Moscow Princes of the Dynastic Wars period in the second quarter of the 15th century in the grand principalityand independent chronicles. (Galician Branch).pdf Династические войны 2-й четверти XV в. - один изключевых эпизодов отечественной истории. Его изуче-ние за прошедшие 200 лет привело к формулировкеряда априорных утверждений, не опирающихся на ис-точники. Проблема эта свойственна изучению русскойи истории XIV-XV вв. в целом, на что уже было обра-щено внимание исследователей. Впрочем, не особеннорезультативно, если говорить о реакции научного со-общества. Так, А.Е. Пресняков в своей известной моно-графии рассуждал об иллюстративной функции источ-ников в трудах историков XIX - начала XX в. и о про-извольном их отборе [1. С. V]. М.Д. Приселков прямоговорил о потребительском отношении к источникам[2]. Я.С. Лурье провел самый общий обзор доступнойлетописной информации об основных проблемах рус-ской истории XV в. и указал на необходимость пере-смотра выводов и оценок, закрепившихся в отечест-венной науке [3].Наблюдения критически настроенных исследовате-лей, формально поддержанные, фактически не получи-ли широкой поддержки. Между тем даже летописиXVI в. не позволяют просто согласиться с «классиче-ской» точкой зрения на процессы, происходившие вСеверо-Восточной Руси. В данном случае будут рас-смотрены показания летописей XV в. и на их основа-нии проанализированы образы трех галицких князей -бывших оппонентов Василия II Васильевича в борьбеза великое княжение. В историографии существуетсвоего рода коллективный образ целой ветви москов-ской княжеской семьи - Юрия Дмитриевича Звениго-родского и его сыновей (Василия Юрьевича Косого иДмитрия Юрьевича Шемяки), которых принято назы-вать галицкими князьями. Их всех вместе так или ина-че противопоставляют Василию II Васильевичу, кото-рого всегда именуют «великим князем», что не совсемверно, поскольку по меньшей мере двое из так назы-ваемых «галицких князей» могут с полным основаниемносить титул князей великих. Традиция такой бинар-ной оппозиции возникла в конце XV в. в летописаниивремен Ивана III. Политическая подоплека вполне по-нятна. Менее логически обосновано использованиетакой схемы в трудах исследователей, не пытавшихсяотрицать тот очевидный факт, что все эти князья - мо-сковские, что делает их деление на удельных и великихв известной мере необоснованным.Летописи, дающие информацию по изучаемому во-просу, могут быть разделены по уже устоявшемусякритерию на великокняжеские и «независимые» [3, 4].К числу первых относятся Симеоновская [5], Вологод-ско-Пермская [6] и Никаноровская [7] летописи, из ко-торых первая восходит к своду 1479 г., а две другие ксводу 1472 гг. [4]. Вторую группу составляют Новго-родская первая [8] и Новгородская четвертая [9], Со-фийская первая [10], Псковская первая [11] летописи,Летопись Авраамки [12], Устюжский летописный свод[13] и Тверской летописный сборник [14]. Помимо это-го, использовались летописи, содержащие фрагментысеверно-русского монастырского летописания, -Львовская [15] и Ермолинская [16]. Эти тексты, состав-ленные за пределами Московского княжества, хотя иподвергнутые последующему редактированию, касают-ся истории Москвы не систематически, но дают оценкусобытий часто незаинтересованную. Если политическийинтерес есть, как в случае с Тверским летописным сбор-ником, то трактовка событий и их детали отличаются оттого, что можно увидеть в московском летописании.Первое по хронологии упоминание о князе ЮрииДмитриевиче Звенигородском помещено в великокня-жеских летописях. Он выступает как руководитель мо-сковских войск в походах на Новгород в 1393 г. и наБулгар в 1399 г. В первом случае он делит руководстворатью с князем Владимиром Андреевичем Серпухов-ским, который являлся основным руководителем похо-дов при великом князе Дмитрии Ивановиче, во второмпоходе Юрий единственный упоминаемый военачаль-ник [5. С. 141-142; 6. С. 164]. В 1417 г. именно емубыло поручено организовать поход на Двину [13.С. 71]. На основании этих упоминаний можно сделатьвывод о его исключительном статусе по сравнению сдругими младшими братьями великого князя Василия IДмитриевича. Данное предположение подтверждаетсяи текстами договорных грамот конца XIV - XV в., вкоторых второй сын великого князя Дмитрия Иванови-ча упоминается отдельно от «братьи меньшей» - кня-зей Петра и Андрея Дмитриевичей [17. № 13. С. 37;№ 19. С. 52, 55], из чего можно сделать вывод о соблю-дении московскими князьями положения духовнойграмоты великого князя Дмитрия Ивановича о переда-че великого княжения следующему по старшинствубрату.С начала XV в. Юрий Дмитриевич Звенигородскийи Галицкий уже не появляется на страницах летописей,что позволяет нам принять предположение А.Е. Пре-снякова о враждебных отношениях звенигородскогокнязя с Василием I по меньшей мере с 1401-1402 гг. [1.С. 382-383]. В дальнейшем второй сын Дмитрия Ива-новича упоминается в источниках лишь в 1425 г. в свя-зи со спором о великом княжении. Описание конфлик-та в великокняжеском летописании Ивана III, да и вболее позднем - XVI в., явно указывает на отсутствиеновизны в сути конфликта. Речь идет о столкновениидяди с племянником, что было в средневековой Русиобычным явлением. Ни одна из летописей не рассуж-дает о правах претендентов на великое княжение.Известие о миротворческой миссии митрополитаФотия, помещенной в официальные летописи, не столь-ко доказывает спорность прав Юрия, сколько отсутствиетаковых у Василия II. Согласно великокняжеским лето-писям московские бояре и вдовая великая княгиня от-правляют в Галич в качестве посредника Фотия. Причемв разговоре митрополита со звенигородским князем про-звучала идея недопустимости кровопролития в между-усобной войне, и не более того [5. С. 168; 6. С. 184].Других аргументов глава церкви, да и составители лето-писей не предъявляли. Но последние постарались соз-дать негативно окрашенный эмоциональный образудельного князя, обвинив его в гордыне. Юрий Дмит-риевич якобы был наказан мором за нежелание поко-риться митрополиту и молодому великому князю в1425 г. [5. С. 168; 6. С. 184; 7. С. 100]. Те же летописиупоминают мор и в 1426 и в 1427 гг. без всякого полити-ческого контекста [5. С. 168-169; 6. С. 185; 7. С. 101].Сама легенда о начале мора в Галиче как наказания князяза гордыню служила маскировкой провала миссии ми-трополита. Все перечисленные детали подчеркивают от-сутствие у оппонентов Юрия Звенигородского аргумен-тов по существу. Следовательно, под вопрос можно по-ставить предположение о «новом порядке наследованиявеликого княжения». На это же, по замечанию Я.С. Лурье,указывает и молчание новгородских и псковских летопи-сей о вокняжении Василия Васильевича после известия осмерти великого князя Василия I Дмитриевича [3. С. 73,86; 8. С. 415; 9. С. 432; 11. С. 35; 12. Стб. 177].В качестве свидетельства в пользу того, что в первойчетверти XV в. не было «старой» и «новой» традициинаследования, могут быть использованы известия осмерти Ивана Васильевича, второго сына великого кня-зя, в 1417 г. Софийская I [10. С. 337] и Вологодско-Пермская [6. С. 180] летописи называют усопшего про-сто «князем» без эпитета «великий» и только в Симео-новской, восходящей к великокняжескому своду 1479 г.,он назван «великим князем Нижнего Новгорода» [5.С. 163]. Если духовные грамоты Василия Дмитриевичадемонстрировали намерение этого великого князя пере-дать великое княжение своим детям, как это сделал егоотец [17. № 20. С. 56; № 21. С. 58; № 22. С. 61], то лето-писи позволяют полагать, что до 1479 г. мысль о леги-тимности такого действия общество не посещала. Инте-ресно, что свод, составленный по распоряжению ИванаIII в 1472 г., когда еще был жив его второй брат, не на-зывает сына Василия I великим князем, а летописныйсвод, составленный после смерти Юрия Дмитровского, -называет. То есть добавление титула есть результат по-литической конъюнктуры конца XV столетия. Болеетого, если во втором завещании, составленном в 1417 г.,Василий I определенно высказывается о сыне Василиикак наследнике великого княжения, то в третьем 1423 г.видим только возможность великого княжения его сына[17. № 21. С. 58; № 22. С. 61].После 1425 г. оба князья-претенденты находилисьво враждебных отношениях. В 1428 г. произошло при-мирение. Мир продлился до 1430 г. Но даже этот мирбыл весьма условным. Под 1429 г. в великокняжескихлетописях упоминается поход татар на Галич. Средикнязей, противостоящих набегу, Юрий Дмитриевичназван не был [5. С. 170; 6. С. 186]. Но Софийская Iлетопись и Устюжский летописный свод совершенноопределенно указывают на то, что татары пришли наГалич «на князя Юрья» [10. С. 263; 13. С. 74]. В любомслучае его братья, возглавляющие русские силы попоручению Василия II, не поспели за татарами [5.С. 170; 6. С. 186; 7. С. 102]. Если Юрий Дмитриевич покакой-либо причине не мог отразить нападение само-стоятельно, то нерасторопность войск великого князявполне могла быть причиной разрыва в 1430 г. ОднакоУстюжский летописный свод свидетельствует об ус-пешной обороне Юрия в Галиче и о том, что он от-правлял своих бояр в погоню [13. С. 78]. О помощивеликого князя здесь нет ни слова. Как бы в действи-тельности ни складывалась ситуация с набегом и егоотражением, галицкий и звенигородский князь не мограссчитывать на договор, заключенный с племянником.Но в данной ситуации более интересно то, что летопи-си молчат о Юрии. Во-первых, он, безусловно, отли-чался полководческими способностями; во-вторых,речь идет о нападении на его город, и он загадочнымобразом не упоминается в большинстве летописей какучастник обороны. Объяснить это можно только жела-нием летописцев или заказчика летописи скрыть невы-полнение великим князем своих обязательств и умол-чать о вкладе в отражение вражеского нападения князяЮрия Звенигородского.События 1431-1432 гг. привлекли внимание прак-тически всех летописцев Руси. Но произошедшая в этовремя поездка князей в Орду и ее исход описаны, какизвестно, с серьезными расхождениями. Так, Новго-родская I, Новгородская IV летописи свидетельствуюто безрезультатности поездки: «Выидоша князи Рустиибез великого княжения» [8. С. 416; 9. С. 433; 12.Стб. 178]. Псковская 1-я сообщает о своеобразном ре-зультате. Здесь оба князя названы «великими» при воз-вращении из Орды [С. 40]. Более того, источники про-ливают свет на восприятие ситуации современниками:«Того же лета ходиша князи Рустии в Орду, ЮрьиДмитриевичь, Василеи Васильевичь» [8, С. 416; 9.С. 433]. Оба они не названы еще великими, но при этомпоименованы в порядке старшинства. На основанииименно такого критерия для перечисления претендентовна великое княжения можно сделать вывод о том, кто сточки зрения современников-летописцев имел большеоснований ожидать решения дела в свою пользу.Впрочем, исследователи, ссылаясь на дублирован-ную годовую статью, полагают, что Василий II все жеполучил великое княжение [3. С. 88; 18. С. 753-754].Подтверждает эту точку зрения и факт передачи Дмит-рова Юрию, привязанный в великокняжеском летопи-сании к получению Василием Васильевичем старшин-ства, и для окончательного вывода необходимо про-анализировать тексты новгородских летописей допол-нительно. Разумеется, иная картина в великокняжескомофициальном летописании, но и здесь присутствуюткосвенные свидетельства того, что звенигородскийкнязь не был ни защитником «старины», ни чужим дляМосквы князем.В данном случае не столько имеет значение упот-ребление титула «великий князь» (коль скоро здесьотражена точка зрения победителей), сколько аргумен-тация Ивана Дмитриевича Всеволожского, отстаивав-шего интересы Василия II во время поездки в Орду.Воздействуя на окружение хана, боярин обратил вни-мание знати на то, что в случае передачи великогокняжения Юрию, в Орде, во вред им, может чрезвы-чайно усилиться Тегиня, приближенный Улу-Мухаммеда, поддержавший звенигородского князя [5.С. 171-172; 6. С. 187-188]. Самому хану московскийбоярин, если верить летописи, заявил, что Юрий Дмит-риевич хочет получить великое княжение по грамотеотца, а его оппонент - по царскому пожалованию [5.С. 172; 6. С. 188]. Здесь мы вновь не видим никакихссылок на какой бы то ни было «новый порядок» на-следования. Доводы о том, что Василий Васильевичжелает занять великокняжеский стол «по отечеству идедству», в данном случае есть не что иное, как простослова. Юрий Звенигородский так же претендовал «поотечеству (великий князь Дмитрий его отец) и дедству(великий князь Иван II его дед)».Под 1433 г. официальные летописи упоминают оконфликте И.Д. Всеволожского с Василием Васильеви-чем из-за отказа последнего жениться на дочери боя-рина-благодетеля [5. С. 172; 6. С. 188]. Если мятежныйаристократ считал себя в праве требовать такого брака,следовательно, его помощь великому князю представ-ляла собой что-то исключительное. С другой стороны,отказ от брака позволяет допустить, что И.Д. Всево-ложский если и произносил приписываемые ему речи,то результата они не достигли. На основании наблюде-ний над текстами официальных летописей можно сде-лать вывод о наличии одной традиции наследованиявеликого княжения на момент поездки князей в Орду.Дальнейшие события подтвердили правоту незави-симых летописей. В 1437 г., когда Улу-Мухаммед, ккоторому князья ездили на суд, будучи изгнанным изСарая, просил разрешить ему остаться в г. Белеве довозвращения в Орду, Василий Васильевич отправилпротив него войско во главе с детьми Юрия [5. С. 188-190; 6. С. 192-193]. Маловероятно, что великий князьстал бы так поступать в отношении поддержавшего егохана, но в отношении «царя», не принявшего никакогорешения, это вполне возможно.Следовательно, у звенигородского князя были всеоснования решать вопрос силой оружия в ситуации,когда другие меры не принесли никаких результатов,что он и сделал в 1433 г. Характерно, что северные ле-тописцы не заинтересовались событиями этого года вМосковском княжестве, видимо, потому, что вопрос овеликом княжении на этот раз не был решен оконча-тельно. Официальные летописи конца XV в. винят вначале конфликта И.Д. Всеволожского: «Тоя же зимыИванъ Дмитриевичь отъехалъ съ Тфери въ Галичь къкнязю Юрью Дмитриевичю и начатъ подговаривати егона великое княжение» [5. С. 172; 6. С. 189; 7. С. 103-104]. Такой пассаж вполне логичен, учитывая цели ле-тописцев. Если Юрий начал конфликт не по своей ини-циативе, значит, он должен был понимать отсутствие унего прав на престол, и только внешний импульс подвигего на продолжение борьбы. Впрочем, это может быть ипопыткой оправдать Василия II в связи с ослеплением поего приказу упомянутого боярина в том же году.Передача Юрием Дмитриевичем в удел племянникуКоломны вполне соответствовала традиционным пред-ставлениям своего времени, этот город, как известно,был по традиции уделом старших сыновей в москов-ской княжеской семье и должен был в любом случаеостаться у Василия Васильевича. Дальнейший отъездслужилых людей из Москвы в Коломну был вызван,по-видимому, тем, что приехавшие с галицким князембояре «засели» тех, кто служил Василию II, лишившисьсвоих мест, последние отъехали к своему князю, в со-ответствии с имевшимся у них правом. Вполне вероят-но и то, что отъезд был связан с активностью И.Д. Все-воложского, представленного в качестве активноговрага Василия II и его бояр. Вскоре этот боярин будетослеплен по приказу своего бывшего князя, и повтор-ное вокняжение в Москве Юрия не вызовет отъездаслужилых. Противопоставление же «московских» и«галицких» князей, которым бояре и дворяне «служитьне повыкли», есть идеологическая конструкция временИвана III. С.Б. Веселовский обратил внимание на то,что поведение аристократии в период династическихвойн не всегда вписывается в существующую схему[19. С. 513-515]. События 1434 г. всеми летописцамиотмечены как вполне законное вокняжение ЮрияДмитриевича. Конфликт, который привел к такому ис-ходу, в независимых летописях описывается благопри-ятно для Юрия, который, возможно, уже и не пресле-довал цели еще раз изгнать с великого княжения своегоплемянника через год после первой неудачи. Так,Псковская 1-я летопись утверждает, что Василий Ва-сильевич напал на дядю «через мирную руку и правду»[11. С. 42]. Великокняжеское летописание и летописиXVI в. осторожно оправдывают Василия II тем, что онсовершил нападение «слыша измену» князя Юрия [5.С. 174; 6. С. 190]. В Псковской 1-й летописи, кромевсего прочего, обращает на себя внимание то, что обасоперника в конфликте 1434 г. названы просто «князь-ями», что, по меньшей мере, ставит под сомнение ста-тус Василия [11. С. 42].Великокняжеское достоинство Юрия с моментавозвращения в Москву никем не отрицалось. Повест-вуя о смерти звенигородского князя, новгородские ипсковские летописи констатировали: «Того же летапреставися князь велики Юрьи Дмитриевичь» [8.С. 417; 9. С. 434; 11. С. 42; 12. С. 179]. Великокняже-ские летописи, конечно же, осторожнее формулирова-ли титул князя, севшего на стол в Москве, по крайнеймере, делали это и без эмоциональных оценок и харак-теристик. Составитель Вологодско-Пермской летописи,судя по общему тону, скорее симпатизирует Юрию,чем его племяннику, который Галич сжег и «многозла» сотворил, только потому, что «слышал» про изме-ну дяди, якобы поддержавшего своих сыновей в нару-шение договора [6. С. 190]. Симеоновская летопись,напротив, определенно обвиняет Юрия и поддерживаетВасилия II [5. С. 174]. Последствия конфликта оба ис-точника описывают, выражаясь современным языком,политкорректно: Юрий «седе на великом княжении»,но великим князем при этом называют Василия Ва-сильевича [5. С. 174-175; 6. С. 190-191]. В упомянутыхнюансах летописных известий можно вновь увидетьвлияние политической ситуации. Свод 1472 г. болеелоялен Юрию Звенигородскому, чем Свод 1479 г.Что касается детей Юрия Дмитриевича, то они раз-личным образом оценивали ситуацию в 1434-1436 гг. ине представляли в это время единой силы. Можнопредполагать, что у них не было общих претензий кдвоюродному брату, но после смерти великого князя (вэтом его статусе, вопреки историографической тради-ции, сомневаться не приходится) Юрьевичи повелисебя по-разному. Можно предположить, что именнооскорбление на свадьбе великого князя подвигло Васи-лия Юрьевича Косого пренебречь традицией. Объяс-нять его действия пренебрежением к старине, как этосделал С.М. Соловьев [20. С. 434], не представляетсявозможным, поскольку большая часть его военной ак-тивности, направленной против великого князя не име-ла шансов на успех без поддержки братьев. Следова-тельно, у старшего из Юрьевичей были свои причиныидти в конфликте до конца, как и у Василия II. Ослеп-ление противника едва ли было на тот момент нормойполитической борьбы на Руси.Информацией о причинах конфликта, имевшего ме-сто в 1434-1436 гг., мы не располагаем. Василий Косойбежал из пожалованного ему Дмитрова в Новгород, чтоуже стало своего рода традицией для князей, терпящихнеудачу в борьбе за великое княжение. Не известно, ка-кого рода помощи он ожидал от новгородцев, но ушелявно недовольный, пограбив в качестве мести новгород-ские волости [8. С. 417; 9. С. 434]. Странно, но велико-княжеские летописи о поездке этого князя в Новгородумалчивают или, если быть более точным, упоминаютдругой маршрут движения - из Ржевы через БежецкийВерх в Кострому [5. С. 175; 6. С. 191]. О причинах тако-го разночтения можно только догадываться.Что касается свирепого характера Василия Юрьеви-ча, его свидетельством принято считать обозначенныелетописями убийство боярина Морозова, грабеж нов-городских земель (о котором молчит официальное ле-тописание Ивана III) и расправы в Устюге после егошестинедельной обороны. Такого рода действия немогут считаться чем-то выдающимся в свое время. Неменьше жестокости можно увидеть и со стороны Васи-лия II, хотя официальные летописи описывают эти дей-ствия как достоянные либо нейтральные в нравствен-ном плане [5. С. 174, 208; 6. С. 192, 212]. Мы, как ми-нимум, не имеем основания выделять старшего сынаЮрия из среды других князей за жестокость. А еслиговорить о резне, учиненной в Устюге, - это не чтоиное, как месть за попытку устюжан убить князя годомранее [16. С. 148-149].И, наконец, необходимо отметить упоминания обослеплении Василия Косого. И в независимых, и в ве-ликокняжеских летописях присутствует простая кон-статация, так как будто осведомленным людям должнобыть все понятно [5. С. 176; 6. С. 192; 8. С. 418; 9.С. 435]. Такая формула применялась в ситуациях, когдау официальной версии событий нет аргументов, ее под-держивающих. Указание на ослепление настолькосмутное, что составитель Устюжского летописца, си-лясь найти хоть какое-то объяснение, увязал наказаниес похищением вятчанами (союзниками Василия Юрье-вича) князя Александра (служебного князя Василия II,потерпевшего поражение уже после пленения галицко-го князя) [13. С. 78]. Это все вместе позволяет сделатьпредположение о том, что по меркам своего временипровинность Василия Косого не соответствовала тяже-сти примененного наказания.Дмитрий Шемяка впервые появляется на страницахлетописей в 1433 г. Как и его старший брат, он на дан-ном этапе вполне лоялен к великому князю, и можно суверенностью утверждать, что они находились в ссорес отцом [11. С. 40-41]. Только упомянутое оскорблениена свадьбе князя Василия Васильевича заставило ихпримириться. В дальнейшем оба князя находятся в оп-позиции двоюродному брату. Но если Василий Косойбыл намерен воевать до победы, то Дмитрий послесмерти отца признал Василия II великим князем [5.С. 175; 6. С. 191]. В историографии присутствуют двеосновные точки зрения на такое решение ДмитрияЮрьевича Шемяки и Дмитрия Юрьевича Красного.Объясняется оно либо опасениями младших братьевотносительно характера и возможных политическихпретензий старшего и тем, что они предпочли болееслабого Василия II своему более могущественномубрату [21. С. 71; 22. С. 49], либо непрочностью его по-ложения в Москве [18. С. 763-764]. О характере Васи-лия Юрьевича рассуждать невозможно по причине от-сутствия информации, могущество же этого князя оп-ределялась землями, которые он вместе с братьямиунаследовал от отца, т.е. он был могуществен ровнонастолько, насколько его поддерживали братья.А.А. Зимин сам заметил по этому поводу: «ВасилийКосой попал в положение полководца без воинов: мос-ковские и, возможно, галицкие полки находились с егобратьями и Василием Васильевичем» [21. С. 71].Если абстрагироваться от априорной теории о двухпротивоборствующих принципах наследования вели-кого княжения, то увидим, что младшие Юрьевичипросто соблюли принцип наследования, существовав-ший на тот момент. При этом союзниками ВасилияВасильевича в буквальном смысле их назвать нельзя.Дмитрий Шемяка явно не поддерживал ни одну из сто-рон. Лишь после его необоснованного ареста великимкнязем двор Шемяки присоединился к его старшемубрату [5. С. 175; 6. С. 191-192]. Дмитрий Красный, по-видимому, присоединился к великому князю только в1436 г., после ареста Шемяки и перед последним сра-жением [5. С. 176; 6. С. 192].Последующие девять лет Дмитрий Шемяка и пятьлет Дмитрий Красный (до своей смерти) были лояльнык Василию II. Они руководили известным походом наБелев против Улу-Мухаммеда в 1437 г., а в 1439 г. поменьшей мере не дали повода для упреков. Велико-княжеские летописи, описывая поход 1437 г., показалигалицких князей в несколько двусмысленной ситуации.Их версия о грабежах, учиненных на русских земляхвойском под руководством двух Дмитриев Юрьевичей,вызывает ряд вопросов. Во-первых, неизвестно, былили эти грабежи в действительности. Часть летописейлибо вообще молчит о походе [9, 10], либо ничего неговорит о грабежах [15. С. 240-241]. Во-вторых, сред-невековью вообще свойственна ситуация, когда войскокормилось за счет населения (по косвенным даннымНиконовской летописи, грабеж имел место даже в1380 г.), тем более, что Белевское княжество - это тер-ритория, не являвшаяся частью Московского княжест-ва, хотя и зависевшая от него. В-третьих, М.М. Кромотметил, что белевские князья были лишены своегостола Василием Васильевичем в начале 1440-х гг. [23.С. 44-46]. Ну и, наконец, руководство войсками в лицеЮрьевичей не означало, что в походе участвовалитолько люди галицких князей и не было ни одного че-ловека великого князя.Сама повесть «О белевском бою» имела цель скорееморализаторскую. Русские войска, численно превосхо-дившие противника, были разбиты татарами. В этой свя-зи автор рассуждал о наказании за гордыню и прочиегрехи Руси [5. С. 189; 6. С. 193]. Обвинения в грабежедолжны были, по-видимому, заострить тему греховно-сти русских людей. Тень в данном случае падает и наВасилия II как на великого князя. Если обратиться к об-стоятельствам второго похода Улу-Мухаммеда на Русь,состоявшегося в 1439 г., то он застал всех князей врас-плох: «Князь велики восхоте идти противу ему, но непоспе собратися, пошед же паки и видя мало своих, ивзвратився идее за Волгу…» [5. С. 190; 6. С. 193]. Вели-кий князь не проявил расторопности в данном вопросе, ипредъявленные С.М. Соловьевым Дмитрию Шемякеобвинения в намеренном неучастии в отражении этогонабега совершенно не обоснованы [20. С. 439].Конфликт Василия Васильевича с Дмитрием Шемя-кой произошел лишь в 1441-1442 гг. и только по ини-циативе великого князя, пытавшегося захватить при-надлежавший последнему Углич [13. С. 79; 15. С. 256;16. С. 150-151]. Тот факт, что удельный князь получилподдержку Ивана Андреевича Можайского, находив-шегося до тех пор в мирных, если не дружественныхотношениях с великим князем, указывает на неспра-ведливость намерений Василия II по меркам этого вре-мени. Победителем оказался Дмитрий Шемяка, и вели-кого князя спасло только посредничество Зиновия,игумена Троицкого монастыря [13. С. 79; 15. С. 256; 16.С. 151]. Галицкий князь не только не выдвинул претен-зий на великое княжение, но и до начала 1445 г. содей-ствовал Василию II, по крайней мере, в военных меро-приятиях. В частности, зимой 1444/45 г. Дмитрий Ше-мяка участвовал в походе против татар Улу-Мухаммеда в числе других князей [5. С. 193; 6. С. 196].Данное летописное известие дает основания полагать,что замысла свержения старшего (в генеалогическомсмысле) родственника у галицкого князя не было. Какне было и стремления уклониться от выполнения своихперед ним обязанностей.Ситуация изменилась к июлю 1445 г. Описание влетописях событий, связанных с Суздальской битвой,вызывает несколько вопросов. Дмитрию Юрьевичуисториками вменялось в вину неучастие в битве: «Акнязь Дмитреи Шемяка и не пришелъ ни полковъ сво-ихъ не прислал» [5. С. 194; 6. С. 197; 20. С. 443; 24.С. 169]. На основании этого напрашивается вывод отом, что именно он виновен в поражении. Однако нуж-но учитывать, что известия о битве, дошедшие до нас,созданы в правление Ивана III, и их цель - объяснитьситуацию тяжелую, если не сказать позорную. Попада-ние в плен Василия II Васильевича - исключительныйслучай. Нет ни одного другого великого князя, которыйимел бы такое пятно на репутации. Поэтому вина запоражение и плен великого князя перекладывается набудущего врага и не только на него. Летописи даютдостаточно пространное объяснение: «и толико бяшеихъ с полторы тысячи, понеже бо всех князей полцы неуспеша съвъкупитися, ниже царевичю Бердедату неус-певшу приити, ту бо нощь Юрьеве ночевал, а князьДмитреи Шемяка и не пришелъ, ни полковъ своихъ неприслалъ» [5. С. 194; 6. С. 197]. В этом объяснениинеудач Василия II в борьбе с татарами нет ничего ново-го. Уже в 1439 г. он не смог противостоять Улуг-Мухаммеду, поскольку «князь же великыи хоте идтипротиву ему, но не поспе събратися, пошед же пакы ивиде мало своихъ и възвративсе идее за Волгу, а наМоскве остави воеводу своего Юрья Патрекеевичя сбесчисленным христиан множества» [5. С. 190; 6.С. 193]. В любом случае, в 1445 г. не пришел не толькоШемяка, но и другие князья и служилые татары, научастие которых в битве также был расчет. Возникаетвопрос о том, насколько основательна версия о наме-ренном поступке со стороны галицкого князя. Версиясобытий, изложенная в соборном послании русскогодуховенства галицкому князю, не может быть принятабезоговорочно уже потому, что текст имеет явно выра-женный полемический характер. Впрочем, если он ипроявил нерасторопность намеренно, тому могли бытьпричиной неизвестные нам события января-июля1445 г., что-то должно было заставить Дмитрия игно-рировать татарское вторжение [25. № 19. С. 105].Основным событием в истории Московского кня-жества в 1440-х гг., был, разумеется, заговор, направ-ленный на лишение власти великого князя Василия.Здесь мы снова сталкиваемся с вопросом об изображе-нии событий летописцами. Существует две летописныхверсии событий. Историкам известны обе, но фрагмен-ты из них используются произвольно, за основу берет-ся версия великокняжеская и в нее без комментариевмеханически помещаются обвинения заговорщиковВасилию, при том, что эти обвинения исключают офи-циальное объяснение заговора. В летописях временИвана III виновником безусловно назван Дмитрий Ше-мяка, распустивший слух о намерении Василия Ва-сильевича отдать Русь Улу-Мухаммеду, а самому кня-жить в Твери. Именно он якобы привлек к заговоруможайского и тверского князей, введя их в заблужде-ние [5. С. 196; 6. С. 200]. Единственная цель галицкогоправителя - великое княжение.Версия независимая указывает на равноправноеучастие Дмитрия Юрьевича Шемяки, Ивана Андрееви-ча Можайского и Бориса Александровича Тверского взаговоре: «Тои зимы сдумавше 3 князя, князь ДмитрииЮрьевичь, князь Иванъ Андреевичь Можаискии, князьвелики Тферскии Борисъ Александровичь, изымашакнязя великого Василиа Васильевича Московского,ослепиша про сию вину…». Ему предъявили обвине-ние, противоречащее версии о слухе «чему еси татарпривел на русскую землю, и городы дал еси им, и во-лости подавал еси в кормление? А татар любишь и речьих паче меры, а крестьян томишь паче меры без мило-сти, а злато и серебро и имение даешь татарам». Ну инаконец: «…а и за тотъ гнев: ослепил бе брата Дмит-риева Юрьевича князя Василиа» [9. С. 443]. Ослепле-ние было скорее местью, чем стремлением устранитьсоперника.Дальнейшее повествование по Симеоновской и Во-логодско-Пермской летописям указывает на то, чтобольшинство служилых его признали: «…а прочие де-ти боярские и вси людие биша челом служити князюДмитрию, и приведе и к крестному целованию всехъ.Один Федор Басенок не восхоте служити ему» [5.С. 199; 6. С. 202]. Речь идет о поддержке Шемяки вМоскве со стороны бояр, гостей (крупных купцов) ичасти монахов [5. С. 196; 6. С. 202]. На этом фонестранно выглядит утверждение, что в это же время«вси людие негодоваху о княжении его, но и на самогомысляху». Очевидно, что в Литву бежали в основномкнязья: шурин Василия Василий Ярославич Серпухов-ской, Семен Иванович Оболенский и князья бояре Ря-половские [5. С. 199, 200; 6. С. 202-204]. Их деятель-ность, оппозиционная по отношению к новому велико-му князю, не представляет собой ничего оригинально-го. Во-первых, бояре, недовольные своим положениемпри князе, могли «отъехать» от него, т.е. прекратитьслужить ему. Во-вторых, служилые люди, стремящиеся«вынять» своего князя из заточения, - норма для своеговремени. В 1462 г. будет раскрыт заговор серпуховсихдетей боярских с целью выкрасть из тюрьмы своегогосподина, удельного серпуховского и боровского кня-зя Василия Ярославича, без вины схваченного по при-казу Василия II [5. С. 212, 215; 6. С. 217, 220; 15.С. 263, 276; 16. С. 155, 157].Особое внимание летописцев и исследователейпривлек вопрос о судьбе Василия Васильевича и егосыновей в правление в Москве князя Дмитрия. Как из-вестно, Ряполовские вывезли Ивана и Юрия в Муром,и Дмитрий Шемяка отправил туда епископа РязанскогоИону, поскольку город был в его епархии. Иона забрал«под свою епитрахиль» обоих княжичей и передал ихновому великому князю, обещавшему дать ослеплен-ному пленнику и его детям «отчину». Согласно лето-писям в начале мая Дмитрий Юрьевич отправил детейк отцу в Углич в заточение, в нарушение обязательстви лишь под давлением своего рода общественногомнения якобы согласился обещание выполнить [5.С. 199-200; 6. С. 203-204]. Версия принята всеми исто-риками хотя бы потому, что другой версии не сущест-вует. Есть, однако, некоторое обстоятельство, позво-ляющее усомниться в официальной версии событий. Вмае 1446 г. Дмитрий отправил Ивана и Юрия к отцу «взаточение», а уже в сентябре того же года произошлопримирение князей, крестоцелование и выделение Ва-силию II в удел Вологды [5. С. 199-201; 6. С. 203-205].Четыре-пять месяцев прошли от обещания до его вы-полнения. Для неспешно жившего средневековья срокнебольшой. Тем более что великому князю московско-му Дмитрию Юрьевичу необходимо было решить во-прос о механизмах примирения, гарантиях соблюдениядоговора и определить «отчину» двоюродному брату иплемянникам, поскольку Коломна едва ли была подхо-дящим вариантом в этом случае. Устюжский летопис-ный свод указывает только на примирение князей-соперников и ничего не говорит о возмущении народа[13. С. 80]. Можно предположить, что наделение быв-шего великого князя уделом было в планах самогоШемяки. Таким образом, можно говорить, что Дмит-рий Шемяка свои обязательства выполнил, причем до-вольно быстро. Василий Васильевич свое целованиенарушил еще быстрее. Легенда о коллективном снятиис Василия II греха клятвопреступления белозерскойбратией может быть поставлена под вопрос [13. С. 80;15. С. 260; 16. 153]. Ни до, ни после 1446 г. такого родауслуг монахи князьям, даже великим, не оказывали, дакнязья, судя по политической практике, в этом не осо-бенно нуждались. Примеров клятвопреступления средирусских князей довольно много. Настораживает и опре-деленная оппозиционность белозерского летописания60-70-х гг. XV в. Василию II и Ивану III [3. С. 61-62].Приезд Василия Васильевича с семьей в Тверь и под-держка, оказанная Борисом Тверским, и сыграли роль вдальнейшей судьбе Дмитрия Юрьевича. Именно в Тверь,а не в Вологду или Кирилло-Белозерский монастырь ско-рее всего начали съезжаться служилые, недовольные пра-вившим в это время великим князем [13. С. 81; 14.Стб. 493]. Устюжский летописный свод повествует обучастии в борьбе с Дмитрием только эмигрантов и войсктверского великого князя. Бегство к освободившему себяот клятвы Василию Васильевичу служилых людей этотлетописный свод не отметил [13. С. 80]. Слепой прави-тель Москвы действительно мог показаться более удоб-ным и тверскому князю, и московским служилым людям,чем князь, полностью дееспособный. Кроме того, эмиг-ранты, нашедшие убежище в Литве, хотели выниматькнязя именно из тюрьмы, не зная о его освобождении.Последующие события 1447-1450 гг. вполне могутбыть названы традиционной борьбой за великое кня-жение, тем более, что благодаря прецеденту оба князямогли претендовать на этот статус. Но изображать га-лицкого князя в однозначно черном цвете нет основа-ний, как, впрочем, и наоборот. Оба князя действовали,не особенно выбирая средства и демонстрируя жесто-кость по отношению к противнику и мирному населе-нию. Мирные соглашения на завершающем этапе кон-фликта нарушали и Дмитрий [5. С. 204; 6. С. 208] иВасилий [5. С. 201, 205; 6. С. 205, 209; 12. Стб. 192].Новгородский летописец при этом не видит междупретендентами особой разницы, отрицательно оцени-вая деятельность обоих. «…Новгородци не вступишасяни по одином; а землю русскую остаток истратиша,межи собою браняшся», - утверждает летописец, пове-ствуя о событиях конца 1446 г. [9. С. 444], когда Васи-лий II бежал, нарушив крестоцелование, в Тверь.Последний этап борьбы отчасти похож на войнуВасилия Косого в 1434-1436 гг. Шемяка пыталсяосесть на севере, на безопасном расстоянии от двою-родного брата, и по возможности получить помощь оттверского князя Бориса Александровича, которому наэто раз нет уже причин вмешиваться в конфликт.Именно в это время одна из летописей новгородскогопроисхождения, описывая события последнего этапаборьбы, восьмикратно называет Дмитрия Юрьевичавеликим князем [12. Стб. 192-193], а при изложениисобытий 1456 г. (похода Василия II на Новгород) кня-гиня Шемяки названа «великой княгиней Софьей» [12.Стб. 196]. В связи с этим же походом Василий II дваж-ды упомянут как «князь Василии Васильевичь Низов-скии» [12. Стб. 195], видимо, намеренно не именуя егони великим, ни владимирским. Следовательно, с точкизрения составителя летописи Авраамки, именно Дмит-рий к началу 1450-х гг. оставался великим князем.Смерть Дмитрия Юрьевича Шемяки оценена в ле-тописании так же двояко, как и его деятельность, в за-висимости от того, какая летопись отзывается об этомсобытии. Великокняжеские летописи говорят о «на-прасной», т.е. нелепой смерти [5. С. 208; 6. С. 213].Новгородские и псковские просто констатируют факт[9. С. 445; 11. С. 51]. Ермолинская и Львовская, содер-жащие в себе фрагменты северорусского, в том числемонастырского белозерского летописания, указываютна виновника смерти и на факт целенаправленного от-равления [15. 261-262; 16. С. 155]. В частности, в Ер-молинской говорится о том, что подьячий Беда, извес-тивший об этой смерти князя в церкви и ставший послеэтого дьяком, умер через непродолжительное время,как ему и прорекали «мнози люди» [15. С. 262; 16.С. 155]. Впрочем, Дмитрий Шемяка и в великокняже-ских, и в северно-русских летописях уравнивается сосвятыми князьями-мучениками Борисом и Глебом, начто обратил внимание Н.С. Борисов [5. С. 208; 6.С. 213; 15. С. 262; 16. С. 155; 22. С. 130].Подводя итог, можно утв

Скачать электронную версию публикации