Reconsideration and new interpretation of the Hart-Fuller debate and their value for analytical legal philosophy.pdf Дискуссии, которые развернулись в конце 50-х гг. XX в. на страницах Harvard Law Review между двумя выдающимися философами права, представляющими различные, а во многом антагонистические юридические направления, оказали сильное влияние не только на развитие англо-американской философии права, но и теории права в целом. Речь идёт об интеллектуальном противостоянии оксфордского профессора Г.Л.А. Харта и профессора Гарварда Л.Л. Фуллера, вошедшего в историю философско-правовой мысли как «Hart-Fuller debate» [l].Однако в отечественных исследованиях, в отличие от западных, этому действительно грандиозному контакту не уделено достаточного внимания. В учебной литературе теории Харта и Фуллера рассматриваются изолировано и несколько поверхностно1; в научной литературе вообще отсутствуют комплексные исследования, раскрывающие суть этих дискуссий и их значение для юридической науки, за исключением нескольких статей, имеющих фрагментарный характер, и некоторых работ Харта и Фуллера, переведённых на русский язык [2-5].Данная статья предлагает по-иному интерпретировать содержание этих дискуссий. Предметную составляющую спора Харта с Фуллером можно понять и осмыслить, ознакомившись с их основными работами. А обращение внимания на то, каков был чувственно-эмоциональный контекст их межличностных отношений, позволяет оценить этот обмен мнениями с другой более приватной стороны, скрытой на страницах Harvard Law Review.Необходимо отметить, что хотя количество литературы относительно работ Фуллера весьма велико [6-13], но при этом значительно меньше, чем относительно работ Харта. Однако достаточно сложно найти труды по аналитической юриспруденции, особенно в Великобритании и Северной Америке, не использующие Харта в качестве отправного пункта. Напротив, положение Фуллера в этой области определяется исключительно его ролью как оппонента Харта2 [14]. Как выразился редактор Фуллера К. Уинстон, «из-за его страстной защиты... теории скромного "светского естественного права", работы Фуллера по юриспруденции среди академического сообщества приобрели неприятную известность» [15]. Хотя дискуссии между известными современными философами права (такими как Д. Ди-зенхаус [16. С. 1000-1034], Л. Грин [17. С. 1035-1058], Дж. Уолдрон [18. С. 1135-1169] и Н. Лацей [19. С. 1059-1087]) о том, кто же «выиграл» спор - Харт или Фуллер, продолжаются, но все они сходятся во мнении, что всё-таки Харт «победил в этой схватке» [20].В 50-х гг. прошлого столетия Гарвардская школа права предприняла попытку примирить спор между двумя самыми влиятельными теоретиками права британского и американского происхождения. По инициативе Фуллера Харт в 1956-1957 учебном году3 был приглашён в Гарвардскую школу права прочитать ежегодную Холмсов-скую лекцию [21. С. 104-136]. Харт воспользовался этой возможностью, чтобы изложить суть своей теории юридического позитивизма и закрепить за собой право называться приемником в XX столетии И. Бентама и Дж. Остина. И это, действительно, ему удалось, потому что именно Холмсовская лекция прославила Харта в Америке и ознаменовала начало дискуссий с Фуллером.Фуллер в Гарварде замещал должность ведущего профессора общей юриспруденции и занимался исследованием морали права и справедливости. По свидетельству современников Фуллер, будучи человеком чувствительным и с больным самолюбием, испытывал личную ответственность за то, что Харт в своей Хол-мсовской лекции отправил в отставку традиции естественного права. По словам Н. Лацея4, есть множество подтверждений того, что Фуллер воспринял близко к сердцу лекцию Харта. Это событие помогло Фуллеру чётко сформулировать и аргументировать отличительные положения естественного права [22. С. 124-159].Десять лет спустя Фуллер в своей книге «Мораль права» в главе 55 отметит, что «...спор начался, когда профессор Харт издал свою Холмсовскую лекцию, прочитанную в Гарвардской школе права в апреле 1957 г. В этой лекции он предпринял попытку защитить правовой позитивизм от критики, высказанной мной и некоторыми другими авторами. Первой попыткой контрудара стал мой критический комментарий на эту лекцию (речь идёт о "Positivism and Fidelity to Law- A Reply to Professor Hart"). Третий раунд был отмечен публикацией книги Харта "Понятие права", четвёртый раунд состоял в выходе первого издания книги "Мораль права", а пятый раунд состоялся, когда Харт опубликовал свою рецензию» [5. С. 223-224].В Гарварде скепсису Харта относительно интеллектуального роста американских юридических школ был55брошен вызов. Однако год в Гарварде многое изменил. Осенью 1956 г. Харт опубликовал лишь несколько статей. Книги «Причинность в праве» и «Понятие права» в это время были лишь в черновом варианте. Интересна судьба «Причинности в праве». Первый черновой вариант этой работы Харт взял с собой в Гарвард. А так как там было свободного времени больше, чем в Оксфорде, Харт прочитал много американской литературы по этой теме. И когда он вернулся домой, то сказал A.M. Оноре6, что «Причинность в праве» необходимо полностью переделать, несмотря на проделанную в течение шести лет работу. Много лет спустя по этому поводу Харт скажет следующее: «...вместо того чтобы взорваться, он согласился» [23. С. 278].Дневники и письма домой, оставшиеся с этого периода, дают ясное представление о его душевном состоянии: противоречивые мнения его коллег и более широкой научной американской аудитории вселяют чувство сильного интеллектуального волнения. Будучи чувствительным человеком, он не принимал не только неправильное отношение в Гарварде к оксфордскому представлению о философии как «королеве дисциплин», но и оскорблялся местной тенденцией отождествлять позитивизм с «формализмом». В 1988 г. в интервью Харт признался, что однажды подслушал разговор своих коллег из Гарварда о нём самом: «Вы знаете, не смотря на то, что он позитивист, но при этом он весьма неплохой человек!» [24. С. 181].В Гарварде Харт чувствовал себя несколько изолированным и одиноким, и как считает Н. Лацей, возможно, из-за того, что Харт в течение этого года так и не нашёл общий язык с Фуллером [25. С. 7]. Записи в дневнике Фуллера создают впечатление, что это было скорее вопросом интеллектуальной несовместимости, т.е. непринятии Хартом положений естественного права и некоторых представлений Фуллера, а не личной неприязни. Однако на позднем этапе жизни Харт признается: «[Фуллер] был довольно вспыльчив и не мог держать себя в руках. Но я понравился ему, а он понравился мне. Он считал, что я был радикально заблуждающимся позитивистом.. . И этим я его дразнил» [23. С. 279].Но в ироничных дискуссиях теплота в отношениях между этими двумя людьми всё-таки была достигнута, особенно благодаря незамедлительному и эффективному вмешательству Фуллера в редакторскую правку статьи Харта в Harvard Law Review. Харт пишет Фуллеру:Дорогой Лон!У меня неприятности! Парни из Harvard Law Review испортили мою статью, вырезав то, что, как они считают, является неуместным или причудливым. Они навели ужасный беспорядок в ссылках на Бентама, и мне пришлось сказать, что это не должно быть опубликовано под моим именем и с этими сокращениями, искажающими отдельные нюансы. Мне пришлось сильно поволноваться и потратить много времени, чтобы они этого не делали.Вы не могли бы их вразумить? Подобное вмешательство в авторскую рукопись невероятно, и я крайне удивлен, что подобная вопиющая ситуация возможна в Гарварде.Я сказал им, что если они откажутся восстановить статью в прежнем виде, я буду вынужден исправлять её снова и снова...Мне так жаль, что приходится Вам это писать, но для меня это очень важно. С наилучшими пожеланиями.Всегда Ваш, Герберт Харт [26]Ответ Фулера Харту:Дорогой Герберт!После того как я получил Ваше письмо, тотчас же отправился в Harvard Law Review и нашел там главного редактора, озабоченного восстановлением Вашей статьи в ее оригинальной форме. Я извиняюсь за то, что они сделали. Хотя должен признаться, что подобная ситуация становится весьма распространенной практикой со статьями, написанными американскими авторами. Если бы я был рядом в этот момент, то смог бы защитить Ваше детище......Передайте сердечный привет Вашей жене и примите мои пожелания счастливого Рождества.Искренне Ваш Лон Л. Фуллер [27]Есть несколько интересных различий между этими двумя людьми. Несмотря на некоторую чрезмерную амбициозность, которую вселяет Оксфордское философское высокомерие, Харт не воспринимал близко к сердцу критику его работ [28. С. 146-147]. Кажется, он наслаждался спорами, явившимися результатом здравого интеллектуального разногласия. Вопреки тому, что большинство современников отмечали его высочайшую интеллектуальную самоуверенность, при этом каждый четко осознавал его известность и вклад в то, что он «продал философию юристам»: это точно подтверждается замечанием Харта, что «философы считали, что я был изумительным юристом, а юристы считали, что я был изумительным философом» [23. С. 291].В свою очередь, характер Фуллера совершенно чётко прослеживается в переписке, оставшейся в Гарварде. Человек из писем весьма сердечен, импульсивен, даже слегка непостоянен, со странным чувством юмора; конечно же, ищущий правды; страстный защитник своих идей: вспыльчив и раним, когда чувствует, что оппонент его оценил несправедливо или отнёсся к нему пренебрежительно, но при этом весьма отходчив. Фуллер, действительно, яростно спорил с коллегами по апробации своих идей. Вероятно, самые удивительные примеры этих споров относятся к Моррису Коэну7. Например, вот письмо, написанное Фуллером в 1941 г. М. Коэну в ответ на его рецензию на книгу «Право в поисках себя»8. Это письмо символизирует его отношение к критике и уже свидетельствует, задолго до споров с Хартом, о крайне чувствительном отношении к тому, чтобы не быть названным «иррациональным естественным правоведом»:Уважаемый профессор Коэн!Я возвращаю Вашу рецензию моей книги. Я искренне разочарован тем, что Вы так мало нашли в ней одобрительного. Моё разочарование усугубляется тем, что я много лет был искренним поклонником Вашей философии. Я был не готов для подобного враждебного осуждения. Во-первых, до меня дошли слухи, что Вы довольно критично рассмотрели мою книгу. Во-вторых, третье чтение этой весной Вашей "Reason56and Nature " помогло мне осознать, что между нашими мыслями образовалась пропасть. Мои размышления в отличие от Ваших находятся в сфере, которую Вы назвали «иррационализм».Факт заключается в том, что фундаментальное различие в понимании философии, лежащее в основе почти всех наших споров об определённых моментах, мешает мне комментировать Вашу рецензию. Я должен откровенно заявить, что сделанные Вами замечания не справедливы и не точны. Поэтому я не могу представить ни одного, получившего столь серьёзную критику, как в Вашей рецензии, который думал бы иначе...Отказываясь от какого-либо опровержения, несмотря на своё раздражение, общественное порицание и некоторые другие детали, Фуллер признаётся:Говоря более серьёзно, я уверен, что ошибался в отношении того, что моё использование этой цитаты не будет интерпретироваться как классификация Вас с позитивистами. Это была просто моя небрежность, не имеющая оправдания. Я искренне сожалею об этом...Снова проявляя чувствительность к тому, что говорят другие о нём, он отмечает:Кто-то мне сообщил, что Вы сказали о моей книге следующее: «Все знают, что трудно различить то, что есть, и то, что должно быть, но почему кто-нибудь должен наслаждаться этим фактом больше, чем я могу понять».И завершает в характерно откровенном, примирительном и благородном стиле:Я надеюсь, что Вы простите мою обиду, которая, возможно, вкралась в это письмо, поскольку я искренне не чувствую к Вам какой-то личной неприязни. Я не могу этого чувствовать, потому что для меня очевидно, что враждебное осуждение моей книги возникло из Ваших глубоких взглядов. И при этом я не позволю Вашей рецензии затемнить тот факт, который очевиден для меня, что я много почерпнул из Ваших работ, оказавших на меня сильное влияние, которое не передать словами.Искренне Ваш, Лон Л. Фуллер [29]Двадцать четыре года спустя на симпозиуме [30, 31], посвященном теории Фуллера, тон раздражения в дискуссиях Фуллера с Маршалом Коэном9 и с Рональдом Дворкиным10 удивительно схож со спором с Моррисом Коэном. Фуллер был глубоко возмущён, так называемой процедурной несправедливостью: он жаловался на то, что ему просто не хватало времени отвечать на достаточно внушительные по объёму критические рецензии.Типичную для Фуллера агрессивность можно обнаружить в письме Джерому Холлу11:Уважаем ый Джером!По просьбе Buffalo Law Review я написал «комментарий, или ответ на критику профессора Холла». Я знаю, что каждый автор, который критикуется, склонен думать, что его взгляды были искажены, и я не могу требовать достаточной интроспективной объективности, чтобы быть уверенным в том, что я не уклоняюсь. Но я действительно искренне и безкрайней злобы считаю, что Вы представили читателю мои работы в искажённом виде. Позвольте мне привести несколько примеров...Далее следуют две с половиной страницы напечатанных примеров, заканчивающиеся ссылкой на комментарий Коэна об упоении Фуллером трудностью различения между «тем, что есть» и «тем, что должно быть». И завершается всё это типичным «фуллеров-ским отступлением»:Пожалуйста, не думайте, что я сержусь. Во-первых, я восхищаюсь Вами и Вашей работой. Во-вторых, я настолько привык к вещам такого рода, что потерял способность гневаться даже тогда, когда критика весьма неожиданна... Так или иначе мы оба знаем, что большинство читателей понимают суть предмета спора по-разному, поэтому сложно предсказать их реакции. Вероятно, много читателей прокричат «Ура! Это мой человек», когда узнают (хотя весьма неправильно), что я убеждаю юристов учитывать справедливость и игнорировать правовые нормы.Надеюсь на скорую встречу. С уважением, Л.Л. Фуллер [32]В конце 60-х гг. XX в. научные дискуссии между Хартом и Фуллером прекращаются, что сказывается на значительном улучшении их отношений, отчасти благодаря действиям студенческих редакторов Harvard Law Review (о чём, между прочим, в Интернете есть много забавных блогов [33]). Примечательно и то, что Фуллер относительно спокойно (учитывая его болезненное отношение к критике) отреагировал на очень критическую рецензию Харта на «Мораль права» [34. С. 1281]. Вот, например, отрывок из письма Фуллера, который является ответом на заключительные слова рецензии Харта12:Я был рад видеть столь острое объединение спорных вопросов... Всё, что я могу сказать относительно мисс Цель, то, что Старая Дева всё ещё выглядит привлекательно. Одно её определенное очарование -это то, что она очень сложное создание, действительно, учитывая её непредсказуемое капризное поведение. Я глубоко верю в неё, не притворяясь, что я действительно понимаю её. Так, наши высокие романтические отношения, на которые Вы жалуетесь, вероятно, продолжатся, несмотря на Ваше предупреждение об их недолговечности [35].С этого времени в переписке Харта и Фуллера начинает преобладать дружественный и иногда шутливый тон. Изменению отношений способствовало не только эффективное вмешательство Фуллера в ситуацию с редакторами Harvard Law Review, но и, возможно, их общее чувство смятения перед быстро увеличивающимся количеством критических рецензий на их работы, особенно от Рональда Дворкина. Например, Фуллер написал Харту о симпозиуме, на котором Коэн и Дворкин причинили ему массу неприятностей:Я думал, что на этом симпозиуме по поводу моей книги Вам могло бы быть интересно. Как Вы увидите, Дворкин развивает новое положение - неопределенные и внутренне противоречивые законы не могут причинить вреда, потому что они не законы вообще. Абсурдность этой точки зрения - достигнутой абстрактно и вне какого-либо институционального кон-57текста - позволяет мне усомниться относительно всей его атаки на мою концепцию морали права [36].Они начинают активно обмениваться мнениями о планах относительно более широкого распространения юридических идей в формах, доступных для студентов [37]; ссылаются друг на друга при цитировании (примечательно то, что Харт просит Фуллера помочь разобраться в работах Ницше, в то время как Фуллер просит Харта помочь с Бентамом) [38].Переписка прекращается в 1971 г., незадолго до отставки Фуллера с поста почётного профессора юриспруденции Гарварда в 1978 г., вместе с которой уменьшается количество его работ вследствие быстрого ухудшения здоровья. В последней переписке с Хар-том в словах Фуллера присутствует тон ностальгии:Вы случайно не передумали принять участие в Мировом Конгрессе по Философии права и Социальной философии (грандиозное название!) [в Брюсселе] ...Я надеюсь, что так, поскольку я с огромным удовольствием ещё раз с Вами встретился бы.С уважением, Лон Фуллер [39]Ответ Харта Фуллеру:Нет, я не буду в Брюсселе в сентябре, но почти наверняка на конференции в Сан-Франциско в это же время... Если Вы будете в Оксфорде и/или в Лондоне летом, дайте мне знать. С радостью с Вами пообщался бы.С наилучшими пожеланиями, Ваш, Герберт Харт [40]Так заканчиваются их отношения. Конечно, их труды продолжают оказывать сильное влияние на формирование и развитие аналитической юриспруденции. Но философская парадигма, благодаря которой Харт сталстоль влиятельным и известным, доминирует над юридической областью. В то время как более широкие интересы Фуллера, часто выходящие за пределы юриспруденции, имеют не менее существенное значение для теории права13.И дело здесь вовсе не в том, кто «победил» или «проиграл». Мой тезис заключается в том, что Фуллер в этом споре был в неизбежно невыгодном положении. Помимо того, что Фуллеру постоянно приходилось защищаться, отвечая на множество вопросов, основные положения Харта и условия дискуссии коренились в аналитической философии права. Поэтому принятие спора интерпретировало и оценило аргумент Фуллера в значительной степени с точки зрения критериев, присущих этой дисциплине. Но значение наследия Фуллера для юридической науки заключается в интерпретации юридических институтов и процессов не столько в философском, а скорее в более широком социально-юридическом и междисциплинарном смысле. Возможно поэтому в истории философско-правовой мысли роль Фуллера низведена до роли оппонента Харта, что, конечно, не позволяет адекватно оценить его вклад.Я считаю, что суть этих дискуссий заключается в том, что благодаря влиянию Харта на Фуллера и перемещению аналитической методологии в область юриспруденции деление типов правопонимания на легист-ское и естественно-правовое утрачивает свою актуальность. В ангоамериканской философии права с 50-х гг. XX в. появляется новое интегративное понятие, объединяющее все существующие теоретико-правовые течения в одно целое - в аналитическую юриспруденцию.ПРИМЕЧАНИЯ1 Например, один из учебников содержит развёрнутый реферат книги «Мораль права»: Козлихин И.Ю., Поляков А.В., Тимошина Е.В. История политических и правовых учений. СПб.: Изд-во юрид. фак-та С.-Петербургского гос. ун-та, 2007. С. 479-498.IАнглоговорящим студентам юридических факультетов хорошо знакома работа Fuller L.L. The Case of the Speluncean Explorers // Harvard LawReview. 1949. Vol. 62. P. 616, в которой исследуются различные концепции права.3Это был второй визит Харта в США. Первый визит был в 1954 г.: Харт принимал участие в конференции Колумбийского университета.4Николя Лацей - профессор уголовного права и теории права Школы экономики Лондона, адъюнкт-профессор социальной и политическойтеории при Школе социальных исследований Австралийского государственного университета, член Британской Академии. Автор биографической работы о Г.Л.А. Харте: A Life of H.L.A. Hart: The Nightmare and the Noble Dream. Oxford: Oxford University Press, 2004.5Глава 5 в книге «Мораль права» появилась во втором издании под названием «Ответ критикам» в 1969 г., где Фуллер пытается защититьсвою точку зрения и ответить на множество поступивших отзывов и рецензий на его работу.6Близкий друг Харта и соавтор по книге «Причинность в праве», которая была опубликована в 1959 г. и переиздана в 1985 г. С 1948 г.A.M. Оноре преподавал на юридическом факультете Оксфорда, 1971-1988 гг. - профессор кафедры гражданского права.7Моррис Рафаэль Коэн (1880-1947) - американский философ и правовед, соединивший прагматизм с логическим позитивизмом и лингвисти-ческим анализом. Профессор философии в Сити-колледже Нью-Йорка 1912-1938 гг., преподавал юриспруденцию в Сити-колледже и университете Чикаго 1938-1941 гг., а также читал лекции по философии и праву в университетах Гарварда, Стэнфорда, Йеля и др. Самая известная работа «Reason and Nature» 1931 г.8Речь идёт о рецензии Морриса Коэна «Should Legal Thought Abandon Clear Distinctions?», воспроизведённой в Cohen M. Reason and Law. NewYork: Free Press, 1950.9Маршал Коэн (род. 27.09.1929 г.) - почётный профессор философии и права университета Южной Калифорнии.10Рональд Дворкин (родился 11.12.1931 г.) - в настоящее время профессор юриспруденции Университетского колледжа Лондона и Школыправа при университете Нью-Йорка, бывший профессор юриспруденции университета Оксфорда.IIДжером Холл (1901-1992) - специалист в области американского уголовного права, почетный профессор права Колледжа Гастингса приуниверситете Колифорнии в Сан-Франциско, профессор права университетов Иллинойса, Индианы, Гарварда и др. Самая известная работа General Principles of Criminal Law 1947 г.12Имеются в виду следующие слова Харта: «.. .достоинства и недостатки этой книги [«Мораль права»] проистекают из одного и того же источника. Еёавтор всю свою жизнь был влюблён в понятие цели, а эта страсть, как и любая другая, может как вдохновить, так и ослепить его. Я попытался показать что эта страсть оказала на автора именно двойственное влияние... Но я бы желал, чтобы эти высокие романтические отношения вошли в более спокойную колею» (цит. по: Book Review of The Morality of Law // Harvard Law Review. 1965. Vol. 78. P. 1295-1296).13Отношение Фуллера к науке и в некоторой степени его работа в суде оказали значительное влияние на американское юридическое образова-ние. Этот вклад адекватно и убедительно отражён в совместной работе: Witteveen W.J. and Van der Burg W. Rediscovering Fuller: Essays on Implicit Law and Institutional Design. Amsterdam: Amsterdam University Press, 1999.58

Скачать электронную версию публикации