Investigative theory as element of informative model of investigation of a crime.pdf Метод моделирования, как известно, появился всвязи с необходимостью решения исследователем та-ких задач, которые, по ряду причин, не могут быть ре-шены путем непосредственного изучения предстояще-го ему объекта; в криминалистике сегодня он являетсяприоритетным в структуре ситуационного подхода ипознания истины при расследовании преступлений [1.С. 193-194; 2. С. 171-202; 3. С. 48]. Специфика данногометода состоит в том, что место исследуемого объектазанимает его мысленно представляемая или материальносконструированная система, позволяющая в процессеоперирования с ней получать новую информацию обэтом объекте. Как правильно отмечают отдельные авто-ры, именно возможность осуществить процесс исследо-вания (процесс опосредованного познания) события по-зволяет отделить мысленную модель от любых мыслен-ных представлений следователя [4. С. 10-11].При построении модели и в процессе оперированияею важно помнить, что модель охватывает не все свой-ства оригинала, а лишь те, которые являются сущест-венными для целей познания. В силу того что модельпредставляет оригинал, между ними как системами,должно существовать сходство их элементов и структур.Следственная версия определяется как мысленнаямодель и сравнивается, прежде всего, с материальноймоделью. Разделение моделей на мысленные и матери-альные, на наш взгляд, не является противопоставлени-ем одной модели другой: для того, чтобы построить ма-териальную модель, необходимо вначале абстрагиро-ваться от второстепенных признаков реального объекта,т.е. осуществить, по сути, мысленное моделирование.Учитывая, что моделирование есть процесс исследова-ния, различие между мысленной и материальной моде-лями, на наш взгляд, состоит в способе включенности ихв названный процесс: первая включена умозрительно,вторая - чувственно, зрительно-наглядно.Одной из первых моделей, используемых в теории ипрактике криминалистики, стала следственная версия.В рамках получившего широкое распространение вкриминалистике метода моделирования криминали-стическая (следственная) версия рассматривается какидеальная информационно-логическая модель рассле-дуемого события [5. С. 128; 6. С. 29; 7. С. 9]. Теорети-ческая значимость следственной версии проявилась втом, что в результате исследования соответствующихположений была создана основа для выделения иныхмоделей, используемых в процессе расследования пре-ступлений; отсюда несомненно важными являются во-просы о характере следственной версии как модели, еёоснованиях, характере взаимообусловленности и взаи-модействия следственной версии и иных моделей, про-являющихся в ходе исследования деяния, содержащегопризнаки состава преступления.Одним из первых авторов, наметивших возмож-ность перехода от следственной версии к иным инфор-мационным моделям расследования преступления, былЛ.Я. Драпкин, который выделил, помимо фактическогооснования, также теоретическое основание следствен-ной версии. Отмечалось, что фактическая база версииформируется за счет результатов проведения следст-венных, оперативно-розыскных и проверочных дейст-вий; важное свойство информации, составляющей фак-тическое основание следственной версии, состоит втом, что «она находится как бы "внутри" уголовногодела, четко ограничена его процессуальными и объем-но-логическими рамками» [8. С. 140].Совсем иной информационно-логический статусимеет теоретическая база следственной версии. Ее по-знавательная ценность, как отмечено для сравнения,состоит в том, что она представляет собой дополнитель-ную информацию, сосредоточенную в групповых кри-миналистических характеристиках, фактических пре-зумпциях, коллективном опыте и других обобщенныхзнаниях, аккумулированных в памяти и специальнойлитературе. При этом тезаурус (запас сведений) интег-рированной информационно-поисковой системы долж-ны составлять не отдельные обстоятельства (даже такиеважные, как способ совершения преступления или при-меты виновных лиц), а комплекс всех элементов крими-налистической характеристики [8. С. 140-141].Е.Е. Центров, отмечая необходимость пониманияследственной версии как интегральной идеи, подчер-кивает, что по своему содержанию каждая выдвинутаяпо делу версия основывается не только на имеющихсяданных, но и на опыте следователя и т.п. [9. С. 10].На наш взгляд, такой подход является верным идолжен получить свое развитие в понятии криминали-стических целей следственного действия [10. С. 478-484; 11. С. 382-385]; очевидно, что в рассужденияхЛ.Я. Драпкина и других авторов криминалистическаяхарактеристика преступления предстала в виде специ-фической модели. Выделение теоретической базыследственной версии указывает лишь на источникформализованных знаний, используемых в процессерасследования, и не означает, как считают некоторыеавторы, что «следователь (как основной субъект кри-миналистической деятельности) теоретически познаеттот или иной объект» [12. С. 51].В свое время Л.Я. Драпкин предлагал различатьфактическую и теоретическую базы следственной вер-сии несколько иным, специфическим образом: к фак-тической базе он относил имеющуюся в распоряженииследователя информацию о каком-либо событии (в егоконкретном случае − труп неизвестного мужчины), ктеоретическим основам версии - возможные причины(т.е. собственно версии) данного события. «Информа-цию об обнаружении трупа неизвестного мужчины(В), - писал он, - можно считать фактической базой, акаждый из четырех вариантов возможной причинысмерти (А1, А2, А3, А4) - теоретической базой версии»[13. С. 60-72]. В дальнейшем указанный автор, иссле-дуя вопросы теоретического основания криминалисти-ческой версии, не только не включает в число элемен-тов, которые его образуют, сами предположения, норассматривает вероятностный вывод как третий ком-понент версии [14. С. 52].Умозрительная природа следственной версии в ходеразвития криминалистической теории вызвала вопрос осоотношении понятий «следственная версия» и «мыс-ленная модель».Достаточно широко представлена точка зрения,разделяющая следственную версию и мысленную мо-дель как весьма близкие, но в то же время различныепонятия [15. С. 6; 16. С. 148]. К примеру, Г.А. Густовпредлагает отличать мысленную криминалистическуюмодель как «образ, детально воспроизводящий в мыш-лении существенные для целей криминалистическогоисследования свойства познаваемого объекта», от вер-сии как категории логической, выражаемой лишь с по-мощью обыденного языка; в отличие от следственнойверсии, мысленная модель «требует больших интел-лектуальных усилий»; «оперируя мысленной моделью,следователь временно переключает свое внимание соригинала на искусственный объект и возвращается коригиналу», чего не происходит при работе с версией[17. С. 36-39].С данным утверждением трудно согласиться по рядупричин. Так, при конструировании следственных версийвозможно построение «древа версий» в той степени кон-кретизации, которая необходима для детального умо-зрительного видения картины происшествия; проверкаследственных версий (то, что указанный автор называетоперированием мысленной моделью) требует сопостав-ления версионной картины с той, которая предстает ввиде полученных доказательств; версия (как и предла-гаемая мысленная модель) может сопровождаться вы-полнением рисунков и схем; такое называемоеГ.А. Густовом преимущество мысленной модели передследственной версией, как отображение всех вариантоввидения изучаемого объекта, одни из которых являютсядо поры до времени ложными, есть не что иное, как тре-бование выдвижения всех версий, каждая из которыхопровергает другую, и лишь одна из них объективноотражает объясняемое с её помощью обстоятельство.Вопрос о познавательной сущности следственнойверсии предполагает, наконец, исследование вопроса осоотношении понятий «следственная версия» и «ин-формационная модель расследования». Следует, преж-де всего, сказать, что термин «информационная модельрасследования» сам по себе многозначен; причина это-го состоит в том, что неотъемлемым признаком моделиявляется её системность; отсюда любая система можетбыть представлена в виде специфической модели. Со-ответственно, можно говорить о двух разновидностяхинформационных моделях: одна из них есть умозри-тельно сконструированная схема познаваемого явленияс целью «схватить» наиболее существенные его сторо-ны, другая - реально познанное с помощью первой мо-дели явление (т.е. то, что принимает значение следст-венной ситуации).Р.А. Ратинов, исследуя вопросы информационногомоделирования в процессе доказывания по уголовномуделу, приходит к мнению о необходимости выделениядвух видов информационных моделей: вероятностная,представляющая по сути следственную версию, и дос-товерная как совокупность установленных по делу до-казательств [18. С. 191]. Л.Я. Драпкин, характеризуяследственную ситуацию как сложившееся по уголов-ному делу состояние, представленное тактико-психологическими, тактико-управленческими и т.д.элементами, говорит о реальном состоянии как о моде-ли [20. С. 17].Аналогично Н.В. Кручинина различает две модели,одна из которых - фактическая модель, результат дея-тельности следователя: эта модель «…сравнивается спервичной моделью события, построенной до началапроверки, что позволяет определить сходство и различиеобъектов сравнительного анализа, достаточность илинедостаточность полученных знаний для принятия соот-ветствующего решения и составления представления озавершении либо продолжении проверки» [21. С. 30].Такой подход целиком соответствует высказывани-ям о роли и видах модели в процессе познания. Прирассмотрении вопроса о познавательной деятельностиотмечается, что «конечный результат познания - полу-ченная информация о внешней среде - должен бытьзафиксирован, описан, представлен в виде определен-ной модели» [22. С. 57], т.е. системного знания; по сутидела, в конкретном уголовном деле полученные дока-зательства представлены сведениями, сгруппирован-ными относительно структурных элементов модели:обстоятельств, подлежащих доказыванию.Гораздо сложнее решается вопрос о соотношенииследственной версии как мыслительной модели с ин-формационной моделью преступления в том случае,когда последняя также рассматривается как умозри-тельное образование. «Информационная модель рас-следуемого преступления, - писал А.И. Баянов, - естьмысленное построение следователя, судьи, основанноена имеющейся информации о расследуемом событии, атакже основанная на ней система версий, объясняющихкак общее содержание события, так и его отдельныеэлементы, служащие средством исследования обстоя-тельств уголовного дела» [23. С. 135]. Как видим, вданном определении выражена мысль о том, что, по-мимо следственной версий, имеются иные элементымысленной модели расследования преступлений. Ксожалению, А.И. Баянов не указывает, какие элементы,помимо следственных версии, составляют информаци-онную модель расследуемого преступления.В литературе можно встретить позицию, при кото-рой выделение, наряду с версией, также информацион-ной модели, дается без указания их отличий: информа-ционная модель, как и следственная версия, призванаотражать фактические данные и построенные на нихпредположения [24. С. 622]. При этом несколько натура-листичным представляется рассуждение о реализациипрогностической функции информационной моделирасследования, которая проявляется в «…наложенииинформационной модели механизма на материальнуюобстановку события: место происшествия, тело и одеж-ду участвующих в нем лиц, используемые при этом ору-дия и средства преступления» [24. С. 623].Несомненно важным является вопрос о таком видетеоретических основ следственной версии, как крими-налистическая характеристика преступления. Пред-ставляется методологически правильным рассматри-вать теоретическую и фактическую основы следствен-ной версии в их неразрывном единстве. Решение дан-ного вопроса требует называния определенного кон-текста. В том случае, когда в распоряжении следовате-ля имеется значительный объем информации, причеминформации, получившей «статус» доказательства,главное значение приобретают фактические основаниякриминалистической версии; в противном случае при-оритетное положение займут её теоретические основы.Именно в данном контексте Ю.П. Гармаев и другиеавторы, рассматривая содержание второго этапа конст-руирования базовой методики расследования, которыйполучил название «версионный этап», видят его глав-ной задачей построение на основе криминалистическойхарактеристики преступления версий о субъектах пре-ступления, их связях, способах и т.п. [25. С. 106; 26.104]. Данное суждение, несомненно, является верным,поскольку касается типичного, т.е. того, что проявляетсебя в схожих ситуациях.На наш взгляд, можно говорить о том, что примени-тельно к общей версии о преступном характере иссле-дуемого события и связанным с ней частным версиямкриминалистическая характеристика преступления вы-ступает одновременно в роли как фактических, так итеоретических оснований предположений. Дело в том,что имеющаяся в распоряжении следователя информа-ция, прежде всего полученная в ходе изучения матери-альной и идеальной «следовой картины» происшест-вия, будучи фактическим основанием общих и частныхследственных версий, одновременно является конту-ром тех криминалистически значимых элементов, ко-торые, в своей совокупности, с большей или меньшейдолей вероятности будут указывать на отдельный вид(группу) преступлений. Полученная следователем ин-формация уже в самом начале исследования событиясуществует не как конгломерат сведений, а как струк-турированные в большей или меньшей мере сведения,причем структурированные относительно тех или иныхэлементов криминалистической характеристики пре-ступления (нескольких преступлений, например, пре-ступного нарушения правил пожарной безопасности иумышленного уничтожения имущества путем поджо-га). Представляется, что только при таком подходе ста-новится ясным, каким является механизм задействова-ния абстрактной информации, заключенной в крими-налистической характеристике преступления, приме-нительно к реальному событию. При этом не следуетзабывать важнейшее положение логики о том, что еслихотя бы одна из посылок умозаключения является про-блематичной, т.е. вероятностной, то проблематичнымбудет и само умозаключение. Проблематичность жепосылки, которую мы называем теоретической основойверсии, в которую входит ряд научных положений окриминалистической характеристике преступления, какговорится, очевидна.Использование такой модели, как криминалистиче-ская характеристика преступления, в качестве теорети-ческих основ следственной версии не означает её слу-жебную роль, исчерпаемость своего значения фактомпостроения следственной версии как вероятностногознания. Криминалистическая характеристика преступ-ления уже в самом начале исследования события пред-стает как модель поисково-познавательной деятельно-сти, являясь формой криминалистических целей след-ственного действия, т.е. имеет операциональное значе-ние, выступает в процессе производства следственногодействия средством криминалистического анализапричинно-следственных и иных связей между элемен-тами преступного события, получившим свое отобра-жение в материальных и идеальных следах.Являясь характеристикой конкретного деяния, онапредставлена, прежде всего, специфической следовойкартиной, причем следовой картиной, структурирован-ной относительно отдельных обстоятельств, которыеполучили название элементов криминалистическойхарактеристики преступления. В этом случае кримина-листическая характеристика преступления выступаетпредпосылкой выбора тактико-криминалистическихсредств, направленных на изучение проявлений связеймежду отдельными её элементами и содержания самихэлементов.Рассматривая криминалистическую характеристикупреступления как структурированную определеннымобразом информацию, реализующую свой познава-тельный потенциал в виде предпосылки тактико-криминалистических средств, можно понять, какимобразом данная характеристика, имея различный уро-вень своего содержания как модели, выступает в каче-стве информационно-познавательной базы методикирасследования преступлений, о чем говорят отдельныеавторы [27. С. 12-122].Таким образом, информационная модель расследо-вания преступления, на наш взгляд, может быть пред-ставлена двумя частями. Первая из них есть умозри-тельные образования, конструируемые и применяемыес целью опосредованно познать (представить) наиболеесущественные стороны происшествия. К числу их от-носятся такие модели, как следственная версия и кри-миналистическая характеристика преступления. Втораячасть как модель представлена реально существующимположением, сложившимся в результате расследова-ния, и принимает в общем виде значение следственнойситуации. Однако если в первом случае криминалисти-ческая характеристика преступления как умозритель-ная модель служит основанием конструирования дру-гой умозрительной модели - следственной версии, тово втором случае криминалистическая характеристикакак совокупность информации об элементах кримина-листической характеристики расследуемого преступ-ления занимает центральное место в следственной си-туации, помимо сведений об оказываемом противодей-ствии, возможных источниках информации и т.п.Следует, очевидно, вести речь об информационноммоделировании расследования преступления как опроцессе, в котором задействованы различные взаимо-связанные и взаимообусловленные модели: кримина-листическая характеристика преступления, следствен-ная версия и следственная ситуация.В заключение следует сказать, что научные поло-жения информационной модели расследования полу-чили, на наш взгляд, свое воплощение в таких катего-риях, как «криминалистическая характеристика пре-ступления» и «криминалистическая характеристикарасследования» [28. С. 212-216], которые целиком со-относятся с выделяемыми отдельными авторами двумяклассами моделей - моделями преступления и моделя-ми расследования [4. С. 19].

Скачать электронную версию публикации