Motivational structure of lexical-semantic field ''pride'' in the Old Russian language.pdf Данная статья посвящена рассмотрению лексико-семантического поля (ЛСП) 'гордость' на наиболее раннем этапе письменной фиксации русского языка - в древнерусском языке - и является одним из фрагментов исследования ЛСП 'гордость' в историческом аспекте. В центре нашего внимания - лексические единицы, выражающие понятие «гордость» на данном этапе развития языка с точки зрения их семантики и внутренней формы. Исследование проводится на базе исторических словарей русского языка [1-3] с привлечением данных диалектных словарей [4, 5 и др.] и Национального корпуса русского языка [6]. В работе мы будем опираться на такие понятия, как «лексико-семантическое поле» (ЛСП) и «мотивацион-ная модель» (ММ). Под ЛСП мы понимаем совокупность лексических единиц, имеющих сходство в семантике и взаимосвязанных определенными отношениями. ЛСП объединяет слова разных частей речи с общим семантическим компонентом. Каждое ЛСП не является закрытой структурой, а взаимодействует с другими ЛСП. При этом элемент одного ЛСП может быть включен также в другие поля. Фактически ЛСП - лишь инструмент описания лексической системы языка, позволяющий приблизиться через лексические данные к единицам ментального плана. Системный анализ лексики в контексте лингвокогнитивных исследований предполагает, что рассматриваемые языковые структуры соотносятся с понятийными структурами [7, 8]. Таким образом, ЛСП 'гордость' рассматривается нами как системное представление понятия «гордость» в русском языке. Понятие «мотивационная модель» связано напрямую с мотивированностью слова - «структурно-семантическим свойством слова, позволяющим осознать взаимообусловленность его значения и звучания» [9. С. 46]. Мотивационная модель - это регулярные мотивационные отношения, возникающие между словами с определенными семантическими компонентами, охватывающие целые семантические поля [10. С. 115]. «Причина выбора того или иного основания (признака) номинации и соответственно выбора лексической единицы как деривационной базы номинации лежит уже в сфере ментальных представлений и, следовательно, имеет более прямое отношение к тому, что называется картиной мира» [10. С. 120]. Таким образом, хронологическая стратификация мотивационных моделей, а также анализ их продуктивности позволяют обнаружить приоритетные аспекты в осмыслении понятия на определенном временном этапе и помогают в реконструкции фрагмента языковой картины мира в историческом аспекте. Согласно лексическим данным, в сознании носителей современного русского литературного языка понятие «гордость» является аксиологически неоднозначным и осмысляется в нескольких аспектах, что отражается в семантической структуре ядерной единицы данного ЛСП - прилагательного гордый. Итак, носителями современного русского языке гордость мыслится как постоянное чувство собственного достоинства субъекта, оцениваемое положительно (гордая и независимая девушка); как ситуативно обусловленное чувство удовлетворения чьими-либо успехами, в большинстве случаев не подлежащее оценке (горд знакомством, горд сыном); как отрицательное качество человека, основанное на чувстве превосходства над окружающими (Из них он предстает гордым, самолюбивым, нервным до истеричности человеком, находящимся в плену собственных представлений) [8]; а также в переносном смысле, как внешняя или содержательная характеристика какого-либо предмета или явления, выражающего гордость, обладающего возвышенностью (гордое одиночество, гордый призыв), величественностью (гордая осанка). Как видим, ядерная единица двуоце-ночна, что указывает на то, что в сознании носителя современного русского языка понятие «гордость» может оцениваться как положительно, так и отрицательно. Однако какое понимание гордости является исходным? Анализ данных современного литературного языка не может дать ответа на этот вопрос. Анализ лексикографических данных показывает, что в древнерусском языке понятие «гордость» имело отличие в структуре и содержательном наполнении. Во-первых, в основных своих четырех значениях прилагательное гордыи обозначало отрицательно оцениваемый признак. Положительные коннотации содержались у слова гордыи лишь при характеристике неодушевленных предметов, в переносном значении 'славный, выдающийся' (5) (клини оубо... розоумпша кок т(т)коудп, и гърдаго ихъ хоудожьства и множаиша хытрости т(т) кврпи наоучишасж клини (XIII-XIV вв.). В то время как гордость как человеческое качество негативно оценивалась со стороны общества. При этом, помимо значения 'высокомерный, надменный, кичливый' (Не буи ни гордъ ни величавъ) (XII в.), фиксирующегося в современном языке, прилагательное гордый выражало также значения 'непокорный, дерзкий' (злаго и пронырливаго и гордаго льстеца лжаго вл(д)ку Фешдорца...) (XIV в.), 'жестокий, губительный' (...оубицю гордаго; гордыи сотона; на гордаго сего лукавага змша) (XIII в.) и 'суровый, безжалостный' (соудии гърыи на пртстолт стджштж) (XI в.). При этом глагол гърдитисж употреблялся также в значении 'свирепствовать' (Горжю(с) уако звтрь. и брешю уако песъ) (XIV) [1. Т. 2. С. 408]. Как показывают данные лексикографических источников, прилагательное жестокыи, помимо значений 'твердый, жесткий' (о предметах) (XIII в.) и 'жестокий (немилосердный)' (оскорбт животъ ихъ дтлы жестокыми) (XII в.), в древнерусском языке также выражало значения 'суровый, трудный' (жестокаго житша) (XI в.), 'упрямый, дерзкий, непокорный, гордый' (не жестоци и непокорливы и прекословици не будите) (XI в.) [1. Т. 3. С. 251-252]. Это свидетельствует о том, что понятия «гордость», «жестокость», «суровость», «дерзость» были очень близки в сознании носителей языка, а возможно, некоторые из них даже синонимизировались. Столь, казалось бы, неочевидные с современной точки зрения семантические связи между гордостью и жестокостью, суровостью, по свидетельствам лексикографических источников, наблюдаются также в романских и германских языках (ср., например, ит. orgoglio - 'гордость', 'свирепость' [11], фр. fier - 'гордость', уст. 'жестокость' [12]). Связь же гордости с непокорностью, дерзостью фиксируется в русском языке еще в XVIII в. (гордость 'строптивость, непокорность': не подобает человека гордостию вставать на Государя своего [13. С. 168]) и сохраняется во многих русских диалектах (ср., напр., псков. гордый -'грубый, дерзкий' (так она [дочь] гордая и со мной) [5. С. 99]; гордебачить - 'грубо разговаривать с кем-либо, дерзить' (новг., костром.) [4. С. 26]). Однако в современном литературном языке лексические единицы гордый, суровый, жестокий не являются синонимичными, т.е. данные понятия не сближаются в сознании носителей языка. В Словаре Срезневского область значений прилагательного гърдыи с положительным оценочным компонентом предстает в большем разнообразии: выделяется еще одно значение, содержащее положительный оценочный компонент: 'высокий, важный' (гръдомоу имени; гърдаго ихъ хоудожьства; вышьшш бысть и гордти встхъ царь богатствомъ и славою) (XI в.) [2. Т. 1. С. 614]. Приведенный контекст, где прилагательное гърдыи служит определением при существительном, обозначающем лицо (вышьши бысть и гордти встхъ царь богатствомъ и славою), позволяет предположить, что гърдыи служил для обозначения социально значимого, важного человека (выше и значительнее всех был царь в богатстве и славе, т.е. превосходил богатством и славою остальных). Данные определения переносились также на те предметы или признаки, которые принадлежали социально значимому человеку, указывали на его высокое положение в обществе (сравни гърдое имя), а также служили для определения предметов или явлений, превосходящих в чем-либо остальные (по аналогии с человеком). В контексте этих наблюдений мы предполагаем, что значения 'жестокий' и 'грозный' могли возникнуть как метонимически переносные на основе стереотипного представления о человеке высокого социального статуса древнерусского периода истории. В данной статье мы остановимся лишь на рассмотрении мотивационных особенностей единиц ЛСП 'гордость' в древнерусском языке, выражающих значения 'высокомерный'. Согласно лексикографическим источникам, большая часть функционирующих в древнерусском языке лексических единиц со значением 'гордость / гордый / гордиться' имела префиксоиды высоко- или веле-/велико- или корневую морфему -выс- и -вел-. Так, среди лексем, выражающих в древнерусском языке значения 'высокомерный, быть высокомерным, высокомерие' выделяются следующие: высокыи (XIV в.) (и впа-доша в месалианьску и во ины различны ереси иже т(т) сотониньскаго ихъ и величаньia высокаго; не хотжше высокаго и гордаго, но всегда смтрена); величавши (величавъ акы фаристи) (XI в.) [2. Т. 1. С. 287]); высокогордение (XIV в.), высокомудрьныи (XIV в.), велемоудрый, великомоудрити (XIV в.) и др.; высоко -мыслие (XIV в.), великомыслити (XIV в.) и др.; высоко-умие (XII-XIII вв.), велеоумье (XIV в.) и др.; высокопа-ривый (XI в.) и др.; высокосердие (XI в.), высокошия-вый (XIV в.), вельречивыи (XIV в.) [1. Т. 1. С. 250-253; Т. 2. C. 383, 390; 2. Т. 1. С. 233-237, 452-453]. Помимо названных единиц в ЛСП 'гордость' в древнерусском языке функционируют единицы с префиксоидами само - (СГ самомьнение (XIV-XV вв.), самохотие (Ничто же тако не мерзитъ ему, яко же самомнителная величавая гордость (XIII в.) [2. Т. 3. С. 129]), слова СГ кы-читисж (XII в.), надыматися (XIV в.) и возношатися (XIV в.) и их производные. Анализ внутренних форм данных единиц показывает, что в древнерусском языке в составе ЛСП 'гордость' действовали три основные мотивационные модели. Наиболее продуктивной из них являлась первая ММ 'гордость' < 'внешне подчеркнутое превосходство над кем-либо', реализующаяся в четырех вариантах: 1) 'гордость' < 'внешне подчеркнутое превосходство, проявляющееся в завышенной оценке своего положения в обществе'. По этой разновидности ММ образуются единицы, в основе которых лежат семантические компоненты 'выше' и 'больше': высокыи (XIV в.) [1. Т. 2. С. 252-253], величавыи (XI в.) ('гордый / высокомерный, важный') [1. Т. 1. С. 386], высокопаривыи (XI в.) ('заносчивый') [2. Т. 1. С. 451], възноситисж ('гордиться, заноситься') (XI в.) [1. Т. 1. С. 94]. При этом слова СГ высок-, вел- выражали как понятие «гордость, высокомерие», так и «значительность, влиятельность, высокое социальное положение»: ср. высокыи 'высокомерный, гордый' (XIV в.) (оубогы(м) и смтре-ны(м), баты(м) и высок(м), блгородны(м) и худородны (м)), высокыи 'выдающийся (по значительности, влиянию), великий' (XIII в.) (высокъ же сын воспрьнии премдр(с)тью), высокыи 'важный, значительный (о социальном положении)' (XI в.) (аште и въ саноуксть высоцт) [1. Т. 2. С. 252-253], великыи 'знатный, почитаемый' (XIII в.) (въ цркви вел1къ бывъ въ полатп ц(с)рвп) и величавыи 'надменный, высокомерный' (XI в.) (w(т)стоупьника и гордаго и величаваго) [1. Т. 1. С. 384-386]. Это подтверждает тот факт, что в древнерусский период гордость связывалось с социальным положением субъекта. 2) 'гордость' < 'внешне подчеркнутое превосходство над другими, проявляющееся в поведении субъекта. Второй вариант данной ММ представлен в древнерусском языке лексемами, принадлежащими словообразовательному гнезду -дъ / ым- (надьменныи (XIII-XIV вв.), надыматися - 'гордиться' (XI в.) [1. Т. 5. С. 139; 2. Т. 2. С. 283]). Основные значения слов данного словообразовательного гнезда содержат семантические компоненты 'надуваться, наполняться воздухом'. Значения, связанные с понятием «гордость», образованы от них на основе семантических компонентов 'большой, пустой'. Данная семантическая модель подчеркивает в гордом человеке несоответствие внешнего самовыражения субъекта реальному положению вещей: т.е. гордый - тот, кто стремится казаться значительнее и важнее, чем он есть на самом деле. 3) 'гордость' < 'превосходство над окружающими, основанное на мнимом превосходстве в мыслительной деятельности' (СГ высокооумие (XII-XIII вв.), высоко-моудрие (XIII в.), высокомыслие (XIV в.) [1. Т. 2. С. 251-252], велемоудрие (XIII-XIV вв.) (И браныше оубо семеонъ снмъ своимъ. w зависти имъ оуклони-тисы и высокооумььа; надъмении адамова высоко-мысльуа [1. Т. 1. С. 379]). Производящими для данных единиц являются слова словообразовательных гнезд -оум- и -моудр-. Согласно лексикографическим источникам, около 20% лексики ЛСП 'гордость' в древнерусском языке образовано именно по этому варианту мотивационной модели, что говорит об актуальности связи между понятиями «гордость» и «мыслительная деятельность» в сознании носителей языка. 4) 'гордость' < 'внешне подчеркнутое превосходство над окружающими, проявляющееся во внешнем виде субъекта' (СГ кычивыи (XII в.) [1. Т. 4. С. 385], высокошиявыи (XIV в.) [2. Т. 1. С. 452; 14. Т. 2. С. 241]): лексемы СГ кич- - от кика, кыка - 'волосы на голове', 'праздничный головной убор, который носили замужние женщины' [3. С. 122]. Данная ММ очень широко представлена в современных русских диалектах, что говорит о том, что традиционное русское народное сознание связывает гордость в первую очередь с ее внешнем проявлением. По ММ 'гордость' < 'внешне подчеркнутое превосходство', представленной четырьмя рассмотренными нами вариантами, образована основная часть древнерусской лексики ЛСП 'гордость'. Однако в лексикографических источниках зафиксированы также единицы, имеющие другой мотивационный признак. Вторая ММ, функционирующая в рамках древнерусского языка, - 'гордость / надменность'

Скачать электронную версию публикации