The typology of forms of domestic imagery of ancient language vocabulary.pdf Как известно, положенный в основу наименованияпризнак носит название «внутренняя форма слова».Понятие внутренней формы связано с учением ослове А.А. Потебни. Определение внутренней формы уПотебни неоднозначно и достаточно сложно. Как от-мечается в современной лингвистической литературе,Потебня видит во внутренней форме то этимологиче-ское значение слова, то знак предыдущего значения впоследующем значении, то механизм развития значе-ния слова, то представление образов и понятий в теку-щих делах мысли, то средство доведения до сознаниянового значения [1. С. 19].К представленному обзору взглядов А.А. Потебниотносительно внутренней формы слова добавим ещеодно определение рассматриваемого понятия: «способ,каким выражается содержание» [2. С. 51]. Подобнымобразом трактует внутреннюю форму словаВ.В. Виноградов: «способ представления значения вслове» [3. С. 20]. На наш взгляд, это последнее толко-вание наиболее близко к современному взгляду навнутреннюю форму слова как на его морфосемантиче-скую структуру, позволяющую объяснить связь звуча-ния и значения слова [4. С. 61].Настоящая статья посвящена типологизации внут-ренних форм образных лексем древнерусского языка,т.е. лексических единиц, способных выражать содер-жание посредством наглядного представления образа[5. С. 28], обладающих способностью вызывать на-глядное представление о называемом предмете.Образные лексемы - всегда непрямые номинации, вструктуре значения которых обнаруживаются два се-мантических плана - предметно-понятийный и ассо-циативно-образный [6. С. 33]. Семантическая двупла-новость и создает наглядное представление называе-мой реалии. Так, в «Словаре древнерусского языка XI-XIV вв.» отмечено слово померкновение (померъкнове-ние). Предметно-понятийный план содержания этогослова - затмение, ассоциативно-образный план связан сглагольным словом меркнути (померкнути) - утрачи-вать свет, блеск, тускнеть. Этимологически меркнутьродствен литовскому merkti, merkiu - мигать, зажмури-ваться. Этимология слова выявляет ассоциат образа -представление о том, что при зажмуривании, миганиина долю секунды свет тускнеет, утрачивается, наступа-ет темнота. Отсюда меркнути - утрачивать свет, туск-неть. Утрата света, в свою очередь, означала наступле-ние тьмы, мрака, затмение (выделено мной. - И.Т.).Отмеченный ассоциативно-образный план обнаружи-вается в других словах словообразовательного гнезда скорнем мерк-, мьрк-, мрък-: морочьныи - мрачный,темный; мьрчати - меркнуть, погружаться во мрак;мьрцание - помрачение, затмение (по данным «Мате-риалов для словаря древнерусского языка» И.И. Срез-невского).Архаическое слово было образным «по необходимо-сти», отмечал А.А. Потебня, так как отражало образпредмета в целом - в совокупности его свойств [2]. Зна-чительно позже эта мысль получила развитие уВ.В. Колесова: история каждого древнего слова и естьсгущение образов исходных представлений в законченноепонятие о предмете [7. С. 11]. Истоки этого образногосодержания - в особенностях мышления древнего чело-века. Архаическое мышление (Ф. Кликс) образно по са-мой своей природе, поскольку сам процесс зарождениямышления связан с образом. Для наиболее ранних этаповразвития человеческого общества характерно так назы-ваемое магическое, мифологическое (мифотворческое)сознание, которое, как указывала в свое времяО.М. Фрейндерберг, имело три особенности: конкрет-ность, нерасчлененность и образность [8. С. 23].М.М. Маковский характеризует его как особый вид миро-ощущения, специфическое, образное, чувственное пред-ставление о явлениях природы и общественной жизни.Вслед за О.М. Фрейденберг он подчеркивает, что мифо-логические представления могли быть только образами иничем иным, потому что «образ» есть зрительный «внеш-ний вид», зрительная «наружная сторона» предмета. Про-странственные, ограниченные внешней зрительной дан-ностью, однократные и неподвижные представления по-рождали «образы» [9. С. 15-17].Наиболее полная характеристика этих первичныхобразов содержится в работе О.М. Фрейденберг «Мифи литература древности». Она подчеркивает, что «ми-фологический образ… есть семантическая реакцияпервобытной мысли на ощущение предмета именно вего чувственном наличии… Образ строился зрительно,потому что шел именно от зрительных впечатлений…Образотворчество первобытного человека непроиз-вольно; оно не соуживается ни с какой иной познава-тельной системой» [8. С. 33-34].По мере семантического наполнения первые звуко-вые сигналы превращаются в знаки, наделенные звуко-вой формой и определенным содержанием. В виде та-кого содержания на первых порах выступает умствен-ный образ внутренней формы как основа будущеголексического значения [10. С. 12]. Так объясняетТ.Р. Кияк генетику внутренней формы слова. Он выде-ляет имплицитную и эксплицитную внутреннюю фор-му слова, связывая эти разновидности с непроизводно-стью / производностью единиц.Образные лексемы древнерусского языка в боль-шинстве своем обладали, как свидетельствует матери-ал «Словаря древнерусского языка XI-XIV вв.», экс-плицитной внутренней формой, что определяется ихпроизводностью. Например, безвазньство - несча-стье, неудача (от вазнь - удача); безокъ (без ока) -безглазый; зазорникъ - тот, кто жалуется на своюсудьбу (от зазоръ - многозначное слово в древнерус-ском языке, среди значений представлены в том числетакие, как укор, упрек и зависть); жадьныи - 1. испы-тывающий жажду; 2. терпящий нужду (от жажа - же-лание, жажда) (как предполагает Д.Н. Шмелев, значе-ние «сильное желание» у слова жажа (жажда) - ис-конное, первичное; метафорическое употреблениеслова жажда в современном языке генетически оказы-вается не «вторичным», а «пережиточным»: оно невозникло в языке на основе метафоризации слова, аотражает прежнее - более широкое и абстрактное -значение слова [11. С. 118-119]); изжитие - расход,трата (от жити), хотя встречаются и примеры с им-плицитной внутренней формой: говор - шум, жьга -зной, завора - запор. Примером слова с имплицитнойвнутренней формой выступает многозначное в древ-нерусском языке слово туга, все значения которогосвязывает сема «несчастье».В работах представителей томской мотивологиче-ской школы под руководством О.И. Блиновой подчер-кивается, что внутренняя форма имеет билатеральныйхарактер, представляя собой материально-идеальныйкомпонент структуры слова, включающий мотиваци-онную форму и мотивационное значение. Из предло-женной О.И. Блиновой типологии внутренней формыслова для анализа образных лексем древнерусскогоязыка актуальным является прежде всего такое основа-ние классификации внутренних форм слова, как харак-тер мотивационного значения [4]. Если мотивационноезначение отражает отношения подобия, говорят о ме-тафорической внутренней форме слова, у неметафори-ческой внутренней формы мотивационное значение неотражает отношения подобия. Несколько иная точказрения представлена в работах В.В. Колесова. Он счи-тает, что отождествление (подобие) лежит в основесимвола, метафора же развивается на основе сравнения[12. С. 42]. В рамках настоящей статьи образные лек-семы рассматриваются с позиций теории лексическоймотивации, поэтому типология их внутренних формоснована на характере мотивационного значения с уче-том отраженных / неотраженных в мотивационномзначении отношений подобия.В древнерусском языке образные лексемы пред-ставлены двумя группами: с метафорической внутрен-ней формой слова и неметафорической внутреннейформой слова.Сравним две образные лексемы, взятые из «Словарядревнерусского языка XI-XIV вв.»: доутиса - «чва-ниться, кичиться» - и заморие - «местность, находя-щаяся за морем, чужая страна». Как увеличиваетсяобъем чего-либо наполненного, надутого, так увеличи-вается в собственных глазах значимость горделивого,хвастающего собой человека. Метафорический планзначения глагола создает яркий словесный образ. Вэтом отношении неслучайна этимология слова надмен-ный - «надутый», «чванливо-гордый, высокомерный»из общеславянского *nadъmenъ в значении «наду-тый» - страдательное причастие прошедшего времениот общеславянского глагола *nadqti надути (надути),который восходит к *nadъmti [13. С. 556-557].Внутренняя форма слова заморие: за-мор-ие - заморем, -иj выступает суффиксом принадлежности. Этонеметафорическая внутренняя форма. Но, тем не ме-нее, слово не только называет, но и «рисует» образ чу-жой далекой стороны. В образованном от него за-морьць - иноземец - образный компонент в структурелексического значения еще более очевиден - человек,находящийся в чужой земле, за морем - «иноземец».Метафорическую внутреннюю форму имели гла-гольные лексемы възваряти - закипать, бурлить - ивъзварити - возмутить, поссорить. Мотиватором (мо-тивирующим словом) глагольного слова възварятивыступает слово варъ - жар, зной, которое в древне-русском языке являлось словом с абсолютным типоммотивированности. Метафорическая внутренняя формаобеспечивала второй, ассоциативно-образный плансодержания лексической единицы: варъ - зной, жар; то,что связано с предельно высокой температурой, приво-дящей к кипению, бурлению  възваряти - закипать,бурлить.Пропозитивная структура образной глагольной лек-семы възварити - возмутить, поссорить - более слож-на, чем в первом случае, что связано с вторичностьюассоциативных связей, предопределяющих ассоциа-тивно-образный план приведенного слова. Ассоциатомобраза в данном случае выступает представление обурлении как о неупорядоченном движении жидкости.Физическая нестабильность ассоциируется с наруше-нием привычных представлений древнерусского чело-века о покое как норме поведения: възваряти - заки-пать, бурлить  възварити - возмутить, поссорить.Л.В. Балашова, отмечая регулярность данной метафо-рической модели в древнерусском языке и ее стабиль-ность во времени, подчеркивает, что покой ассоцииру-ется с душевным комфортом, убежденностью в пра-вильном выборе цели, позиции, тогда как любой виднеустойчивости положения в пространстве - с эмоцио-нальной, идеологической, социальной нестабильно-стью [14. С. 19].Образные лексемы с неметафорической внутреннейформой, в свою очередь, делились на слова с наглядно-чувственной внутренней формой, с метонимическойвнутренней формой, с символической внутренней фор-мой и контаминированной внутренней формой.В древнерусском языке немало примеров образныхлексем, внутренняя форма которых основана на кон-кретно-чувственном представлении. Вот некоторые изних: жьга - зной; тутьнути - греметь, гудеть; зави-да - зависть; жьгома - жар, зной; бряцанье - звон, зву-чание; верескати - громко, пронзительно кричать; до-бель - толстый, плотный; добельство - плотность. Од-нако характер чувственного сигнала, составляющегооснову будущего образа, различен [15. С. 39]. Это мог-ли быть тактильные, как в жьга, жьгома, слуховые,как в верескати или бряцанье, зрительные впечатле-ния, как в добель, добельство. Это могло быть звуко-подражание, как в тутьнути. Например, внутренняяформа лексемы жьга - зной - связана с тактильнымиощущениями древнего человека. Что такое зной?Удушливая летняя жара, когда воздух раскален паля-щим солнцем, когда солнце обжигает. Такой же харак-тер имела внутренняя форма в синонимичном рассмат-риваемому слове варъ - жар, зной. Конкретно-чувственное представление - первая ступень в образ-ной номинации. Собственно об этом же писал в своевремя и А.А. Потебня: «В первобытном человеке, ко-торому не у кого было заимствовать, подобные звукимогли быть лишь отражением впечатления» [16. С. 23].Примером образного слова с метонимической внут-ренней формой может служить слово жирование - па-стбище, место откорма. Мотиватором данного словаявляется глагол жировати - кормиться, который, всвою очередь, связан с жир. Мотивационное значениевнутренней формы слова жирование отражает отноше-ния ассоциативной связи: действие  место действия.Представленная модель пространственной метонимииявляется самым древним и конкретным видом метони-мического переноса [17. С. 25]. В слове доумьницавнутренняя форма тоже метонимична. Ассоциативно-образный план лексического значения этой образнойлексемы основан на смежности сопоставляемых явле-ний: действие (думати)  результат действия (доумь-ница - совет, собрание).Внутренняя форма лексемы заморие имеет символи-ческий характер. Предметно-понятийный план содержа-ния слова заморие - чужая страна, ассоциативно-образный план - за/морем - связан с символизацией:все, что за морем, далеко, а значит, чужое. Символиза-ция отражает распространенную в древности оппозицию«свой - не свой (чужой)», о чем писал в свое времяО.Н. Трубачев: ключевое слово для древних славян и ихкультуры - свой [18. С. 157]. Символический характервнутренней формы образной лексемы отражает специ-фику мифологического мышления, которое, как замети-ла Юлия Кристева, «вращаясь на орбите символа, опе-рирует символическими единицами» [19. С. 414].На наш взгляд, символическую внутреннюю формуимело и слово безобьщьнъ, предметно-понятийныйплан содержания которого - отлученный, а ассоциа-тивно-образный план - без / обьщ/ьнъ - основан насимволизации: без общего; без общины человек оказы-вается вне мира привычных социальных и личностныхотношений и связей, он отлучен от общего мира, таккак главное для него - невыделенность личности изсоциума [20. С. 11].Рассматривая образные лексемы с символическойвнутренней формой в контексте типологии их внутрен-них форм, следует подчеркнуть, что в символах всегдаимеется или подразумевается какое-то подобие - мета-форично-метонимическое [21. С. 39]. С учетом этогоследует говорить не столько о символическом типевнутренней формы, сколько о ее контаминированномхарактере. Под контаминацией в данном случае пони-мается совмещение, синтез признаков разных единицклассификации в одном языковом факте [22. С. 7].Так, в структуре лексического значения слова без-постелие - лишение имущества, нищета - два содер-жательных плана: предметно-понятийный (нищета) иассоциативно-образный (без постели). Мотиваторомданной лексемы является слово постель - место дляотдыха, для восстановления сил человека. Мотиваци-онное значение рассматриваемой внутренней формыотражает отношения ассоциативной связи сопостав-ляемых явлений. Однако базовым тропом для созданияобраза выступает в данном случае не просто метони-мия. В силу значимости постели в системе ценностейдревнего человека (постель - один из наиболее важныхатрибутов личного имущества) метонимические отно-шения приобретают символический смысл: отсутствиепостели становится символом неимущества, нищеты, авнутренняя форма слова приобретает контаминирован-ный характер.Синкретичный характер внутренней формы предо-пределял изменение ее типа. Древнерусское клюка -хитрость, обман - пример слова с метафорическойвнутренней формой. Однако, как свидетельствуют эти-мологические словари, старшее значение слова клюка -нечто непрямое, изогнутое [13. С. 257]. В основе пер-вичной номинации лежит зрительное впечатление,ставшее ассоциативом образа. Кривизна, изогнутостьассоциировались в сознании древнего человека с хит-ростью, обманом, коварством. Так возникла даннаяметафорическая модель, в основе которой лежат отно-шения подобия, однако она является вторичной по от-ношению к исходной конкретно-чувственной форме.Подобное развитие семантики отмечает у корня -лоук-Е.В. Генералова, исследовавшая семантическое полепрямизны / кривизны в диахронии. Она подчеркивает,что если в праславянскую эпоху переносные значениякорня -лоук- формировались в двух направлениях:«съежиться, скорчиться, бояться, беспокоиться» и наоснове представления о моральных «искривлениях»(извилистый - «изворотливый»), то в древнерусскомязыке семантическая эволюция пошла только по вто-рому пути [23. С. 28], что подтверждает и приведенныйпример со словом клюка.В слове говор - шум - изменение типа внутреннейформы и дальнейшее развитие семантики этого словапроисходило иначе. Первоначально ассоциативно-образный план в структуре значения этой лексемы былсвязан со слуховыми впечатлениями, т.е. внутренняяформа носила конкретно-чувственный характер. Затемв мотивационном значении внутренней формы словаговор появляется признак каузальности: говор (шум) ропот  мятеж, и она приобретает метонимическийхарактер. Аналогичным образом развивалась семанти-ка глагола тутьнути - греметь, гудеть - и его произ-водного тутенъ - шум, гул. Первичное значение этихслов связано с конкретно-чувственной формой, в осно-ве которой лежит звукоподражание стуку лошадиныхкопыт [24. С. 127], затем тип внутренней формы меня-ется, она приобретает метонимический характер.Таким образом, на конкретно-чувственное пред-ставление наслаивались новые семантические призна-ки, характеризующие предмет называния, в результа-те чего внутренняя форма приобретала иной, метони-мический или метафорический характер. Эти наблю-дения подтверждают, что образные слова, основанныена конкретно-чувственной внутренней форме, явля-ются наиболее ранними по сравнению с образнымилексемами с иными типами внутренних форм. Какпоказала попытка типологизации внутренних формобразных лексем древнерусского языка, морфосеман-тическая структура слова в древнерусском языке мог-ла быть эксплицитной и имплицитной, метафориче-ской и неметафорической, однако и в том и в другомслучаях она служила выражению образного содержа-ния слова. Неслучайно, подчеркивает Ю.И. Минера-лов, Потебня не раз писал, что главное во внутреннейформе, ее смысловых возможностях то, что она пред-ставляет собою образ. В образе присутствует в сгу-щенном, «сконденсированном» виде множество раз-нообразных смыслов [25. С. 159].

Скачать электронную версию публикации