Human body and its covers: architecture, costume, and transport.pdf Артефакты, какими бы различными и специфиче-скими они ни были, никогда не теряют связи с нашимтелом. Как отмечал известный американский дизайнерДж. Нельсон, все изделия соотносятся с человеком,одни более тесно, другие менее [1. С. 203]. Микропро-цессор, доменную печь или космический спутник стелом связывает его физиология, обусловившая воз-можность их создания и конкретные формы, в которыхони оказались воплощены. Наши представления о ма-лом, едва заметном, легком обусловливают миниатюр-ность электронных схем, например в наручных часах.Исходя из интуитивного ощущения масс, размеров,скоростей человек создает предметы, всегда сущест-вующие в отношении к телу. Целый ряд вещей являет-ся продолжением тех или иных частей тела, а их сущ-ность исследователи видят «в усилении "органов" ипотенций человека» [2. С. 9].Связь между телом и предметом хорошо вскрывает-ся там, где в силу технического прогресса предметприобретает виртуальный вариант. Напечатанная книгаи электронная ее версия не только по-разному воспри-нимаются, но и по-разному влияют на усвоение ин-формации. То, что мы держим в руках, обладает боль-шей реальностью, а воспринимаемое - более надежнозакрепляется в памяти, нежели то, что считывается сэкрана. Эта связь с текстом, по сути, физическаясвязь - мы словно держим буквы, что призвано обеспе-чить такую же цепкость в памяти. И, наоборот, техни-ческие новинки, воспринимающиеся со стороны как неимеющие контакта с телом, вызывают ощущение аб-сурда.Современники А. Белла казались полными чудака-ми, беседующими с деревянными коробками и латун-ными трубками. Позднее образ человека, произносяще-го «алло», стал привычным символом городской циви-лизации, но стоило телефону в ходе своей эволюциипотерять провод между трубкой и аппаратной короб-кой, как его пользователь вновь обрел имидж идиота,говорящего с самим собой. За каких-нибудь 15 лет мыпривыкли к нему, и как только «плотское» единениетелефона с телом стало поддерживаться едва заметны-ми проводками гарнитуры, исчезающей в ушных рако-винах, человек вновь превратился в нашем восприятиив умалишенного, общающегося с пустотой. Тем болеевелика близость к телу предметов, которые настолькоплотно, повсеместно и всегда нас окружают, что, посути, являются нашими оболочками. К ним можно от-нести костюм (одежду), архитектуру и транспорт.Когда-то они оберегали тело, затем обрели допол-нительные функции, например презентации, декора-ции, социальной детерминации, сохранив роль оболоч-ки. Костюм пустотен, создан для заполнения изнутри,он обволакивает тело, даже если это кусок материи илидрапировка, подобно античной одежде [3. С. 72]. Со-прикоснувшись с телом, геометрическая фигура, на-пример прямоугольник греческого гематия, теряет пра-вильность, подчиняясь выпуклостям, выступающимчастям. Он натягивается в одном месте и собираетсяскладками в другом. Его евклидова сущность обраща-ется в криволинейность неевклидовых геометрий. Па-радокс заключается в том, что в течение тысячелетий ив наши дни чтобы закрыть тело, лишенное выражен-ных геометрических форм, мы используем геометриче-ски правильные заготовки для одежды. Из выкроексоздается то, что покроет поверхности, лишенные гео-метрической ясности. Голова далека от сферы, однакозакрывает ее правильных форм цилиндр, котелок иликаска. Стоит ли упоминать развитые архитектурныеформы или лекала автомобильного дизайна. Архетип-матрица дома - треугольник двух скатов крыши, фрон-тон над прямоугольным фасадом. Колесо, без которогонемыслимы многие виды транспорта, есть круг, совер-шеннейшая из всех геометрических фигур. Таким обра-зом, тело, которое невозможно исчерпывающим обра-зом описать через геометрию Евклида, в евклидовомпространстве нашей реальности «оболочено»1 геомет-рическими формами.Тело спрятано в костюм, как в футляр. Оберегая се-бя, мы находимся внутри того или иного здания.Транспорт, особенно на ранних стадиях своего разви-тия, не всегда давал возможность укрыться, однако современем появившиеся корабли с трюмом и надстрой-кой, крытые повозки, кареты и паланкины преврати-лись в надежное укрытие, в подобие дома, движущего-ся в пространстве. Одежда перемещается на нашихплечах, здание, как правило, неподвижно, транспортперемещает нас самих. И вместе с тем все три видаоболочек обусловливают движение, расширяют гео-графию, делают возможным любое освоение и любоймаршрут. Оболочки тела ограждают его от пространст-ва, но сами «врубаются» в него, расширяясь своимистенами, площадями, перекрытыми кубатурами, илистремительно дрейфуют из одной локации в другую,приращивая окружение, разрастаясь подобно телу безорганов в концепции Ж. Делёза [4. С. 22]. Длительноедвижение доступно благодаря оболочкам. Если рас-сматривать генезис человеческого тела сквозь призмугеографии его происхождения, то очевидной будет егоограниченность. Физиологически тело не приспособ-лено к широтам, в которых плюсовые значения темпе-ратуры могут опускаться немногим ниже +20°C. Кли-матический пояс, в котором отсутствуют температурыниже +20°C с учетом суточных и годовых перепадов,сравнительно невелик. Этим погодным условиям соот-ветствует Восточная Африка: в Сомали в районе Бер-бера даже в феврале средняя температура составляет+26°C [5. С. 128]. Здесь, согласно современным науч-ным данным, предковая популяция нашего вида обита-ла более 160 тыс. лет назад [6]. Как только человек нау-чился «оболачивать» тело, он смог пересечь границыэтого пояса, отойдя от них на тысячи километров. Этообстоятельство косвенно подтверждает тот факт, чтопервый выход за пределы черного континента в Азию,имевший место 135-115 тыс. лет назад, оказался не-удачным - азиатская группа переселенцев исчезала [6].Возможно, тогда Сапиенс еще не был знаком с одеж-дой и жилищем. Их изобретение позволило биологиче-скому виду стать повсеместным, порвав с важнейшимкачеством животных - географической ограниченно-стью ареала.Оболочки тела не только осуществили разрыв вплоскости физиологии, но и выделили человека изфауны на уровне культуры, определив культуру какважнейшее его отличие от зверя. Тело породило усло-вие этого разрыва, оно стало объектом, разрабатываяпредметы для которого, человек стал человеком. При-митивные народы используют тело как субстрат дляконструирования, так как привнесение в него того, чегоне было от природы, отличают человека от окружаю-щей его фауны. Так появляются росписи, татуировки,специальные шрамы, прокалывание, изменение формыгуб, ушей, шеи и головы. Атавизм этой практики мынаблюдаем и сегодня, когда украшаем себя кольцами ибраслетами или внимаем советам спортивного инст-руктора, наращивая мышцы здесь, убирая жир там…До появления одежды именно манипуляции с теломявлялись знаком отличия человека от животного, а ужена более поздней стадии таким маркером стал костюм.Оформившись в значимую оболочку, костюм пре-вратился в «неотъемлемую» (обязательную) инсигниючеловеческого состояния. Этим объясняется табуиро-вание наготы во многих обществах, где культура оде-ваться сильно развита. По отношению к рисунку нателе ткань с рисунком более вариативный предмет. Этоже можно сказать и о костюме, и о его аксессуарах,например, о разнообразии изображения человека и егоka в египетских гробницах - в длинной или короткойодежде, в парике или без него, что было вызвано соци-альной или ритуальной необходимостью [7. С. 152-165]. Возможность варьирования оболочки преврати-лась в почти демиургическое отличие человеческойприроды от любой другой. Изменить костюм легче,чем здание, но перестройки в архитектуре продиктова-ны часто не утилитарной надобностью или требовани-ем ремонта, а модой. С ее позиции платье и сооруже-ние устаревают задолго до того, как успевают прийтив физическую негодность, износиться [1. С. 87]. Мод-ное здание, как и модный костюм, есть маркер своеговладельца, вернее, его тела, которое зачастую менеепредставительно, чем оболочки.Восприятие архитектуры как одеяния известно изрелигиозных сравнений: Рауль Глабер сказал о мирепосле 1000 года, будто тот облачился в белые платьяцерквей [8. С. 101]. Очевидна связь между зданием ителом как образами: согласно Витрувию, колонныклассического ордера уподоблялись мужским и жен-ским фигурам [9. С. 138]. А. Палладио, объясняя при-чину, по которой древние использовали в храмах неко-торых женских божеств коринфский ордер, говорит осоответствии убранства этого ордера «нежному деви-ческому возрасту» [10. С. 7]. Витрувий видел связь ме-жду пропорциями тела и храма [11. С. 61-63]. Христи-анский храм есть «изображение человека, который обо-жествляет сам себя, обратившись к Богу»: части зданияпредставляют части Его тела [12. С. 41]. Даже чистомеханически, «как и здание, обнаженная фигура пред-ставляет собой баланс между идеальной схемой ифункциональными потребностями» [13. С. 29]. Телес-ность архитектуры как архетип уходит корнями в пер-вобытность. Планы неолитических храмов с округлы-ми апсидами на Мальте намекают на тучные формыВеликой Богини (представленные и в скульптуре тогопериода) [14. С. 191].Архитектура - оболочка, и в первобытном сознаниимыслится как укрытие для тела. Сокрытие тела со всехсторон есть проекция, есть процесс «оконтуривания»тела. Так, матрешка полностью скрывает меньшие фи-гуры, целиком повторяя их. Вторя телу пространствен-но, архитектура принимает понятия, которыми мы обо-значаем части тела или детали костюма. Вот некоторыепримеры этого антропоморфизма: пята свода, поясоккапители, рукава трансепта, стропильная нога, глава,кокошник, каблучок. Транспорт отчасти перенимаетэтот же терминологический антропоморфизм. Нос са-молета и корабля, лобовое стекло автомобиля, спинкакресла, колпак кокпита, ребро шпангоута, муфта, ре-мень, кулачки. Транспорт как более поздняя по своемуразвитию оболочка заимствует ряд понятий у оболочекболее ранних, например, из архитектуры - салон, люк,крыша.На связь между костюмом, транспортом и архитек-турой как оболочками тела указывает еще один видпредметов - посуда, точнее сосуды, обнаруживающиеантропоморфизм на терминологическом уровне (ручки,тулово, ножка, носик, горлышко и т.д.). Сосуд могбыть вместилищем тела в ритуальных случаях. Разме-щение праха в сосуде или вложение сосуда в погребе-ние обозначало физические границы тела, придавалоформу бесформенному - сыпучему пеплу. Сосуд вы-полнялся в виде мифического существа или человека сросписью, имитирующей одежду2, а также в виде зда-ния3 или повозки4. Глина (любой материал, найденныйв грунте) становилась субстанцией телесности, «мя-сом», из которого делали и здание, и колеса для колес-ницы, а природным асфальтом обмазывали плетеныелодки [15. С. 689]; так, например, для корабля Утна-пиштима «дитя приносило смолу земляную» [16.С. 56]. И если боги создали людей из глины» подобношумерскому Энки или греческому Прометею, человектворил из нее города, дороги, мосты и корабли.Телу, «вылепленному» божеством из глины, соот-ветствовала оболочка из глиняного кирпича (дом). Насемиотические параллели между телом, его оболочка-ми и сосудом указывают исторические, мифологиче-ские и сказочные эпизоды: сосуд становится вмести-лищем тела, убежищем или жильем для разных персо-нажей - от Диогена до Буратино. Высшим сакральнымпроявлением связи между сосудом и телом являетсяСв. Грааль (если таковой был чашей) или, в литургиче-ском варианте, потир и патена (в православии дискос)для Св. Даров, т.е. крови и плоти Иисуса Христа. Вхудожественной практике подобная аналогия обнару-живается в вазовых росписях с фигурами богов, героеви людей. В краснофигурной греческой вазописи цветобнаженного тела являлся цветом обожженной глины,не закрытой черным лаком фона, и, таким образом,тело сосуда становилось телом изображенного на егоповерхности персонажа. Сохранились ритоны и аски вформе человеческой фигуры или головы5. Сосуд мифо-поэтическим сознанием легко превращался и в транс-портное средство: в стеклянной вазе опускается наморское дно Александр Македонский, в бочку закола-чивают мать и дитя, отпуская их в море, в ступе пере-мещается Баба-Яга. И, наконец, танагрская пластика,глиняная народная игрушка, фарфоровая скульптурамалых форм в Тюрингии и Саксонии XVIII в. выража-ют близость тела, глины и одежды, которая характери-зует последнюю как оболочку. В этих видах мелкойпластики огромное внимание уделено костюму, в дета-лях воспроизведенному мастером согласно эпохе, сти-лю и моде.В повседневности огромное значение мы уделяемтрем оболочкам наших тел, усматривая в них не тольконезаменимый функционал, но и нечто с нами связанноепо сути. Дом - автомобиль - костюм не просто триадабуржуазно необходимого, элементы того, чтоДж. Нельсон называл «сверхкомфортом» [1. С. 36], нои архетип, невозможность существования без которогомы прекрасно осознаем. Эта триада проистекает не изутилитарного капиталистического мировоззрения, а изтого архетипа, который как формула сложился на зареистории. Наши капиталистические декорации лишьобусловлены эпохой и экономической формацией, ноналичие оболочек тела предопределено «от природы»,хотя они и имеют теперь антураж современной жизни(престижная недвижимость, дорогой автомобиль, хо-роший костюм). Человек порой не мыслится вне этихмаркеров благосостояния, которое поверяется ими какэталоном. Отношение к человеку через оболочку про-исходит потому, что она посылает в социальный кос-мос более сложный сигнал, чем просто сведения обуспехе владельца. Этот сигнал является пучком кана-лов, каждый из которых несет информацию о стоимо-сти, вкусе, брендовых привязанностях, кругозоре, по-литических симпатиях, сексуальных пристрастиях ит.д. Каждый из каналов достигает только своего адре-сата, не обязательно все они с равным успехом уста-навливают коммуникацию абсолютно со всеми реци-пиентами, с завистью или негодованием взирающимина глянцевую поверхность новенького авто или твиддорогого костюма.Если подобная коммуникация имеет метафизиче-ский характер, то есть и такая ее разновидность, кото-рая связывает архитектуру, транспорт и человеческоетело физическим образом. Транспорт сопряжен с архи-тектурой градостроительными нитями. Для него про-кладываются улицы и проспекты, развязки и тоннели.Уже в древности дорога и мост были объектами ком-муникационной архитектуры как для пеших странни-ков, так и для транспортных средств. Миф об Эдипеиллюстрирует дихотомию пути, движение пешехода ивсадника: будущий царь Фив убивает отца, не желаяуступить дорогу его колеснице. Римская империя инаиболее материальный символ ее могущества - архи-тектура - существовали, пока были исправны римскиедороги, связывающие отдаленные провинции. Кактолько империя пала, стали приходить в негодность еепамятники: от запустения, пожаров или при демонтажеради материала для уже других зданий. С исчезновени-ем дорог, транспортных потоков и целых городов сталоисчезать и человеческое тело. Неспособное существо-вать в других условиях, вне своих оболочек, оно былообречено на физическую гибель. Численность населе-ния сократилась, оно деградировало. Когда Теодорихвозвел мавзолей в Равенне, он построил оболочку длясмертного тела. Этот правитель Италии вряд ли нуж-дался в комплиментах своим оболочкам: руины дворцанамекают на уровень комфорта, а одежда, должнобыть, соперничала по богатству с мантией византий-ского императора. Но даже он не мог отыскать масте-ров, которые бы знали технику возведения свода. Мав-золей перекрыт каменной глыбой, отесанной и уподоб-ленной сегментарно-сферическому куполу [17. С. 99].Что же говорить о рядовых общинниках, подданныхварварских королей, ютившихся в примитивнейшихмазанковых домишках, кутавшихся в тряпье, состояв-шее по «моде» того времени из элементов местныхэтнических костюмов и романизированного платья. Ихоболочки были незамысловаты, как и их жизнь на руи-нах Античности.Сведения о жилой архитектуре на основании пись-менных источников и археологических данных крайнеограничены. Однако то, чем мы располагаем, не позво-ляет отнести народное жилище Средневековья к высо-кому уровню комфорта даже для людей ко всему при-выкших и приспособленных к экстремальным состоя-ниям среды. Деревенский дом, схематично описанныйР. Фоссье как пятнадцатиметровый по площади и сземляным полом, был и по тем временам примитивнымсооружением для сохранения того, что мы вкладываемв понятие семейного очага [18. С. 108]. Людей окружа-ли голод и холод, усугублявшиеся низкими техноло-гиями, неспособными им противостоять. Конструктив-но архитектура оберегала человека на пределе своихтехнологических возможностей. Даже каменные со-оружения приносили немало проблем. Культовые по-стройки практически не обогревались, как и замки,отчего сеньоры предпочитали дорогие ковры, отгора-живая ими отсеки внутри больших помещений. Жаров-ня и очаг излучали тепло в ограниченное пространство.Французский король Генрих III вынужден был братьохотничьих собак в постель, согреваясь их теплом.Долгое время средневековый костюм, как и античный,не был выполнен по выкройкам. Это были куски тка-ни, в которые кутались, или которые подвязывалиразличными способами. Костюм не обладал должнойстепенью герметичности: штанины натягивались икрепились к поясу, как чулки, рукава шнуровали кверхней одежде, плащ без рукавов заменял пальто.Оболочка имела разомкнутый характер, а одеждойсчитался любой отрез материи: Св. Мартин одел ни-щего, разрезав свой плащ пополам [19. Т. 2. С. 292];Св. Франциск, раздевшись дабы отдать все отцу, по-лучил от доброго огородника только плащ, прикры-вавший наготу [20. С. 45].Современный человек герметично скрыт своимиоболочками. Костюм, особенно на холодное время го-да, облегает тело, соответствуя ему своими частями.Он многослоен, непромокаем, непродуваем, а толстаяподошва обуви делает связь с землей эфемерной. Со-временный грек и грек эпохи Гесиода практически водних и тех же условиях одеты совершенно по-разному. Для Гесиода зима - время лютого холода, аодежда, которую он советует носить, - более длинныйи толстый хитон, однако плохо спасающий от стужи6.Ныне афинянин если и не радуется зиме, то чувствуетсебя вполне комфортно в кожаной обуви, пуховойкуртке поверх футболки или фланелевой рубахи; муж-чины щеголяют в шерстяных пальто, женщины пред-почитают меховые (!) шубы, которыми славится Элла-да XXI в.Наше отношение к комфорту «оболачивает» нас ис-ключительно плотно, разрывая связь с окружающей сре-дой. Здание превратилось в герметичный пакет, которыйблагодаря высоким технологиям строго дозирует связь свнешним миром. Утепленные стены, пластиковые окна смикровентиляцией, общая вентиляция и воздухоочисти-тельные фильтры, центральное отопление, создающеетепловой контур, потоки горячего воздуха, отсекающиехолл от улицы, климат-контроль, охлаждающий внут-реннее пространство, защищая нас от тропической жа-ры - все это превращает дом в автономную систему,похожую на подводную лодку капитана Немо. Подобнотому как Жюль Верн смотрел в будущее, предсказываяновинки технического прогресса, мы смотрим на на-стоящее, обнаруживая, как далеко ушли от первых об-разцов оболочек начального этапа истории.Космические путешествия демонстрируют абсо-лютную изоляцию человеческого тела от окружающейсреды, и если иные оболочки допускают точки сопри-косновения телесного и внешнего - щеки горят на мо-розе, голову палит зной, - здесь любое отклонение отабсолюта ведет к смерти тела. Корабль и скафандр -это дом, костюм и транспорт в единстве своих функцийи технических характеристик. Это логическое завер-шение развития и апогей техногенной оболочки чело-веческого тела. Как только человек шагнул за пределыпланеты, он потерял возможность для компромисса впаутине связей тела и окружающего пространства, егооболочка становится непроницаемой границей междуним и Вселенной. Освободившись от земного мира иестественного для себя биогеоценоза, завоевав свободу,тело тут же потеряло ее, вынужденное жить в тесномпространстве герметичного кокона из стали и титана.Путь к свободе для тела - это возвращение назад (всостояние зависимости от факторов нашей земной био-сферы) или дорога в глубины космоса в поисках новыхпланет, новой среды обитания.ПРИМЕЧАНИЯ1 Позволим себе воспользоваться военно-техническим термином. Оболоченная (оболочечная) пуля - современный широко распространенныйбоеприпас, имеющий так называемую рубашку из меди вокруг свинцового сердечника.2 Ваза с росписью в виде женской фигуры из Маллии (2200-2000 гг. до н.э.; Крит).3 Сосуды и модели: из Градешницы (начало V тыс. до н.э.), модель храма из Аргоса (около 725 г. до н.э.). Наиболее близка по форме чаше мо-дель святилища из Гелайешти-Недя в Северной Молдавии (IV тыс. до н.э.).4 Глиняная модель четырехколесной повозки с кузовом (около 3000 г. до н.э.; Будакалас, Будапешт). Шумерский сосуд в виде двухосной по-возки и с головой барана (конец IV тыс. до н.э.; Фара).5 Ритон в форме головы девушки (Тарквинии, Национальный музей). Двусторонний карикатурный аск из глины (III в. до н.э.; Рим, Музеи Ва-тикана).6 Гесиод. «Труды и дни».

Скачать электронную версию публикации