To a question on the Siberian transformations of M. Speransky and G. Batcnkov:in searches of the «kind laws».pdf Огромный сибирский край, простирающийся намногие тысячи верст, с его неисчислимыми богатства-ми, безбрежными лесами и полноводными реками дос-тался России, надо признать, сравнительно легко. Ноблагодушие но этому поводу, не успев окрепнуть, сме-нилось растерянностью: подчинить державной воленовые земли оказалось во многом проще, нежелиуправлять этой обширной территорией «на началахзаконности и порядка». Поиски верной, наиболее эф-фективной системы управления Сибирью показали совсей очевидностью и незнание края, который русскиелюди присоединили к «коренным» своим землям, иотсутствие четко выраженной политической линии вотношении так называемых национальных окраин.«Беспечная Россия всегда смотрела на Сибирь, как бога-гая барыня на дальнее поместье, случайно ей доставшее-ся, куда она никогда не заглядывала управление коегосовершенно вверено прикащикам, более или менее чест-ным, более или менее искусным. - писал Ф.Ф. Вигель. -Поместье всегда исправно платит оброк золотом и се-ребром. железом, мехами, а ей только и надобно; онравственном и политическом состоянии его она маюзаботилась» [1. С. 1%). Но жизнь настойчиво требова-ла перемен. Политическая воля самодержавного пра-вительства постоянно раскачивалась между двумя«убедительными» способами существования админи-стративной власти в Сибири: особенным, которыйучитывал бы местную специфику, и обычным, харак-терным для всех частей государства.Необычайно остро, исследуя вопрос, почувствовалэто Н.М. Ядринцсв, который увидел, что усиление мест-ной власти в Сибири неизбежно вело к произволу, ауменьшение ее прав, «подчинение хода дела отдаленнымвысшим инстанциям рождало замедление и неудобствадля края». Возникало ощущение безысходности, безвы-ходности положения, когда «цетпрализация здесь прив1>-дила к одним злоупотреблением, а предоставление неза-висимости власти начальникам на местах - к другим.Таков был давнишний сфинкс сибирской истории» \2.С. 513]. Ясное понимание всей сложности, противоречи-вости попыток государственного преобразования гро-мадного самобытного края, погрязшего в произволе излоупотреблениях, дает тфсдставление о трудности \тис-сии. которая поручена была М.М. Сперанскому в 1819 гПоскольку путь ко Двору и монаршей милости для неголежал через Сибирь, то и усилия для выполнения миссииопальный вельможа предпринял предельно возможные.За короткое время «почетной ссылки» М.М Сперанскийуспел совершить столько, сколько до него не делати дляСибири все царские наместники, вместе взятые. Хотякроме ревизии и поддержания порядка в трех крупней-ших губерниях надлежало «сообразить на месте полез-нейшее устройство и управление сего отдаленного края,и сделав оному начертание на бумаге, привезти... в Пе-тербург. дабы .. прочным образом установить на предбу-дущие времена его благосостояние» [3. С. 175]. Задачаказалось бы. непосильная, тем более что и опереться приее решении новому генерал-гу бернатору было решитель-но не на кого. «Я не могу даже составить своей канцеля-рии, - жаловался он в письме князю А.Н. Голицыну, - идолжен довольствоваться тем, что поступило ко мне отмоего предместника» [3. С. 209].И все же работа была завершена получила высокуюоценку членов Государственного совета, а многие поло-жения Сибирской реформы 1822 г. не потеряли акту-альности, оставаясь, можно сказать, в неизменном со-стоянии при последующих государственных преобразо-ваниях еще сотню лет. Уже одно это заставляет при-стальнее вглядеться в сами «установления». которыевыработаны были под началом М.М. Сперанского, и за-думаться о роли тех, кто имел к ним самое непосредст-венное отношение. Канцелярия наместника состояла пер-воначально из четырех отделений, а затем, после отъезда«не очень грамотного, но сметливого и бойкого на сло-вах» М.Ф. Молчанова сократилась до грех. Во главе от-делений стояли равнодушный и немощный И.И. Шкла-ревский, «бойкий, но полагавший целью жизни сладост-растие. .. сомнительной честности» Н.В. Крестников,«начитанный, но подверженный запою и суеверный поч-ти до помешательства» Ф.И. Шульгин, а также Н.В. Жу-ковский, один из всех заслуживший репу тацию чинов-ника «честного, доброго, рассудительного и заботливо-го» [3. С. 210], ставший впоследствии сенатором. Кан-целярия вела делопроизводство, составляла официальныебумаги, гго к делам сформирования края касательствапочти не имела. Задачу эту М.М. Сперанский возложилна чиновггиков, которым он, безусловно, доверял и кото-рым мог поручить дела куда более сложные, чем состав-ление бумаг. В свиту генерал-губернатора входили чи-новники Цейер, Вей карт. Репинский, Вильде - «молодыелюди не опытные, ire деловые, но усердные» [4. С. 132],доктор Альберт и инженер-капитан Батеньков.При этом «настоящими сотрудниками» сибирскогореформатора, по мнению В. Вагина, были лишь двое -ранц Иванович I (ейер и Гаврила Степанович БатеньковВпрочем, Цейер, добавлял твестный историограф, «былчеловек весьма обьгкновенггьгй», очень верггьгй и испол-нительный. но со сгюсобностями, которые «едва ли моглипринесли пользу» |4. С. 133] Зато выдающимися способ-ностями, бесспорно, обладал инженер Корпуса путей со-общения Г.С. Батеньков. перу которого, считал М. Корф,принадлежат шесть из деся ти законопроектов, вошедшихв «Сибирское учреждение». ^>го тем более удивительно,что Г.С. Батеньков совсем не имел юридического образо-вания и сложную науку правоведения постигал «на хо-ду», буквально в походных условиях, набираясь знаний усвоего умудренного сиятельного покровителя. Но отно-шения между учителем и учеником довольно скоро инеожиданно для многих перетати в новую плоскость, чтопозволило говорить об удивительном творческом союзенаделенного большими полномочиями вельможи и малокому известного инженера коих разделяли и обществен-ное положение, и возраст к моменту приезда в Сибирь47-летний наместник государя быт чуть ли не вдвоестарше своего одаренного, но не успевшего о себе широ-ко заявить сотрудника На чем же основан был этот пло-дотворный и своеобразный альянс, длившийся нескольколег сначата в Сибири, а затем в Санкт-Петербурге, кудаМ.М. Сперанский взял с собой молодого инженера поокончании «сибирского путешествия»? Вопрос, надо ска-зать, не простой, но позволяющий полнее осознать, бытьможет, не столько глубину сибирских преобразований,рождеттттых иод знаком такого союза сколько особенностьличности лого и другого реформатора и то. что каждый изних ттривнес в сибирские «прочные установления».За год до встречи, в корне изменившей его жизнь.Г.С Батеньков писал из Тобольска задушевному другу»«любезному Алексею Андреевичу», что желал бы обсуж-дать с ним некие важные «ттредметы» Например, о вла-сти законов: «Следуя обычаям времени и страны своей иисткыгняя во всей точности, без прекословии и умствова-ний. уставы их. человек бывает благопо.гучен, а следова-тельно. ближе к праву называться мудрым» [5. С. 91].Мысль конечно, далеко не оригинальна, но выска-зана она была в то время, когда молодой идеалист с«галиматейной философией» на уме наблюдал обрат-ное: именно несоблюдение законов везде, особенно вСибири, обеспечивало человеку благополучие и правоназываться мудрым. Жить с такими мыслями былотяжело, действительность влекла «горе от ума» и оди-ночество. То же самое на другом, разумеется, уровнеиспытывал человек, желавший покончить с беззакони-ем и лихоимством, уравнять в ответственности передзаконом сословия, добиться существования выборныхорганов и офаничить рамками конституции самодер-жавное правление. И хотя принято считать, что осно-ванием для щедрой милости М.М. Сперанского в от-ношении безвестного инженера послужила записка осостоянии сибирских путей сообщения, более важнуюроль сыграло, конечно же, сходное умонастроение, «со-звучие идей», духовная близость того и другого.Мысль о превосходстве закона над волей отдельногочеловека включая монарха, Г.С. Батеньков вынес из во-енного похода находя подтверждение в учении просве-щенных западных гуманистов М.М. Сперанский гожепобыват в Европе и, «доказывая необходимость ограни-чения самодержавия в интересах расширения политиче-ской и личной свободы», тоже «апеллировал к естествен-ному праву, нравственности и просвещению» [6. С. 681.Хотя один больше рассуждал о силе нравственности, адругой заботился, в первую очередь, о силе (трава, кото-рое бы защищало собственность и его владельца, о поряд-ке и «разумном» политическом строе. При этом сами идеиПросвещения, идеи гуманизма и грааданского права вол-новали их одинаково, застаатяя искать ответы на мучи-тельные вопросы российского бытия и но/Палкивая к делу.поступку Правда то обстоятельство, что М.М. Спе-ранский «обладал большими познаниями в области исто-рии и философии», с интересом «читал Декарта ЛоккаЛейбница Канта. Шеллинга Фихте» [6. С. 68]. тогда какмолодой Г.С. Батеньков «с головой» погружался в ихфилософию, вызывая насмешки однополчан, свидетель-ствует лишь о чрезвычайной популярности этих клей вовсех слоях образованной, передовой части общества Нотам, где аналогии применительно к другим завершаются,в отношешти соавторов Сибирской реформы они только,в общем-то, начинаются Пересечении в судьбах и взгля-дах тут многоНачать с того, что оба достигнув немалых высот изанимая видное служебное положение, происходили неиз аристократических семей. Один был сыном священ-ника, другой родился в семье беспоместного дворяни-на: отец Г.С. Батенькова «был обер-офицером и оченьнебогатым, чтоб не сказать бедным, человеком», а поматеринской линии будущий декабрист «уходил род-ственными связями в среду городского мещанства,переплетавшегося браками и с духовенством, и с мел-ким чиновничеством» [7. С. 56-57]. Не имея ни имени,ни влиятельных родовитых родственников, оба выну-ждены были устраивать жизнь, рассчитывая только насобственные силы, ум и способности. Судьба М.М. Спе-ранского, мы знаем, стала классическим примером«безродного величия», основанного на выдающихсяличных качествах. Но и сибиряк Г.С. Батеньков сделалсвою блистательную карьеру исключительно благодарянеординарным способностям, глубокому уму и образо-ванию, коему обязан был самому себе. Еще М. Довнар-Запольский в начале прошлого века, уважительно омы-ваясь об образе мыслей Г.С. Батенькова. указывал на егоспособность кратко, емко, образно и доказательно датьхарактеристику любому явлению [8. С. 123]. Само вре-мя давало возможность взойти на поверхность общест-венной жизни людям ярким, деятельным, богато ода-ренным. Нельзя не согласиться, что люди той эпохи«при всем разнообразии натур уже отмечены были од-ной общей чертой - нацеленностью на индивидуаль-ный жизненный путь, реализуемый за счет личного по-ведения» [9. С. 288].Г лубоко роднит двух общественных деятелей и дру-гое: совершенно искреннее, обусловленное воспитаниеми влиянием жизненных обстоятельств религиозное чувст-во. Набожность Г.С. Батенькова, принимавшая в детскиегоды крайние формы, и «вдумчивая» христианская вераМ.М. Сперанского накладывали отпечаток на характер иобраз мыслей того и ,фугого. Религиозные настроенияпервого, благодаря выпавшим па его долю жестоким ис-пытаниям, претерпели существенные изменения, а «тихоеблагочестие» второго оставалось практически неизменнымна протяжении всей его жизни. Ф.М. Дмитриев, отмечаярелигиозность советника Александра 1, добавлял: «В этомнанравлсшт он был искренен, хотя но свойству его мягкойприроды религия развила в нем одно незлобие и не могладать твердости харамеру» 110. С. 443]. чего не скажешь оГ.С. Батенькове. Зато следствием благочестия стала осо-бая терпимость к людям - свойство, которое современни-ки отмечати у того и друнло. Ясное осознание слабостичеловеческой природы, нуждавшейся в поддержке выс-ших сил. «доходило у Сперанского до того. - продолжалФ.М. Дмитриев, что о злейипгх своих врагах он говорилспокойно: "какие чудаки* или "безумные люди": его...постоянное желание блага внушало тем, кто его окружал,какое-то благоговение» |10. С. 443]. Терпимость Г С. Ба-тенькова была того же примерно свойства, и желаниеблш-а не только добрым друзьям, но и людям дурным,«безумным» в непонимании воли Творца, в той же мереруководило его поступками. Это человеколюбивоестремление привело их к масонству, которое предписы-вало «любить своего брата» и желать ему добра. Г 1ричемих масонский мистицизм вполне уживался с образован-ностью. поскольку «в масонской идеологии существова-ли мистические и рациональные формы, подчас перепле-тающиеся и дополняющие одна другую» (II.C. 130].В основе масонской концепции мира лежала идея все-общего братства, подлинного равенства, основанногона взглядах, которое бы «делало братьями вельмож ипростых людей... сближая их друг с другом, не сме-шивая ни имущества, ни сословия» |12. С. 31]. Этаидея, согласуясь с пониманием важности гражданскихправ, оказалась близка миогим участникам тайных об-ществ. а творцов сибирских реформ прямо подвигала кактивным и незамедлительным преобразованиям. Си-бири нужны были такие люди, желавшие блага. - людиумные, деяте.тьные. образованные, готовые к бескоры-стным, честным трудам. Сибирь нуждалась в них не-обычайно остро, но почти не имела. Не случайно идобрые намерения благочестивого генерал-губернатора, и законодательные его установления ненашли у сибиряков поддержки, остались непонятыми.«Добрые нововведения» М.М. Сперанского те, на когоони были направлены, сочли странной причудой. Ир-кутяне нашли в них вольнодумегво, а оно «было чу>кдогороду весьма с малым исключением двух, трех чело-век. которых знал весь город и считал за помешавших-ся» [13. С. 196]. Не находя созвучия своим взглядам,сталкиваясь с непониманием, оставаясь без поддержки,оба реформатора испытывали - каждый в своем кругу -острое чувство одиночества тго видно из писем. Исследо-ватели не раз отмечали, что М.М. Сперанский был человек«чуждый придворной и высшей чиновничьей сфере, онбыл в ней выскочка, тем более ненавистный, что и не хотелсближаться с нею» 114. С. 144], а I \С. Батеньков, в своюочередь, был чужд в своем окружении. Работая инженеромв Томске, он испытал подлость* интрига, злословие, не-справедливость, чго привело к конфликту с губернскойадминистрацией.Однако его независимость, чувство собственного дос-тоинства увидел и оценил сановный «ревизор», когдаприбыл в Сибирь водворять порядок, что понималось имкак исправление зла. А поскольку, «обнаружив зло,должно предсгавжъ и способы к его исправлению», по-скольку «Сибирь достойна и по всем отношениям требо-вана государстве1шых отображапгй» [3. С. 210]. корен-ные преобразования были неизбежны Они должны быт ине прост устранить зло, а «истребить его в корне». Вотпочему М.М. Сперанский, слабо знавший особенностисибирских условий, нуждался не просто в порядочном ичестном помощнике, а в человеке, который хорошо раз-бирался в местных традициях. Ему нужен был человек,хорошо знавший Сибирь, желавший ей блага и способ-ный к поступку. Со своей стороны и Г.С. Батеньков, са-мостоятельно придя к мыаги о «коренном» истреблениизла, испытывал необходимость во влиятельной поддерж-ке. Содружество их не стало следствием «слепых» об-стоятельств - оно диктовалось глубоко понимаемыми об-щественными интересами. Оно было закономерно. Хотяможно согласиться, что «учитель», решая государствен-ные задачи, не упускал из вида свой интерес, как убеждалН.М. Ядринцев, а «ученик», помогая ему в преобразова-ниях, исходил из возможности делом доказать ту реши-мость к улучшению сибирской жизни, о которой он нераз сообщал в письмах другу. Вообще, понимание Сиби-ри и отношение к ней, особенно на первом этапе совме-стной работы, имело у них видимые различия.Широко известно предубеждение М.М. Сперанского, скоторым он прибыл в Сибирь и которое сквозило в содер-жательной переписке с дочерью. Вся ревизорская и адми-нистративная его работа в крае оказалась связана во мно-гом с преодолением этой предубежденности. СибирякГ.С. Батеньков в этом отношении оставался натурой по-следовательной, его взгляд на родной край и его жителейбольших изменений не претерпевал, а мысль расстаться сСибирью была ему мучительна. «Привязанность к тойстороне, где, кажется, сама природа бросает только крош-ки безмерного своего достояния, где живут - в казнь запреступление .. вам непонятна», - писал он А.А. Елагину.И прибавлял: «Служить в Сибири я никому не желаю,но жить в ней согласен до последнего издыхания» [5.С. 85-86] Совсем другое чувство испыгыват к краю не доконца «прощенный» императором вельможа, что не меша-ло ему. впрочем, ревностно исполнять свой долг, желаяискоренения зла, и соответствовать высокому статусу го-сударева посланника. Сибирь для него - «место для ссы-лочных, выгодное для некоторой части торговли, любо-пытное и богатое для минералогии. Но не место для жиз-ни» [15. С. 12]. Как и Г.С. Батеньков, он признавал, что«частным человеком, может быть, и нашел бы здесь спо-соб составить себе довольно сносный образ бьпия; но ни-когда - начальником» [15. С. 27]. И все-таки «Провиде-нию» было угодно, чтобы именно он «осушил здесь многослез, утешил негодований, пресек вопиющих насилий»,чтобы вместе с Г.С. Батеньковым он ввел здесь «порядокуправления, местному положению свойственный», кото-рый один может упрочить добро на долгое время» [3.С. 207]. И тем самым «открыл Сибирь в истинных ее по-литических отношениях», став «вторым Ермаком».В 1819 г. обстоятельства времени и места совпали.Сошлись в одной точке равновеликие векторы, которыеобусловили известные преобразования: полномочия иправовой опьгг М.М. Сперанского; знание сибирских ус-ловий и аналитические способности Г.С. Батенькова; на-конец, искреннее желание того и другого добиться доб-рых перемен. Причем перемен по возможности карди-нальных, но растянутых но времени, не сиюминутных.Их «проект реформирования Сибири представлял болееплан к постепенному образованию сибирского управле-ния. нежели внезапную перемену» [3. С. 230]. Им важнобыло «ввести новое, не разрушая старого», чтобы семенаблагих «приуготовлений» легли на хорошо подготовлен-ную почву (что многие, кстати говоря, расценили какнерешительность). Вопрос «как это сделать?» приобреталпервостепенное значение, и здесь нужно подчеркнуть,что оба реформатора обнаружили не TOJrbKO близкое по-ниматгис задач, но и сходное представление о методахпереустройства с помощью «добрых» законов.Чтобы человек жил в гармонии с миром, рассуждалМ.М. Сперанский, ему следует быть в ладу с самим собой,в союзе с друшми и с Богом. А такое положение обеспе-чивают лишь «нравственные законы», каковые основанына правде и позволяют «утвердить между людьми нравст-венный порядок» [16. С. 23]. Г.С. Батеньков в своих рабо-тах «Мысли о своде законов», «Опыт теории правительст-венных учреждений» и некоторых других исходит, в грин-ципе, из тех же посылов. Потому-то в его трудах «можнообнаружить иденшчность со многими положениями про-ектов М.М. Сперанского» [17. С. 40]. В понятие добрых,«нравственных» законов оба мыслителя вкладывали сход-ный смысл: оно приобретало универсальное значение, рас-пространялось на все сферы жизни. «Нравственные зако-ны, - убеждал сановный законотворец. - есть внутренние ивнешние. Первые объемлют вообще все движение воли;вторые относятся прямо к общежитию» [16. С. 23]. Аправда, на которой держится «нравственный порядок», су-ществует внутренняя (религия) и внешняя (законодатель-ство). Причем первая, которую М.М. Сперанский понималеще как «суд совести», для него несравнимо выше по зна-чимости. Но и у Г.С. Батенькова «высокий дар власти»только тогда соответствует «прирожденным, существен-ным свойствам души», когда развивается под покровом«божьего храма» [18. С. 102] или, друтими словами, соот-ветствует «внутренней правде». Вся его переписка десяти-летнего периода томской ссылки 1троникнугга убеждениемв высоком смысле «судд совести», который оказываетсянесравнимо важнее правосудия «общежительного».Отсюда следует, что создать «добрый» закон и быст-рее и проще, чем переделать людей, чтобы они руково-дствовались добрым началом, жили в согласии с «внут-ренней правдой». Сами законы, полагал М.М. Сперан-ский, не всегда так плохи, как исполнители. А многопереживший и передумавший Г.С. Батеньков на склонелет признавал, что «учреждения наши достаточны иразумны Они нуждаются только в нас, в нашей любви иэнергии, в наших силах правды и честности и даже вматериальных средствах» [18. С. 110]. К этой мысли онпришел не потому, что бьп «доволен существующимипорядками» и ие желал перемен, как полагал С.Н Чер-нов. опубликовавший «припоминания» декабриста.Мысль о несоответствии между разумными, «добрыми»законами и готовностью их исполнять «в силах правды»стала следствием того, что Г.С. Батеньков наблюдал вСибири спустя четверть века после принятия его зако-ноположений. Хорошо продуманные законы, соответст-вующие лучшим зарубежным образцам и даже превос-ходящие их по глубине (как Устав об управлении ино-родцами), не раскрыли того потен щит а, который в себенесли. И это породило, с одной сторшгы, видимые пе-реживания авторов сибирской реформы, а с другой сто-роны. вызвало недовольство реформаторскими шагамидаже у таких серьезных исследователей, как И М. Яд-ринцев. Он считал, что «замечательно доброжелатель-ные по духу» уставы, «несмотря на благие желания» ихсоздателей все-таки действуют не в полной мере. Смыслнововведений остался сибиряками непонятым. старыйпорядок нарушался, а новый, по его мнению, не спешилпоявиться. Но говоря так. запальчивый критик ттризиа-вал и губительную силу «испорченных нравов» сибиря-ков, и «фатально» неразумную, закостенелую админи-стративную систему в Сибири, ие задаваясь при этомвопросом: а могли ли действовать «добрые», разумныезаконы в безнравственном, по сути, обществе? Конечно,«люди без добрых учреждений мало добра произвестимогут», утверждал М.М. Сперанский, но и «учреждениябез людей тщетны» [3. С. 207].Так что делать, когда преобразования неизбежны, дав-но и остро созрели, а выполнить их не вполне удается?Размышляя над этим, М.М. Сперанский приходит к мыслио «добром правителе», высоко ценит его роль в историинарода Чувство без разума слепо, говорит умный законо-творец. но и разум, который «напишет наилучшие законы,предусмотрит неудобства, ограничит сил) властей», спо-собен при «развращенном сердце» привести к безначалиюи замешательству Остается уповать на «хорошую», доб-рую власть и доброго, «истинного» правителя, который иразумен, и человечен [19. С. 9]. Если «образ мыслей на-стоящего времени в совершенной противоположности собразом правления», а нравы и порядок несоразмерны,следует нравы «подтянуть» до хороших законов. Сделатьзто по силам лишь «доброму правителю», обладающемуполнотой власти и действующему в рамках «добрых» за-конов. «По настоящему нашему положегшю, - писалГ.С. Батеньков, - все силы, все симпатии должно соеди-ни1ь и направить к поддержанию умного абсолютизма. Ис-торическое наше сложение (и географическое) сделало этонеобходимым, тем более что всякую другую форму соста-вить уже поздно, а окончательную... рано» [20. С. 339].Почему поздно понятно, из-за неудавшегося восстания14 декабря, которое отбросило российское общество в егоразвитии далеко назад. А почему рано - тоже очевидно:сторо1пптк последователыгых, эволюционных шаговГ.С Батеньков всегда сознавал, что «непродуманные дей-ствия и noci leuiHocib Moiyr привести к тяжелымпоследствиям» [17. С. 45]В этом смысле сподвижник М.М Сперанского, при-численный к крылу конституционных монархистов, мыс-лил в том же ключе, что знаменитый творец либеральныхреформ. Очарованные пе|>с11ективами, которые открывалипоначалу царствование Александра 1, они сохранили верув благие преобразования «доброго» властителя до концадней. Однако не менее важно признать и другое. Наб:подаядействительность, сознавая отсталость, а во многих случаяхи неготовность народа принять «дарованные» реформы, тоти другой не переставали верить, по выражению М.В. Дов-нар-Запольского, «в лучшие способности человеческогодуха». Это то. что роднило «учителя» и «ученика», едва лине больше всего. Масонское понимание жизни, котораяпроходит в непрестанной борьбе добра и зла предписыва-ло помогать людям и поддерживать нуждающихся, вселя-ло нддежду в силу добра, поворачивало лицом к свету -поиску истины и знаний. А истина, согласно христианско-му учению, состояла в признании бесконечного совершен-ствования души, ее изначагьной чистоты и близости кТворцу, или, по терминологии масонов. Великому Архи-тектору. Поэтому вера в «лучшие способ»юсти» человекадля авторов сибирских реформ была и естественна и не-обходима Она толкала к системным и комплексным зако-нодательным преобразованиям, способным пусть не сразу,со временем, «искоренить зло». Тогда как административ-ные методы борьбы с «вековечным» сибирским злом, про-изволом и наживой показали полную несостоятельность.

Скачать электронную версию публикации