Utopianism and social being: reconstruction of interaction factors.pdf История духовной культуры с неизменным посто-следующие времена он стал источником многих уто-янством демонстрирует присутствие феномена утопиз-пических проектов. Утопия в своем узком специальномма1 в различных проявлениях человеческой активно-значении является плодом более позднего времени исти. Еще в начале XX в. исследователи отмечали, чтоиного мировоззрения. В мифе утопия существует им-утопия, «как идеал общественных отношений, пред-плицитно и фрагментарно, скорее как потенция, заро-ставляет наиболее всеобщий элемент в духовном мире,дыш, подобно тому так прообраз науки можно разгля-…входит в состав различных религиозных верований,деть в античной философии.моральных и правовых теорий, систем воспитания,Иными словами, исследуя древние культуры, мыпроизведений поэзии» и любой творческой деятельно-можем обнаружить не утопию в полном смысле этогости, дающей образцы человеческой жизни [1. С. 5-6].слова, но лишь те элементы человеческой духовности,Однако существующее многообразие нередко противо-которые стали позже основой утопического сознания.речащих друг другу дефиниций утопии, утопическогоЧто это за элементы, и при каких условиях они порож-сознания, утопизма говорит об отсутствии ясного ис-дают феномен утопии? Только ответив на эти вопросы,следовательского подхода в изучении данной предмет-мы сумеем приблизиться к цели нашего исследованияной области. В связи с этим целью настоящего иссле-и установить корреляцию утопии с важнейшими харак-дования будет вычленение сущностных компонентовтеристиками человеческого бытия. Решение этой зада-феномена утопического и прояснение места утопии вчи, в свою очередь, позволит очертить границы фено-социальном развитии.мена утопии и даст возможность перейти к вопросу оОпределение временных параметров исследуемоговзаимоотношении утопии и социальной реальности,объекта требует ответа на следующий вопрос: является лиместе утопизма в процессе социального развития.утопия имманентной составляющей человеческого бытияОбщим местом философских текстов стало отожде-или это более позднее приобретение культуры? Древней-ствление сущности человека с таким его качеством, какшими утопиями, дошедшими до нас в письменном тексте,сознание. Происхождение сознания связывают с проис-исследователи обоснованно называют «Государство»хождением человека и общества, со становлением соб-Платона либо «Труды и дни» Гесиода. Тем самым ониственно человеческой деятельности, которая качествен-утверждают, что данный феномен обнаружил себя гораз-но отличается от поведения животных. Спецификадо раньше, чем ему было подобрано соответствующеепредметной активности человека, обусловленная твор-название. Ведь, как известно, автором самого слова «уто-ческим потенциалом его сознания, состоит в преобразо-пия» является Т. Мор. Точно так же феномен сознаниявании наличного бытия, в создании такой среды обита-составлял сущность человеческой активности задолго дония, которая ему изначально не предшествовала. Резуль-того, как шотландский философ Т. Рид в XVIII в. ввел втатом подобной активности оказывается непрекращаю-научный оборот само это понятие.щаяся динамика «второй природы», способы освоенияДанное обстоятельство порождает соблазн предпо-которой для человека генетически не заданы. И тольколожить, что утопия существует столько же, сколькосознание с его способностью к целеполаганию оказыва-существует «человек разумный», составляя часть егоется необходимым условием созидания окружающейприроды. Если принять это предположение, то можносреды, выработки алгоритмов адаптации к ней и прие-утверждать, что до своего представления в произведе-мов преодоления в дальнейшем наличного бытия.ниях Платона или Мора, ставших классическими при-Эта способность человека к конструированию ре-мерами утопической мысли, она уже в той или инойальности посредством целеполагания была характернаформе содержалась в древнейших памятниках архаиче-для него с самого начала появления homo sapiens и вы-ской культуры. В качестве одного из подобных прооб-деляла его среди всех представителей животного мираразов утопии можно рассматривать миф о «золотом[3. С. 8]. Другими отличительными чертами человекавеке». Согласно М. Элиаде, в глубокой древности людистали, во-первых, четкое осознание самого себя какстремились вернуться к мифическому «золотому веку»,личности, как особого бытия, и, во-вторых, четкоеобраз которого имелся в индийской, иранской, вави-осознание конечности своего бытия. Попытка осмыс-лонской, иудейской, греческой, ацтекской, скандинав-лить открытие собственного «Я», желание продлитьской и некоторых других мифологиях [2]. Казалосьсвое бытие, по мнению К. Ясперса, привели к появле-бы - чем это не утопия?нию представления о трансцендентном [4. С. 33-35].Однако неправомерно приравнивать миф архаиче-В.И. Красиков отмечает: «Противостоять энтропии36ской культуры о «золотом веке» к утопии, хотя в по-жизнь может, активно полагая более эффективные спо-собы своего осуществления, которые и возможны как трансценденции - их творческие полагания» [5. С. 342]. Духовной активности человека изначально присуще трансцендирование всеобщих смыслов - ви-дение их в своей повседневности, стремление увязать свое существование с остальной вселенной. Способ-ность к трансценденции сделала человека способным к неожиданности творчества, что и обеспечило несопос-тавимый с прежними биологическими видами дина-мизм развития и невиданную экспансию. М. Шелер справедливо уподобил человечество вечному «Фау-сту», который никогда не успокаивается «на окружаю-щей действительности», всегда стремится «прорвать пределы своего здесь-и-теперь-так-бытия и «окру-жающего мира», в том числе и наличную действитель-ность собственного Я» [6. С. 65].Способность человека к трансцендированию все-общих смыслов проявляет себя чрезвычайно разнооб-разно. Она легко угадывается в отдельных произведе-ниях искусства и научных открытиях, в некоторых са-кральных символах религий и результатах проектной деятельности, достигая, нередко, в них выражения в форме идеалов. Эти производные человеческой приро-ды, проявляясь в качестве идеалов, содержат в себе в качестве атрибутов характеристики универсальности, сверхценности, совершенства и за-предельности или, другими словами, основные характеристики трансцен-дентной реальности. Утопические образы, как один из закономерных результатов проективной природы чело-века, его стремления перешагнуть через внутренние и внешние границы своего существования, также можно рассматривать в качестве элемента трансцендентного, идеального мира.Традиция, определяющая утопию через идеал, сло-жилась в гуманитарной науке довольно давно [7. С. 1-23]. В своем развитии она претерпела немало измене-ний и в настоящее время включает в себя большое ко-личество разнородных и подчас противоречащих друг другу интерпретаций. Но в чем же состоит специфика утопического трансцендирования, в чем заключается видовое отличие утопического идеала от других по-добных форм духовной активности?Заметим, что сам феномен идеала стал предметом философского осмысления достаточно поздно. Впер-вые в теорию это понятие ввел И. Кант. Согласно его подходу, идеал возможен лишь применительно к явле-ниям, которые могут быть конституированы в качестве цели. Поскольку достижение цели лишает идеал стату-са существования, постольку он реализует себя как «идея» исключительно регулятивного порядка. Напро-тив, Г. Гегель определяет идеал как наглядно созер-цаемый образ цели, а достижение последней - как под-чинение «эмпирической действительности» Абсолют-ному Духу. В общем для И. Канта идеал - недостижи-мый горизонт. Попытка приблизиться к нему отодвига-ет его в даль. Для Г. Гегеля идеал - вполне реальная цель, продвижение к которой диалектически обуслов-лено. Это расхождение двух немецких мыслителей во взглядах на идеал сохранилось в философских дискус-сиях и в более поздние исторические эпохи.Чтобы оценить обоснованность названных подхо-дов в трактовке идеала, необходимо признать, что воснове процесса формирования социального идеала лежит мыслительная процедура идеализации. Ее мож-но трактовать как процесс построения допущений, элиминирующих или видоизменяющих условия, что приводит к обнаружению «в чистом виде» особых идеализированных свойств предмета. Эту логическую операцию не следует сводить единственно к методу научного познания, хотя, вероятно, именно в этой сфе-ре идеализация проявляется в рафинированной, сво-бодной от посторонних наслоений форме.Процедуры идеализации характерны и для сферы ис-кусства. Здесь идеалы обычно имеют художественную форму выражения и предполагают способы обобщения и конструирования художественных форм произведения на основе приближения их к некоторым образцам путем устранения из них того, что не соответствует замыслу автора и вместе с тем добавления к ним того, что соот-ветствует ему. Данную процедуру можно обнаружить и в других сферах человеческой активности.Итогом процедуры идеализации в науке оказывает-ся так называемый «идеализированный объект». В рамках гуманитарного научного знания в качестве ре-зультатов использования процедуры идеализации мо-гут рассматриваться концепты типа «общественно-экономическая формация», «гармонично развитый че-ловек», «правовое государство» и пр. Их отличает то, что они представляют собой мысленные конструкции явлений, все существенные характеристики которых доведены до их предельного выражения и выступают в качестве элементов научных теорий.Заметим, что идеализированный объект и идеал -далеко не всегда одно и то же. По мнению автора этого понятия И.В. Кузнецова, «идеализированный объект по своему назначению в высокоорганизованной теорети-ческой системе фактически играет роль фундаменталь-ной идеи, на которую опирается все здание теории» [8. С. 30-31]. То есть идеализированный объект выполня-ет, прежде всего, познавательную функцию, играя роль основания теории. Однако в области гуманитарного знания и теория и ее составляющие несут не только познавательную, но и ценностную нагрузку. Так, на-пример, идеализированный объект «правовое государ-ство» одновременно является идеалом, т.е. той целью, к которой следует стремиться, той ценностью, которую следует защищать. Другими словами, формирование идеала обусловлено не только познавательными проце-дурами, хотя и не обходится без них. Ведь многие из этих процедур, в том числе и идеализация, являются естественными для человека способами организации интеллектуальной деятельности. Обращение в данном исследовании к идеализации как к способу формирова-ния идеалов позволяет нам указать на их предельную абстрактность, трансцендентность по отношению к миру чувственно созерцаемых объектов и, таким обра-зом, выразить свою солидарность с указанной выше трактовкой идеала И. Канта.Таким образом, идеализированные объекты, сфор-мулированные в сфере социально-гуманитарного зна-ния, нередко трансформируются и выступают в качест-ве социальных идеалов - неких абстрактных принци-пов, служащих ориентирами человеческой активности, а не средствами познания. Отвлеченный характер этих37принципов лишает их чувственно наглядного выраже-ния. Да это и неудивительно. Как было уже отмечено, идеализация предполагает предельное, т.е. абсолютное выражение некоторых свойств, а наглядно выразить абсолютное невозможно. В принципе невозможно, но на практике это совершается постоянно.Здесь мы подходим к характерным чертам утопии, отделяющим ее как от результатов познавательных процедур (идеализированных объектов), так и от идеа-лов. Для утописта, в отличие от ученого-теоретика, не столь уж важно, что есть на самом деле или что будет, ему важней указать на то, что должно быть. В не меньшей степени его не удовлетворяет абстрактное долженствование, характерное для идеала. Наоборот, он заинтересован в том, чтобы должное было конкрет-но-осязаемым. Чтобы оно воплощалось как можно ско-рее и полно. Потребность в чувственно наглядной ма-нифестации социальных идеалов находит выражение, на наш взгляд, именно в форме утопий. Последние, как и идеалы, фиксируют в себе модальность долженство-вания, но в отличие от них детализированы и наглядно очерчены. Эта характеристика утопического идеала подпадает под экспликацию идеала, в трактовке Г. Ге-геля, приведенной нами выше. Примечательно, что в фундаментальном труде К. Манхейма «Диагноз нашего времени», посвященном исследованию утопического сознания, Г. Гегель фигурирует в числе утопистов [9. С. 193-195].Конечно, надо признать, что степень наглядности в утопических произведениях может быть очень разной. Например, в то время как произведение «Сон» А.Д. Улыбышева, в молодости входившего в кружок «Зелёная лампа», филиала декабристского «Союза бла-годенствия», демонстрирует интенцию долженствова-ния в ярких художественных образах, «Конституция» Н.М. Муравьёва - проект программного документа Северного общества декабристов - соответствует стро-гой, юридической форме основного закона государст-ва. Однако, несмотря на очевидные отличия этих про-изведений, их объединяет то, что они являются спосо-бами конкретизации и детализации неких абстрактных принципов, что и позволяет их рассматривать как вари-анты утопий.Можно сделать вывод, что понятие идеала шире понятия утопии. Другими словами, любая утопия -идеал, но не любой идеал утопичен. Идеал остается вне утопии тогда, когда сохраняет присущую ему абст-рактность, тогда, когда выступает в качестве принципа, фиксирующего некий абсолют, т.е. в том качестве, в котором его определял И. Кант. Например: «…посту-пай так, чтобы использовать человека для себя так же, как и для другого, всегда как цель и никогда лишь как средство». Данная формулировка «категорического императива» И. Канта как раз и выражает отвлеченное формализованное моральное требование, абстрактный образец поведения, и потому может рассматриваться как идеал, но не как утопический идеал. Сказанное в полной мере относится и к религиозно-этическим нор-мам, в частности библейским заповедям. Они суть принципы, нравственные абсолюты, играющие роль ориентиров, целей человеческого поведения. Люди стремятся к тому, чтобы следовать им. Буквальную же38трактовку заповедей как воплощающегося в мировой ис-тории проекта общественной жизни следует рассматри-вать уже как утопическую разновидность идеала, полу-чившую описание в трудах Г. Гегеля.Эта особенность утопии роднит ее с произведения-ми художественного творчества. И те и другие демон-стрируют трансцендентную направленность по отно-шению к наличному бытию, и те и другие имеют чув-ственно наглядную форму выражения. Очевидно, что между ними не существует непроходимой границы, и можно назвать достаточно большое количество утопи-ческих проектов, нашедших выражение в форме, к примеру, литературных произведений или памятников архитектуры. К числу последних можно отнести, на-пример, город-сад, фабрику-кухню, дворец труда, дом-коммуну [10. С. 194-223]. Тем не менее далеко не каж-дое художественное произведение, являясь носителем тех или иных идеалов, будет по своему содержанию одновременно утопическим.Характерной чертой, отделяющей утопию от сходных образцов художественного творчества, является ее оппо-зиционность по отношению к окружающей действитель-ности. Следует оговориться, что искусство играет нема-лую роль в реализации утопических интенций и, кроме того, так же нередко носит ярко выраженный оппозици-онный характер [11]. В связи с этим необходимо уточнить понятие утопической оппозиционности.В истории мы встречаем немало примеров, свидетель-ствующих о том, что во все времена люди находили дос-таточно поводов для осуждения существующего соци-ального порядка. Но когда речь идет об утопии, подразу-мевается не любая оппозиция. Проводить параллель меж-ду утопией, с одной стороны, и любыми протестными формами деятельности, с другой, было бы ошибкой. Нельзя же считать утопистами разбойника, хулигана или толпу футбольных фанатов. Их действия - протест про-тив общепринятых общественных норм, но утопичность их сознания вызывает глубокое сомнение. Точно так же и сатирический жанр в искусстве, будучи одним из спосо-бов критики, далеко не всегда будет свидетельством уто-пизма его поклонников.Отличительной чертой утопической оппозиционно-сти является масштаб и направленность социального протеста. Отношение утописта к миру не допускает никакого исправления действительности: утопист не реформист, а радикал. Термин, который более адекват-но схватывает сущность содержательной стороны уто-пии, оказывается не «протест» или «оппозиция», а «противопоставление». Несмотря на видимое совпаде-ние этих понятий, между ними существует различие. Противопоставление подразумевает, что существует альтернатива, которую можно принять в качестве же-лательной или даже необходимой замены.Указанная интенция сознания утописта характери-зует отношение его идеального образа к наличной дей-ствительности: они альтернативны друг другу. Ориен-тация сознания на трансцендентный утопический идеал неизбежно ведет к негативной оценке и крайнему не-приятию того общественного строя, в котором нахо-дится утопист. В его сознании происходит расчленение окружающей социальной реальности и истории на ис-ключительно «хорошую» и исключительно «плохую»2.Окружающий мир подвергается резкой критике. Склады-вается представление о том, что реформировать изна-чально плохое невозможно. Есть только один выход -ломать его, заменяя по возможности лучшим. Причем нередко построение лучшего мира отодвигается в неяс-ную перспективу, актуальнейшей задачей оказывается именно разрушение старого. Как раз по этой причине Мао Цзэдун был готов допустить ядерную войну только для того, чтобы коммунизм установился во всем мире.То, что мир утописта и актуальное бытие альтерна-тивны друг другу, прежде всего, означает тотальное несогласие утописта с окружающей действительно-стью. Он не знает полутонов в оценке явления; его ви-дение мира может быть только дуалистичным. Это че-ловек, всегда рассуждающий по схеме «или-или» [12. С. 37]. Трансцендентность утопического идеала создает условия для того, чтобы представить утопию в качест-ве лишенной изъянов альтернативы «дурной» действи-тельности. Такое тотальное противопоставление делает невозможным компромисс между утопией и сущест-вующей реальностью, они становятся взаимонепрони-цаемыми и взаимоисключающими друг для друга [9. С. 164].Рассмотрим критическую направленность утопизма подробнее. Утопическая критика может быть разной по своей направленности, интенсивности и формам. Она может быть пассивной, созерцательной, когда созда-тель утопии противопоставляет реальному бытию во-ображаемую мечту, или активной, сознательно направ-ленной на осуществление целей утописта посредством радикальных преобразований действительности. Но независимо от характера критических выпадов любой утопический проект претендует на то, что, будучи во-площенным, он устранит «изъяны» критикуемого со-циального устройства. Развивая этот тезис, И.П. Смир-нов отмечает, что, по сути, «утопия… занята одним -упразднением отчуждения» [13. С. 158-161]. Конечно, утопии отличаются друг от друга тем, какую форму отчуждения отменяет тот или иной проект жизнеуст-ройства. Неизменной всегда остается претензия на раз-решение коренных противоречий общественной жизни, устранение преград, разделяющих людей на конкури-рующие группы, либо устранение разрыва между чело-веком и природой и т.д. Можно продолжить эту мысль, указав, что главной преградой, которую стремится пре-одолеть утопия, является пропасть между трансцен-дентным идеалом и далеким от него в силу своего не-совершенства конкретным обществом и человеком.Как же осознание человеком бытия приводит его к построению утопических проектов? Серьезная попытка ответить на этот вопрос предпринята в философии эк-зистенциализма. Так, с позиции экзистенциализма мир, в котором оказывается человек с момента своего рож-дения, предстает перед ним нередко чуждым, непод-властным и непонятым. Как в одиночестве приходит в этот мир человек, так и в одиночестве он из него ухо-дит. Человек страстно желает освободиться от цепей предопределенности или, наоборот, непредсказуемости хаоса, которые навязываются ему действительностью. Однако это ему удается далеко не всегда. В результа-те - чувство безысходности, чувство отчаяния. «Никто не свободен от отчаяния; нет никого, в ком глубоковнутри не пребывало бы беспокойство, тревога, дис-гармония, страх перед чем-то, о чем даже не осмелива-ется узнать, - страх перед чем-то внешним или перед самим собой», - писал С. Кьеркегор [14. С. 262]. По-добного рода отчаяние - одно из экзистенциальных оснований социальной утопии, проявляющееся в стремлении человека вырваться из пут, налагаемых самой жизнью, установить некие совершенные правила или, наоборот, избавиться от каких бы то ни было пра-вил. Не случайно английский исследователь М. Ласки отмечал, что утопии создаются именно от отчаяния и от надежды. Он называл их «моделями стабильности, рожденными в атмосфере противоречий» [15. С. 174].Ощущая свою потерянность в деформациях этого мира, чувствуя невозможность позитивного изменения окружающей среды, человек объявляет метафизиче-ский бунт, представляющий собой отчаяние-вызов, связанный со стремлением преодолеть разрыв «Я» и «мир». Человек желает быть собою для того, чтобы навязать свое «Я» той силе, которая его создала, «сата-нически упереться» против нее.Таким образом, чувство отчаяния, как предпосылка взбунтовавшейся гордыни, оказывается одновременно необходимым условием утопической активности.Нельзя не согласиться с мнением русского филосо-фа Г.В. Флоровского, который замечал, что метафизи-ческий бунт был не только духовным стимулом чело-вечества, но приводил к утопизму как к «постоянному и неизбывному соблазну человеческой мысли, ее отри-цательному полюсу» [16. С. 83]. Опасность этого со-блазна состояла в том, что человек начинал верить в возможность окончательного осуществления своего замысла в рамках истории, в возможность имманент-ной исторической удачи, окончательной и предельной.Так, например, утопия уже упомянутого Платона яв-ляется продолжением того радикального противопос-тавления материального мира духовному, которое стало краеугольным камнем его философской системы. Сама эта попытка найти в меняющемся мире нечто совершен-ное и неизменное, неподверженное ни тлению, ни де-градации есть свидетельство крайнего неприятия налич-ного бытия. Такое отношение, по мнению исследовате-лей, является реакцией великого ума на кризис полисной системы. Идеальное государство - это вызов, брошен-ный Платоном всем земным государствам, ставшим в его глазах и в глазах многих последователей лишь урод-ливыми подобиями совершенного порядка.Конечно, неправомерно видеть в произведениях утопистов лишь одно - отчаяние и бунт. Говоря о них, мы тем самым сосредоточиваем внимание только на протесте - деструктивной стороне утопизма. Но в не меньшей степени важен и тот альтернативный проект социального устройства, который предлагается авто-рами утопий взамен отрицаемой ими реальности. Мно-гие создатели утопических конструкций были велики-ми мыслителями, пытающимися переосмыслить сло-жившиеся социальные отношения с их проблемами и противоречиями, историю, перспективы развития.Переход к утопизму как к новой форме осмысления исторической реальности убедительно описывает К. Ясперс [4]. В рамках его концепции «осевого време-нем» выявляется процесс качественного скачка созна-39ния человека, когда он заново открывает себя, постига-ет свою ограниченность и в ответ на это открытие формирует новую систему идеалов, трансцендентных по отношению к наличному бытию. На ее основе чело-век создает глобальный проект исторического разви-тия. Основной задачей с этого момента становится реа-лизация трансцендентных идеалов как способа преодо-ления границ своего существования. С этой точки зре-ния можно представить историю как непрерывный процесс попыток осуществления утопических интен-ций. В рамках позиции К. Ясперса возникновение уто-пии закономерно и необходимо. А попытки ее реализа-ции могут рассматриваться как важная составляющая социального прогресса. Именно так оценивает вклад утопии в социальное развитие и Т.И. Ойзерман, выяв-ляя органическую взаимосвязь между утопизмом и гу-манизмом, между утопизмом и научно-техническим прогрессом, между утопизмом и экономическим разви-тием [17. С. 18-25].С идеей утопии как с практическим проектом пре-образования социального бытия, радикальной альтер-нативой соотносится цивилизационный подход, разра-ботанный А. Тойнби. Исходя из предложенной им кон-цепции «вызова и ответа», можно утверждать, что само бытие, ставя человечество на грань гибели, активизи-рует выработку утопий как жизнеспособных альтерна-тив, позволяющих вывести цивилизацию из кризиса, т.е. дать адекватный «ответ». Неслучайно исследовате-ли подмечают всплеск утопической активности именно в периоды социальных потрясений. Так и Э. Блох счи-тал одной из причин появления утопий незавершен-ность бытия. Он замечал, что действительное - это процесс, представляющий собой «широко разветвлен-ное опосредование между настоящим, неоконченным прошлым и - самое главное - возможным будущим» [18. С. 51].Однако немало и тех, кто рассматривает утопию как совокупность трансцендентных представлений, кото-рые не могут быть реализованы в рамках наличной действительности в принципе, т.е. для них утопия тож-дественна несбыточности, принципиальной неосуще-ствимости. Этот взгляд, по-видимому, психологически обусловлен нежеланием выходить за пределы сущест-вующего социального порядка. Утопия в этом случае оценивается либо как опасное искушение сделать не-доступное доступным [19. С. 127], либо как некий об-щий принцип, несовместимый с наличным бытием и потому невоплотимый в нем [20. С. 23]. Исходя из этой позиции, говорить о каком-либо значительном влиянии утопических проектов на социальное развитие не при-ходится.С иной позиции предлагал рассматривать утопию К. Манхейм. Он определяет взаимосвязь утопии и ре-альности как «диалектическую». Во-первых, это пред-полагает констатацию динамического характера дейст-вительности, а во-вторых, указание на единство и раз-личие между «относительно» и «абсолютно» утопиче-ским. Другими словами, каждая ступень исторического развития неявно содержит в себе всю совокупность идей, способных выступить в качестве возможного проекта будущего. Некоторые из этих идей и становят-ся тем взрывчатым материалом, который выбрасывает40наличное бытие из его границ. Бытие порождает уто-пии, они взрывают его основы и ведут к формирова-нию следующей ступени социального развития. Таким образом, взаимодействие бытия и утопии является причиной движения истории. Закономерность ее дей-ствия такова: сначала внутри существующего порядка вещей формируется некоторая совокупность идеалов. Они используются в критике того, что не является та-ким, каким оно должно быть, т.е. самой реальности. Далее происходит реализация созданных на основе идеалов утопических проектов, что предполагает не только критику бытия, но и тех идей, которые способ-ствовали его возникновению. Этот цикл неоднократно воспроизводится [9. С. 164-180].Утопия при таком рассмотрении чем-то напоминает парадигму Т. Куна, предлагающую выход из сложив-шегося тупикового состояния в объяснении явлений мира природы, когда новые факты дают основания критиковать общепризнанные научные картины мира и образующие их теории. Утопия по аналогии представ-ляет собой средство преодоления тупиков в социаль-ном развитии. Она выступает в качестве проекта, а равно и средства конструирования социального бытия, подчинения его сознанию человека.Иными словами, утопический проект становится возможной парадигмой будущего социального разви-тия, предлагая модель решения социальных проблем. Однако следует избегать соблазна представлять уто-пию как разновидность научного подхода к освоению реальности, хотя между утопией и наукой нет непрохо-димой границы. Пересечение утопии и науки в ряде случаев оказывается возможным, что, тем не менее, не приводит к их совпадению. Как уже было сказано ра-нее, у утописта и ученого разные цели. Утопист не стремится к объективности и познанию. Наоборот, он тяготеет к тому, чтобы подчинить реальность своей воле, произвольно сконструированному сверхценному для него идеальному проекту. Вследствие этого адек-ватно воспринять актуальное бытие, а равно и свой проект, он оказывается зачастую не в состоянии.Итак, возникает вопрос: утопия - это все-таки след-ствие метафизического бунта или в большей степени способ проектирования будущего? Было бы излишне категорично и однозначно противопоставлять одно другому. Утопист находится в состоянии, когда он не может принять наличного бытия. Он понимает состо-явшееся бытие как негодное вплоть до отрицания са-мих его основ и принципов организации, что и порож-дает упомянутый метафизический бунт. Одновременно и в связи с этим у него зреет желание противопоста-вить существующей реальности некую альтернативу, что, в конечном счете, заставляет его приступить к проектированию будущего. Иногда на передний план выходит именно бунт, иногда он почти незаметен, и тогда утопист напоминает скорее кабинетного ученого или мечтателя. Но утопия как особым образом ориен-тированное сознание неизменно включает оба этих компонента.Диалектический характер взаимосвязи утопии и ре-альности проявляется и в той роли, которую играют утопические проекты в социальных процессах. Будучи направленной на радикальное преобразование бытия,утопия выступает не только как созидающая, но и какственная роль позволяет говорить о двойственностивыраженная деструктивная сила. Ведь утопия, предла-самого явления, т.е. о наличии двух взаимосвязанныхгая свой альтернативный проект социального устрой-сущностных компонентах утопии.ства, полностью отрицает существующий обществен-Как бы то ни было, сам по себе необходимый ана-ный порядок как заведомо ложный и порочный, под-лиз позитивных или негативных оценок роли утопии влежащий радикальному переустройству.жизни общества мало что добавляет к выявленным ееДеструктивная роль утопии была отчетливо осознанаспецифическим чертам. Они лежат вне ее позитивныхв XX в., когда социальные проекты, вынашивавшиесяили негативных оценок и состоят в следующем.утопистами, стали пугающей реальностью. «Платонов-Утопия, как и идеал, выступает в качестве одной изская Политейя с ее стражами-философами обернуласьпроизводных продуктов интеллектуальной процедурыкитайской культурной революцией, теократия Гоббса -идеализации. Но поскольку абстрактный характервластью духовных особ в Иране, национально-семейноеидеалов не может в полной мере удовлетворить по-государство Гердера - бесчисленными этническими кон-требности людей, находящихся в оппозиции к актуаль-фликтами XX века» [13. С. 152]. Ряд критиков, наиболееному бытию, их духовная активность находит выраже-известным из которых можно считать К. Поппера, предъ-ние в утопиях. Последние облекают отвлеченные цен-являют утопии кровавый счет [21]. Утопизм отождествля-ности человеческой духовности в чувственно-ется ими с максимализмом, фанатизмом, нигилизмом,наглядную, конкретную форму и тем самым могут на-небрежением жизнью, ведущим к «принесению настоя-поминать образцы художественного творчества. Одна-щего в жертву будущему, а человека в жертву человече-ко в отличие от многих из них утопия всегда представ-ству» [22. С. 44-45]. Высказываются мысли об интеллек-ляет собой вариант тотального отрицания состоявше-туальной невменяемости утописта [23. С. 7], а также огося бытия. Она проявляется как протест, как противо-суицидальности его устремлений [24. С. 371-375].поставление той реальности, которая окружает утопи-Появились исследования, в которых всерьез рас-ста и, в конечном счете, результируется в конструиро-сматривается вопрос о средствах избавления от утопиивании интеллигибельных социальных объектов, транс-[25. С. 139]. В них утверждается необходимость «выра-цендентных актуальному бытию.батывать иммунитет к утопии» или искать «способыДругими словами, мы можем говорить о наличиинейтрализации… присущих утопизму характеристик»двух инвариантных и существенных чертах утопии:[22. С. 44-45]. В то же время многие исследователитотальном отрицании наличной реальности и наличиипризнают невозможность элиминирования утопизма изтрансцендентного альтернативного проекта социально-человеческой жизни [23. С. 186-187]. В ответ на кри-го устройства, призванного заменить отрицаемую ре-тику утопии они выдвигают, как правило, два контрар-альность. Взаимосвязь этих двух компонентов позволя-гумента. Так, по мнению В.А. Чаликовой, «утопияет нам определить изучаемое явление как совокупностьвраждебна тоталитаризму потому, что она думает оспособов и результатов духовной активности, направ-будущем как об альтернативе настоящему», в то времяленной на создание и освоение образов трансцендент-как тоталитаризм абсолютизирует настоящее [26.но-должного в сущем.С. 72]. Этот контраргумент направлен на выявлениеТаким образом, обретенная человеком способностьпозитивного потенциала утопии, чуждого деспотизму ик трансцендированию всеобщих смыслов, его умениетирании. Другой контраргумент переносит ответствен-создавать образы желаемого, осознание собственнойность за кровавые социальные эксперименты и насилиеограниченности в пространстве и во времени, стремле-над личностью на другие формы духовной активности.ние эту ограниченность преодолеть нашли выражение,Так, например, К. Манхейм фактически переносит этув частности, в появлении феномена утопизма. Это яв-ответственность на идеологию. С его точки зрения,ление в своей основе питается экзистенциальнымиименно идеология, являясь апологетом состоявшегося,факторами человеческой субъективности, его творче-препятствует социальному развитию [9. С. 174-175].ской природой и может рассматриваться в качествеМожно отчасти согласиться с исследователями, ут-важной составляющей социального развития. Онтоло-верждающими, что утопия действительно способнагическая незавершенность самого бытия, порожденноеиграть деструктивную роль. Она может стать орудиемэтим чувство отчаяния, метафизический бунт есть не-революционной борьбы и одновременно ее целью. Со-обходимые предпосылки утопической активности.гласимся так же и с тем, что утопизм как особый образСоциальное бытие, однажды породив утопизм, с техмышления тяготеет к догматичности и радикализму,пор постоянно испытывает на себе его глубокое влия-когда «высокая» цель лишает окружающий утопистание. Процесс создания и попытки воплощения утопиймир какой-либо ценности. В то же время утопия естьпревращаются в важный фактор социального развитиязакономерный способ реализации человеком своейи одновременно в серьезную деструктивную силу, чтотворческой, проективной натуры. Она позволяет мыс-делает необходимым изучение форм и результатовлить перспективно, искать оптимальные способы соци-взаимодействия утопии и реальности, как в прошлом,альной организации, превращать абстрактные теории втак и в современных условиях. Однако эта проблема -конкретные формы общественной жизни. Такая двой-предмет уже следующего исследования.

Скачать электронную версию публикации