Apokalyptical myth in Russian prose of 1920-30-s (E. Zaniyalin, M. Bulgakov, A. Platonov).pdf Катастрофическая революционная эпоха XX в. вос-принималась Е. Замятиным, М., Булгаковым и А. Пла-тоновым как апокалипсическое состояние мира. «Се-годня - Апокалипсис можно издавать в виде ежеднев-ной газеты»,- писал Е. Замятин в 1922 г. [1]. В поискахнаиболее адекватного отражения современной дейст-вительности художники обращаются к поэтике неореа-лизма, принципам художественной условности, гроте-ска, мифопоэтики. Символика апокалипсического ми-фа, связанного с историческим появлением Зверя-Ан-тихриста, пронизывает многие произведения Е. Замя-тина, М. Булгакова и А, Платонова и позволяет рас-крыть социально-исторические конфликты посток-тябрьской России как конфликты бытийствснные, он-тологические и увидеть в русской национальной траге-дии XX в. всемирно-историческую катастрофу.Революционная Россия переходного периода предста-ет в рассказах Е. Замятина 1920-х гг. («Дракон», «Пеще-ра», «Мамай») в конкретно-исторических и философско-символических реалиях. Бытовые и семейные конфлик-ты, происходящие в Петрограде 1917-1920 гг., отражаютострейший социальный раскол нации, вражду интелли-генции и народа. Как подчеркивает Е. Замятин, социаль-ный раскол общества обусловлен расколом духовным,отступничеством от христианских идеатов. Забвениехристианских ценностей ведет к гибели человека куль-туры и жизни, несет энтропию и смерть, т.е. мировуюапокалипсическую катастрофу Это акцентируется авто-ром путем сопряжения социально-исторического хроно-топа военного коммунизма с хронотопом всемирно-исто-рического апокалипсического мифа. Время 1917-1920 гг.переплетается с временем космическим и православным(события в Псф01радс происходят в праздник ПокроваБожьей Матери. Казанской Божьей Матери, в день име-нин Св Марии). Но в советской России происходит недуховное единение, а вражда ненависть и разруха ра-зьирываезся мировая драма человеческого грехопадения,в результате которой пробуждается звериная стихия вчеловеке и в природе.Являясь участниками вселенской апокалипсическойдрамы, персонажи рассказов несут не только социально-исторический, но и онтологический смысл. Кровожадныйпредок ггросыгается в Петре Петровиче Мамае («Ма-май»). Процесс расчеловечивания переживает МартинМартинович («Пещера»), превращаясь из рафинирован-ного петербургского интеллигента («того давнего, со Скря-биным») в механического человека равнодушного робо-та в 1ЛИНЯНОЮ Адама и, наконец, в пещерного зверя,движимого эгоистическим инстинктом самосохранения.Представитель советской власти, красноармеец, буднич-но творящий самосуд уподобляется дракону с «туманно-пыхающей пастью» («Дракон»), Поступь и рев «мамон-гейшего мамонта», сотрясающая Петроград («Пещера»),свидетельствует о разверзшейся бездне бытия и пробуж-дении губительной природной CITIXHH.В христианской традиции историческое рождение ивыход на свет гротескной фигуры человека-зверя трак-туется как явление Антихриста и наступление «по-следних времен». «И стоял я на песке морском и уви-дел выходящего из моря зверя с семью головами и де-сятью рогами: на рогах его было десять диадем, а наголовах его имена богохульные. и дат ему драконсилу свою и престол свой и великую власть» (Откр. 13;1-2). Утверждение советской власти воспринималосьЕ. Замятиным как утверждение царства Антихриста,драконолюдей, а революционные законы, базирующи-еся на ненависти и насилии, - как драконовские, язы-ческие, несущие хаос и смерть, открывающие путь вледяную бездну преисподнейОсознавая, что живет в эпоху наступления Страш-ного суда, Е. Замятин стремится смоделировать пер-спективы историческою развития общества, основан-ного на драконовской философии насильственногоспасения человечества Гротескный образ Единою Го-сударства в романе «Мы» (1920) моделирует такую со-циальную организацию, которая весь смысл жизни лю-дей сводит к осуществлению совершенной обществен-ности, к созданию гармоничного человека, гармонич-ною бытия, то есть земного рая. Подобная гармониза-ция основана на тотальном огосударствлении личностии полном отрыве человека от культу рно-исторических,родовых и природно-космических связей.Сатирически развенчивая утопизм насильственнойгармонизации мира, автор романа показывает ее па-губный характер Система |ротескных персонажей(слово, внешность, сюжетные линии) выявляет процессдеградации личности в государстве тотатьиого наси-лия и в то же время показывает неистребимость Боже-ственного, Святого Духа в человеке, ку льтуре и приро-де. Единое Государство вырастает на страницах рома-на в символ энтропии и является формой авторскойкритики теории социального прогресса. Трагическийконфликт личности и государства в романе «Мы» об-ретает всемирно-исторический масштаб в результатесопряжения повествовательного сюжета с метасюже-том апокалиптического мифа.История о революции и подавлении ее в ЕдиномГосударстве преломляет извечную мировую христиан-скую драму грехопадения - жертвоприношения - воз-мездия (искупления). Процесс насильственного огосу-дарствления бытия представляет этапы грехопаденияЕдиного Государства. Перманентное уничтожение на-рушителей государственного правопорядка на площа-ди Куба (инвариант Голгофы) демонстрирует ритуалжертвоприношения государственному идолу. Возмез-дием обществу является социальный хаос и смерти Обо-жествленный Благодетель в контексте апокалипсиче-ской драмы прочитывается как человеко-зверь. Анти-христ Противник Бога. Христа и Святого Духа, он ут-верждает фарисейскую философию спасения. Манифе-стируемая Благодетелем концепция насильственного иуравнительного социального блага аккумулирует всеантихристовы соблазны, все дьявольские искушения:хлебами (земным раем), чудом (обманом) и всеми цар-ствами мира (земной властью, империализмом). Подмаской гуманизма и добродетельных благодеяний вЕдином Государстве насаждается сатанинская идеоло-гия пагубы и смерти.Пронизывая роман многочисленными интертексту-альными ассоциациями, Е. Замятин показывает глубо-кие исторические корни утопической мечты о построе-нии земного рая. которая обнаруживается в коммуни-стической идее XX века (ассоциации с пролеткультов-ской стилистикой и революционными идеалами XX в.),в социалистических концепциях Маркса, Энгельса, Фу-рье, в католицизме XVI века (образно-стилистическиеассоциации с легендой о Великим Инквизиторе из ро-мана Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»), в ан-тичном социализме («Государство» Платона, Пифагор,культура античного полиса), в ассиро-вавилонскихдеспотических системах,Таким образом, идея насильственной гармонизациимира является историософской модификацией метафи-зического зла, силы стихийной и языческой. Антихри-стову «добру» автор противопоставляет христианскуюконцепцию духовного спасения человека.Размышляя над судьбой России и человечества, изме-ряя настоящее пропигым («Алатырь», «Русь», «Куны»,«Огни святого Доминика», «Блоха», «Бич Божий») ибудущим («Мы»). Е. Замятин стремился понять и оп-ределить закономерности исторического развития,«построить уравнения движения... цивилизации» [2].Наличие в текстах Е. Замятина апокалиптического ми-фа способствует выявлению авторской концепции ис-тории, которая, вероятно, представлялась писателю какбогочеловсческий процесс, как драма крестного путотражающая в социальных конфликтах (человека и об-щества, человека и государства) диалектическое про-тивостояние онтологических сил Христа и Антихриста.Так же как и у Е. Замятина, произведения М. Булга-кова несут черты христианского откровения В сово-купности проза и драматургия М. Булгакова представ-ляют страницы русского апокалипсиса XX в., запечат-левшие конкретно-исторические коллизии как тгапывсемирно-исторической трагедии. Все знаковые произ-ведения М. Булг акова содержат развернутую парадиг-му апокалиптического мифа и включают в себя мета-сюжет мировой драмы грехопадения - жертвоприно-шения возмездия (искупления).В «Белой гвардии» и тематически примыкающих кроману рассказах («Красная корона». «В ночь на 3-е чи-сло», «Киев-Г ород»), пьесах («Дни Турбиных». «Бег»)показана завязка русского грехопадения: отступниче-ство от христианских идеалов и выход на историче-скую арену природной звериной стихии, приводящей кпагубе культуры и жизни Дальнейший процесс духов-ного падения нации, связанный с субституцией хри-стианской религии на атеистическую и утверждениемпрагматической советской культуры с ее эгалитарно-энтропийными интенциями, раскрывается в гротеск-ных повестях «Дяволиада». «Роковые яйца», «Похож-дения Чичикова», «Собачье сердце», комедиях «Зой-кина квартира». «Багровый остров», а также в расска-зах и фельетонах 1920-х гг.Профессор Преображенский репрезентирует тип рус-ского западника, сформированного западноевропей-ской гуманистической культурой. Раскрывая мысли идеяния Преображенского, М. Булгаков акцентирует не-однозначное отношение к профессору и его бытийнымосновам. Автору, безусловно, близки культурно-нравст-венные нормы ученого, но философию жизни своегогероя писатель подвергает критике. По мнению Булга-кова. охваченный материалистическим духом и истол-ковывающий общественные явления биологическимифакторами. Филипп Филиппович обладает ограничен-ным и упрощенным преде гавлением о человеке и мире,совершенно игнорируя духовные взаимосвязи соци-ального развития. Именно поэтому крайне суженным,утилитарно-прагматическим характером отличается со-циальная теория Преображенского, рационально пост-роенная и властно прилагаемая к жизни. I 1одчиненнаяидее социального блага и целесообразности, концеп-ция совершенствования человека и общества, выдви-нутая профессором, включает в себя наряду с гумани-тарно-просветительскими принципами и принцшкши на-силия, переделки человека, подавления духовной сво-боды. В результате этого морально-этический крите-рий в отношении личности и общества как бы размы-вался, терял свою абсолютную значимость, обретаяотносительный характер.С точки зрения автора, стоящего на христианскойпозиции, оправдание насилия во имя любой цели, яв-ляется греховным и аморальным В «Собачьем сердце»М. Булгаков развенчивает не только жестокость и амо-рализм насильственных социальных экспериментов, нои утопизм. Сюжет повести отражает парадоксальнуюситу ацию: чудесная операция удается, но результат еене соответствует задуманной благой цели Вместо со-вершенного и гармоничного человека возникает чудо-вищный мутант, искусственный человекозверь. по сво-им разрушительным качествам выходящий за пределыдуховного и естественного. Образ нового гомункулаотражает чрезвычайно актуальную дтя революционно-го периода мысль о том. что оправдание насилия ум-ножает насилие в мире Чудовищная история свиде-тельствует также о бесперспективности и пагубностинасильственного экспериментаторства.Социально-философские идеи профессора 11реобра-женского наряду с человечностью несли элементы бес-человечного. И это свидетельствовало о кризисе гума-нистического сознания. По мнению М. Булгакова, идо-лопоклоннически воспринятый русской интеллигенци-ей материалистический, позитивистически обоснован-ный радикализм таил опасные тенденции перерожде-ния гуманизма в антигуманизм, подобное сознаниеприводило интеллигенцию к отрыву от национальнойкультуры, от национальной религии, от управления го-сударством и делало ее слепой по отношению к при-родной стихии, дремавшей в народных массах.Антагонистом Преображенского выступает Шари-ков. Он является новым, искусствеггно созданным суще-ством, с совершенно иным психофизиологическим об-ликом. Шариков утверждает революционную филосо-фию жизни. Главным смыслом собственного сущест-вования он считает создание личного социального бла-га путем насильственного захвата и перераспределенияпродуктов чужого труда и чужого имущества: «Взятьвсе, да и поделить... дело не хитрое. А то что ж: один всеми комнатах расселился, штанов у него сорок пар, адругой шляется, в сорных ящиках питание ищет*» [3].Достижение социального блага, в процессе которогосозидательные принципы вытесняются потребитель-скими принципами уравнения и распределения, осоз-нается Шариковым как защита пролетарского интересана основе классовой борьбыПролетарий Шариков отражает новый тип револю-ционного сознания, которое генетически связано с за-падноевропейским экономическим материализмомМаркса, Энгельса, Каутского (их труды настойчивонавязывает Швондер), а также с русской материали-стической философией 60-х годов XIX века (Шариковне зря называет шестидеся тиика Преображенского па-пашей.В значительной мере фантастический гомункулпредставляет тот «призрак коммунизма», грядущуюпобеду которого прославляли основоположники рево-люционного учения в знаменитом «Манифесте комму-нистической партии» Внимательно вглядываясь в ис-торическое развитие, М. Булгаков художественно во-плотил основное пророчество «Манифеста» о рожде-нии грозного пролетариата-гегемона, «могильщика бур-жуазии». По иронии судьбы «1гризрак коммунизма»,«побродив но Европе», появился в России и материа-лизовался в русских пролетариях, демонстрирующихвсему миру практическую реализацию погромной ре-волюционной идеи. Как показывает М. Булгаков, рус-ская революционно-коммунистическая философия уна-следовала от предшествующей гуманистической куль-туры материалистический, утилитарно-праг магическийхарактер, а также идеи радикального ггреобразованиячеловека и общества, но отвергла её гуманистическиеидеалы Вследствие этого Шариков является и крити-ком Энгельса («Да не согласен я пишут, пишут...конгресс, немцы какие-то.., голова пухнет!»), и егоприверженцем («Взять все. да и поделить...»(С. 183).Раскрывая революционную идею как продукт соз-нания человеко-зверя, М. Булгаков стремился обна-жить ее противоестественную для человека зверинуюсуть. Но гротескный образ Шарикова обнажал не толь-ко антигуманизм революционной философии, будив-шей в человеке звериные инстинкты ненависти и за-хвата. но и ее лживость и обман. Революционная дема-гогия о пролетарском интересе и пролетарском праве,провозглашаемая Шариковым, являлась, по существу,идеологическим прикрытием всех эгоистических уст-ремлений человека, связанных с удовлетворением ко-рыстных вожделений и интересов.Анализ общества в фантастической повести не огра-ничивается исследованием двух персонажей. Раздвигаякруг действующих лиц и вовлекая в орбигу фантасти-ческого испытания различные социальные слои. М. Бул-гаков воссоздает такое общественное устройство, в ко-тором доминирующей оказывается революционная, ра-дикально-утопическая. антигуманистическая идеоло-гия. Ее утверждает не голько аномальный гомункул, нои Швондер. и руководство домкомов, и все представи-тели советской власти. Социальное бытие, в которомзвериная идеология является государственно узако-ненной, трактуется автором как духовно деформиро-ванное. разрушительное для человека и культуры. Онопорождает острую социальную конфликтность, чрева-тую катастрофическими последствиями. Революцион-ный соблазн, охвативший нацию, осознается Булгако-вым как чудовищная болезнь национального духа.Именно поэтому история становления сознания Шари-кова называется «историей болезни», а сама повесть офантастической революционной истории в советскойстране носит подзаголовок «чудовищная исшрия».Прагматичной философии разума, приведшей рус-скую нацию к духовной деградации, М. Булгаков про-тивопоставил христианскую философию сердца. Соба-чье сердце «милейшег о пса» оказывается самым чело-вечным в озверевшем советском государстве, так какмаксимально соответствует христианскому представ-лению о человеческом сердце. Следуя традициям хри-стианской антропологии и, безусловно, полемизируя сложными материалистическими концепциями, сводя-щими человека к зоологическому или экономическомувиду, М. Булгаков стремится утвердить мысль о таин-ственной сложности, непостижимости и нлюральносгичеловека, которого нельзя свести к какому-либо одно-му элементу, к одной характерисгаке. Автор понимал,что человек - это микрокосм, иерархически содержа-щий в себе элементы большого мира, и в человеке естьнечто большее, божественное, выводящее его за пре-делы природного и космического бытия.Человек есть «образ и подобие Божие». Загадочныйсмысл этого понятия раскрывается через сердце, ибосердце является не только средоточием физическойжизни организма, как полагали материалисты. В серд-це сконцентрирована «душевная и духовная жизнь че-ловека» (4). Сердце - «орган всех чувств вообще и ре-лигиозного чувства в особенности» |5|. В сердце за-ключен живительный источник веры, через него осу-ществляется мистическое соприкосновение с Богом иближним. Божественное начало в человеке проявляет-ся в духе, в лотосе. Как учит Священное Писание (6|человек есть духовное создание, воплощенный боже-ственный ум. логос. Святой Дух. проходя через сердцечеловека, возвышает его над всей ггриродой и сокро-венно соединяет с Богом.Чудесный пес в булгаковской повести - это не про-сто живая душа. Шарик - одухотворенное существо.Он верит в Бога и обладает таинственным Даром Свя-того Духа и слова. Самые благоговейные слова Шари-ка. молитвы, обращены к Небесному Отцу. В этом сер-дечном молении, в этом возношении к Богу, звучит иславословие, и благодарение, и откровенное прошение:«Господи, Боже мой... Все испытал, с судьбою своеюмирюсь и если плачу сейчас, то только от физическойболи и от голода, потому что дух мой еще не утас...Живуч собачий дух» (С. 119-120).Обладая универсальным духом. Шарик обладаетуниверсальным способом познания мира Окружаю-щую жизнь пес познает с помощью опыта, разума и ве-ры. Ощущения и чувственность знакомят его с являю-щейся во всей конкретике действительностью, мышле-ние позволяет установить всеобщие связи и законо-мерности в этом являющемся мире, а вера открываетсубстанциальный характер сущего, так как последнеене поддается ни чувственности, ни разуму, а толькосердцу. Сердечная интуиция выявляет глубочайшуюистину бытия, и поэтому Шарику присущ пророческийи провиденциальный дар Он видит сущность челове-ка, безошибочно различает товарища фажданина,господина («О, глаза - значительная вешь! Вроде ба-рометра. Все видно - у кого великая сушь в душе, ктони за что ни про что может ткнуть носком сапога вребра, а кто сам всякого боится» (с. 122), понимаетдуховные коллизии современности и предчувствуетгрядущие катаклизмы.«Сердечные озарения» [7] сопрягают с мировымдуховным опытом сознание Шарика, раздвигая егокругозор до всемирно-исторических масштабов и бо-жественной бесконечности. Это трансцецдирование вБожественный Абсолют происходит в снах, воспоми-наниях, видениях о прошлом, настоящем и будущем.В таинственной глубине сердца отражается таинст-венная глубина божественного мироустройства. В от-личие от плоского и поверхностного материалистиче-ского мировццения («...а загробной жизни не сущест-вует» (С. 121)], лишенного метафизической, трансцен-дентной доминанты, в мировосприятии Шарика при-сутствует духовная вертикаль.Таким образом, в сердце фантастического пса скры-та подлинная глубина и подлинная красота духа, в немсодержится истинный духовный свет Просвещеннаядуховно-личностная основа Шарика предельно яснообнажается в экстремальный момент смерти. На опе-рационном столе у собаки проступает лицо, правдаутратившее божественную светоносность: «И вот наподушке появилось на окрашенном кровью фоне без-жизненное потухшее лицо Шарика с кольцевой ранойна голове» (С. 158).Носитель сокровенного божественного дара макси-мально близок автору. Но при всей авторской симпа-тии образ Шарика пронизан ироническими токами,подчеркивающими дистанцию между автором и геро-ем Шарик человечен, но не человек, и поэтому не мо-жет реализовать свой духовный потенциал в жизни,находясь в полной зависимости от природных инстин-ктов и человека («величины мирового значения»). Этузависимость осознает и сам рефлектирующий Шарик:«Рабская наша душа, подлая доля!» Но образ «милей-шего пса» заострил трагическую метаморфозу рево-люционной эпохи: вытеснение христианских идеаловиз общественного сознания и вследствие этого предель-ное озверение русского общества. Самое обездоленноесущество - собака - остро чувствует лютую злобу игубительную жестокость пролетарского государства.Повесть начинается смертельным собачьим воем от го-лода и боли* «У-у-у-у-у-у-гу-гу-гугу-уу! О, гляньте наменя, я погибаю' Вьюга в подворотне ревет мне отход-ную. и я вою с ней. Пропал я. пропал! Негодяй в гряз*ном колпаке, повар в столовой нормального питанияслужащих Центрального совета народного хозяйства,плеснул кипятком и обварил мне левый бок. Какая га-дина. а еще пролетарий! Господи боже мой. как боль-н о Т е л о мое - изломанное, битое, надругались надним люди достаточно» (С. 119-120). Обладая широкимобобщающим смыслом, сюжетная линия Шарика ак-центирует важную авторскую мысль: собачья доля имучительная голгофа уготованы в советской стране впервую очередь носителям христианского духа Госу*дарственное уничтожение христианских ценностей иутверждение звериных принципов существования сви-детельствует не только об определенном социатьно-политическом кризисе, происходящем в России, сколь-ко о кардинальном религиозно-культурном переворотеи бытийственной катастрофе.Повесть «Собачье сердце» отличает философскийуниверсализм, Булгаков раскрывает противоречия со-временности в контексте всемирно-исторического бы-тия. Универсализация современных коллизий создает-ся писателем с помощью парадигмы христианскогомифа. Повествование «Собачьего сердца» развиваетсяпо драма гуртческому принципу и включает в себя ар-хетип мировой драмы грехопадения - жертвоприно-шения - возмездия (искупления). Испытания людейфантастическим существом протекают в период празд-ника Рождества Христова. Каждый этап праздника яв-ляется определенной вехой всемирно-историческойдрамы. Завязка драмы начинается в последнюю декадуРождественского (или Филиппова) Поста. Именно в этовремя происходит столкновение с фантастическим псоми начинается подготовка к рождению нового человека.Гротескная ситуация раскрывает широкую панорамурусского грехопадения: оскудение веры и любви, враж-дебность. разгул оргиастических инстинктов. голод,мор. мерзость запусгения и т.п. Грех поразил ум. чувст-ва и волю нации, ибо духовные лидеры (интеллигенция)поглощены утопическими экспериментами, обывателиозабочены чувственными наслаждениями, а сила, спо-собная противостоять антикультурной народной стихии,в советском обществе еще не окрепла.Кульминацией драмы является сорокадневный циклрождественских праздников, связанных с пришествиемСпасителя в мир. (Кульминация обрамлена дневникомдоктора Бормекталя). Скрепляющими вехами рожде-ственского цикла являются шесть праздников, внут-ренне связанных между собой особым отношением ктаинству рождения. 22 декабря 1924 г. символизируетпреждевременное навечерие Рождесгва Христова (со-чельник). В этот день подготовка к празднику рожде-ния чуда достигает наивысшей степени. Начало днев-ника доктора Борменталя констатирует наивысшуюготовность Шарика и врачей к операции. 23 декабрядень жертвоприношения невинного Шарика и рожде-ния чудо-человека. Рождение происходит искусствен-ным хирургическим путем не 25 декабря, в день Рож-дества Христова, а на два дня раньше Восьмой день содня Рождения Спасителя - это день обрезания и наре-чения имени, символизирующих очищение от грехов ислужение Богу.Искусственный чудо-младенец произносит своекосмическое имя на девятый день от своего рождения.31 декабря «в 12 часов 12 минут пес отчетливо пролаялслово - "А-б-ыр!!"» (С. 160) Рыба космический сим-вол Иисуса Христа. Греческое слово ichtys. еще в ран-нем хрисгианстве являлось криптограммой Христа ирасшифровывалось как «Иисус Христос, Божий Сын.Спаситель» [8]. Следовательно, «а-б-ыр», т.е. рыба на-оборот, означает противника Христа. Антихриста. Гу-бителя. Главный противник Христа настойчиво про-возглашает свое чудесное явление: «1 января 1925 г. ...отчетливо лает "Абыр". повторяя это слово громко икак бы радостно В 3 часа дня... засмеялся, вызвав об-морок горничной Зины. Вечером произнес 8 раз под-ряд слово "Абыр-валг", "Абыр"» (С. 160).6 января - Великий праздник Крещения Господня,Просвещения, Богоявления. Крещение Господне озна-чает торжественное вступление Иисуса Христа на слу-жение роду человеческому. Это - явление чуда в трехипостасях, Бога Отца, Бога Сына и Святого Духа.Именно 6 января Шарик очеловечился, у него отвалил-ся хвост, он произнес слово «пивная» и стал расхажи-вать по кваргире, положив тем самым начало губитель-ному распространению злого духа, темного сознания.7 января празднуется Ct>6op Предтечи и Крестите-ля, послужившего таинству Божественного Крещения.Именно в этот день искусственный человек вспомина-ет предтечу своего духа. «Он произносит много слов:"Извозчик", "Мест негу", "Вечерняя газета". "Лучшийподарок детям" и все бранные слова, какие только су-ществуют в русском лексиконе» (С. 161).И, наконец, в сороковой день от Рождества Христо-ва церковь вспоминает, как Христос приносится в цер-ковь законную (Иерусалимский храм). В событии при-несения Богомладенца в храм иерусалимский про-изошла встреча (сретение) двух заветов. Ветхого и Но-вого Завета Примерно на сороковой день от своегорождения (конец января) человекозверь встречается сдомкомом. Швондером и требует выдачи документа взащиту своего «революционного» интереса. Этот деньзнаменует встречу, срстсние, ветхогор, звериного созна-ния и нового, революционного, послужившего идеоло-гическим оправданием звериных инстинктов. С празд-нованием Сретения оканчивается рождественский циклпраздников. Последний этап космической драмы про-текает в феврале-марте, в промежутке между праздни-ком Сретения и Благовещения. В это время Шариковвыходит в мир. и его бурная разрушительная деятель-ность является возмездием прародителю, и продолжа-ется она до насильственной смерти Шарикова. В канунблаговещения завершается космическая драма, проис-ходит обратное преображение. Шариков исчезает, пре-вращаясь в пса-дворнягу, свою первоначальную есте-ственную ипостась.Парадигма христианского мифа позволяет тракто-вать современную историю как аналог священной исто-рии. но аналог пародийный, т-ак как в огличие от свя-щенной драмы о рождении Спасителя в ней разыгры-валась трагикомическая драма о рождении Антихриста.Губителя Это означало, что в масштабе всемирно-ис-торического бытия советская эпоха 1920-х гт. воспри-нималась автором «Собачьего сердца» как вселенскаядьяволиада. Апокалипсис, который вызван не просто слу-чайной сменой социально-исторических сил. но именносменой религиозно-философских ориентаций. вытесне-нием христианства и государственным узакониваниемреволюционно-коммунистической, языческой религии,приводящей к национальному геноциду. Возникшее вме-сто России советское государство, именуемое аббре-виатурой РСФСР, отождествлялось Булгаковым с дья-вольским царством Зверя-Антихриста.В коммунисгичсскон философии существования Бул-гаков сумел обнажить антихристовы соблазны. 11ринявкоммунистическую идеологию, русская нация соблаз-нилась гремя искушениями дьявола, отвергнутымиХристом в пусгыне. хлебами, чудом и царствами ми-ра сего. Основная цель коммунизма - создание уравни-тельного социального блага («Взять все, да и поде-лить...» (С. I83)J являет одну из ипостасей первогоискушения, замену хлеба небесного хлебом земным.Во имя равной сытости сторонники коммунистическойрелигии отказались от Бога, вечности и свободы и обо-готворили человека - пролетария. Им казалось, чтопролетариат обладает спасительной истиной: через ре-волюционную борьбу с буржуазией он приведет чело-вечество к гармонии. Торжество мировой пролетар-ской революции будет прыжком из царства необходи-мости, в котором существовало человечество, в царст-во абсолютной свободы, счастья, земного рая.Провозгласив гуманизм и любовь к слабым и угне-тенным, новая социальная религия на деле презираетлюдей, не верит в духовное совершенствование лично-сти и стремится всех уравнять в посредственности. Ам-бициозное самоутверждение и агрессивно-презритель-ное отношение к духовному аристократизму постояннозвучит в речах новой власти. Так, например профессо-ру Преображенскому, дистанцирующемуся от проле-тариата, члены домкома угрожают: «... Вас следовалобы арестовать! Вы ненавистник пролетариата!»(С. 140). Эту же террористическую позицию по отноше-нию к интеллигенции занимает и Шариков: «Какие ужмы вам товарищи! Где уж! Мы в университетах не обу-чались, в квартирах по пятнадцать комнат с ваннами нежили! Только теперь пора бы это оставить» (С. 170).Стремление коммунистов создать насильственное бла-гополучие, принудить людей к полезной цели и полез-ной любви - это антихристов соблазн, дьявольскаяпопытка спасти человечество вне Бога и против Бога.Подобный путь ведет к деградации человека и общест-ва. Появившийся в результате насильственного экспе-римента человек-зверь является и результатом духов-ного падения обезбоженного человечества, и восстани-ем всего земного, тяготеющего долу в человеке, про-тив всего небесного в нем. В контексте апокалиптиче-ской драмы Шариков прочитывается как образ проме-на духовных даров на вещественные дары.Коммунистическая религия вбирает в себя и второеискушение дьявола. Революционно-коммунистическаясоциальная гармонизация соблазняет людей насильст-венным счастьем, манит осуществлением справедливостив земной судьбе человека, т.е. вслед за искушавшим впустыне прельщает внешним чудом. Не случайно мгно-венное обретение всех земных благ осознается Шарико-вым как «дело нехитрое». Но чудесное обогащение про-летариата путем революционного захвата есть ложь, об-ман и насилие. Развенчивая марксистско-ленинскую тео-рию насильственного обогащения, М. Булгаков выявлялне только пагубность террора, но и ту слепоту, которуюнесла человеку коммунистическая утопия, мешавшаяпрозрению истины и реальному осмыслению жизни.И, наконец, коммунистическая идея несет соблазнвсеми царствами земными, мечом Кесаря, империа-лизмом. Христос отверг искушение земным царством,абсолютным государством, признал поклонение царюземному изменой Царю Небесному. 11оклонение абсо-лютному государству и обожествление Кесаря в совет-ской стране достигло гигантских масштабов и явилопример чудовищного глумления над Божеской запове-дью: «не делай себе кумира и никакого изображениятого, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что вводе ниже земли; не поклоняйся и не служи им» [9]. ВРСФСР обоготворяется власть человека, народа, кол-лектива, вождя, живого и мертвого; обоготворяется го-сударство, отдельное, настоящее и будущее, мировое,как окончательное соединение и устроение на земле,всемирное соединение людей вне Бога и против Бога.Принявшая все три совета «могучего и умного Духапустыни», советская коммунистическая идеология трак-туется М. Булгаковым не просто как демоническая, ноантихристова, сатанинская, ибо «демонизм есть прехо-дящее духовное помрачение», «сатанизм есть полныйи окончательный мрак духа» [10], это абсолютное низ-вержение Бога.Свое эсхатологическое восприятие современностиМ. Булгаков раскрывает в романе «Мастер и Маргари-та». «Закатный» роман художника отразил кульмина-цию русского Апокалипсиса XX в.: тотальное утвер-ждение атеизма, утилитарно-прагматической советскойкультуры, разрушающих духовные традиции и несу-щих катастрофу человеку и миру.Апокалиптическое восприятие действительности уси-ливается в мироощущении А. Платонова 1920-30-х тт.и особенно ощутимо в романе «Чевенгур», в повестях«Город Градов», «Впрок», «Котлован о», «Ювенильноеморе». Так же как М. Булгаков и Е. Замятин, А. Плато-нов сумел отразить сущность русского апокалипсиса,связанного с распространением в национальном созна-нии коммунистической утопии. Происходящая в годывеликого перелома кульминация национальной траге-дии получила социально-философское отражение в по-вести «Котлован». Именно эта повесть дает едва ли несамый развернутый в творчестве А. Платонова анализкоммунистической концепции жизнестроения.Сюжет повести двуплановый. Внешний, фабульныйплан, повествующий о строительстве Общепролетар-ского Дома, сопряжен с конкретно-историческими кол-лизиями - индустриализацией и коллективизацией стра-ны. Внутренний, обобщенно-символический план «Кот-лована», раскрывает характер коммунистической идеи,являющейся доминирующей в русском национальномсознании XX в., ее цель, принципы и результаты.Общепролетарский Дом - это идеал социальной гар-монизации, идеал земного рая, к которому устремиласьСоветская Россия. Утопическая мессианская мечта огрядущем коммунистическом спасении в общем доме,о «вечном счастливом поселении трудящихся всей Зем-ли» [11] пронизывает сознание всех строителей новогомира.Реализация идеала земного рая воплощена в про-цессе строительства дома, рытье котлована, и связана стотальной реконструкцией духовно-исторических тра-диций, религиозно-культурных, морально-этических,социально-родовых. Возведение нового социального бы-тия сопровождается грандиозной культурной револю-цией. Объявленная враждебной, христианская религиявыкорчевывается из народного сознания путем глум-ления над верой, православными святынями, церков-ными обрядами. Превращенный в доносчика поп с го-речью осознает мерзость запустения и бессмыслен-ность существования в обезвоженном мире: «Я не чув-ствую больше прелести творения - я остался без Бога,а Бог без человека...» (С. 167). Вместо христианстванасаждается человекобожеская коммунистическаядает приоритет и социальную пользу жестокости:«.. твердый знак нам полезней мягкого. Это мягкий нуж-но отменить, а твердый нам неизбежен: он делает же-сткость и четкость формулировок» (С. 165). Револю-ционная целесообразность утверждается, как осново-полагающий принцип социальной реализации в совет-ской стране, глубоко разрушая духовно-созидательныеосновы человека, семьи, общества, заражая атмосфе-рой ненависти. Идея классовой борьбы, тотального на-силия и тотальной переделки становится главной фор-мулой жизни: «...мы должны бросить каждого в рассолсоциализма, чтоб с него слезла шкура капитализма исердце обратило внимание на жар жизни вокруг костраклассовой борьбы и произошел бы энтузиазм! ...»Расставаясь с революционными иллюзиями своей мо-лодости и осознавая ограниченный социально-прагма-тический характер коммунистической доктрины, А. 11ла-тонов развенчивает идеи всеобщей и окончательнойрационализации общественной жизни, стремление изо-лировать общество от энергии духовной бесконечно-сти, той космической жизни и тех космических сил,которые существуют в самом человеке и вокруг него.«Котлован» раскрывает несостоятельность подобныхидей, обнажает губительный утопизм насильственнойгармонизации человека, несущий катастрофические по-следствия. Но А. Платонов едва ли не единственныйписатель в русской литературе XX в., которому уда-лось запечатлеть процесс деградации национальногодуха в результате утопического обольщения.Система персонажей повести Платонова с ирониче-ской болью раскрывает опасные духовные метаморфо-зы, происходящие в сознании людей, охваченных ог-раниченным мироощущением. По мысли автора «Кот-лована», советское огосударствление, нарушающее ду-ховно-созидательные, культурно-исторические и при-родно-космические традиции, не только не в силах усо-вершенствовать человека, но. напротив, превращаетего из существа духовного, космического, в механиче-ски-обездушенное, из человека индивидуально-лично-стного - в массово-обезличенного, что в конечном ито-ге ведет к расчеловечиванию, звероподобию и гибели.Почти все платоновские неистовые ревнители ком-мунизма несут на себе печать фантасмагоричности, яв-ной или мерцающей. В значительной мере это создает-ся странным словом героев. Отражающее единое миро-ощущение и единые ценностные критерии, слово всехпролетарских строителей характеризуется единым офи-циально-бюрократическим стилем, представляющим со-бой причудливое переплетение официально-деловой, на-учной и публицистической речи. Наличие данных ре-чевых пластов функционально мотивировано. Офици-ально-деловой стиль подчеркивает законную, государ-ственно-правовую волю господствующего класса и егоспецифической чертой я

Скачать электронную версию публикации