APPERCEPTION OF THE OWN AGE CHILDREN AND TEENAGER WITH ICP.pdf Последние десятилетия XX в. можно охарактеризовать возросшим интересом психологов к исследованиям проблем временных структур личности [1].Время выступает в качестве важнейшего средства изучения психики, условия, облегчающего или осложняющего протекание психических процессов. В исследованиях Л.В. Бороздиной (1998) время рассматривается как одна из фундаментальных характеристик человеческого бытия [1]. Д.С. Кафка, В.В. Нуркова экспериментально доказали ведущую роль фактора времени в психической жизни и деятельности субъекта [2, 3].Время - это прежде всего длительность бытия. Жизнь личности и ее деятельность развертываются в определенном отрезке времени [4].«Мы сотканы из вещества времени. Время - река, которая уносит меня, но эта река - я сам...» - читаем у Борхеса [5. С. 143]. Шпенглер утверждает, что «и сами мы... являемся временем» [6. С. 58]. Мерло-Пон-ти, анализируя временную концепцию Бергсона, пишет: «Время - это я, а я - это мною улавливаемая длительность» [7. С. 172].К. Муздыбаев отмечает, что, кроме мерила длительности бытия, время представляет собой меру осуществленности, реализованности бытия человека, приводя в качестве иллюстрации итальянскую пословицу: «Человек измеряет время, а время измеряет человека» [4. С. 6].Человек живет в пространстве времен: в прошлом, настоящем и будущем. Прошлое, настоящее и будущее взаимообусловлены и взаимосвязаны. В.П. Зин-ченко пишет, что в человеке «. в каждый момент времени присутствуют все три цвета времени. Настоящее без примеси прошлого и будущего внушает страх, ужас» [8. С. 49].Проблема временных аспектов личности интересовала многих исследователей. К.А. Альбуханова-Славская отметила, что «это одна из интереснейших и мало разработанных в психологии тем» [9. С. 126], что стратегия жизни и судьба во многом зависят от временной установки субъекта, «.необратимость жизни требует особого отношения человека к времени жизни, особенно настоящему.» [9. С. 38].Изучение данной проблемы берет начало с исследований К. Левина, которым предшествовали работы Н. Израэли в 30-х гг. XX в., посвященные различным аспектам психологии времени [10]. Временную перспективу К. Левин интерпретировал с точки зрения «событийной концепции психологического времени» [11. С. 98]. Он отмечал, что «психологическое прошлое, настоящее и будущее являются частями психологического поля в настоящем, и временная перспектива - это и есть включение будущего и прошлого, реального и идеального плана жизни в план данного момента» [12. С. 69].Идеи К. Левина о временной (или жизненной) перспективе были поддержаны Л. Франком. Именно после его публикаций о «жизненном пространстве» понятие «временная перспектива» стало широко применяться в науке [13]. Работы Л. Франка положили начало новому направлению в экспериментальной психологии личности - изучению временной перспективы и ее взаимосвязи с различными психологическими факторами [1]. Ж. Нюттен в своих работах поддерживал и развивал идеи К. Левина и Л. Франка. Он рассматривал влияние временной перспективы на поведение человека как функцию репрезентации или когниции [14].Исходя из идей К. Левина, в психологии сложилась традиция рассматривать временную перспективу как понятие, которое отражает в сознании человека его представления о плане жизни в будущем, а также о его прошлом и настоящем.Так, Melges придерживается мнения о том, что временная перспектива оценивает то, как человек интерпретирует и переживает прошлое, настоящее и будущее [15. С. 259].P.G. Zimbardo рассматривает временную перспективу как переменную индивидуальных различий. Он утверждает: «То, как мы воспринимаем прошлое, влияет на наши решения и действия в настоящем; а также и то, как мы воспринимаем будущее, каким мы его видим, как его планируем, также влияет на процесс принятия решений в данный момент» [16. С. 1282]. «Прошлое может быть травматичным и негативным или ностальгическим и позитивным, а также воспроизводиться точно или искажаться в памяти. Будущее может видеться как то, что человек сам в силах выстраивать и создавать (планировать и ре-ализовывать), а может как то, на что нет возможности влиять, как некоторая неизбежность» [16. С. 1283]. В некоторых случаях может развиться сверхакцентирование одного из трех времен: при излишней концентрации либо на прошлом, либо на будущем, либо на настоящем образуется когнитивное темпоральное «предубеждение» с доминирующей ориентацией на то или иное время. Когда такое «предубеждение» проявляется хронически, оно становится предрасположенностью (склонностью/диспозици-онным стилем), т.е. переменной индивидуальных различий, и может оказывать влияние на стиль поведения человека [16].В отечественной психологии идеи временной детерминации личности в онтогенезе, временная структура жизненного пути личности как субъекта жизни были предложены С.Л. Рубинштейном еще в середине 30-х гг. XX в. Как отмечает А.К. Болотова, эти идеи в силу общественно-исторических условий не получили должного развития и только в 60-х гг. XX в. к ним обратились Б.Г. Ананьев с соавт. [17].В отечественных исследованиях интегративному взгляду К. Левина на проблему временной перспективы созвучно понятие «временная транспектива», введенное В.И. Ковалевым [18]. Данный концепт включает рассмотрение полной временной структуры субъекта: взгляд в будущее, настоящее и временная ретроспектива - взгляд в прошлое [19].Значительное место проблеме временной перспективы отведено в исследованиях Е.И. Головахи и А.А. Кроника, которые разработали причинно-целевую концепцию проблемы взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего. В ее основе лежит следующее положение: специфика детерминации человеческой жизни состоит в том, что наряду с причинной обусловленностью последующих событий предшествующими (детерминация прошлым) имеет место детерминация будущим, т.е. целями и предполагаемыми результатами жизнедеятельности. Такого рода причинные целевые связи являются единицами анализа психологического времени личности [20, 21].Зрелая личность, являющаяся субъектом своей жизни, должна обладать способностью к целостной, пролонгированной регуляции и организации времени жизни. Когда же человек недостаточно осознает связь будущих событий с прошлым и настоящим, возникает феномен «временной некомпетентности», который, по мнению ряда авторов, негативно влияет на уровень адаптированности личности к социуму и на психическое здоровье в целом [22, 24].Одним из наиболее важных аспектов рассматриваемой нами проблемы является исследование особенностей временной перспективы в онтогенезе детей с ограниченными возможностями, которые в силу определенных физических ограничений испытывают наибольший страх перед будущим, боятся взрослой жизни, теряют надежду на успех и счастье, вследствие чего являются неприспособленными и неадаптированными к жизни в современном обществе [23].Цель настоящего исследования - изучение в рамках временной перспективы особенностей восприятия собственного возраста детей и подростков с диагнозом ДЦП.Материалы и методы исследованияРабота проводилась на базе одной из специализированных школ-интернатов г. Томска для детей, страдающих нарушениями опорно-двигательного аппарата (школа-интернат VI вида). В исследовании принимали участие 28 детей и подростков в возрасте от 7 до 16 лет (12 мальчиков и 16 девочек). Все испытуемые имели диагноз детский церебральный паралич.Для изучения отношения детей к собственному возрасту мы использовали следующие диагностические методики:•·методику Б. Заззо «Золотой возраст» в модификации А.М. Прихожан (1988). Применяемый нами тест является чрезвычайно портативным и простым в обработке, дает интересную информацию по поводу того, какой возраст предпочитает испытуемый (свой собственный, более старший или более младший), что позволяет выявить преимущественную направленность испытуемых на прошлое, настоящее или будущее.•·методику «Прошлое, настоящее и будущее» А.Л. Венгер и Ю.М. Десятиковой (1995), которая направлена на изучение особенностей динамики возрастной перспективы детей школьного и подросткового возраста.Кроме того, мы посчитали целесообразным использовать методику «Половозрастная идентификация» Н.Л. Белопольской (1995), которая направлена на диагностику и коррекцию особенностей личностного развития ребенка. Данная методика позволяет исследовать не только половую и возрастную идентификацию, но и одновременно развивает понятие возраста, социальной позиции и жизненного пути, а также способствует развитию самосознания ребенка. Исследование проводилось в индивидуальном режиме.Результаты исследования и их обсуждениеВ своем исследовании мы опирались на работы Б. Заззо (1966), И.В. Дубровиной (1989) и А.М. Прихожан (1988), которые показывают, что выбор своего возраста является показателем зрелости личности. Предпочтения старшего возраста свидетельствуют о наличии инфантильных черт личности. Желание вернуться в детство, стать моложе говорит об определенном неблагополучии в развитии личности ребенка, являясь показателем ухода от решения актуальных проблем, желания продлить мораторий детства [14].При изучении особенностей временной перспективы у детей и подростков с ДЦП мы посчитали важным выявить предпочтения возраста, особенно у старших школьников. Именно к подростковому возрасту, по данным исследований В.М. Чудновской (1981) и И.В. Дубровиной (1987), ребенок перестает смотреть на будущее с позиции настоящего, а начинает рассматривать настоящее с позиции будущего. Возникновение мотивов-целей, связанных с отдаленной ориентацией, свидетельствует о переходе на более высокий уровень развития личности. Отсутствие же этой ориентации, ситуативность поведения в старшем школьном возрасте часто сочетаются с различными отклонениями и задержками в развитии личности подростка [14].Результаты исследования показали, что в группе мальчиков независимо от возраста (от младшего школьного к подростковому и старшему школьному, или юношескому) респонденты предпочли свой собственный возраст: «Я сейчас маленький, ничего еще не умею, но скоро вырасту»; «Сейчас я школьник, учусь в школе, потом вырасту»; «Я ученик, потом стану большим»; «Я хожу в школу, мне девять лет»; «Я еще не совсем взрослый. Я понимаю, что учусь в школе, а что будет дальше, я не знаю»; «Сейчас я ученик, юноша» и т.п.В выборке девочек были получены несколько другие результаты. Так, 25% девочек предпочли более старший возраст: «Чувствую себя старше»; «Не знаю, внутреннее ощущение такое, все надоело в этой жизни»; «Не знаю, так кажется». Такие ответы были характерны для девочек подросткового и старшего школьного возраста (12-15 лет). При этом респонденты отмечали, что хотели бы быть в среднем на 2-4 года старше. Ориентируясь на выводы, сформулированные в исследованиях Б. Заззо (1966), мы предположили, что мальчики подросткового возраста с диагнозом ДЦП отличаются большим уровнем личностной зрелости по сравнению с девочками того же возраста и с тем же диагнозом.12,5% девочек предпочли хронологическому возрасту более младший. Но такой выбор отмечался только в возрастной группе от 7 до 9 лет. Исходя из возрастных особенностей испытуемых, мы не можем говорить об их личностной незрелости.Опираясь на работы И.В. Дубровиной (1989) и А.М. Прихожан (1988), мы предположили, что у тех девочек, которые предпочли старший возраст, будет отмечаться более короткая будущая временная перспектива, по сравнению с прошлым временем. Чтобы проверить это предположение, мы сопоставили результаты теста «Золотой возраст» с методикой «Прошлое, настоящее, будущее».Анализ данной методики показал, что примерно в половине случаев у девочек слабо представлены события как прошлого, так и будущего времени (12 события из 5 возможных). Например, в отношении прошлого: «Не знаю, ничего особенного не было»; «Да все нравилось, что было»; «А что было?» - пожимает плечами; в отношении будущего: «Найти хорошую, интересную работу»; «Какую?» - «Не знаю»; «Хочу работать массажистом»; «Хочу жить отдельно от родителей»; «Стану взрослой. Врачом хочу стать или воспитателем, или учителем».У девочек, отметивших младший возраст по отношению к хронологическому, в тесте «Прошлое, настоящее, будущее» события всех трех времен представлены также крайне бедно: «Был котенок, появилась собака»; «Ела персик»; «Играла с братиком»; «Был настоящий папа». Около 50% респондентов этой группы вообще не смогли выделить каких-либо значимых событий прошлого и будущего.Таким образом, на основании полученных данных мы пришли к заключению о том, что у девочек-подростков и старших школьниц, страдающих ДЦП, в отличие от мальчиков, в структуре временной перспективы отмечаются те или иные нарушения, а именно: размытость и диффузность представлений о собственном будущем, укороченные прошлая и будущая перспективы, а также бедность представленных событий.Интересные данные мы получили при анализе результатов методики «Половозрастная идентификация».В работе с данной методикой в выборах детей присутствует ориентация на конкретику, привязку к какому-либо образу и невозможность воспринимать ситуацию в переносном смысле. Например, ребенок не мог сделать выбор в силу того, что «здесь некрасивые картинки», «никто не нравится»; при выборе привлекательного - непривлекательного образов: «нравится бабушка, потому что я люблю свою бабушку» (М., 9 лет); «не нравятся старики, всегда лезут, пристают» (Д., 15 лет); «не нравится мужчина, потому что он похож на папу» (Д., 8 лет). Такие ответы характерны как для девочек (31,25%), так и для мальчиков (41,6%).При идентификации с образом настоящего 14,3% респондентов выбрали наиболее младший возраст, причем 8,3% от данной выборки составили мальчики в возрасте от 9 до 10 лет и 18,8% - девочки в возрасте от 9 до 12 лет. С точки зрения Б. Заззо (1966), И.В. Дубровиной (1989) и А.М. Прихожан (1988), выбор наиболее младшего возраста говорит о желании вернуться в детство, что может свидетельствовать об определенном неблагополучии в развитии личности ребенка [14].Обобщая результаты методик «Золотой возраст» (модификация А.М. Прихожан) и «Половозрастная идентификация», можно говорить о том, что в подростковом возрасте как у мальчиков (8,3%), так и у девочек (18,8%) с диагнозом ДЦП наблюдаются элементы личностной незрелости, но именно у девочек эта незрелость выражена в большей степени.Кроме того, методика «Половозрастная идентификация» позволила выявить еще один интересный, с нашей точки зрения, факт. При выборе привлекательного образа 31,3% девочек и 16,6% мальчиков подросткового и старшего школьного возрастов предпочли противоположный пол. Если мальчики давали объяснения типа «Люблю свою бабушку», «Женщина похожа на маму», то у девочек образ молодого мужчины ассоциировался с независимостью, целеустремленностью, возможностью карьерного роста, удачливостью, поэтому при идентификации себя с собственным будущим образом в группе девочек старшего школьного возраста 6% предпочли образ молодого мужчины, связывая с ним такие качества, как целеустремленность и успешность. При идентификации же с образом прошлого 12,5% девочек выбрали образ младенца мужского пола, объясняя это тем, что в детстве были похожи на мальчиков.Подобную картину мы отметили и при выборе непривлекательного образа: у 43,8% девочек и 16,6% мальчиков подросткового и старшего школьного возрастов в качестве самого непривлекательного образа выступило лицо противоположного пола. У мальчиков в качестве неприятного образа выступили как девочки дошкольного и школьного возраста («Не нравятся девчонки»; «Держит медведя за ухо, делает ему больно»), так и молодые женщины («Она стоит, а я люблю, когда ходят»). У девочек в качестве непривлекательного образа преобладает образ пожилого мужчины («Всегда лезут ко мне те, кто старше, пристают»; «Он старый, дряхлый, немощный»). Если говорить в целом, то при выборе неприятного - неприемлемого возраста у исследуемых детей и подростков преобладает образ пожилого человека (53,6% всех выборов).Пытаясь интерпретировать полученный нами факт, мы обратились к работе Н.Л. Белопольской, в которой говорится, что «для детей дошкольного и младшего школьного возраста с диагнозом ДЦП характерна необычная картина: построение смешанных идентификаций (смешение мужского и женского вариантов), так называемые "девиации" половозрастной идентификации» [25. С. 16-17]. Наше же исследование показало, что подобные «половозрастные девиации» могут встречаться и у подростков, и у старших школьников с данным диагнозом.Исходя из того, что основной целью нашей работы явилось рассмотрение особенностей восприятия собственного возраста детей и подростков с диагнозом ДЦП, для нас было важно выявить наличие или отсутствие каких-либо нарушений по категории «возраст». Подводя итоги, можно сделать следующие выводы:1..У девочек-подростков, страдающих ДЦП, в отличие от мальчиков, отмечаются некоторые нарушения в структуре временной перспективы: размытость и диффузность представлений о собственном будущем, укороченная будущая перспектива, а также бедность представленных прошлых и настоящих событий.2..Как у мальчиков (8,3%), так и у девочек (18,8%), наблюдаются элементы личностной незрелости, но у девочек эта незрелость выражена в большей степени.3.Наличие «половозрастных девиаций» свидетельствует о нарушении структуры временной перспективы у младших подростков и у старших школьников с диагнозом ДЦП независимо от пола. Вероятно, их можно рассматривать в рамках особенностей временной перспективы данной категории детей.Мы полагаем, что результаты нашего исследования добавят некоторые штрихи к психологическому портрету детей, страдающих заболеванием детский церебральный паралич.

Скачать электронную версию публикации