To the question about ontognoseological bases of the Russian hisioricosophical thought.pdf Характеризуя русскую философскую мысль, обще-признанный авторитет в сфере гуманитарного знанияВ В. Зеньковский выделяет две важнейшие, на еговзгляд, черты таковой - антропоцентризм и сплошнуюисториософичность [I. С. 384-385]. В том, что этодействительно так. достаточно легко убедиться, загля-нув в любую книгу всякого по-настоящему оригиналь-ного русского фитософа и даже просто философствующего ума. будь то. к примеру, П.Я. Чаадаев, В В. Роза-нов, Ф.М. Достоевский ити JI.H. Толстой.В качестве иллюстрации сказанного интерес представ-ляет творческий путь Ф.М. Достоевского. Разочарование взападной цивилизации и возможностях либерального дви-жения. с одной стороны, и обнаружение в себе самом все-возможных видов зла - от глобального сатанинского домелочного человеческого - с другой, способствовало ра-дикальному изменению его мировосприятия. Отказ отнадежд на либеральное преобразование существующегообщественной) порядка сопровождался осознанием необхо-димости очищения собственной души от всякого зла что ипривело его вновь в лоно православной церкви. Необхо-димость чистой, неоскверненной злом души - таков основ-ной мотив всего творчества Ф.М. Достоевского. Душа,совесть и сердце - вот основные темы всего его творче-ства. Причем духовные и душевные «составляющие»личности изображаются, как правило, на фоне широ-кого социального контекста.Отмеченная специфика отечественной гуманитарноймысли вполне проявилась в середине XIX столетия.Причины таковой усматриваются прежде всего в рус-ской ментальной традиции, основанной на православиии укорененной в ней (западничество мы не рассматрива-ем как национальную ментальность, поскольку оно иесть умонастроение западное, причем в виде эпигонско-го варианта). Для российского менталитета не характе-рен интерес к космологии и гносеологии [2. С. 8|, и вотпочему. Верующий христианин знает, что мир устроен«зело добро» и зло имеет причиной лишь неверностьчеловека добру. Поэтому не так важно познание и ис-правление мира, как то же самое делание в отношениисамого себя, собственной души.Еще менее свойственна для русского философство-вания гносеология. На Западе она вырастает из сомне-ния в достоверности познавательных актов, причем какследствие тотального сомнения во всем. Что, в своюочередь, является неизбежным результатом потери верыв Бога, т.е. выражением кризиса безбожия. Гносеологи-ческий скепсис западной мысли не нашел сочувствия врусской философии первой половины XX в. В отличиеот европейской интеллектуальной элигы, отечественныемыслители не смогли утвердиться на атеистическихпозициях. Преодоление ими мировоззренческого и ре-лигиозного кризиса излечило ум от утраты божествен-ного Для «верующего разума» интереса (существенно-го) к гносеологии бьггь уже не может. Это объясняетследующий фат истории национальной науки В ис-конном русском философском дискурсе, взятом в егоглубинном содержательном аспекте, а также и с точкизрения истории развития национальной гуманитарнойтрадиции, в последней всегда превалировала единст-венная подлинно достойная философская проблема -проблема человека. Отсюда естественно следовала ак-туализация философской антропологии и философииистории, ставших воистину болевыми точками отечест-венной философской мысли на дол те десятилетия.Обратимся к сфере исторического Еще в прошломстолетии российские философы присвоили историческойэкзистенции качество «исключительности» в силу содер-жательности и значимости таковой. История рассматри-валась ими как вершина бытия не только собственно че-ловеческого, но также и космического. Более того, кос-мгтческий процесс включался в исторический: существо-вание космоса расценивалось в качестве условия собст-венно исторического бытия, точнее, как предпосылка раз-вития человека причем пре>кде всего развития духовного,ибо тайны божественного домостроительства совершаютсяна земле: «В центре Вселенной бьется сердце человека» [3.С. 235, 70-86, 234-280). Таким образом, познавательныйинтерес отечественных авторов к сфере исторического взначительной, если не определяющей, степени, провоци-ровался метафизической составляющей целостной кар-тины Вселенной. История призывалась к решению во-проса о месте человеческого «я» во вселенском масшта-бе. Следовательно, историческому познанию присваива-лась важнейшая аксиологическая функция. История смы-калась с антропологией.Значение философского осмысления истории акцен-тировалось также следующим. В историко-философскоймысли России всегда остро стояла проблема определениязначения и места исторического мира в отношении к аб-солютному бытию, неизменному в своей сущности и не-ограниченному временем и пространством. Напомним,что данная проблема была актуализирована П.Я. Чаадае-вым, впервые поставившим вопрос о религиозных крите-риях национальной истории. Царство Божие - централь-ная мировоззренческая христианская категория - интер-претировалось русскими философами как предельныйсмысл и цель исторического развития. Это также отлича-ло русское исгориоггисаиие от современного ему запад-ного, где абсолютное, по сути, закрывалось системойценностей, повернутой к посюсторонности.Вместе с тем актуальность исторического знания вРоссии обусловливалась и причинами принципиальноиного уровня, коренящимися в собственно историче-ском бытии н рельефно обозначившимися в РоссииXIX-XX вв. Отличительной чертой отечественной фи-лософской мысли была и остается проблема идентич-ности русского исторического сознания. Исполнен-ность ощущением особенной судьбы России, предчув-ствия ее выдающейся миссии в контексте всемирногоисторико-культурного развития ориентировали нацио-нальное историописанис преимущественно на пости-жение смысла и места локальной региональной исто-рии в масштабе всеобщей мировой. Отсюда связанныес историческим познанием надежды на выявлениекультурной роли России, условие обнаружения кото-рой виделось в осмыслении процесса историческогоразвития целокуиного человечества. И вновь отечест-венная гуманитарная мысль рвалась ввысь из эмпири-ческой повседневности - к метафизическим вершинамвсемирной истории.В реальности действительного вопрос о путях на-ционального развития ставился достаточно остро в си-лу того, что специфика российского развития в циви-лизационнном и культурном плане была вполне осоз-нана соотечественниками уже в 1-й половине XIX сто-летия, а именно после победоносной Отечественнойвойны 1812 г. Победители Наполеона как бы зановооткрывали для себя Европу, восхищаясь ее тысячелет-ними культурными достижениями и поражаясь нищетедуха европейцев. Чего стоило одно лишь едкое замеча-ние одного из представителей славянофильства о том.что в Германии, этой выдающейся стране философов,музыкантов и поэтов, преимущественный фон образуютдубы, причем представляющие и составляяющие от-нюдь не местную фауну, но прежде всего нацию!Помимо прочего. Россия была напугана революцион-ным движением, поставившим Европу на (рань катаст-рофического состояния в силу резкой дестабилизацииобщественных устоев. Истоки революционного пожараясно виделись русскими современниками в атеистиче-ском содержании европейских умонастроений. Опас-ность для отечества усматривалась в угрозе влияний за-падных либеральных идей, значительно возраставшей вусловиях выраженного кризисного состояния российскойдуховности. Выявившаяся шаткость мировоззренческихоснов нации явилась следствием пересмотра исконныхрелигиозных интенций, причем именно под влияниемевропейских прогрессистских интеллектуальных тече-ний. Сказанное раскрывает смысл слов, выразивших аб-рис эпохи - «время славянофильствовало».Все это объясняет причину увлеченности историче-ским знанием русских мыслителей как после Отечест-венной войны 1812 г., так и в преддверии революцион-ного взрыва в России в 1917 г. Насту пивший XX в. оз-наменовался революциями, вершившимися непосред-ственно на русской почве. Слом мировоззрения, раз-рыв тысячелетней христианской традиции ломали ду-ши, вселяя в сердца ужас беззакония и прямого идеоло-гического и физического насилия. Мыслящие, патрио-тически настроенные умы вновь винят в случившемсяразвращающее русский дух тлетворное и пагубное за-падное влияние. Следствием стало обращение к славя-нофильскому наследию, идентифицируемому с искон-но русским православным умонастроениемС другой стороны, национальный интерес к исто-рии провоцировался в известной мерс и самим христи-анским вероисповеданием. Принципиально важным яв-ляется для нас тот факт, что поисковое ноле христиан-ской истины замыкалось в умах русских философовпроблемами мира и человека 11оэтому-то приоритет всфере нау чных исследований отдавался наукам о духе,и прежде всего истории такого мнения придержива-лись П.Я. Чаадаев, А С. Хомяков, И.В. Киреевский.Б.П. Чичерин. JI.1I. Карсавин. Г. Федотов. В.В. Зень-ковский и многие друлие. «История... писал И В. Ки-реевский, - еегь центр всех познаний, наука наук, един-ственное условие всякого развития» |4. Т. 2. С. 19].Аналогичного рода высказывания легко обнаружить и всочинениях остальных названных авторов.Таким образом, глубинные основания отечественнойтрадиции историописания составил философский подход космыслению эмпирической исторической действительнос-ти Это позволяет говорить о значимости философии исто-рии в пространстве национального философского дискурсаОтличительной чертой философии истории как таковой, и вособенности русской, служит наттолненноегь духовно-нрав-ственным смыслом [5. С. 8]. Предметное исследовательскоеполе последней видится прежде всего в проблематике смы-сла. целен, направленности исторического процесса При-чем анализ означенных проблем истории мыслился вовсе нев качестве отвлеченного абстрактного теоретизирования, нокак ориентированный непосредственно на решение вопро-сов онтологического порядка самых что ни на есть насущ-ных проблем историко-ку льтурного бытияПринципиально важным является следующий фактистории национатьной гуманитарной мысли. Русскоеисторическое сознание формироватось именно как пра-вославное. Соответственно историописание обрело фор-му историософии, интерпретируемой отечественнымиавторами в качестве концентрированного выражениянационального варианта философии истории. Наибо-лее общими и вместе с тем принципиальными отличи-тельными признаками российского историософскогознания являлись, во-первых, мировоззренческое со-держание и, во-вторых, религиозное, более того, кон-фессиональное основание.Уместно вспомнить, что генезис истории, атгтропо-логии. да и самой науки как таковой, стал возможенименно благодаря христианскому миросозерцанию. Во-первых. сама возможность философского взгляда наисторию создана согласно утверждению Н А. Бердяева,христианством [6. С. 27]. Становление принципа исто-ризма объясняется в исторической литературе, с однойстороны, результатом мессианских ожиданий Спасите-ля, вследствие которых языческий круг векового цикларазвернулся в историческую дугу, обоими концами ухо-дящую в небо. С другой стороны, рождение и распятиеХриста внесло в историю уникальность и неповтори-мость- собственно историчность как таковуюОтсюда оценка христианства Л.П. Карсавиным как«оси исторического процесса» и «религии истории» [7.С. 379] Аналогичных воззрений ттридерживается Б.Н. Чи-черин [8. С. 95-96). По его мнению, духовные начатасоставляют начата человеческой жизни и движут ис-торический процесс. Религиозность образует «саму ду-шу» истории, говорит он, очевидно, полагая в качествежизнеобразующей и движущей развитие совокупногочеловечества силы христианство и именно его ортодок-сальный вариант. Интересно, что собственно «фило-софский» историзм, в отличие от христианского, ква-лифицируется в научной литературе в качестве «концаистории» как таковой, поскольку именно с моментаисторической рефлексии в немецкой философии Шел-линга и Гегеля заканчивается история и начинаетсяностистория (9. С. 33-34].Убеждение относительно того, что субстанциальныеначата русской историософской традиции должны со-ставлять именно духовные доминанты и провиденциаль-ные детерминанты (национальной жизни, если речь идето философии «внутренней» истории России), сформиро-валось еще ранее, в середине XIX столетия в философииславянофилов под непосредственным влиянием право-славного мировосприятия [10 Т. 5. С. 9]. Таким образом,христианство, точнее православие, было воспринято рус-ской религиозной философской мыслью в качестве наи-более глубокого обоснования ценности истории.Заслугой христианского вероучения явилась поста-новка человека в центр не только исторического и куль-турного, но и вселенского бытия, что. в свою очередь, иопределило связь космоса и личности как соотношениемикрокосма (Вселенная) и макрокосма (личность) [3].Христианское вероучетте атпропоцентрично. Опыт-ное, практическое познание человеческой души отцамицеркви нашло свое оформление в святоотеческом учениио душе, составившем ортодоксатьнуто основу христиан-ской анфопологии. неотъемлемой от исторической ре-альности Попутно отметим следующее В высшей мерепоказательно, что отход от христианского миросозериа-ттня и. как неизбежное следствие, забвение ортодоксаль-ных христианских принципов антропологии и отказ отсвятоотеческого учения о душе обусловили отсутствие всовременной научной картине единого целостного пред-ставления об основах человеческой индивидуальности.Нынешняя психология приняла как факт наличие множе-ства дробных субъективных мнений относительно сущ-ности человека. Стало быть, и критерии оценки нормы ипатологии применительно как к представителю рода че-ловеческого как такового, так и к отдельно взятой лично-сти сегодня весьма подвижны. Это. кстати говоря, созда-ет весьма серьезные проблемы социального уровня.Наконец, очевидной заслугой христианства сталорождение собственно научного знания. Его появлениена свет было вызвано в первую очередь утверждениемнеобходимости единой достоверной истины, соотнесен-ной с божественным абсолютом Вспомним, что ан-тичная наука сохраняла разрыв между дискурсивныммышлением и бытием именно в силу невозможностипринципиального решения проблемы абсолютного впознавательном процессе [11]. В частности, В.Н. Ката-сонов, апеллируя к научным воззрениям Пьера Дюге-ма, утверждает: становление экспериментального ес-тествознания оказалось возможным только в христи-анской картине мира в качестве христианского позити-визма [12]. «Вся наша аргументация - христианская», -констатирует мыслитель, обретший общепризнанныйстатус первого отечественного философа [13. С. 134].Следовательно, научным основанием историософииестественно, в силу истории собственного становления,явились принцип историзма и антропологический под-ход. изначально заявленные с ортодоксально христи-анской позиции. Вне религиозно-конфессиональногоконтекста историософия неизбежно вырождается в фи-лософию культуры [14], из которой изымается разви-тие и остается только стабильное ментально-смысло-вое ядро, лишенное внутреннего механизма развития,оторванное от движущих сил цнвилизационного и исто-рического процесса. Субьект культуры, взятый в своейзавершенности, исчезает как субьект развития, консер-вируясь во времени. Данный вывод как нельзя лучшесогласуется с отечественной историософской позицией:«Теория истории возможна только на почве... метафи-зической теории» [15. С. 10]. причем в педу полагаетсяименно религиозная метафизика: «Философия историинеизбежно конфессиональна» [16. С. 204].Доказательством конфессионального характера на-циональной традиции философии истории служит об-щая историософская картина, утвердившаяся в отече-ственной исторической науке Обозначим ее узловыеначала. Прежде всего, олицетворением начала, середи-ны и конца истории мыслился, по образному выраже-нию Б.Н. Чичерина. Сам Бог как Творец всего сущего.Соответственно в силу непосредственного «вхождения»и «веаделрисутствия» Бога в мире и во всей Вселеннойисторическое развитие понималось в виде ряда после-довательных откровений самой божественной лично-сти, иными словами, в качестве процесса теофании:историческое действо превращается в «священнуюмистерию», совершаемую под покровом внешних исто-рических событий [17. Т. 1.С. 187].Динамика истории виделась отечественным авто-рам kXв движении духовных структурформа духовного творчества, рождается «из недр религи-озного мировоззрения» [I. С. 379-3801. Сам познаватель-ный процесс, пишет В.В. Ченьковский. с одной стороны,определяется общим отношением личности к миру, сдругой - включается в личностное отношение к миру и«действовапие» в нем. Сущность религиозного типа фи-лософствования характеризуется в научной литерату-ре в качестве «непривилегированного» положения ра-зума и рационалистических методов мышления но от-ношению к Откровению и авторитету. Э. Жильсон оп-ределил христианскую философию как «религиозноепользование разумом», когда рассудок не может под-вергнуть сомнению посылки, пребывай хине вне рацио-нального опыта и потому превышающие его компетен-цию [18. С. 72]. Следовательно, сама история наукислужит убедительным обоснованием возможности хри-стианской философии, поскольку на протяжении К) сто-летий теология выступала в качестве единственно при-знанного стиля философского рассужденияКруг отечественных исследователей, прочно стоявшихв своих творческих изысканиях на позициях православия,достаточно широк. Здесь могут быть названы такие имена:А С. Хомяков. И В. Киреевский. Ю.Ф. Самарин. В С. Со-ловьев. С Н. и Н.Н. Трубецкие. Н О. и В Н. ЛосскисС Л. Франк. ВII. Вышеславцев. И.А Ильин. Л.П. Кар-савин. о. Павел Флоренский, о. Сергий Булгаков, о Г е-оргий Флоровский. о Васатий Зеньковский и др. В тра-дицию национальной историко-фитософской мысливполне вписываюсь творчество и так называемых «за-падников», к числу наиболее ярких представителей ко-торых принято относить II Я. Чаадаева, «последнего Ге-гельянца» русской гуманитаристики Б.Н. Чичерина ирусских авторов, исследовательская деятельность кото-рых осуществлялась за пределами России (например.Ф.А. Степун). В известной мере даже и таких мыслите-лей. воззрения которых весьма трудно поддаются ка-кой-либо систематизации и оценке в силу противоре-чивости и эклектичности их миропонимания. Ограни-чимся здесь именами В.В Розанова и Н А. Бердяева.Так. один из современников В.В. Розанова характери-зует его творческие позиции как попытку идти «зараз инаправо, и налево» [19. С. 4]. М.М Бахтин писал о«вненаходимости» философа, постоянно пребывающе-го в мировоззренческом пространстве, характеризуе-мом маргинальным понятием «между» между рели-гией и революцией, радикализмом и консерватизмом,смехом и серьезностью. Сам В В. Розанов рассматривалраздвоенность своих воззрении как принцип собствен-ного философствования «Неужели же колебание прин-цип?» - «Первый в жизни. Единственный, который твердТот. которым цветет все. и все - живет» [19. С. 5]. Извест-ны и аналогичные отзывы о мировоззренческой и творче-ской неустойчивости и даже беспринципности Н А. Бер-дяева. перманентно пребывающего «в плену «страстей» и«иррационалытых движений» [17. Т. 2. С. 365].Сказанное свидетельствует о мощном творческом по-тенциале русской философской мысли по гтричине пол-нокровного, исполненного неоскудеваемой жизненной си-лы источника, ее питающего. Ф.А. Степун однажды за-метил: основу единства и русскости во всех русских об-разует тождественность в них идеи России [20. С. 109]. Вданном аспекте рассуждений в высшей мере показатель-ны позиции подавляющего большинства представителейрусского либерализма, составлявших его «консерватив-ное» крыло, в лице того же Б.Н. Чичерина, К.Д. Кавелина,11.И. Иовгородцева И.В. Михайловского и др. Г.С. Кри-нипкая показывает в своем диссертационном исследо-вании, что, оказывается, идеат общественного устройствавиделся им вовсе не в учреждении правового государст-ва Более того, в их либеральных проектах форме госу-дарственного устройства вообще не отводилось сущест-венного значения. Напротив, таковая наделялась прехо-дящим характером, выступая в роли исключительно ис-торически обусловленного средства в достижении гораз-до более важной и, безусловно, приоритетной цели - сво-бодного духовно-нравственного развития личности [21.С. 371 Следовательно, правовое государство, понимаемоероссийскими либералами как форма внешней свободы,рассматривалось ими исключительно в качестве предпо-сылки и условия достижения внутренней свободы лично-сти. Тем самым отечественный либерализм словно отсы-лает нас непосредствстпю к Евангельскому тексту, пред-писывающему отдавать кесарево кесарю (те материаль-ное). дабы сохранить в душе идеал Царствия Божия вмаксимально возможной полноге его святости.Очевидно, различные судьбы разных по своим соци-альным и политическим воззрениям авторов убеждают:Россия действительно мыслилась неотъемлемой от пра-вославия Обозначенный ранее поворот в судьбе Ф.М До-стоевского от разочароваттия в либеральном реформатор-стве к религиозности можно обозначил» как своего рода«знаковый», символический для русской гуманитарнойинтеллигенции Поскольку таким был путь большинстваее представителей на грани XIX-XX столетий: пламен-ная увлеченность новыми прозападными учениями, чуж-дыми христианству, в большинстве случаев полное в нихразочарование и вторичная, уже выстраданная религиоз-ность, энергично выраженная краткой формулой «ИлиБог есть, или жизнь не имеет смысла».Вернемся к проблемам исторической эпистемологии.Главное призвание историософии как концентрирован-ного выражения философии истории виделось в выпол-нении ею мироззренческой функции. Отмегим, что рус-ской историософской традиции всегда и в особеннойстепени была присуща именно ментально-мировоззрен-ческая направленность. Сошлемся на Б.Н. Чичерина:«Истинная паука. - пишет он.- есть явление разума, аразум по существу своему есть отражение божествен-ной истины, познание вечных абсолютных начат, уп-равляющих Вселенною.. Только эту точку зрения мож-но назвать в истинном смысле научною. Она-то и рас-крывается нам философией и обнаруживается в исто-рическом движении мысли. В ней только мы найдеммерило истины и ключ к пониманию всех человече-ских отношений» [8. С. 73] В этом в конечном счетевидится причина того, что сама русская душа, по сло-вам В.В. Зсньковского, «горячо и страстно отдаласьисториософским темам» [17. Т. I. С. 50].Отсюда понятна актуализация значения историософиив переломные и критические моменты культурно-исто-рического развития России, когда значимость историче-ского опыта касательно гак называемых предельных во-просов личностного, а равно и общественного бытия резковозрастает. Отсюда уже отмеченный нами всеохватываю-щии. буквально национальный интерес к теоретическимпроблемам исторической науки в России в преддвериишироких социальных реформ в XIX в. и в разгар револю-ционного движения начала XX столетня. Отсюда особен-ная, неизбывная, воистину национальная востребованностьисториософии в российской действительности.Вместе с тем сказалась и чуждость историософскойпроблематики секуляризованному сознанию. Очевидныправославные корни русской культуры, ее религиознаяукорененность способствовала утверждению в нацио-нальном философском дискурсе историософских темпрошлых лет. С другой стороны, именно конфессио-нальное основание историософии явилось главной 1три-чиной ее утраты в советское и постсоветское время.В качестве спе!тифически русского типа философст-вования в рамках самой отечественной гуманитарнойтрадиции и в оценке западных мыслителей признаетсярелигиозная, точнее христианская, и именно православ-ная философия. Соответственно, в роли национальноговарианта философски осмысленного исторического зна-ния должна выступить историософия как конфессио-нально понятая и реализованная философия истории,^о позволит, прежде всего, сохранить кумулятивностьнациональной исторической традиции, что, в свою оче-редь, даст сразу два преимущества, отмеченных в своевремя еше А С Хомяковым: сохранит корни историче-ского древа общества и позволит избежать умозритель-ного схематизма в историческом изложении Вот поче-му задача осуществлсчгия достоверного и плодотворногоальянса о» пологи и и гносеологии в истории вверяласьпредставителями отечесгвенной гуманитарной наукиименно «верующему сознании!».

Скачать электронную версию публикации