Transformation of Gothic power institutions during the migration to the Roman territory.pdf Среди дат, обозначавших начало конца Римской им-перии (а в качестве таковых можно использовать самыеразные исторические прецеденты), особняком выделяет-ся 376 г. Западная империя пала ровно через сто лет, ноименно в этом году был сделан большой и неисправи-мый шаг к ее падению. Готские племена переправилисьс позволения восточного императора через Дунай натерриторию собственно империи. Значимость этого со-бытия в контексте протекавших этнических, экономиче-ских, социальных и потестарных процессов как для го-тов, так и для римлян сложно переоценить. Переправаготов через Дунай представляется точкой бифуркации вразвитии этих процессов, поскольку тенденции и трендыих развертывания радикально изменяются, начиная сэтого времени. Для того чтобы представить эту схему вовсей полноте, следует рассмотреть состояние империи иготских племен в годы, непосредственно предшество-вавшие упомянутому ключевому событию.В результате войны императора Валента с готами в369 г. было достигнуто новое равновесное соглашениемежду империей и варварами, заменившее foedus Кон-стантина. Фактически это было обновление договора,пролонгирование федератского статуса готов теперьуже на основании персональных отношений Валента иАтанариха после прекращения в империи наследствен-ной линии Константина, по отношению к которой готысчитали себя обязанными ранее. Безусловно, это спо-собствовало росту в среде готов личного авторитетаАтанариха, однако не означало единства и монолитно-сти готского народа. Более того, это также не означаетуникальности роли Атанариха как лидера дунайскихготов-тервингов. Несмотря на то что именно он являл-ся посредником между готами и римлянами, гарантомсуществующего договора и предводителем значитель-ной, по всей видимости, части готского войска, его по-ложение не являлось прочным и структурно формали-зованным. Возможно, именно в силу исключительно-сти роли Атанариха, беспрецедентной ранее в готскойтрадиции, его позиции в потестарной иерархии готовбыли относительно шаткими. Представляется, что натот момент готские племена являлись относительноаморфным конгломератом кланов и общин, возглав-ляемым военными вождями, аристократией, обосновы-вающей свое элитное положение в равной степенипроисхождением и воинскими успехами. Власть Ата-нариха имела, по всей вероятности, консенсусную при-роду, опираясь на ряд сторонников среди аристокра-тии, заинтересованных в его политике.Частью этой политики являлось преследование хри-стиан в среде готов, религиозные репрессии с цельюсохранения германского культа и, таким образом, воз-можно, противостояния опосредованному культурномувлиянию империи. Проблема идентичности готов про-являет себя в первую очередь в идеологической, мен-тальной сфере, что представляется закономерным вусловиях становления готского общества в это времякак синполитейного. Однако уже в связи с этим аспек-том общественной деятельности готов налицо отсутст-вие единства в их рядах, неспособность Атанарихаконтролировать всю потестарную систему и разобщен-ность готских группировок. Конфликт Атанариха сФритигерном доказывает это. Имя и фигура Фритигер-на, сыгравшего в последующих событиях ведущуюроль, впервые упоминается именно в связи с внутри-племенными раздорами готов-тервингов. По крайнеймере, так трактуют конфронтацию между готами ви-зантийские авторы V в. Сократ Схоластик и Созомен,единственные, сообщающие о подобном столкновении.Следует отметить, говоря об источниках, что в хроникеАммиана Марцеллина, по времени аутентичной этимсобытиям, о них нет упоминания. Те свидетельства,которые предоставляют источники, достаточно проти-воречивы. В изложении Сократа Схоластика племяготов разделилось на противостоящие части, началасьгражданская война, и Фритигерн, явно проигрывая,запросил помощи у Валента, в знак признательности занее приняв вместе со своими последователями ариан-ство [1. IV, XXXIII]. Примерно такую же картину ри-сует Созомен, добавляя в распределение сил и влиянияеще и проповедническую деятельность Ульфилы [2. VI,XXXVII]. Х. Вольфрам, пытаясь разобраться в после-довательности происходивших стычек, теряется в про-тиворечивости источников, хотя и примиряет их с по-мощью довольно громоздкой конструкции предполо-жений [3. C. 124].Если отказаться от подозрения, что сообщения овойне Атанариха и Фритигерна являются дупликациейвойны Атанариха и Валента (а, собственно, именно таки представляют ее источники), то кто такой Фритигерни какой статус он занимает в готской среде, все же ос-тается неясным. Контекстно его положение в источни-ках уравнено с положением Атанариха, он борется споследним на равных. Х. Вольфрам считает, что Фри-тигерн - князек-политик, уловивший недовольство иготов, и Константинополя растущей властью Атанари-ха, его монархическими интенциями и сыгравший наэтом, привлекая на свою сторону еще и готов-христиан[3. C. 107]. В результате племя раскололось и ослаблоперед угрозой вторжения гуннов.Следует отметить, что если характерный титулАтанариха - iudex - упоминается у Аммиана Марцел-лина [4. XXXI, III, 4], то тот же автор, говоря о Фрити-герне, никак его не титулует вообще, как и другие упо-мянутые выше авторы, и только Иордан относит Фри-тигерна к разряду племенных дуксов, царьков (Gothorumdux, regulus) [5. С. 134, 135]. Это заставляет ду-мать, что положение Фритигерна уступало статусуАтанариха, что Фритигерн был одним из многих, в товремя, как Атанарих - исключением, возвысившимсяна недосягаемую высоту. Практически, из этого убеж-дения исходит Х. Вольфрам, считая Фритигерна мел-ким политическим интриганом, и, очевидно, большин-ство других исследователей. Однако этому противоре-чит контекст работ Сократа и Созомена, уравниваю-щих Атанариха и Фритигерна как сильных соперников,расколовших племя готов.Означает ли это, что предположение о тенденции кформированию централизованных потестарных инсти-тутов среди придунайских готов в лице судьи-Атанариха неверно? Безусловно, совсем отбрасыватьего нельзя, однако и не следует переоценивать степеньреализации этой тенденции в данный период. Атана-рих имел недругов, соперников и оппозиционеров всреде готской аристократии, Фритигерн в этом качест-ве, возможно, один из многих. Его противостояниеАтанариху может быть несколько преувеличено, ак-центировано христианскими авторами в силу их без-условной ангажированности в вопросе христианиза-ции. Зосим, который является языческим автором, и вэтом смысле представляет интерес как пример альтер-нативного взгляда, хоть и упоминает подобный кон-фликт между Фритигерном и Атанарихом, но относитего уже ко времени расселения готов на территорииимперии и воцарения Феодосия, и мотивы этого кон-фликта совершенно не имеют отношения к вероиспо-веданию [6. IV].Последовательность событий и даже идеологиче-ские столкновения, собственно говоря, не столь важныв контексте рассматриваемой проблемы. Значение име-ет то, что готская тервингская общность не идентифи-цировала себя только с Атанарихом. Но, с другой сто-роны, идентичность готских объединений с возглав-лявшими их лидерами прослеживается очевидно. Су-ществовали готы Фритигерна, готы Ульфилы, готыАтанариха, готы Алавива, и, видимо, этот ряд можнопродолжать. Авторитет Атанариха был высок, но небесспорен и тем более не единоличен.Аммиан Марцеллин говорит о разных готских пле-менах, которые после поражения Атанариха от гунновушли от него и сообща, после долгих дискуссий, реши-ли просить убежища на территории империи; к этомурешению присоединились другие племена [4. XXXI,III, 8]. Таким образом, никакой консолидированностисреди дунайских готов не наблюдается. Однако этомешало возможности договориться с римлянами о пе-реправе через Дунай. Очевидно, вновь требовалсяпредставитель всех готов для переговоров, подобнотому как ранее в этом качестве выступал Атанарих.Основываясь на словах Аммиана Марцеллина, следуетзаключить, что таковым стал Алавив [4. XXXI, IV, 1].Этот персонаж упомянут только в данной хронике,что, однако, не дает оснований усомниться в его досто-верности. Аммиан утверждает, что именно Алавив от-правил посольство к Валенту с просьбой о переправе ипринятии готов на территории империи в качестве фе-дератов. При этом речь, по всей видимости, шла обовсех готских племенах и общностях, жаждавших ук-рыться от гуннов в империи, а не только о готах непо-средственно Алавива; однако в переговорах эти племе-на со стороны империи воспринимались как самостоя-тельные единицы, о чем свидетельствуют слова Мар-целлина о принятии первыми готов Алавива и Фрити-герна, а вслед за ними, видимо, в некотором порядкеостальных [4. XXXI, IV, 8]. Приоритет Алавива какинициатора и представителя готов в переговорах поня-тен, однако это также дает основания Х. Вольфрамузакономерно полагать, что Алавив выделялся средидругих готских вождей более высоким рангом [3.C. 110]. Действительно, Марцеллин постоянно упоми-нает об Алавиве прежде Фритигерна, что, возможно,подтверждает более высокое положение первого. Од-нако, как представляется, речь здесь может идти не оразнице в ранговой стратификации, а о факте того, чтоименно Алавив персонализировал готские племена вочередном изменении договорных обязательств с Кон-стантинополем. Одно это обстоятельство повышало егостатус и делало центральной фигурой в готско-римскихотношениях и, что гораздо более значимо в контекстерассматриваемой темы, в отношениях внутриготских.М. Куликовский отмечает, что подобные перегово-ры не могли завершиться быстро, требуя несколькихмесяцев для обмена посольствами, и за это время гот-ские племена, скопившиеся у Дуная, очевидно, не ис-пытывали сложностей в организации хозяйства и про-питания, а это, в свою очередь, предполагает жесткуюруку в управлении этими племенами [7. C. 129]. Этотакже заставляет полагать, что степень складываниянадобщинных потестарных структур в среде готов бы-ла относительно высокой, и тренд формирования ин-ститута общеготского правителя продолжался и послеутраты Атанарихом своих позиций и авторитета. Воз-можно, Алавив выступил в качестве его непосредст-венного преемника, однако источник слишком скупоговорит об этом, чтобы делать уверенные выводы.Кроме того, фигура Фритигерна, о котором упоми-наний значительно больше, фактически затмевает Ала-вива, что отчасти может найти свое объяснение в светезначения Фритигерна в ходе битвы при Адрианополе иГотской войны. Авторы хроник могли ретроспективновыделять Фритигерна среди готских вождей и дажепротивопоставлять его Атанариху, героизируя лич-ность гота - победителя римлян. Тем не менее и Мар-целлин отмечает Фритигерна как вождя, который, на-ряду с Алавивом, первым получил право переправы наримскую территорию. Если приоритет Алавива какпредставителя готов, инициатора переговоров и, воз-можно, консенсусного надобщинного вождя понятен,то Фритигерн подобным статусом явно не обладает, нодействует совместно с Алавивом и, следовательно, яв-ляется его сторонником и признает его первенство. Темне менее римляне, пуская первыми племена этих двоихвождей, фактически тем самым признают их относи-тельное равенство. Очевидно, в глазах римлян Фрити-герн уже имел некие заслуги или статус, позволяющийему сравниться с Алавивом.Х. Вольфрам предполагает, что этот статус исходилиз соглашения между Валентом и Фритигерном в ходеборьбы последнего с Атанарихом [3. C. 110]. Факт су-ществования подобного соглашения вызывает некото-рые сомнения, поскольку, посылая войска на помощьФритигерну против Атанариха и сражаясь с послед-ним, Валент сознательно нарушил бы собственный до-говор с готами, рискуя развязать новую готскую войну,в то время как сам был занят боевыми действиями навостоке. Нет никаких данных и о том, что готы со сво-ей стороны нарушали договор или требовали его пере-смотра. Причины возможного вмешательства империи вмеждоусобицы готов неочевидны, выгоды сомнительны.Христианизация племени Фритигерна в качестве тако-вой выгоды представляется неадекватной риску ввязать-ся в очередную готскую войну. Кроме того, даже еслиримляне один раз помогли Фритигерну, то постоянноего защищать они не могли, Фритигерн остался со своимплеменем на задунайской территории, римляне жедолжны были уйти. После их ухода ничего не мешалоАтанариху добить Фритигерна окончательно.Характерно, что о соглашении между Валентом иФритигерном говорится только в православных ис-точниках, у Сократа Схоластика и повторяющего егов этой части Созомена. В то же время в источникахязыческих (Аммиан Марцеллин, Зосим) и арианских(Филосторгий) никаких упоминаний о подобном со-глашении нет. При этом Филосторгий подробно опи-сывает роль Ульфилы в распространении арианствасреди готов [8. II, 5], но ни слова не упоминает о Фри-тигерне; Сократ Схоластик, напротив, отдает всючесть арианизации готов последнему, говоря об Уль-филе лишь мельком [1. IV, XXXIII]. Что касаетсяМарцеллина и Зосима, то они также не останавливаютвнимание на Фритигерне до переправы готов черезДунай. Это заставляет предполагать, что православ-ные авторы имели особые причины включать повест-вование об арианизации Фритигерна в свои хроники исвязывать это событие с влиянием императора Вален-та (последний факт также транслирует в своей хрони-ке Иордан [5. С. 133]).Оба христианских автора расходятся друг с другомв деталях трактовки событий: Сократ явно указываетна договор с Валентом как на непосредственный ис-точник арианизации готов, Созомен сомневается вэтом, отводя главную роль миссии Ульфилы. Действи-тельно, Аммиан Марцеллин подтверждает, что Фрити-герн опирался в переговорах с римлянами на христиан-ских священников [4. XXXI, XII, 8]. Это свидетельст-вует о том, что вождь, по крайней мере, толерантноотносился к христианам и видел в них выгоду при кон-тактах с империей. Однако Аммиан не говорит, что самФритигерн был христианином, как, повторимся, и Фи-лосторгий. Возможно, Сократ Схоластик несколькоутрирует факты, утверждая, что именно через Валентаи Фритигерна арианство распространилось среди готов.С подобной точки зрения фигура Фритигерна отчастигероизируется, он становится проводником хоть и ере-тической, но христианизации среди варваров. Валентпри этом в источниках оценивается критически, какжестокий и недальновидный император, поэтому битвапри Адрианополе в этом свете инвертируется из клю-чевого поражения империи в противостояние правед-ного и неправедного христианина, из которого Фрити-герн выходит победителем вполне оправданно.Однако даже при определенном сомнении в сведе-ниях православных авторов о Фритигерне до 376 г.вероятность существования персонального договорамежду ним и Валентом подтверждается тем, что имен-но он, наряду с Алавивом, первым допускается на тер-риторию империи. Почему обычный военный вождь,дукс, оказывается на равных с Алавивом, инициаторомнового договора, представляющим большинство гот-ских племен? Вероятно, потому, что между Фритигер-ном и императором уже существовал договор, заклю-ченный ранее, сепаратно. Подобная возможность вно-сит новую черту в модель взаимоотношений империи иготов и выстраивающейся на этой основе общеготскойпотестарной системы. Существование общеготскогопредставителя в переговорах с империей, гаранта за-ключаемых соглашений, каковыми были Атанарих и,возможно, Алавив, не отменяло права отдельных вож-дей вступать в самостоятельные отношения с римляна-ми, добиваясь своих интересов, даже если это противо-речило курсу общеготского вождя и нарушало условияуже существовавшего договора. Ульфила, заключивтакое соглашение, увел своих последователей-готов натерриторию империи, Фритигерн запросил поддержкиримских войск против личных врагов - очевидно, ни-каких сдерживающих этот процесс инструментов уАтанариха не было. Следует сделать вывод, что обще-готские представители не обладали средствами прину-ждения, чтобы обеспечивать следование всех готскихплемен договорным обязательствам с империей, а га-рантия этого держалась только на личном авторитетеэтих представителей и согласии большинства вождей сданным курсом.Право отдельных вождей заключать сепаратныесделки с империей, видимо, имплицитно принималосьи готами, и римлянами. В этом свете переговоры Фри-тигерна, его договоренности с Валентом, а позднее сАлатеем и Сафраком, благодаря которым Х. Вольфрамсчитает его статус некоей переходной ступенью междуобычным племенным вождем и военным королем [3.C. 110], не представляются из ряда вон выходящими.Фритигерн был, очевидно, в своем праве как вождьотдельного готского племени. Тем не менее он высту-пает вместе с Алавивом, вероятно, поддерживая тогокак общеготского представителя. Тот факт, что именноэти двое возглавляют переправу готов через Дунай,подтверждает, что Фритигерн имеет значительный весне только среди римлян, но и среди своих соотечест-венников. Возможно, именно благодаря своим связям сКонстантинополем и христианами. Но это также моглои помешать Фритигерну самому стать общеготскимпредставителем, поскольку значительная часть готовбыла настроена враждебно по отношению к христиан-ству и римскому влиянию. Поэтому Алавив представ-ляется компромиссной фигурой, с которой Фритигернбыл вынужден смириться, что, однако, не отменилоамбиции последнего.Источники отмечают практически единогласно, чтоимператор был обрадован предложением Алавива инемедленно с ним согласился [1. IV, XXXIV; 4. XXXI,IV, 4; 5. С. 132; 6. IV]. Но П. Хэсер считает, что этоневерно, и подобные сообщения - результат целена-правленной имперской пропаганды, призванной ис-ключить вынужденность решения императора [9.C. 132]. Признать, что Валент не имел иного выхода,кроме как разрешить ордам варваров расселиться вримской Фракии, поскольку у него не было сил этомувоспрепятствовать, означало унизить империю, что немог позволить себе ни один летописец. П. Хэсер при-водит в пользу своей точки зрения тот аргумент, чтоимператор не дал разрешения гревтунгам Алатея иСафрака переправляться через Дунай, исходя из госу-дарственных интересов [4. XXXI, IV, 13]. Таким обра-зом, варвары были разделены и ослаблены. В пользуэтой точки зрения говорит и то, что, очевидно, импе-рию устраивал существовавший foedus с Атанарихом,не требовавший расселения готов в самой империи, ноделавший их защитниками границ и наемниками в вой-ске. Перезаключать его можно было только вынужден-но. Спокойствие и уверенность готов, ожидавших ре-шения императора, также свидетельствуют о том, чтоони не сомневались в исходе переговоров. В этих усло-виях позиции Алавива укреплялись и среди готов, и вимперии. Фритигерн, соответственно, терял возмож-ность занять лидерство, что предполагает возможностьсоперничества этих двух готских вождей.Имя Алавива быстро исчезает из хроники - в ходеконфликта, разгоревшегося между римлянами и варва-рами из-за попытки римского полководца удержатьАлавива и Фритигерна в заложниках [4. XXXI, V, 5].П. Хэсер полагает, что именно в этой ситуации прояви-лись противоречия между предводителями готов, иФритигерн сознательно пожертвовал Алавивом, самуспешно сбежав [10. C. 137]. Таким образом, Фрити-герн играет на настроениях готов, возмущенных отно-шением к ним римлян, и становится предводителемзначительной части племени. В то же время, посколькуАлавив исчез, потерял силу и договор готов с импера-тором, заключенный его именем. Следовательно, готысвободны в своих действиях, пока не будет заключенновый договор. Очевидно, что принципиально важно,кто именно будет его заключать, и Фритигерн стремит-ся именно к этому.Нет свидетельств о том, что Фритигерн или кто-либо другой из готов пытался вступить в переговоры сримскими военачальниками, посланными против нихпервоначально. Однако с появлением самого ВалентаФритигерн, напротив, активизирует переговоры, при-чем очень настойчиво, пользуясь посредничествомхристианского священника и, видимо, рассчитывая набольший успех. Действительно, император, по словамМарцеллина, радушно отнесся к послам, однако не со-гласился на их условия [4. XXXI, XII, 8-9]. Фритигернпредлагает императору новый договор, измененныеусловия, но по ставшей уже традиционной схеме -личное соглашение предводителей готов и империи.При этом вождь готов шантажирует императора свире-постью варваров и в целом ведет себя очень уверенно,выдвигая свои требования, что наводит на мысль о том,что Фритигерн не ожидает отказа.Можно предположить, что в этом он прав: даль-нейшие действия римлян предполагают скорее манев-ры дипломатической торговли. Армия императора вы-двигается, чтобы устрашить варваров, с чем вполнесправляется. К императору отправляют послов, види-мо, другие готские вожди, пытаясь перехватить ини-циативу у Фритигерна, но с ними император даже нежелает говорить [4. XXXI, XII, 13]. Это может свиде-тельствовать о том, что для Валента именно Фритигернявляется формальным представителем готов, и импера-тор желает, чтобы именно такое положение сохраня-лось в будущем. Соответственно, когда посольствоприбывает вновь теперь от Фритигерна, Валент отно-сится к нему совершенно иначе и принимает предло-женный вариант соглашения, включая даже обмен за-ложниками, что говорит о прочности заключаемогодоговора. Очевидно, готы уже ранее предоставили за-ложников или же император находился в невыгодномположении, но римский заложник немедленно отпра-вился к Фритигерну. Это свидетельствует, возможно, ослабости позиции императора или же, в равной степе-ни, о его готовности к договору, отчего все войсковыедействия выглядят попыткой сохранить лицо империиперед неизбежным соглашением с готами.Судя по словам Марцеллина, подробно описываю-щего события, битва началась в той или иной степениспонтанно, причем именно тогда, когда римский за-ложник отправился к готам. Римская передовая легкаяпехота случайно ввязалась в стычку с готами, но, чтохарактерно, была тут же отведена, что Марцеллин вос-принимает как позорное отступление. Очевидно, импе-ратор не желал начинать сражение. Внезапное для всехпоявление отрядов готской конницы и Алатея и Сафра-ка, с ходу обрушившихся на римлян, с этой точки зре-ния выглядит как спутавшее все карты и Валенту, иФритигерну [4. XXXI, XII, 14-17]. Ни один из них ужене контролировал ситуацию. Столь подробный рассказо битве приведен только у Марцеллина, хотя сам исто-рик не был ее свидетелем, а свой труд создавал спустядва десятилетия после нее. Но, исходя из некоей про-тиворечивости излагаемых событий и их трактовкиМарцеллином, можно предположить, что Валент неимел столь агрессивных намерений по отношению кФритигерну, как полагает историк.Так или иначе, исход битвы при Адрианополе из-вестен: император погиб, готы бесконтрольно грабятБалканы. Это продолжается до заключения мира импе-ратором Феодосием в 382 г., как подчеркиваетП. Хэсер, вынужденного. Поскольку империя не имелавоенных возможностей уничтожить захватчиков, разо-рявших Фракию, договор с ними являлся меньшим иззол [11. C. 264]. К сожалению, нет источников, осве-щающих все подробности этого договора, в частностикто именно заключал его со стороны готов. Фритигернв последний раз упоминается в связи с событиями,происходившими в 380 г. [6. IV]. Договор 382 г. факти-чески создавал все политические и экономическиеусловия для формирования сплоченного готского пле-менного ядра на римской территории, котороеХ. Вольфрам даже называет автономной Готией, госу-дарством в государстве [3. C. 192]. Действительно, Си-незий, на речах которого основываются эти данные,очень негативно отзывается о готах, совершенно неодобряя договор, который принес им такие преферен-ции [12], в то время как Фемистий, напротив, утвер-ждает, что готы приняли римский образ жизни в ре-зультате этого договора [11. C. 281]. Одно не противо-речит другому - готы оказались в результате законны-ми обитателями империи, были встроены в ее военноеи гражданское пространство, но сохранили при этомсамоуправление и компактность расселения. Такие ус-ловия можно считать тепличными для ускоренногоразвития этнической идентичности в противопоставле-нии себя окружающим римлянам. Видимо, в этот пери-од происходит переход от общего термина «тервинги»,обозначавшего придунайских готов, к наименованию«вестготы» - готы, расселенные по договору с Феодо-сием во Фракии, очевидно, бывшая группировка пле-мен под предводительством Фритигерна [12].Фемистий в своем панегирике Флавию Сатурнинупрославляет последнего как человека, заключившегомир с готами, отдавая персонально ему подобнуючесть. Действительно, оратор упоминает, что готскиевожди участвовали в триумфе Сатурнина и в праздне-ствах в честь его консульства в 383 г. [11. C. 280], неназывая имен этих вождей, что делает загадочнойсудьбу Фритигерна. Однако уже то, что Фемистий неупоминает Фритигерна, который был, по-видимому,широко известен как победитель при Адрианополе,говорит о том, что этот вождь не участвовал в договоре382 г., вероятнее всего, уже сойдя к этому времени систорической сцены. В противном случае Фемистий неупустил бы возможность подчеркнуть роль прослав-ляемого им Сатурнина как полководца, осуществивше-го реванш римского оружия. С. Макдоуэлл восхищает-ся стратегическими и административными талантамиФритигерна, полагая его при этом также сильным ихаризматичным лидером [13. C. 34-36]. Возможно, этотавтор несколько экзальтирован в подобной оценке, нопредставляется, что Фритигерн был весьма заметным иизвестным человеком в свое время.Можно предположить, что договор 382 г. заключал-ся уже с несколькими вождями готов не столь крупногомасштаба, и в этом случае представитель от готов неизбирался. Следовательно, основа договора была инойпо сравнению с принятой со времен Константина тра-дицией, несмотря на утверждение Иордана об обрат-ном (…Constantino principe foederatorum renovata et ipsidicti sunt foederati) [5. С. 145]. Действительно, П. Хэсерподчеркивает, что это был не традиционный foedus,поскольку речь шла о капитуляции готов (dedicio), а нео соглашении с ними [10. C. 159]. Кроме того, исследо-ватель полагает, что в этот раз император целенаправ-ленно отказался иметь дело с единым представителемготов, возможно, в целях их ослабления и децентрали-зации [9. C. 137]. Г. Вирт, напротив, считает, что в ус-ловиях отсутствия единого лидера, разобщенности идецентрализации готы сами стремились к заключениюdedicio и к интеграции с империей [14. C. 53]. Так илииначе теперь император и представитель готов не уста-навливали личных отношений и обязательств, а следо-вательно, ответственность за соблюдение договора ока-залась распределена между готской знатью и римскимиофициалами [15].Тем не менее Феодосий стремится поддерживатьличные контакты с готскими лидерами путем регуляр-ных совместных пиров, и это выглядит как некая новаятрадиция, зафиксировавшая более близкие отношениявестготов и римлян после 382 г. [11. C. 280]. При этомисточники опять же не дают сведений о каком-либообщем вожде готов в этих застольях. Напротив, Зосимговорит о конфликте между двумя вождями готов,Фравиттой и Эриульфом; последний открыто выступалза отказ от договора как стесняющего готов, Фравиттаже пытался сохранить утвердившиеся отношения.Конфликт произошел прямо на пиру у императора иразрешился поединком за дверями, в котором выигралФравитта. Разгореться полномасштабной стычке по-мешала императорская гвардия, разделившая и усми-рившая противников; император просто отправил всехсмутьянов домой, не применив к ним никаких санкций,напротив, позволив им убивать друг друга, как забла-горассудится [6. IV]. Зосим явно неодобрительно оце-нивает дружелюбное поведение Феодосия по отноше-нию к готам, подчеркивает нерешительность и попус-тительство императора, однако из контекста понятно,что император находился не в том положении, чтобыдиктовать условия готским союзникам. Однако здесьследует иметь в виду, что на отношении Зосима к Фео-досию сказывалась активная борьба последнего с язы-чеством, а Зосим был язычником.С другой стороны, Орозий, возможно, как христи-анский автор, хвалит политику Феодосия, подчеркивая,что именно благодаря его храбрости и доброте готыподчинились власти Рима [14. VII, 34]. Покровительст-венное и попустительское отношение Феодосия к го-там при всей беспокойности последних находит своеобъяснение в явной неспособности императора спра-виться с ними военным путем, несмотря на многочис-ленные попытки, а также в потребности римского вой-ска в готских отрядах. Кроме того, небезынтереснымпредставляется предположение Х. Вольфрама о том,что готы в этот период, не имея единого вождя, пере-носят его функции на римского императора [3. C. 210].Если считать, что договор был не foedus'ом, а капитуля-цией, то это предположение обретает подтверждение: вподобной ситуации для готских племен и вождей былоестественно признать верховное правление предводи-теля победившей стороны, так же как, очевидно, ос-тавшиеся за Дунаем готы признали верховенство гунн-ских королей.Впрочем, как свидетельствует случай с Фравиттой иЭриульфом, готские вожди воспринимали власть импе-ратора не как абсолютную, считая своим правом выби-рать, насколько ей следует подчиняться. Очевидно, каж-дый отдельный вождь делал этот выбор самостоятельно.Если Зосим утверждает, что в среде готов существовалиявно выраженные партии сторонников и противниковдоговора с римлянами, то их противоборство быловполне открытым и для всех очевидным; Эриульф прямона императорском застолье выступает за продолжениевойны с римлянами. Он выражает этим интересы опре-деленного круга соплеменников и чувствует поддержку.Тем не менее Феодосий сохраняет мирные отношения сготами, избегая вмешиваться в их внутреннюю борьбу,но, видимо, косвенно влияя на ее ход.Расселение готов в империи изменило тренд разви-тия готской потестарной идентичности. При этом гот-ские властные институты продолжают определятьсясложившейся при Константине системой личных со-глашений между вождями отдельных кланов и рим-ским императором. Необходимость личной ответст-венности за соблюдение условий foedus'a предполагаланаличие единого представителя готских родовых объе-динений, однако эта практика не имела устойчивыхкорней и встречала сопротивление со стороны рядаклановых вождей. Отраженная источниками картинаготской политики скорее соответствует схеме межлич-ностных отношений готских вождей, основанной наобщности интересов и добровольном делегированииправ на относительно высший статус консенсусно обо-значенному лидеру. Не будучи формально закреплен-ной, подобная схема является общепринятой в отноше-ниях с империей, определяя в то же время и потестар-ный статус лидера среди сородичей. Однако битва приАдрианополе наносит серьезный ущерб подобной сис-теме отношений, уже разбалансированной необходи-мостью адаптации к новым условиям включения готовнепосредственно в рамки империи. Более того, в значи-тельной степени это определяется и нестабильностьюполитической ситуации в самой империи. В подобныхусловиях готы возвращаются к традиционной доми-нанте родовых отношений - в той или иной степенискоординированным набегам. Очевидно, в готской сре-де происходит дезорганизация потестарных надстроеч-ных структур в обстановке кризиса отношений готов иимперии. Заключение договора с Феодосием знаменуетокончание этого периода, однако система отношенийготов и империи выстраивается закономерно иначе,нежели ранее. Феодосий сохраняет сепаратность гот-ских родов, не допуская появления нового общегопредставителя; это резонно в целях ослабления готско-го военного потенциала в ситуации противостояния симперией и способствует распространению римскойсистемы иерархии на готов. Усилившаяся интеграцияготов в римскую армию подразумевала рост значимо-сти римских воинских статусов для готов параллельносуществовавшим традиционно родовым. Однако фор-мирование подобной системы встречало сопротивле-ние как со стороны части готов, так и со стороны рим-ского населения, и при жизни Феодосия не достиглоустойчивости как тенденция. Смерть императора по-ложила конец выстраиваемой им и еще в полной мерене «родившейся» новой системе отношений между го-тами и римлянами в границах империи, и обозначиланачало теперь уже стихийному поиску альтернативныхстратегий потестарного развития готов.

Скачать электронную версию публикации