On some aspects of A.F. Losev's definition of dialectics in Dialectics of Myth.pdf Последовательность определения диалектикиА.Ф. Лосевым мы заимствуем из работы «Диалектикамифа» [1]. С одной стороны, «Диалектика…» и «Очер-ки античного символизма и мифологии» относятся к1930 г., т.е. к завершению первого, «до-лагерного» пе-риода творческой активности А.Ф. Лосева, когда онбыл наиболее откровенен в высказывании своих мыс-лей. С другой стороны, в виду меньшего объема ибольшей «публицистичности» по сравнению с «Очер-ками…» эта работа является концентрированным вы-ражением специфики лосевской концепции философиивообще и античной философии в частности.В первом пункте своего определения Лосев полага-ет диалектику как «логос». Это значит, что она всегдаесть некоторая абстракция, отвлечение от вещи.Диалектика - это не непосредственное и сиюми-нутное восприятие, в котором все его моменты данывместе и неразличимо, в противовес этому диалектикаесть всегда формализация и различенность, несущие ссобой порядок и упорядоченность, стройность в вос-приятии. Гегель определял этот момент в диалектикекак «самодвижение понятия»: чтобы «слиться» спредметом, мысль должна освободиться и от дурнойсубъективности, и от произвола эмпирии, подчиняясьтолько тем законам, которые она сама для себя уста-новила [2].Здесь необходимо отметить, что таковая «логизиро-ванность» диалектики нисколько не свидетельствует оее абстрактности вообще, о чуждости диалектики ре-альной жизни. Прямо наоборот - именно эта «отвле-ченность» диалектики от непосредственного воспри-ятия и говорит о том, что диалектика относится непо-средственно к жизни, к самой «жизненной» практике.Требование изъять из опыта всякую «метафизику» -это реально-жизненная или абстрактно-научная пози-ция? Другими словами, в реальной жизни - не в абст-ракции! - мы можем изъять из данного опыта наш пре-дыдущий опыт, наше отношение к предмету, наше по-нимание данного предмета? В абстракции - да, в ре-альности - никогда. И если это понятно, должен бытьпонятен и вывод из этого ответа: требование изолиро-ванной непосредственности в опыте есть требованиеабстрактно-метафизическое, свидетельствующее о том,что ученый, выдвигающий такое требование, к реаль-ной, «жизненной» практике никакого отношения неимеет.Следовательно, в стремлении диалектики к «смы-словому скелету» вещи, в отличии этого «скелета» отнепосредственной данности вещи ничего специфиче-ски научного не содержится. Это абсолютно необхо-димый момент любого здорового восприятия. Когдамы говорим, что диалектика есть «логос», мы простоговорим о том, что диалектика есть познание и не естьпростая фиксация данных опыта. И поскольку всякийздоровый человек на простой фиксации данных опытаникогда не останавливается, мы утверждаем, что этосвойство диалектики говорит только о ее принадлеж-ности человеческому опыту и ни о какой особой отвле-ченности диалектики не говорит.Вторым пунктом в лосевском определении диалек-тики идет полагание ее в качестве «логоса эйдоса».Здесь мы видим несводимость философии на все иныенауки, которые так же, как и философия, живут лого-сом, но в отличие от нее «меонизированным», а не «эй-детическим».Что такое диалектика как «логос эйдоса»? Посколь-ку нас более интересует определение именно диалек-тики, мы не будем рассматривать все содержание поня-тия «эйдос». Нам будет достаточно просто отличитьего от того, что им не является. У Лосева есть оченькрасивое определение: «смысловой лик вещи». Доста-точно часто он также пользуется определениями Пло-тина: «умная статуя вещи», «смысловая изваянностьвещи». Что значат эти действительно красивые, но ма-лопонятные определения?Эйдос вещи есть сама вещь. Всякая иная наука,кроме философии, является сведением вещи к чему-либо иному. Математика сводит вещь к числовымзакономерностям, физика - к силам и движениям, ис-тория - к становлению общества. Из этого никак неследует, что эти науки беспредметны. Их предметпознания существует, но он предельно абстрактен; ихпознание есть познание, но оно «нормативно». Диа-лектическое же познание вещи есть познание вещиотносительно ее же самой; диалектика есть именноотсутствие «нормативности» в познании, в дурномсмысле этого слова.В то же время эйдос вещи есть именно сама вещь ине что-либо иное. Стул, на котором я сижу, был такимже, как сейчас, когда его только что изготовили нафабрике? А когда пройдет еще несколько лет, он оста-нется таким же, как он есть сейчас? Но - и тогда, исейчас, и потом - это один и тот же стул? Следователь-но, можно ли, относительно того стула, на котором ясейчас сижу, утверждать, что он есть в качестве самогосебя? Вещи становятся, изменяются в пространстве иво времени, поэтому в каждый данный момент они яв-ляются лишь какой-то степенью самих себя, частьюсамих себя.Если есть степень и часть, необходимо должно бытьто, степенью и частью чего они являются; в противномслучае - отсутствия целого - ни степени, ни части про-сто не будет. Вот это-то целое, в котором все простран-ственно-временные судьбы вещи даны в их единстве, иназывается «эйдосом вещи». Все иные науки берутвещь так, как она предстает перед ними. Откуда следу-ет, что во всех иных науках вещь всегда присутствуетчастично и ущербно, отлично от своей целостности. Итолько философия, опирающаяся на эйдос, претендуетрассматривать не части, но целое вещи.Уже на этом этапе становится понятно, что Плотини Лосев называют «ликом», «статуей», «изваянно-стью». Но это еще не все. Стул, на котором я сижу, неявляется самим собой не только потому, что он стано-вится в пространстве и во времени. Он не есть он самеще и по другим причинам. Во время его изготовленияна фабрике не доработали рабочие, которые слишкоммного пили, и не воду. Не доглядел мастер, слишкоммного озабоченный тем, как ему побольше вынести сродной фабрики. Не додумали инженеры, которыхслишком часто посылали «на картошку». В результатевсего этого стул, на котором я сижу, есть только подо-бие того, каким он должен быть. Он бесконечно далекот идеала себя самого: «на самом деле» он гораздоудобней, красивей, функциональней и вообще - лучше.Вновь задаем вопрос: часть может быть и оста-ваться частью, если нет целого? Следовательно, еслиданная вещь в своем наличном существовании естьтолько часть самой себя (т.е. красива в той или инойстепени, хороша - так же), необходимо должен быть итот уровень бытия вещи, где она есть как Красота иБлаго в их полноте. Таким образом, «эйдос вещи»есть не только все ее пространственно-временныесудьбы, данные как целое, эйдос есть вещь, даннаякак Красота и Благо, вещь, данная во всей своей бы-тийственной полноте.Вещи, которые окружают нас в нашем непосредст-венном бытии, всегда мало осмысленны, всегда явля-ются лишь той или иной степенью осмысленности са-мих себя. Эта «степенная осмысленность» вещей абсо-лютно закономерна, чем и оправдано существованиевсех иных наук, кроме философии. В то же время ниналичие этих наук, ни их успехи в познании мира нис-колько не свидетельствуют о том, что не возможениной, более целостный подход к вещи. Эйдос вещи иесть взятие вещи в ее смысловой полноте, что и делаетэйдос «смысловым ликом» вещи. Дж.М. Рист описыва-ет это так: «Когда Платон говорит об идее справедли-вости, он не подразумевает понятие справедливости, нерассматривает справедливость как универсальное, ко-торое может существовать лишь в уме мыслящего, неимеет в виду сущность справедливости; - он имеет ввиду справедливость и ничто иное, справедливость,рассматриваемую как актуально существующуювещь… Каждая идея есть в точности та же самая поотношению к себе самой, совершенный пример дляединичных, которые причастны ей» [3. С. 32].Соответственно, при том, что диалектика есть от-влечение от вещи, она есть отвлечение от вещи в сто-рону самой же вещи. Это отвлечение нужно ей (диа-лектике), чтобы прийти к вещи в ее полноте и осмыс-ленности. Положение, что диалектика есть «логос эй-доса», означает, что только в диалектике вещь присут-ствует в качестве самой себя.Третьим и последним пунктом лосевского опре-деления диалектики идет полагание ее логосом невсякого вообще эйдоса, но «логосом категориальногоэйдоса». На этом этапе мы получаем завершение оп-ределения диалектики, с одной стороны, и отличениеее от всего, что ею не является, - с другой.Что осталось нерассмотренным в нашем опреде-лении? У нас есть то, с чего начинается диалектиче-ское движение мысли, вещь в ее наличном сущест-вовании, и у нас есть то, на чем это движение закан-чивается, эйдос вещи, но есть ли у нас само это дви-жение? Конечно, у нас сказано, что диалектика естьдвижение от наличного бытия к эйдосу вещи, но какэто движение осуществляется, из нашего изложенияпока не видно. Эйдос, при том, что это - эйдосименно вещи, является слишком «абсолютной сте-пенью» вещи, чтобы указание на него было доста-точным.Начнем с уточнения связи между непосредствен-ным восприятием и диалектикой. Смысл по своей при-роде есть открытость вещи, то, что вещь открывает всебе; или, иначе: поскольку смысл есть инобытие вещи,он предполагает иное вещи. В то же время для тогочтобы воспринимать данный стул (пользоваться им),мне необходимо фиксировать его связи с другими ве-щами? Разумеется, нет.Я могу пользоваться данным стулом, вовсе не об-ращая внимания на связи, которые в нем предполага-ются. Конечно, эти связи есть и остаются, и без нихданного стула быть не может. Но в моем индивидуаль-ном опыте они совсем не необходимы, мое индивиду-альное восприятие данного стула необходимого нали-чия этих связей не предполагает. В силу этого нашенепосредственное восприятие вещей есть восприятиеих в их изолированности, в их оторванности друг отдруга. Мы знаем эти вещи, мы видим их смыслы, ноконцентрируемся более на внутренних моментах этихсмыслов. Поскольку пользование вещами не предпола-гает необходимого наличия взаимосвязей между ними,мы опускаем эти взаимосвязи, не обращаем на нихвнимания.Если смысл есть открытость вещи (самой себе ивсему иному), смысл, будучи в нашем непосредствен-ном восприятии замкнутым на себя самого, с необхо-димостью становится… бессмысленным, прекращаетбыть собой. Вне смысла пользование вещью возмож-но? Разумеется, нет; нет смысла - нет и вещи в нашемвосприятии. Из какового обстоятельства мы делаемвывод: непосредственное восприятие никогда не ос-танавливается на только и изолированно «непосредст-венном» восприятии. Оно постоянно и необходимоперерастает в диалектику, т.е. в восприятие взаимо-связей между вещами. Следовательно, диалектическоеумозрение не есть то, что противостоит непосредст-венному восприятию. И тут, и там мы имеем воспри-ятие мира таким, каким он нам дан. Разница заключа-ется лишь в степени «смысловой напряженности» ми-ра. Непосредственное восприятие более фиксируетсяна внутренних моментах смысла вещи, и, соответст-венно, эта «смысловая напряженность» в нем ослабе-вает. Диалектическое умозрение более фиксируетсяна внешних моментах смысла, и, соответственно, эта«смысловая напряженность» достигает в нем своегомаксимума.Эйдос вещи есть сама вещь, вещь во всей ее полно-те. Но этой полноте и целостности, оставаясь полнотойи целостностью, ничто не мешает иметь - если можнотак выразиться - более внутренние и более внешниемоменты. Вещь существует сама по себе, и она такжевступает во взаимоотношения с другими вещами. Вещь(в своем эйдосе) вполне самобытна и самодостаточна,но она же (в своем эйдосе) тождественна с другимивещами, отлична от других вещей, и эти тождества иразличия, в свою очередь, могут образовывать различ-ные уровни организации.Понятно, что самобытность и самодостаточностьвещи есть более внутренний момент ее эйдоса, а ееотношения с другими вещами и их (отношений) орга-низация - более внешний. Специфика диалектическогоподхода заключается в том, что диалектика берет эйдосс более внешних его сторон, описывает его как некото-рую форму, фиксирует в эйдосе более его внешние от-ношения. Этот способ присутствия эйдоса в диалектикеЛосев и называет «категориальным эйдосом».Для того чтобы фиксировать внешние связи смыс-ла, необходимо, чтобы смысл уже был? Разумеется. Впротивном случае связями чего будут эти связи? Сле-довательно, диалектика не только не противостоитнепосредственному восприятию, она еще и не отличнаот него.Диалектика берет смыслы (уже присутствующиев непосредственном восприятии) в готовом виде итолько фиксирует взаимосвязи этих смыслов, ни начто, кроме этой фиксации, не претендуя. Следова-тельно, мышление, переходя от непосредственноговосприятия к диалектическому умозрению, никакихкачественных изменений не претерпевает, оно оста-ется полностью непрерывным; диалектика есть толь-ко бoльшая степень той «смысловой напряженно-сти», которая уже присутствует в непосредственномвосприятии.В конечном счете диалектика и есть то же самое не-посредственное восприятие, только возведенное в не-которую степень осмысленности посредством «катего-риальности» ее эйдоса. И.А. Ильин, описывая системуГегеля, говорит об этом так: «Диалектическое состоя-ние понятия было не придумано Гегелем, а интуитивноусмотрено им в самой природе познаваемого предмета.Не он "открыл его", случайно натолкнувшись на егопроявление, а оно "открылось ему" в систематическомспекулятивном созерцании… диалектика есть не методчеловеческого субъекта, прилагаемый или применяе-мый к предмету; но, прежде всего, метод познаваемогообъекта. Он принадлежит объекту самостоятельно; нов процессе познания он наполняет собой и душу по-знающего субъекта…» [4. С. 113].Это подводит нас к совершенно особому определе-нию диалектики. Все иные науки, и не только науки,все иные формы общения с миром (религия, мифоло-гия, искусство), как это показано в «Диалектике мифа»,всегда являются тем или иным отвлечением от непо-средственного восприятия. Они всегда «над» ним, «по-сле» него, как-либо еще, но никогда не совпадают сним. Диалектика же, которую интересует вещь сама посебе, всегда и необходимо тождественна с непосредст-венным восприятием.Если с вещами, как они есть сами по себе, мы обща-емся в непосредственном восприятии, значит, диалек-тика, «отходя» от него, утрачивает свой предмет по-знания. Откуда мы и делаем вывод, что определяющейчертой диалектики является ее тождественность с не-посредственным восприятием. Подчеркнем, что этоттермин, «непосредственное восприятие», ни в коемслучае не является заимствованием у Э. Гуссерля. Еслиу Гуссерля «непосредственное восприятие» предпола-гает преодоление «естественной установки», то тут«непосредственное восприятие» означает полное при-ятие «естественной установки», т.е. уверенность в ре-альном существовании внешних вещей [5].Далее. Зададим вопрос: всякий ли человек только всилу своей причастности непосредственному воспри-ятию является диалектиком? Разумеется, нет. Следова-тельно, при том, что диалектика не отлична от непо-средственного восприятия, она еще и отлична от него;не является только непосредственным восприятием,содержит в себе еще что-то, не сводима на непосредст-венное восприятие само по себе.В чемлить - об этом диалектика дает точнейшие правила, ипреступать их невозможно без нарушения самогопринципа мысли» [6. С. 74].Нам могут возразить: а как же логика? Если толь-ко логичное мышление есть мышление по существу,подлинное мышление, почему логику мы не можемназвать «возможностью мышления»? Логика естьнаука о правильном мышлении; как выражается Ло-сев, «логос логоса». Следовательно, логичностьмышления обеспечивает только его правильность.Для того чтобы мышление стало правильным илинеправильным, необходимо, чтобы оно просто было.Вспомним: «…логика не поставляет своей цельюоткрытие истин, а ставит своею целью доказательст-во уже открытых истин» [7. С. 7]. Откуда берутсяистины, которые доказывает логика? Из мышления,они есть результат мысли человека. Значит, для тогочтобы стала возможна логика, необходимо наличиемышления. Сама же по себе логика наличия мышле-ния не обеспечивает.Здесь мы приходим к еще одному - последнему иочень важному для нашего изложения - уточнению.Что в конечном счете противостоит диалектике и во-обще мышлению? Мы выяснили, чем не является ичему не противостоит диалектика, но на этом нашеопределение остановиться не может.Мы пришли к тому, что диалектика является необ-ходимым условием мысли вообще. В этом случае онавообще ничему не противостоит и со всем совпадает:все в культуре в конечном счете является результатоммысли человека. Но это не так. Диалектике явно что-топротивостоит. Не всякий человек является диалекти-ком совсем не потому, что не всякий человек образо-ван. Самый беглый обзор истории философии демон-стрирует, что можно быть сколь угодно образованными при этом совсем не быть диалектиком.Мы сказали, что диалектика есть осознанно взятая«смысловая напряженность» мира. Что это значит? Этозначит, что в диалектике смысл присутствует в егоосознанности. Смысл возникает в непосредственномвосприятии, но там он - скажем так - не знает самогосебя. В диалектике смысл берется как смысл же, осоз-нанно и систематически.Зададим вопрос: в чем спецификум этой система-тичности? Другими словами: что происходит со смыс-лом, когда он берется осознанно, по какому критериюможно определить, что смысл взят именно осознанно?Смысл по своей природе - как завершенность бытия -есть целое. То, что в непосредственном восприятиисмысл отсутствует в качестве себя самого, демонстри-руется именно его обрывочностью, отсутствием цело-стности в смысле, хаотичностью смыслов непосредст-венного восприятия. Следовательно, если в диалектикесмысл присутствует в качестве себя самого, осознаннои систематически, критерием этого является целост-ность.Таким образом, спецификумом диалектики как типасознания может быть только понятие целого. Диалек-тика как связанность смыслов, как структурность смы-слов может быть только целостным сознанием, иименно эта целостность и является ее (диалектики)специфической чертой.Иначе говоря, диалектическому сознанию всегдадано понятие целого. Это сознание не увидит смысл,не увидит структуру смысла, не будет цельным самопо себе, если ему не будет известно, что такое «це-лое». Значит, если диалектическое сознание у насесть, оно обладает у нас понятием целого, и именноэто «обладание» и составляет у нас его специфику.Теперь вспомним, что диалектическое сознаниедолжно остаться в наших рассуждениях только смы-словым изменением. Как мы сказали выше, фактиче-ски диалектика ничем не отличается от непосредст-венного восприятия, собственно смыслы заимствуют-ся диалектикой непосредственно оттуда: спецификадиалектики как типа сознания заключается лишь вспецифическом осмыслении непосредственного вос-приятия. Следовательно, понятие целого должно поя-виться в диалектике из непосредственного воспри-ятия.Что такое понятие целого, данное непосредствен-но? Подчеркнем, что акцент в данном случае прихо-дится на непосредственность в ее отличии от любогоопосредования. «Целое» открывается нам во многихсвоих проявлениях, но большей частью - именно опо-средованно. Для того чтобы увидеть красоту музыки,необходимо обладать некоторым минимумом музы-кальной грамотности. Для того чтобы увидеть истинунаучной теории, необходимо обладать некоторым ми-нимумом научной образованности. Все это - целое, ноцелое, открывающееся через то, что целым не являет-ся, т.е. все это нельзя назвать непосредственным вос-приятием целого. Следовательно, непосредственноевосприятие целого возможно только там, где есть некакие-либо результаты человеческой деятельности, ночеловек сам по себе, до какого бы то ни было осмыс-ления. Что в этом случае может быть у нас целым?Только общение. Общение, взятое как понятие, т.е.общение как полнота общения, в его отличии от вся-кого отчуждения.Таким образом, мы приходим к социальности диа-лектического сознания. Для того чтобы пользоватьсявещью, конечно же, нет никакой необходимости обра-щать внимание на смысловые связи, которыми она со-единяется с другими вещами.Но давайте проделаем мысленный эксперимент: об-ратим внимание на эти связи. Что произойдет в этомслучае? Вещь откроется нам. Вещь явит нам все, чтобыло до поры в ней скрыто. Как изменится характернашего взаимодействия с данной вещью? Наше взаи-модействие станет… общением, от простого пользова-ния вещью мы перейдем к общению с ней. Вещь отэтого не станет менее или более вещью, не приобрететчерты субъекта, изменимся мы.Плотин: «[бытие всех в Уме] есть то, что называет-ся любовью во Вселенной, не в этой [чувственной]Вселенной - эта любовь лишь подражает той, ибо онаесть любовь разделенных; истинная же любовь естьбытие всех единым, всех тех, кто не был никогда раз-делен» [8. С. 317]. Ф.М. Достоевский: «Всякая-то трав-ка, всякая-то букашка, муравей, пчела золотая, все-тодо изумления знают путь свой, не имея ума, тайну Бо-жию свидетельствуют, беспрерывно совершают ее са-ми… Посмотри… на коня, животное великое, близ че-ловека стоящее, али на вола, его питающего и рабо-тающего ему, понурого и задумчивого, посмотри налики их: какая кротость, какая привязанность к челове-ку, часто бьющему его безжалостно, какая незлоби-вость, какая доверчивость и какая красота в его ли-ке…» [9. С. 305].Из такого опыта и вырастает диалектика. Ее соци-альность заключается в том, что она берет это непо-средственное восприятие целого систематически, сис-тематизирует целостное восприятие, в результате чегостановится именно социальным типом сознания, ут-верждающим общение в его отличии от отчуждения.Причем путем утверждения смысловых связей междувещами, смысловой устроенности мира, путем утвер-ждения смысловой структурности мира, «категориаль-ностью» своего эйдоса.

Скачать электронную версию публикации