The powers of the constitutional court of RF in its own interpretation.pdf Казалось бы, вопрос, вынесенный в заголовок, весь-ма ясен и не вызывает серьезных дискуссий в наукеконституционного права. Конституция 1993 г., с уче-том предшествующего опыта деятельности Конститу-ционного суда, модернизировала объем его полномо-чий: исключила те из них, которые втягивали суд «вполитику» (рассмотрение дел по собственной инициа-тиве, проверка конституционности партий, контроль задействиями институтов власти и т.п.), и дополнила ихсугубо правовыми вопросами (толкование Конститу-ции, конкретный нормоконтроль).Полно.мочия Конституционного суда РФ четко оп-ределены в ст. 125 Конституции РФ и развернуты в ст. 3Федерального конституционного закона 1994 г. «О Кон-ституционном суде Российской Федерации». Но к это-му следует дополнить, что в силу ч. 3 ст. 128 Консти-туции РФ его полномочия могут устанавливаться илюбым другим федеральным конституционным зако-ном. Это позволяет через систему подобного рода за-конов расширять компетенцию Конституционного судаза пределы, обозначенные ст. 125 Конституции РФ. За-конодатель не преминул этим воспользоваться. Феде-ральным конституционным законом «О референдумеРоссийской Федерации» Конституционный суд былнаделен правом проверки соблюдения требований на-значения референдума, предусмотренных КонституциейРФ (ст. 12) [1]. Другим федеральным конституционнымзаконом уполномоченному по правам человека в РФпредоставляется возможность по результатам рассмот-рения жалобы обращаться в Конституционный суд сжалобой на нарушение конституционных прав и сво-бод граждан законом, примененным или подлежащимприменению в конкретном деле [2].На круг полномочий Конституционного суда кос-венным образом может влиять и законодательная реа-лизация ч. 4 ст. 125 Конституции РФ, устанавливаю-щая, что этот суд по жалобам на нарушение конститу-ционных прав и свобод граждан и по запросам судовпроверяет конституционность закона, примененного илиподлежащего применению в конкретном деле, в поряд-ке, установленном федеральным законом. Специально-го такого закона не принято. Можно лишь предпола-гать, что названный аспект, помимо гл. XII и XIII ФКЗ«О Конституционном суде РФ», фактически заменив-ших упомянутый федеральный закон, может регламен-тироваться и в других законах. Это предположение, покрайней мере сейчас, подтверждается ст. 35 Закона РФот 17 января 1992 г. «О прокуратуре Российской Феде-рации» (в ред. Федерального закона от 17 ноября 1995 г.),предоставившей право Генеральному прокурору РФобращаться в Конституционный суд РФ по вопросунарушения конституционных прав и свобод гражданзаконом, примененным или подлежащим применениюв конкретном деле [3]. Конечно, можно спорить, на-сколько эта норма соответствует буквальному смыслуч. 4 ст. 125 Конституции РФ, предполагавшей принятиезакона, устанавливающего порядок (т.е. процедуры ипроцессуальные нормы) конкретного нормоконтроля[4]. Однако она в полной мере соответствует принци-пам и духу Конституции, закрепляющей приоритет ос-новных прав и свобод человека и гражданина.Таким образом, в федеральном конституционномзаконодательстве проявляют себя две взаимоисклю-чающие тенденции: первая из них, направленная наопределенное ограничение и формализацию полномо-чий Конституционного суда, а другая, представляющаявозможность в соответствии с текущими потребностя-ми жизни и объективным в связи с этим преобразова-нием Конституции [5, 6], развивать и расширять этиполномочия. Естественно, что эти тенденции находятвыражение и в практике Конституционного суда РФ.Линия на «ограничение» осуществления своих полно-мочий Конституционным судом проводится, прежде все-го, в случаях, когда поставленный перед ним вопрос явля-ется не столько решением проблем права, сколько - по-литических задач. Впервые она была сформулирована вопределении Конституционного суда от 20 ноября 1995 г.об отказе в принятии к рассмотрению запросов группыдепутатов Государственной думы и Верховного суда РФо проверке конституционности ряда положений Феде-рального закона от 21 июня 1995 г. «О выборах депутатовГосударственной думы Федерального собрания Россий-ской Федерации». Этим актом Конституционный судпризнал недопустимым рассмотрение в ходе избиратель-ной кампании запросов, которые могут «неоправданноосложнить избирательный процесс, отрицательно сказа-ться на волеизъявлении избирателей и, в конечном счете,повлиять на результаты выборов. Конституционный судфактически превратился бы в участника избирательнойкампании, что противоречит его предназначению и прин-ципам деятельности» [7].Впоследствии, проводя указанную линию, Консти-туционный суд воздержался от признания Федерально-го закона «О культурных ценностях, перемещенных вСоюз ССР в результате Второй мировой войны и нахо-дящихся на территории Российской Федерации» несоответствующим Конституции РФ по порядку приня-тия Государственной думой. Это решение было моти-вировано тем, что «признание оспариваемого Закона несоответствующим Конституции Российской Федерациипо порядку принятия в связи с нарушением депутатамиГосударственной думы принципа личного участия вголосовании давало бы возможность поставить под со-мнение конституционность и других ранее принятыхфедеральных законов. Такой результат противоречил быцелям конституционного судопроизводства, каковымиявляются защита основ конституционного строя, основ-ных прав и свобод человека и гражданина, обеспечениеверховенства и прямого действия Конституции Россий-ской Федерации» [8].Во многом по указанным основаниям было прекра-щено и производство по делу о проверке конституци-онности Федерального конституционного закона «Овнесении изменения и дополнения в Федеральный кон-ституционный закон «О референдуме Российской Фе-дерации» в части, касающейся порядка его принятияГосударственной думой, когда голосование за значи-тельное число отсутствующих депутатов производи-лось по их доверенностям [9].Приведенные решения позволяют утверждать, чтоКонституционный суд «самоограничивает» себя в осу-ществлении принадлежащих ему конституционных пол-номочий в случаях угрозы превращения его в участни-ка политического процесса (кампании), а также тогда,когда предполагаемый результат его деятельности про-тиворечит целям конституционного судопроизводства.Вместе с тем в практике Конституционного суда име-ется и аспект «технологического самоограничения» вреализации формально принадлежащих ему полномо-чий. Его можно объяснить тем, что, возобновив своефункционирование в середине 1990-х гг., суд опасался,что не справится с «валом» дел и поэтому фактическиотказался от проверки нормативных актов на соответст-вие конституционным нормам-принципам, обеспечи-вающим иерархию этих актов - ст. 76 (ч. 3 и 5), 90 (ч. 3),115 (ч. 1). Естественно, что эту нишу стремительнозаняли суды общей и арбитражной юрисдикции, чтонашло отражение в соответствующих разделах новыхГПК и АПК РФ. Однако данная область до сих пор ос-тается сферой дискуссии, а также юрисдикционныхспоров, разрешаемых в конечном итоге Конституцион-ным судом РФ [10-12].Тенденция на расширение (по терминологии JI.B. Ла-зарева - на конкретизацию) [13. С. 121] собственныхполномочий Конституционного суда осуществляетсяна практике в трех направлениях:1) путем расширения объектов конституционногонормоконтроля;2) путем расширения круга субъектов инициирова-ния запросов и жалоб в Конституционный суд;3) путем конструирования фактически новых пол-номочий, трансформируя их из прежних либо из ин-ститута исполнения решений Конституционного суда.Расширение объектов конституционной проверкиреализуется как по линии абстрактного, так и конкрет-ного нормоконтроля. В этом аспекте Конституционнымсудом положительно разрешен дискуссионный вопрос,могут ли проверяться пугем абстрактного нормокон-троля федеральные конституционные законы [13. С. 30;14]. Причем, рассматривая в подобной процедуре Фе-деральный конституционный закон «О внесении изме-нения и дополнения в Федеральный конституционныйзакон «О референдуме Российской Федерации», Кон-ституционный суд никоим образом не аргументиро-вал, почему он проверяет нормативный акт, не преду-смотренный в перечне части второй ст. 125 Конститу-ции РФ, проигнорировав возражения полномочногопредставителя Президента РФ в Конституционном суде[15] и одного из экспертов - доктора юридических наукЛ.Б. Есковой [16].Придавая более широкое значение понятию «закон»,Конституционный суд РФ счел возможным в порядкеконкретного нормоконтроля проверять и другие норма-тивные акты законодательной и исполнительной власти.Он распространил фактически положение ч. 4 ст. 125Конституции РФ сначала на постановления прежнегоВерховного совета РФ о порядке введения в действиезаконов [17], затем - на постановления Государствен-ной думы об амнистии [18], а недавно и на некоторыеакты Правительства РФ [19]. При этом первые два слу-чая объяснялись тем, что названные постановления посвоему уровню являются актами, равными законам.В Конституции РФ прямо не указывается на то, чтопостановления Пленума Верховного суда РФ могутбыть объектом проверки на конституционность. Темболее, в результате конституционной реформы 1993 г.правоприменительная практика, а точнее так называе-мые ее обыкновения, перестали быть непосредственноподконтрольными Конституционному суду. Однако, бла-годаря широкому прочтению последним требований,предъявляемых к его решениям ч. 2 ст. 74 Федерально-го конституционного закона «О Конституционном судеРоссийской Федерации», «сложившаяся правоприме-нительная практика», в том числе изложенная в кон-центрированной форме в постановлениях ПленумаВерховного суда РФ, стала объектом оценки со сторо-ны Конституционного суда в мотивировочной частиего постановлений.Это осуществляется с точки зрения оценки конститу-ционного толкования норм законов в названных поста-новлениях. Таким образом, дезавуированы отдельные по-ложения некоторых из них. В частности, при рассмотре-нии Конституционным судом дела о проверке конститу-ционности положений ст. 115 и 231 ГПК РСФСР, ст. 26,251 и 253 ГПК РФ, ст. 1, 21 и 22 Федерального закона «Опрокуратуре Российской Федерации» в связи с запросамиГосударственного собрания - Курултая Республики Баш-кортостан, Государственного совета и Верховного судаРеспублики Татарстан было подвергнуто сомнению по-ложение постановления Пленума Верховного суда РФ от27 апреля 1993 г. «О некоторых вопросах, возникающихпри рассмотрении дел по заявлениям прокуроров о при-знании правовых актов противоречащими закону (в ре-дакции от 24 апреля 2002 г.)» об истолковании указанныхположений гражданского процессуального законодатель-ства как не исключающих подведомственность судамобщей юрисдикции дел о признании противоречащимифедеральному закону конституций и уставов субъектовРФ, основываясь, в частности, на том, что закон не со-держит указания на допустимость проверки конституций6и уставов субъектов РФ только в порядке конституцион-ного судопроизводства [20].Помимо законодательного расширения круга субъ-ектов обращения в Конституционный суд в порядкеконкретного нормоконтроля, о чем уже указывалось вначале статьи, в практической деятельности суда этоткруг давно вышел за рамки, формально обозначенные вч. 4 ст. 125 Конституции РФ и в ст. 96 Федеральногоконституционного закона «О Конституционном СудеРоссийской Федерации». Трактуя смысл этих статей вовзаимосвязи со ст. 17 (ч. 2), 46, 62 (ч. 3) КонституцииРФ, суд обоснованно пришел к выводу, что защита прави свобод посредством конституционного правосудиядолжна быть обеспечена каждому, в том числе и прямоне упоминаемым в вышеназванных положениях ино-странным гражданам и лицам без гражданства, если за-коном нарушены их права и свободы, гарантированныероссийской Конституцией [21].Как отмечает Л.В. Лазарев, Конституционный суд ши-роко толкует понятие «объединение граждан» как субъек-та обращения с конституционной жалобой, не ограничи-вая их круг только теми общественными объединениями,которые образуются в соответствии со ст. 30 Конститу-ции при реализации одного из политических прав - правана объединение - и не преследуют коммерческие цели(политические партии, профсоюзы и т.п.) [13. С. 33].Субъектами конституционной жалобы судом призна-ны: религиозные объединения; объединения - юриди-ческие лица, созданные гражданами для совместнойреализации таких конституционных прав, как правосвободно использовать свои способности и имуществодля предпринимательской и иной не запрещенной за-коном экономической деятельности (акционерное об-щество, товарищество и общество с ограниченной от-ветственностью) [22]; государственное предприятие -юридическое лицо [23]; муниципальное образованиекак территориальное объединение граждан, коллектив-но реализующих на основании Конституции право наосуществление местного самоуправления [24].Можно согласиться с высказанным в литературемнением, что многие из названных субъектов сущест-венно отличаются по своим признакам от того понима-ния объединения граждан, которое вытекает из смыслаКонституции - ст. 15 (ч. 2), 30, 36 (ч. 1) и поэтому тре-буется корректировка статьи 96 ФКЗ «О Конституци-онном суде Российской Федерации» с учетом склады-вающейся практики [13. С. 33].Следует отметить, что тенденция расширения кругасубъектов обращения в Конституционный суд началакасаться и абстрактного нормоконтроля. Недавно Кон-ституционный суд предоставил возможность Генераль-ному прокурору РФ обращаться по вопросу о соответ-ствии Конституции РФ конституций и уставов субъек-тов РФ вне связи с их применением в конкретном деле.Это, по мнению суда, предопределяется закрепленны-ми федеральными законами полномочиями органов про-куратуры осуществлять обеспечение исполнения Кон-ституции РФ, соответствия ей конституций (уставов),законов и иных правовых актов субъектов РФ, с однойстороны, и исключительными полномочиями Консти-туционного суда РФ в области судебного конституци-онного контроля - с другой [25].Очевидно, что Конституционный суд РФ, пытаясь вданном случае исходить из смысла и духа Конститу-ции, дал весьма «смелую» интерпретацию конституци-онным положениям, создав фактически новую норму,расширяющую полномочия Генерального прокурора.Кстати, этот аспект подчеркивается и отдельными кон-ституционными судьями [26].И, наконец, нельзя игнорировать и то обстоятельст-во, что в недрах Конституционного суда фактическиродилось и широко применяется письменное производ-ство по основной массе дел. Это - принятие на пленар-ных заседаниях по докладу судьи так называемых «оп-ределений с позитивным содержанием». Естественно,что рассмотрение этих дел происходит без выслушива-ния сторон и истребования от них объяснений и отзы-вов, т.е. без соблюдения принциггов конституционногосудопроизводства: устности и состязательности. Хруп-кой правовой основой для этого признаются судебныйпрецедент, ранее состоявшиеся решения Конституци-онного суда и ст. 79 и 87 Федерального конституцион-ного закона «О Конституционном суде Российской Фе-дерации» о том, что признание нормативного акта либоотдельных его положений не соответствующими Кон-ституции является основанием отмены в установлен-ном порядке положений других нормативных актов,основанных на нормативном акте, признанном некон-ституционным, либо воспроизводящих его или содер-жащих такие же положения, какие были предметомобращения.Серьезной правовой основы для письменного про-изводства, к сожалению, не имеется. Поэтому еще в2001 г. нами предлагалось внести соответствующие по-правки в ФКЗ «О Конституционном суде РоссийскойФедерации» в целях закрепления рожденного практи-кой письменного производства по делам, решающимсяна основе прецедентов Конституционного суда [27]. Внастоящее время этой идеи придерживается и Председа-тель Конституционного суда РФ В.Д. Зорькин, предла-гая таким образом усовершенствовать работу этого ор-гана российского правосудия [28].В ряде правовых позиций Конституционного судапризнается за ним полномочие подтверждения консти-туционности закона субъекта РФ, объявленного реше-нием суда общей юрисдикции противоречащим феде-ральному закону, поскольку оно по своей юридическойприроде не является подтверждением недействитель-ности закона, его отмены и тем более лишения юриди-ческой силы с момента издания, а означает лишь при-знание его недействующим и, следовательно, с момен-та вступления решения в силу не подлежащим приме-нению. По мнению Конституционного суда, у субъектаРФ, не согласного с таким решением, сохраняется правоходатайствовать перед Конституционным судом РФ оподтверждении конституционности своего закона либо опроверке конституционности федерального закона [29-31].Очевидно, что право подтверждения Конституци-онным судом конституционности регионального законаявляется производным от права разрешать дела о соот-ветствии Конституции РФ законов и иных норматив-ных актов субъектов РФ (ст. 125, ч. 1, п. «б» Конститу-ции РФ). Вместе с тем возникает ситуация, когда Кон-ституционный суд в процедуре абстрактного нормокон-троля фактически превращается в апелляционную ин-станцию в отношении суда общей юрисдикции. Этот мо-мент придает производному полномочию Конституцион-ного суда новое, не присущее ему качество, которое тре-бует теоретического осмысления.В ряде государств конституционным судам предос-тавлено право давать обязательное толкование законов[32]. Согласно нашему Основному закону Конституци-онный суд дает толкование Конституции РФ. Однакореальная практика органа судебного конституционногоконтроля нередко ставит перед ним задачу растолкова-ния федеральных законов, что сейчас признается исудьями Конституционного суда [33]. Подобная интер-претация, в отличие от разъяснений законов другимисудами, имеет свою специфику: Конституционный суддает «конституционное толкование обычных законов».Это осуществляется, как уже отмечалось, в виде обес-печения конституционного истолкования норм законовв правоприменительной практике с целью избежанияразличного толкования судами всех юрисдикций, атакже другими правоприменителями. Подобное произ-водное от компетенции Конституционного суда пол-номочие обусловливается смыслом и целями конститу-ционного судопроизводства в целом. Естественно, чтоего необходимо тем или иным образом закрепить в Фе-деральном конституционном законе «О Конституцион-ном суде Российской Федерации».Подводя итог сказанному, можно констатировать, что вконкретизирующей и преобразовательной деятельностиКонституционного суда РФ объективно появляются неко-торые новые полномочия, которые во многом обусловленызадачами и целями конституционного судопроизводства.Некоторые из этих полномочий непосредственно произ-водны от тех, что предусмотрены Конституцией РФ, а не-которые фактически порождены нормами, установленны-ми самим Конституционным судом.

Скачать электронную версию публикации