Postgraduate study as a way for higher school sovietization in late 1920s - early 1930s(by example of Tomsk State University).pdf Советизация являлась одним из основных направ-лений политики, проводимой государством в 1920-1930-е гг. в отношении высшей школы. По мнениюновосибирского исследователя В.Л. Соскина, советиза-ция высшей школы в 1920-е гг. проходила по двум на-правлениям. Первое заключалось в изменении и «за-воевании» существующего профессорско-преподава-тельского корпуса вузов. Вторым важным направлени-ем была «пролетаризация вузов», которая преследовалацель изменения социального состава студенчества ипрофессорско-преподавательского корпуса [1. С. 26].В частности, она выражалась в том, что прием в аспиран-туру, ставшую основной формой подготовки научно-педагогических кадров в стране с середины 1920-х гг.,проводился при активном участии общественных ипартийных организаций вуза. Последние были ориен-тированы на прием в аспирантуру лиц рабоче-крестьянского происхождения и партийных кадров.В рамках этой политики партийные органы проводилилинию на укрепление зависимых от них студенческихорганизаций, которые активно противостояли старой«реакционной» профессуре и выдвигали «своих» канди-датов в аспирантуру. Причем они действовали такусердно, что нередко подвергались критике со стороныпартийных органов за «неумеренность» [1. С. 24]. Ис-следователи Л.Б. Ус и С.Н. Ушакова называют набор васпирантуру одной из наиболее частых причин «внутри-вузовских столкновений» в 1920-е гг. [2. С. 156].Рассмотрим, как проходили эти процессы в данныйпериод на примере одного из ведущих вузов страны -Томского государственного университета (ТГУ), кото-рый одним из первых получил право вести подготовкуаспирантов (1925 г.). Как отмечалось выше, новшествоаспирантуры, в отличие от существовавшего до рево-люции 1917 г. института профессорских стипендиатов,состояло в том, что если раньше выбор кандидата дляподготовки к научной деятельности всецело зависел отпрофессора, то теперь представление кандидатов осу-ществлялось предметными комиссиями вузов черезотборочные комиссии. Выдвижение кандидатов в ас-пирантуру во всех вузах проводилось с обязательнымучастием вузовской общественности - партийных,комсомольских и профсоюзных организаций. Во всехуказаниях и директивах центральных органов властиговорилось о том, что студенческие, общественныеорганизации должны были быть ориентированы напроведение в научные работники лиц рабоче-крестьянского происхождения, активных обществен-ников и коммунистов. Так, в постановлении XIII Все-российского съезда Советов (апрель 1927 г.) подчерки-валось, что правильный подбор и подготовка новыхнаучных работников является одной из главных задач ичто «должна быть всемерно облегчена подготовка кнаучной деятельности представителям рабоче-кре-стьянской молодежи, проявившим желание и способ-ности к этого рода работе» [3. С. 39].Поэтому нередко между студенчеством и профес-сорско-преподавательским составом возникали кон-фликты на почве выдвижения кандидатов для подго-товки к научно-педагогической деятельности. Студен-чество выдвигало кандидатов из среды студентовстарших курсов, в первую очередь, активно участво-вавших в общественной работе и имевших пролетар-ское происхождение. Часть профессуры сопротивля-лась этому, предлагая своих кандидатов, которых онисчитали более способными к занятиям научной дея-тельностью. Особенно резкое возражение со стороныпрофессоров вызывали кандидаты-коммунисты, актив-но работавшие в общественных организациях, в орга-нах управления вузами, но не отличавшиеся в учебе.Выдвиженцам-коммунистам руководители некоторыхкафедр не оказывали поддержки в подготовке по спе-циальности. Например, непростая ситуация сложиласьпри обсуждении в 1927 г. в отборочной комиссии ТГУкандидатуры в аспиранты по кафедре органическойхимии А.И. Гершевича. Против него выступил почтивесь преподавательский состав химического отделения.Научный руководитель А.И. Гершевича профессорБ.В. Тронов обвинил профессуру в отрицательном от-ношении к своему ученику из-за его «активной обще-ственной деятельности среди студенчества» [4. Л. 46-48]. При поступлении в аспирантуру ТГУ в 1926 г.большинство кандидатов, предложенных профессора-ми (Е.А. Крюгер, Н.Г. Забегалов, Я.А. Эголинский идр.), были забаллотированы представителем студенче-ской фракции по причине якобы их слабой обществен-ной работы в вузе [4. Л. 78; 6. Л. 76-77]. Однако всеони при поддержке профессоров были избраны в аспи-ранты и в конечном итоге утверждены Государствен-ным ученым советом (ГУС). В том же году партийнаяорганизация ТГУ выступила против избрания в аспи-ранты по медфаку студента В.Г. Елисеева (впоследст-вии доктор медицинских наук, профессор) - сына каза-ка, до революции члена партии эсеров [5. Л. 32-33]. Нов итоге он также был избран в аспиранты.Таким образом, в Томском университете в этихспорах мнение профессоров в основном всегда оказы-валось решающим. Это объясняется тем, что в универ-ситете существовала острая нехватка молодых препо-давательских кадров. Указывая на эту важнейшую про-блему, профессора старались провести в аспирантурусвоих студентов, работавших под их руководством втечение длительного времени. Ректор университетапрофессор В.Н. Саввин обвинял представителей студен-чества в том, что те своими действиями ставили под уг-розу выполнение постоянных просьб Томского универ-ситета об увеличении количества аспирантских мест,тогда как, по его словам, только таким путем предостав-лялась возможность «пополнять в будущем кадры науч-ных работников в вузах г. Томска» [6. Л. 81а].Эти примеры еще раз подтверждают тезис о том,что характерное в целом для страны в этот период со-четание «мягких» и «жестких» установок в отношениивласти к интеллигенции более ярко проявлялось в Си-бири, где ощущался острый дефицит научных кадроввысшей квалификации. Местные партийные и комсо-мольские ячейки, радикально настроенные студентынередко даже высказывали несогласие с политикойцентральной власти, считая ее слишком либеральной[2. С. 156]. В результате в конце 1920-х гг. состав аспи-рантуры ТГУ ни по социальному, ни по партийномупризнаку не удовлетворял предъявляемым государст-вом и партией требованиям. В 1928/29 учебном году из14 аспирантов ТГУ не было ни одного члена партииили ВЛКСМ, а 8 аспирантов были по происхождениюиз служащих [7. Л. 26]. Ситуация в ТГУ не была ис-ключительной. Так, коллегия Наркомпроса по мате-риалам проверки Казанского университета в декабре1930 г. признала «безусловно неудовлетворительным»социальный состав аспирантов и рекомендовала зачис-ление лиц из числа «служащих» и «прочих» допускатьтолько в исключительных случаях [8. С. 334].Институт студентов-выдвиженцев, призванныйстать «мощным средством пролетаризации» вузов [1.С. 26] путем подготовки кадров для аспирантуры, впервую очередь из студентов рабоче-крестьянскогопроисхождения и партийцев, поначалу также не решалэту проблему. В 1928/29 учебном году из 28 выдви-женцев медицинского факультета ТГУ только 9 былирабоче-крестьянского происхождения, а 19 - из слу-жащих. Правда, членов партии и комсомола среди нихбыло 18 человек [7. Л. 25].В это время принимается целый ряд постановлений,и отдаются распоряжения, требовавшие усилить отборпо социальному признаку и увеличить рабоче-крестьянскую и партийно-комсомольскую часть средиаспирантов. В частности, в Постановлении ЦК ВКП (б)«О научных кадрах ВКП (б)» от 26 июня 1929 г. от об-щественных организаций требовалось принимать болееактивное участие в выдвижении новых аспирантов исоблюдать классовый принцип в подборе аспирантов[9. С. 524-525]. В циркуляре Наркомпроса вузам передприемом аспирантов на 1930/31 учебный год говори-лось: «Необходимо, чтобы в этом приеме было усиленопролетарское ядро с повышением процента составакоммунистов и членов ВЛКСМ» [10. Л. 12]. В поста-новлении правления ТГУ от 13 июня 1929 г. об аспи-рантах и выдвиженцах ТГУ содержалось требованиепринять «самые решительные меры по улучшению со-циального состава аспирантов и выдвиженцев, проводяотбор по классовому признаку с одновременным уче-том пригодности кандидатов к научно-исследо-вательской работе». В постановлении ставилась задача«изучить вопрос о причинах слабого пополнения аспи-рантских рядов партийцами и комсомольцами…».Объем марксисткой подготовки аспирантов был дове-ден до 2 лет [11. Л. 36].Партийность и рабоче-крестьянское происхождениекандидата в аспиранты стали иметь первостепенноезначение при приеме в аспирантуру. Так, директор ТГУД.В. Горфин на заседании Ученого совета университе-та, состоявшемся в марте 1931 г., в следующих словахохарактеризовал ситуацию с набором в аспирантуру:«Университету требуется 60 аспирантов, из них 30 че-ловек уже набрано. Учтены при наборе и социальноеположение, и партийность…» [12. Л. 1]. Если в1929/30 учебном году из 15 аспирантов ТГУ 7 былирабоче-крестьянского происхождения и 4 - членамиВКП (б), то уже в 1931 г. 84,6% аспирантов ТГУ со-ставляли выходцы из рабочих и крестьян, и при этом67% составили члены партии и комсомола [13. Л. 238-241]. В 1932 г. из 60 аспирантов уже 49 человек былииз рабочих и крестьян (81,6%) [14. Л. 53].Скрывавшие свое истинное социальное происхож-дение исключались из вуза, в том числе и из аспиран-туры. Еще Постановлением Коллегии НКП РСФСР от23 мая 1929 г. «О чистках в вузах, рабфаках и технику-мах» правила исключения учащихся по мотивам ака-демического характера дополнялись правилами исклю-чения лиц, лишенных избирательных прав; намеренноскрывших свое социальное происхождение, социальноеположение при поступлении в вуз; обнаруживших ан-тисоветское поведение во время пребывания в учебномзаведении, выразившееся в выступлениях, враждебныхСоветскому государству, а также в активном антисеми-тизме; осужденных за уголовные преступления [15.Л. 122]. Так, в 1935 г. из аспирантуры ТГУ был отчис-лен аспирант Ф.И. Вовк (впоследствии известный уче-ный-ихтиолог) как скрывший свое социальное положе-ние (кулак-лишенец) [16. Л. 62-63]. Аспирант кафедрыэлектромагнитных колебаний Ф.Д. Валеев был отчис-лен за «связь с чуждыми элементами (кулачество, нэп-маны)» [14. Л. 71]. По решению дирекции и общест-венности университета из числа аспирантов в 1932 г.был исключен аспирант-химик Н.В. Шмаков. Главнойпричиной исключения стали его «антисоветские выска-зывания» о том, что «колхозы созданы насильно, о дос-тижениях всех врут - кругом развал, Сталин всех за-вел» и т.п. [17. Л. 115]. В вину ему ставились также«выпады антисемитского характера» в общежитии.Исходя из всего этого специально созданная комиссиярешила, что «идеологически разложившемуся Шмако-ву не место в рядах аспирантуры» [14. Л. 115]. Следуетотметить, что в Томском университете число исклю-ченных из аспирантуры было не так уж и велико.В Казанском университете, например, только с январяпо июнь 1933 г. из аспирантуры было отчислено 30человек «за скрытие социального происхождения, занеуспеваемость, за опоздание на учебу, за самовольныйотъезд, за подрыв дисциплины и т.п.» [8. С. 334].Некоторым «классово чуждым элементам», все-таки принятым в аспирантуру, приходилось работать вдовольно тяжелых условиях. Так, аспирант СФТИН.А. Бессонов (впоследствии кандидат физико-мате-матических наук, декан физико-математического фа-культета Минского государственного педагогическогоинститута) на заседании бюро аспирантов ТГУ в сен-тябре 1929 г. говорил о том, что на продуктивность егоработы повлияло «отношение к нему со стороны сту-денчества». Несколько раз в течение последнего годаобучения он хотел бросить работу и уйти из аспиран-туры. «То обстоятельство, - признавался он, - что менясчитали идеологически чуждым элементом, угнеталоменя и мешало спокойной работе» [18. Л. 105].В результате последовательного проведения линиина регулирование социального состава к середине1930-х гг. институт аспирантуры уже полностью отве-чал ранее высказанным требованиям привлечь в наукумолодежь из числа членов партии и комсомола, лицрабоче-крестьянского происхождения. Если в 1935 г.партийно-комсомольская прослойка среди профессор-ско-преподавательского состава ТГУ оставалась срав-нительно небольшой: из 120 профессоров, доцентов ипреподавателей членами ВКП (б) были всего 8, члена-ми ВЛКСМ - 6 [19. С. 55], то среди аспирантов членовпартии и комсомола было 50% от общего состава (из30 аспирантов 6 членов и кандидатов ВКП (б), 9 -ВЛКСМ); в 1936 г. - членов партии и комсомола было46,4% [20. Л. 3]. Такое же положение складывалось и вцелом по вузам Сибири. Так, если удельный вес членовпартии среди профессоров вузов Сибири оставалсянезначительным на протяжении 1925-1930 гг. (от 4,9до 7,1%), среди доцентов был немного выше (от 10,7 до23,2%), то среди аспирантов партийно-комсомольскаяпрослойка составил к 1932 г. 46,1% [21. С. 104-105].Аналогично развивалась ситуация и с социальным со-ставом научно-педагогических работников. Так, еслирабоче-крестьянская прослойка среди профессорско-преподавательского корпуса ТГУ в 1935 г. составила30,5% (а среди профессоров вообще 13,5%) [19. С. 38],то среди аспирантов уже в 1933 г. 75% были рабоче-крестьянского происхождения. Формально все ограни-чения, связанные с социальным происхождением, длялиц, поступающих в учебные заведения, были отмене-ны только в 1935 г. Постановлением ЦИК и СНК СССР«О приеме в высшие учебные заведения и техникумы»в связи с «изменением соотношения классовых сил вСССР». К этому времени рабоче-крестьянская про-слойка среди аспирантов ТГУ составляла около 70%.Таким образом, если во второй половине 1920-х гг.аспирантура не выполняла возлагаемые на нее функ-ции в русле проводимой государством политики на ее«пролетаризацию», то в первой половине 1930-х гг.она уже стала отвечать требованиям формированияновой советской научной интеллигенции. Однакопроведение этой политики отрицательным образомсказалось на эффективности работы аспирантуры.Поскольку при приеме в аспирантуру в основном об-ращали внимание на социальное происхождение ипартийность кандидата, то фактору его академическойуспеваемости, склонности к научной деятельности неуделяли должного внимания. В результате в аспиран-туре оказалось большое количество лиц, явно не под-готовленных к научно-педагоги-ческой деятельности.Лишь с 1933 г. в связи с неудовлетворительным со-стоянием подготовки научных кадров при приеме васпирантуру стало уделяться больше внимания дело-вым качествам кандидата в аспиранты.

Скачать электронную версию публикации