Целичастной нет и не должно быть у Истории, ибо История,как жизнь, есть сама по себе цель... От историка требуетЧеловечество только верного, точного изображения Про-шедшего» [3. Т. 1.С. XX]. Сделаем небольшую паузу и за-дадимся вопросом: каким образом у Полевого сформиро-вались такие взгляды на исторический процесс?Для этого следует обратиться к общественно-поли-тическим воззрениям Полевого, к «программным» целямего журналистской и писательской деятельности и срав-нить их с таковыми у его главного оппонента - Карамзи-на. И тот и другой были сторонниками идеи прогресса.Однако Карамзин полагал основным инструментом про-гресса просвещение, т.е. нравственное и моральное вос-питание как верхушки общества, так и простолюдинов.Прогресс для него - это развитие именно духовной со-ставляющей человека, его внутреннее совершенствова-ние. Полевой же понимал прогресс, прежде всего, какразвитие производительных сил общества, т.е. созданиеэкономических предпосылок для будущего величия Рос-сии; «он пропагандировал необходимость промышлен-ного развития России... т.е. развитие буржуазных обще-ственных отношений (курсив мой.-П.Н.-Д.))) [5. С. 28-29]. Впрочем, Полевой также признавал просвещение«главнейшим основанием благосостояния каждого госу-дарства»; но для Карамзина просвещение было «нрав-ственным законом», которого человек должен был при-держиваться независимо от политической ситуации ивообще от всяких внешних обстоятельств. Он говорил отом, что не нуждается «в Конституциях и Представите-лях» и будет верным подданным русского самодержца, ив то же время - республиканцем «по чувствам». Есть не-кий идеал поведения, и необходимо его придерживаться,что бы ни происходило вокруг [6. С. 304].Полевой же четко разделял просвещение и полити-ческую деятельность, просвещение и экономические от-ношения, просвещение и науку, наконец. Подобное раз-деление и есть, собственно, главнейшее основание вся-кого буржуазного общества: каждый элемент такого об-щества выполняет строго определенную социальнуюфункцию. В Средние века, например, все сферы челове-ческой деятельности были необычайно слиты друг с дру-гом: экономика объединялась с политикой, политика - сцерковью, просвещение - с наукой и т.п. Полевой утвер-ждал, в сущности, что каждый должен заниматься своимделом: ученый - наукой (в данном случае историей), по-литик - политикой, просветитель - просвещением. Одинчеловек может совмещать эти занятия, но не должен ихсмешивать. Следовательно, «от историка требует Чело-вечество только верного, точного изображения Прошед-шего», от купца - честной торговли и процветания и т.д.Вернемся к «Истории русского народа». В первой гла-ве книги Полевой подробно описывает природные ус-ловия и население Скандинавии, Европейской России,окружающих ее стран Азии и Европы. Здесь же он рас-сматривает начальный период русской истории - при-звание варягов. Его рассуждения настолько интересныи современны, что необходимо привести их целиком:«...но в наших летописях находим известия, что в859 году явились Варяги в первый раз на берегах Финс-кого залива и Ладожского озера, обложили данью тамош-них обитателей...; что через два года они были изгнанытуземцами, и в 862 году были призваны ими снова, доб-ровольно. Известие явно невероятное, даже по излиш-ней его хронологической точности» [3. Т. 1. С. 48]. Идалее: «Но мог ли такой народ, каковы были Варяги,уступить сопротивлению слабых, несогласных междусобою народов Финских и Славянских?» [3. Т. 1. С. 53].Более того, Полевой ставит под сомнение само суще-ствование Рюрика и его братьев: «Тройство братьев Ва-ряжских походит на миф. Приходят трое; через два годадвое умирают; остается один. Сличите тройство Кия,Щека и Хорива; трех сестер Богемских; трех Ирланд-ских завоевателей и бесчисленное множество подоб-ных басен» [3. Т. 1. С. 54]. И вывод: «...гораздо прежде859 года Варяги являлись на берегах Финского залива,налагали дани, встречали сопротивление, были изгоня-емы и около 862 года только решительно укрепились вземлях Чуди, Мери, Веси...» [3. Т. 1. С. 55].Блестящийпассаж о Рюрике и его братьях показыва-ет, что логические размышления, лишенные чрезмерно-го пиетета перед сочинением Нестора, дают прекрасныерезультаты. Полевой оказался прав! Читаем у Гумилева:«Существует легенда о двух братьях Рюрика, Синеусе иТруворе, возникшая в результате непонимания слов ле-тописи: «Рюрик, его родственники (sine hus) и дружин-ники (thru voring)». Дружинников Рюрик посадил в Из-борске, родственников отправил дальше, на Белоозеро,сам, опираясь на Ладогу, где был варяжский поселок, селв Новгороде» [7. С. 29].Мы уже упоминали ранее о том, что Карамзин начи-нает свою «Историю...» с доказательства ее полезностидля просвещения общества, а Полевой - рассказывает отом, как история стала наукой. «Есть разница между про-стым, врожденным человеку желанием знать прошедшееи тем испытующим стремлением человеческого ума, ко-торое поставило в ряду других познаний наших Исто-рию. Все знания, все науки начинаются в самых первыхдействиях человеческого ума. Так и в простом желаниизнать прошедшее должна была заключаться история...Умственный инстинкт, коим одарен человек, соприкаса-ясь всему, ко всему прилагается; ... в самом начале чело-век безусловно видит, чувствует, понимает, верит... По-том наступает другой период умственной деятельности,когда она входит в самое себя, и взяв самое себя за пред-мет своих действий, требует отчета в том, что мыслила,как и для чего таким образом мыслила. Тогда... человекдействует методически там, где прежде повиновался ин-стинкту.. . Мышление творит знание, науку, там, где про-извольность ставила верование» [3. Т. 1. С. XI-XII].А теперь перенесемся на сто лет вперед и посмотрим,что говорил об истории Марк Блок: «Неоспоримая прелестьистории достойна сама по себе привлечь наше внимание.Роль этой привлекательности - вначале как зародыша, за-тем как стимула - была и остается основной. Жажде зна-ний предшествует простое наслаждение; научному труду сполным сознанием своих целей - ведущий к нему ин-стинкт. .. Наш ум, по природе своей, гораздо меньше стре-мится узнать, чем понять. Отсюда следует, что подлинны-ми науками он признает лишь те, которым удается устано-вить между явлениями логические связи» [8. С. 5].Подводя промежуточные итоги нашего краткого экс-курса по страницам «Истории русского народа», следуетеще раз обратится к работе П.Н. Милюкова [2]. В ней онкратко и достаточно полно формулирует основное содер-жание исторической концепции Полевого: «Полевой ис-ходил из мысли, что русское национальное развитие со-вершенно оригинально и своеобразно. Основной идеейэтого развития он считает, подобно своим предшествен-никам, идею единовластия: единственное его отличие отних заключается в том, что эту идею он не находит гото-вой в самом начале, а считает закономерно развившейсяв течение исторического процесса... Государственнаявласть медленно, но постоянно крепла в России: ее по-степенное усиление и составляет красную нить, связую-щую разные периоды. Князь - дружинник, принужден-ный делиться властью с феодалами - норманнами, пре-вращается в князя - родича, вытеснившего феодалов изаменившего их своими родственниками. Таким образом,удельный период был результатом не ослабления, а уси-ления княжеской власти и, следовательно, был «необхо-дим» в общей связи русской истории» [2. С. 346]. ДалееМилюков отмечает, что «необходимость в смысле "зако-номерности" превращается у Полевого в необходимостьв смысле "целесообразности"» [2. С. 347], и указываетна то, что телеология выдвигается на первый план его"Истории...", особенно при описании усиления москов-ских князей; имеет место сближение позиций Полевогос позициями его вечного оппонента - Карамзина. Отме-чает Милюков и непоследовательность Полевого, и не-завершенность его построений.Однако основное новаторство методологии Полево-го Милюков оставил без внимания. Более того, на стра-ницах «Очерков...» мы встречаем следующее замечание:«Как видим, название сочинения История русского на-рода означало у Полевого лишь отрицание государствен-ного единства древней Руси и, следовательно, совсем неимело такого смысла, как часто думают знакомые с этойзачаточном состоянии - а без помощи этих дисциплинневозможно составить непротиворечивую картину обра-за мыслей людей прошлого. Логическая цепочка «исто-рия народа - народный характер - принцип историзма -изменчивость народного характера во времени» не мог-ла быть развита далее по объективным причинам. Ее ис-точником была, по-видимому, гениальная догадка Поле-вого. Таким образом, проблема не была обусловлена вне-шними факторами; поставленная Полевым, она не быларазвита в дальнейшем и «повисла в пустоте».Одно из лучших рассуждений Полевого о различиипсихологии его современников и далеких предков каса-ется убийства Олегом киевских князей Аскольда и Дира.Эта чеканная, четкая и ясная формула выглядит так, буд-то написал ее историк конца XX в., а не первой третиXIX в. Один этот короткий абзац мог бы перевесить всенедостатки «Истории русского народа» в глазах будущихисследователей: «Современники не так смотрели на дей-ствия Олега, и нам нельзя судить по нашему образу мыс-лей о делах человека, жившего за девять столетий (донас), иначе думавшего, бывшего при обстоятельствах, намнеизвестных. Варяг, искавший добычи с мечом в руках ипереплывший море для грабежа и разорения земель чуж-дых, не может быть обвиняем, как гражданин устроен-ного общества» [3. С. 104].Остается только вспомнить Блока:«... невозможно осу-дить или оправдать, не основываясь на какой-то шкале цен-ностей, уже не связанной с какой-либо позитивной наукой...И вот историк с давних пор слывет неким судьей подзем-ного царства, обязанным восхвалять или клеймить позо-ром погибших героев... Достаточно ли мы уверены в са-мих себе и в собственном времени, чтобы в сонме нашихпредков отделить праведников от злодеев? И история, слиш-ком часто отдавая предпочтение наградному списку передлабораторной тетрадью, приобрела облик самой неточнойиз всех наук - бездоказательные обвинения мгновенно сме-няются бессмысленными реабилитациями» [8].В дальнейшем Полевой несколько раз возвращался ктезису о «инаковости» мышления предков. В частности,об институте княжеской власти он писал следующее:«... но как объяснить ту покорность, какую оказывалиКнязьям Новгородцы на словах и на письме? Духом вре-мени, понятиями людей-о предметах, различными в раз-ные времена. Афинянин, раб какого-нибудь хитрого Пе-рикла, называл себя свободным, а вольный Новгород,ограничив власть Князя... кланялся ему, и скреплял по-становление именем Князя» [3. Т. 2. С. 72]. Развивая этумысль далее, Полевой приходит к выводу о сложных вза-имоотношениях в системе «общественное сознание -исторический процесс». Например: «Уничтожая само-бытность уделов, Иоанн должен был лишать их полити-ческой воли, и лишать совершенно и безвозвратно...Покоренному оставалось повиновение совершенное: онои было; но зато не было внутреннего сознания в благесей покорности. Следственно, подданные Иоанна пови-новались не ему, но имени его, не властителю, но побе-дителю своему. Между Народом и Государем не было,таким образом, ни союза, ни посредника. Прибавьте кэтому, наконец, образование мелкой Аристократии воин-ской, которая, собственно, не входила в разряд мирныхграждан, и быв устремляема одной высшей волей Иоан-на, повиновалась ему беспрекословно, но за то не сооб-ражала ни прав того, кто повелевает, ни пользы собрать-ев своих и отечества, ни даже собственных своих прав»[ З . Т . 6 . С . 28].Повторю еще раз: все эти пассажи, восхищающиесвоей современностью и научной актуальностью, - неболее чем вспышки на более-менее однообразном фоне.Логические цепочки незавершенны по причинам, о ко-торых было сказано выше. Так в чем же ценность «Исто-рии русского народа» для современных исследователей?Коротко ее можно определить как эпистемологическую.Знание о знании - вот смысл изучения «Истории русско-го народа» и подобных трудов, «выпавших» из науки.Существует два основных представления о развитиинаучного знания. Первое можно назвать линейным. Врамках данного взгляда на науку ее эволюция понимает-ся как равномерный процесс накопления (кумуляции)знаний. Все ненужное, второстепенное, все ошибочныетеории и тупиковые пути отбрасываются либо служат«почвой» для новых теорий и гипотез. Однако этот под-ход представляется упрощенным, ибо действительность,как хорошо известно, с большой неохотой вписывается вподобные жестко-вертикальные схемы. Второй взгляд наразвитие наукиследует охарактеризовать, как синерге-тический, т.е. характеризующий историю науки как слож-ный, самоорганизующийся, нелинейный процесс. Самослово «синергетика» нередко воспринимается негатив-но, но если подробно расшифровать его, то, полагаю, сего использованием согласится любой исследователь.Можно привести в качестве примера работу Е.Н. Кня-зевой «Приключения научного разума: Синергетическоевидение научного прогресса». Основные составляющие{паттерны, в терминологии автора) синергетическоговзгляда на науку (и вообще на окружающий мир) выглядятследующим образом (в сокращении): «а) принципиальнаяоткрытость (незамкнутость) систем научного знания;б) нелинейность научного прогресса; в) самоорганизациякогнитивных систем. Нелинейность развития научного зна-ния может быть развернута посредством идей многовари-антности, альтернативности путей развития науки (разно-образия подходов, направлений, традиций как предпосыл-ки прогресса), идеи выбора из альтернатив в так называе-мых точках бифуркации, идеи необратимости эволюции ипотери возможностей (скажем, большей плодотворностикаких-либо маргинальных «ветвей» развития науки, «забы-тых» гипотез, а не тех, которые были выбраны историей) иидеи различных темпов эволюции науки». И еще: «Необ-ходимо смотреть на всякое, даже застывшее явление какна определенную эволюционную стадию процесса его раз-вертывания; ход процессов в разных областях эволюцио-нирующей системы содержит информацию о характере еепрошлого и будущего развития; следует учитывать, чтосуществует... многовариантность и альтернативность (раз-вития), как в исторической ретроспективе, так и в перспек-тиве; допускать возможность, что так называемые тупико-вые ветви, маргиналии и даже архаика могут быть - в оп-ределенном отношении - совершеннее наличного, совре-менного состояния» [11. С. 60].Вот, собственно, и все; остается лишь подвести ито-ги. «История русского народа» Николая Полевого пред-ставляет для нас интерес не содержащимися в ней от-крытиями и озарениями, а самим существованием этихоткрытий и озарений. Главный вопрос для нас - не «что?»,а «почему?». Возможность на том или ином уровне уп-равлять хаосом синергетического мира предусматриваетизучение бифуркаций этого хаоса, в том числе и «точекветвления» на древе научного знания. В особенностиинтересны случайные отклонения от «магистральногокурса» той или иной научной дисциплины - если эти от-клонения во многом опережают современный им «стан-дарт». Если мы научимся определять и отсортировыватьподобные «прорывы в будущее», нас ждет новое, глобаль-ное и управляемое НТР.

Скачать электронную версию публикации