Consideration of heuristics of marginality in psycho-corrective work with people convicted for extremism: an anthropological approach.pdf В результате стремительного развития современного российского общества закономерным является факт деформации его социальной, культурной, политической и экономической жизни, что обусловливает формирование новых форм и элементов экстремистского поведения. По ряду причин (социальных, психологических, возрастных) наиболее подвержена экстремистскому поведению молодежь, что подчеркивает необходимость изучения особенностей формирования экстремизма с целью минимизации данного явления в обществе. Для понимания феномена экстремизма необходимо анализировать его, как нам представляется, в русле антропологического подхода и в соотношении понятий маргинальности, идентичности и личности экстремиста. Применение антропологического подхода позволит рассмотреть проблему через призму условий и качеств человеческого бытия, его конкретности и определенности, локальности, временности и историчности человеческого существования, возможности потери и обретения человеческой сущности. Введение в антропологическое исследование феномена преступления как маргинального акта жизнедеятельности, а также личности преступника как маргинальной расширяет предметное поле классической антропологии и дополняет ее феноменологию, сосредоточивает внимание исследователя на сравнении различных социокультурных образов человека. Эту область знания С.П. Гурин (2000) определил как маргинальную антропологию - разновидность практической антропологии, черпающей свои установления из социальной и юридической психологии, а также из психопатологии личности [1]. Маргинальная антропология обращается к пограничным феноменам, границе человеческого бытия, границам человеческого опыта. В современном научном дискурсе маргинальность (лат. margo - граница, грань, край, marginalis - находящийся на краю) - это понятие, традиционно используемое в науке для анализа пограничного положения личности или группы по отношению к какой-либо социальной общности. Оно подчеркивает особый социальный статус (обычно низкий), принадлежность к меньшинству, которое находится на границе или вне социальной структуры, ведет образ жизни и исповедует ценности, отличающиеся от общепринятой нормы. Понятие «маргинальность» имеет не только социальный контекст, но и онтологическое измерение, так как выражает способность находиться на краю, на границе социального бытия и человеческой реальности в целом, позиционироваться как крайнее, предельное положение или состояние. Таким образом, понятие «маргинальность» коррелирует с понятиями «граница» и «предел» в смысле динамическом, т.е. как выражение самого процесса перехода, пересечения границы или достижения и преодоления предела. Понятие «маргинальность» в основном имеет негативную коннотацию, это нечто второстепенное, онтологически вторичное, так как обычно идет сравнение с нормой (социальной, антропологической, этической, медицинской); любое отклонение от нормы воспринимается как нарушение, угроза, преступление. Но существует и другая точка зрения, акцентирующая социальную, эвристическую и онтологическую ценность маргинальности, когда в понятие нормы вводят элементы историчности-архаичности, множественности, онтологической плюрали-стичности. Эта позиция выражена в работах В. Тэрнера (1983) и М. Элиаде (1995). Авторы пишут о возникновении нового только на границе, на периферии старых структур, о становлении на изломе, при переходе через хаотическое состояние, когда меняются нормы и ценности [2, 3]. Для Р. Барта (1989) маргинальность выражает стремление к новому на пути отрицания всевозможных стереотипов и запретов, унифицирующих власть всеобщности над единичностью и уникальностью [4]. Известна «бахтинская» мысль о том, что новая практика исходит от слабых, маргиналов и отверженных [5]. С.П. Гурин (2002) выдвигает гипотезу о маргинальности как всеобщем онтологическом феномене, универсальном свойстве сложного внутреннего устройства человеческого бытия, нетривиальности его структуры и топологии, многомерности и нелинейности его онтологических и антропологических пространств и особом значении его динамических и энергетических характеристик [1]. Анализ патологии человеческого бытия как специфического феномена в виде преступления, которое совершает маргинальная личность (преступник), в маргинальной антропологии рассматривается и может осуществляться в двух направлениях. Во-первых, это пристальное рассмотрение преступления как феномена обыденного бытия, в глубине которого обнаруживается нетривиальное содержание, не схватываемое рациональным мышлением, а также проявляются древние архетипы и символы, просвечивают фундаментальные основания бытия, отражается его сакральное начало. Во-вторых, в центре внимания оказывается специфический и даже уникальный, неповторимый и необратимый опыт, который пережил осужденный в ситуации преступления [6]. Одним из принципов маргинальной антропологии можно считать последовательный поиск фундаментальных оснований человеческого поступка, обнаружение в преступлении как феномене человеческого бытия архаических элементов и структур, глубинных архетипов, магических и мистических систем, первичных телесных практик и экстатических трансов. Все это образует в том числе одно из доминирующих личностных, социально-психологических свойств маргинала -негативную идентичность. Рассмотрение проблемы негативной идентичности достаточно актуально: современный период характеризуется постоянным нарастанием национальных, этнических, социальных и политических проблем; в российском обществе отмечается значительный уровень распространенности ксенофобии и национализма, экстремизма и терроризма [7, 8]. Осуществление террористической деятельности - одна из форм экстремизма. При наличии значительного числа работ, посвященных экстремизму, в настоящее время отсутствует сложившееся понимание психологических механизмов этого явления, нет комплексного видения экстремизма во всем многообразии его проявлений. Более того, в полной мере не используется существующий психологический инструментарий для изучения и анализа этого явления. Проблема негативной идентичности в социально-психологических исследованиях представлена в структуре проблемы ценностных представлений и относится к области социальной психологии [9]. Известно, что понятие идентичности возникло в психоанализе и было метафорическим перенесением некоторых процедур опознания и отождествления, появившихся в практике уголовного расследования. Формирование идентичности предполагает высокую степень субъективной интернализации человека с ценностями, традициями, обычаями и нормами реальной или виртуальной референтной группы. Идентичность переводит коды общепринятого поведения в плоскость индивидуального существования. Негативная идентичность как разновидность социальной идентичности характеризует личность и группы по принципу «против кого-то», «от противного», эксплуатируя образы враждебности, агрессивности, неприязни, ненависти, противостояния и противодействия. Этот процесс Эрик Эриксон назвал состоянием нескладывания (несклеивания) Я-концепции [10]. Негативная, отрицательная идентичность упрощает многомерный мир личности до однолинейности, примитивизма и фанатизма, и для современного общества эти смыслообразова-ния маргинальны, периферийны и экстраординарны, зачастую трансформируются в экстремизм и терроризм. Общая методологическая база исследований феномена экстремизма разработана в исследованиях Ю.М. Антоняна [11]. Анализ экстремизма как научной категории позволил сделать вывод, что сущностью экстремизма является осознанная деятельность, направленная на приближение результата крайними средствами, отличающимися от установленных норм и правил. В генезисе экстремизма ведущее место занимает личность экстремиста. Сложное сочетание идейно-риторических конструкций и индивидуальных психофизиологических качеств, составляющее мотивационную сферу личности экстремиста, выделяет его среди других категорий преступников. Генезис формирования личности экстремиста диаметрально противоположен нормальному сценарию социализации человека, где вершиной жизни является самореализация в творческом, созидательном общественно полезном процессе. Личность человека, совершившего преступления экстремистской мотивации, с одной стороны, отражает в обобщенной форме наиболее существенные признаки личности преступника как таковой, с другой - имеет особенности, свойственные только экстремистам. Не зная этих особенностей, невозможно оказывать психологическую помощь в местах заключения, где сохраняются риск распространения идеологии экстремизма и, как следствие, риск участия в деятельности радикальных группировок после завершения срока заключения. По отношению к осужденным за террористическую деятельность применимо понятие «криминальный экстремизм», когда при политическом, национальном, религиозном и других видах экстремизма используются криминальные способы и криминальные средства. Понятие «негативная идентичность», применяемое к таким экстремистам, условно, ведь террорист в большинстве случаев формируется под воздействием замаскированных от социума, но существующих в реальности общественных установок, причем группа, их исповедующая, придает им положительный характер и смысл. В рамках усилий по борьбе с таким маргинальным, преступным феноменом, как насильственный экстремизм, все больше внимания уделяется помощи психологов осужденным, находящимся в пенитенциарных учреждениях. Во-первых, места исправления могут превратиться в «безопасное прибежище», позволяющее террористам общаться между собой, сопоставлять различные тактические приемы и обмениваться ими, вербовать и радикализовать новых членов, даже руководить смертоносными операциями. Во-вторых, большинство заключенных экстремистов в конечном итоге будут освобождены; чтобы ограничить вероятность их возврата к терроризму после освобождения, крайне важно найти подходы, которые помогли бы им отойти от насильственной деятельности. Но обстановка в тюрьме также создает возможности для перемен к лучшему, а тюрьма может послужить местом, позволяющим обратить вспять тенденцию насильственного радикализма. Заключенные находятся в контролируемой среде, где можно свести к минимуму отрицательные воздействия из их прошлой жизни, подтолкнувшие их к насильственному экстремизму. Есть примеры, когда люди, попавшие в заключение экстремистами, прошли реабилитацию и вышли на свободу сторонниками борьбы с насильственными и экстремистскими течениями. Признавая тот факт, что тюрьмы могут быть как инкубаторами насильственной экстремистской идеологии, так и учреждениями для исправления заключенных, в ряде стран были приняты программы, направленные на реабилитацию заключенных в пенитенциарных учреждениях. Целью этих программ является реабилитация насильственных экстремистов и их возврат в общество со сниженным риском рецидивизма. Авторы данной статьи реализовали программу психологического сопровождения отбывания наказания осужденных за террористическую и экстремистскую деятельность. Базируется программа на преодолении негативной идентичности осужденных, нахождении эвристического трансцендентного начала в таком маргинальном акте жизнедеятельности, как преступление, смысловая опора на который станет затем одним из ресурсов психокоррекции. Было проверено предположение о том, что основной механизм подобной негативной идентификации (противостояние) обусловливает определенную негативистическую когнитивно-эмоциональную картину жизнедеятельности участников подобных групповых образований, усиливающуюся в ситуациях разоблачения, осуждения и необходимости смены установок. Из этого вытекала задача психокоррекционной работы в контексте психологического сопровождения осужденных за террористическую и экстремистскую деятельность. Мероприятия программы были направлены на психодиагностику личностных детерминант негативной идентичности как мишеней психологического воздействия на осужденных в плане предотвращения рецидивов преступлений. Психологу также нужно было выявить в феномене преступной маргинализации экзистенциальную составляющую для перевода ее в доминанту психокоррекционной работы. Выборка исследования представлена 52 мужчинами, осужденными за терроризм и экстремизм, находящимися в пенитенциарном учреждении ИК-4 УФСИН России по Томской области (статьи Уголовного кодекса РФ, по которым были осуждены испытуемые: 205; 206; 209, ч. 1 и 2; 210; 280; 282, ч. 1 и 2 - терроризм, экстремизм, захват заложников, создание вооруженной группы, публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности, организация экстремистского сообщества). Средний возраст испытуемых составил 30 ± 10 лет, средний срок лишения свободы - 25 ± 15 лет. По национальному признаку в исследуемой группе преобладали русские -60,5%; 39,5% составили грузины, аварцы, ингуши, азербайджанцы и татары. Преимущественный уровень образования - средне специальное и полное среднее. Большинство испытуемых были осуждены впервые, 11% имели судимость за другие преступления. Рассмотрение личности осужденного за экстремизм через призму такой интегральной характеристики, как негативная идентичность, позволило выявить особенные черты, определить степень их типичности, а также прогнозировать появление позитивных установок в результате оказания психологической помощи. Обследование проводилось спустя полгода после прибытия осужденного в пенитенциарное учреждение в процессе снятия эффекта дезадаптации. Исследовались материалы по изучению личности и поведения - приговор, биография, характеристики и другие официальные документы. Это позволило составить первичное представление о социально-демографических, уголовно-правовых и психологических особенностях осужденного, условиях его семейного воспитания и трудовой деятельности. Для проверки гипотезы и сопряжения психодиагностических данных в психокоррекции и психологическом сопровождении был использован комплекс номотетических и идеографических методов, включающих многофакторный опросник «Мини-мульт», методику «Пять предложений о себе», а также автобиографический метод и эссе-самоописание «Мой персональный миф», которые реализуют гуманитарный подход в психодиагностике. Методика «Мой персональный миф» [12] базируется на данных современной психологии в том, что простые на первый взгляд желания и поступки имеют в своем основании некие фундаментальные потребности человека, проявляющиеся через коллективное бессознательное в виде архетипических комплексов и мифологических структур [Там же]. Обычно эти выводы применяются для описания некоторых предельных состояний и критических жизненных ситуаций, таких как болезнь, травматический опыт, пребывание на грани смерти, совершение преступления и т. п., но данный подход можно распространить на весь жизненный мир современного человека, на все обыденные и привычные феномены. Процедура написания текста персонального мифа осужденного и последующее декон-струирование его с психологом сводились к тому, что осужденным задавали вопросы, характеризующие распознавание ими своего Я как универсальной потребности самопонимания. Анализировали текст в следующих направлениях: 1) феноменологическом - как основном методе исследования опыта переживания, появляющегося в сознании; самой распространенной процедурой этого метода является исследование вербальных самоотчетов, самоописаний, которые ведут непосредственно к самим феноменам и помогают достичь понимания внутреннего мира человека; 2) психолингвистическом методе, позволяющем анализировать текст как многоуровневый и многоплановый личностный документ [13, 14]. Результаты психодиагностики показали, что для всех осужденных характерна негативная идентичность, которая выражалась в состояниях субдепрессивного настроения, раздражительности, недовольстве собой и другими, озлобленности, грубости и агрессивности, напряжении, усталости, апатии, бесперспективности, страхе, тоске, в чувстве неудовлетворенности и дискомфорта, в отсутствии чувства вины, обиды за ситуацию обнаружения и разоблачения, в своеобразии ценностей и этических норм, социальных установок, целей, поведения и мотивации, ограниченности контактов, закрытости в общении, в ориентации на религиозные нормы (методика «Мини-мульт»: шкалы 2, 4, 6, 7 - выше 70 Т; снижены показатели по шкале 9 до 45 Т). Результаты методики «Пять предложений о себе» указали на негативную личностную идентичность - состояние самонеприятия, пониженную самооценку (с презентацией повышенной), преобладание отрицательной эмоциональности в отношении к себе и окружающим. Подтвердились данные о том, что в основе негативной идентичности лежит не сходство с референтной общностью, а различие, осознанное желание быть непохожим. Негативная идентификация - это преодоление своей ущербности, незащищенности, неуверенности, длительная фиксация на состоянии противодействия, разрушение способности к продуктивной работе, размывание чувства времени и нежелание строить планы на будущее. Негативная идентификация - это маргинальное состояние души, которая пытается, но пока не может обрести себя [9]. Представления о преступлении в парадигме маргинальной антропологии, данные прототипных исследований, наше понимание феномена негативной идентичности, а также реконструированный с помощью психолога персональный миф осужденного позволили выделить эмпирические критерии для кластеризации групп осужденных [15]. Этими критериями были: сущностные личностные признаки феномена экстремизма как наличие системы взглядов и близость к насилию, отношение к себе, к окружающим, к риску, к смерти, особенности эмоционально-когнитивной сферы, склонность к состояниям жертвенности и фанатизма [6, 16, 17]. В результате осужденные распределились по трем кластерам: террористы с мотивацией риска (искусственно подвергающие себя рискам) - 30 чел., террористы с психопатологией (садомазохизм, психопатологическая агрессия, маниакальный синдром, мания величия, потенциальные суицидники с депрессиями, наркоманы) - 12 чел.; эксплуатируемые террористы - зомби (низкий интеллектуальный уровень, повышенная зависимость от окружающих, отсутствие имущества, примитивная вера в существование «того света») -10 чел. В переживании своего преступления у представителей всех кластеров есть указания на трансцендентные аспекты совершения преступления, что коррелирует с выводами С. П. Гурина о преступлении как особом типе отношения с бытием, как иной тактике и стратегии человеческого бытия, как альтернативном способе его проживания человеком, высокой интенсивности, жизни под напряжением. Преступление - это риск, воля к самовластию, испытание удачи, везения, когда достигаются экстаз, транс, прорыв в другие измерения бытия. Преступник в момент совершения преступления чувствует себя всемогущим, сильным, дерзким, свободным, самовластным [1]. Психологи ИК-4 УФСИН России по Томской области разработали ряд психокоррекционных и тренинговых занятий, которые обобщены в методические рекомендации для практических психологов пенитенциарной системы, непосредственно работающих с данной группой осужденных. В основу программ положены вышеназванные эвристики мар-гинальности и совершения преступления. Комплексные цели предлагаемого тренинга - это изменение взаимоотношений с окружающими и самим собой, стабилизация пониженной внутренней самооценки и предъявляемой повышенной, обращение к своим личностным ресурсам. Предлагаемый тренинг не ставит целью глубокое изменение личности, но дает осужденному возможность самостоятельного изучения и изменения самого себя и своей жизни. Тренинг состоит из трех блоков: 1. Работа с индивидуально-психологическими свойствами человека (соматическими, темпераментологическими, характерологическими, интеллектуальными). 2. Работа с социально-психологическими свойствами (роли в группе, в коллективе и социально-исторической общности). 3. Работа с экзистенциальными механизмами самосознания, данные о которых получены из конструирования персонального мифа осужденного [13, 18-20]. В результате исследования обнаружилось, что маргинализация, характеризующая личность с экстремистскими тенденциями в поведении, во-первых, имеет различное структурно-уровневое содержание в зависимости от культурно-средовых и возрастных факторов; во-вторых, обусловливает различные психологические механизмы проявления; в-третьих, обнаруживает эвристические психологические факторы, содержание которых указывает, с одной стороны, на генез становления противоправных установок, с другой - является фактором успешного осуществления профилактических и психокоррекционных мероприятий. В процессе проведения психодиагностической и психокоррекци-онной работы выявлено, что большинство осужденных за экстремизм (кластер с мотивацией риска) остро нуждаются в духовном самоопределении. Это обусловливает депривацию в социуме, мифологизацию, архаизацию и архетипизацию, иррационализацию подсознательных структур психики и выход за пределы своего Я, трансцендентирование. Стратегия тренинговой работы подчинялась экзистенциальной логике, согласно которой наиболее важной является попытка охарактеризовать природу восприятия личностью своего мира и самой себя в контексте переживаний целостного бытия-личности-в мире. Психолог в процессе тренинга помогал осужденному исследовать свои способы пребывания в мире, пересмотреть конструкты «Я - Мир». Трансформация понимания своего Я-образа осужденным явилась психологическим критерием оценки эффективности психокоррекционной работы. Исследование личностных особенностей и идентичности осужденных за террористическую и экстремистскую деятельность позволило не только разработать и осуществить психокоррекционную программу, направленную на предотвращение рецидивов преступлений, но и определить основные направления профилактической работы с проблемами маргинальности, негативной идентичности и экстремизма в молодежной среде.

Скачать электронную версию публикации