AT THE THRESHOLD OF NONCLASSICAL RELATIVISTIC PSYCHOLOGY.pdf Поверх барьеров классического рационального мышления в психологии личностиИстоки многочисленных препятствий на пути построения психо-логии личности связаны прежде всего с надсознательными установка-ми, схематизмами сознания и стереотипами мышления, присущими классической философии и науке конца XIX - начала XX в.Вспоминая слова Н.Н. Ланге, сравнивающего психолога конца прошлого века с Приамом на развалинах Трои, было бы уместно про-должить эту емкую аналогию и назвать «идеал рациональности» (М.К. Мамардашвили) тем троянским конем, которым одарила класси-ческая философия и физика психологию двадцатого столетия.В истории попыток преодоления последствий схем научного ана-лиза, заимствованных из классической физики, могут быть выделены следующие вехи:- выявление феноменов, способов постановки проблем и общих представлений о человеке, вытекающих из развертывания исследова-ний по канонам идеала рациональности;- рефлексия в психологии методологических предпосылок и по-стулатов, в обличии которых перед психологами открылись ограниче-ния классического рационального мышления;- выделение в психологии подходов и концепций, обладающих потенциалом неклассического мышления.Феномены, логические дихотомии и образы человекаФеномены. В психологии, строящей исследования по образу и подобию классической физики, факты, свидетельствующие об актив-ности субъекта, интерпретировались как «ошибки», артефакты или до-садные отклонения от нормы. В качестве примеров можно привести ошибки «ожидания» в психофизиологических экспериментах по изме-рению порогов чувствительности, «ошибку стимула» (Э. Титченер) и т.п. Практически весь тот долгий путь измерения порогов чувстви-тельности, который проделала психофизика, является дорогой борьбы1 Статья была опубликована в № 7 за 1997 г. 24По страницам «Сибирского психологического журнала» прошлых летс этими «ошибками», борьбы, освященной стремлением к познанию типичных законов сенсорных процессов, очищенных от влияния ак-тивности субъекта: его мотивации, установок и, наконец, Дея-тельности, в которую включены сенсорные или перцептивные процес-сы. Круг феноменов, не укладывающихся в схемы анализа классиче-ского рационального мышления и вытекающую из этой схемы модель рационального адаптивного действия (М.К. Мамардашвили), чрезвы-чайно широк в психологии и родственных ей гуманитарных науках: от упомянутых выше «ошибок» в экспериментальной психологии до от-клонений от социальной или клинической нормы, расцениваемых как алогичность мышления, примитивность сознания в других культурах, различное странное поведение в стиле «безумия» Павла I и т.п. Модель рационального предсказуемого адаптивного действия, цели которого всегда представлены, прозрачны и понимаемы, стремится в психоана-литическом смысле слова рационализировать все непредсказуемое, уникальное, непохожее, неутилитарное. И тут уже не столь важно, бу-дет ли это нетипичное и уникальное явление названо, например, «ге-ниальностью» или «безумием». Отметим вслед за М.К. Мамардашви-ли, что человеческая история, просеянная сквозь фильтр идеала рацио-нальности, избавляется от всего неутилитарного, т.е. от всего неспо-собного быть полезной вещью, например от произведений первобыт-ного искусства, которых не видят археологи, занятые раскопками по-нятных и утилитарных орудий человеческого труда.Образы человека. Модель рационального адаптивного действия в значительной степени определила и «образы человека», которые соответствовали канонам классического рационального мышления. Если огрублять описание «образов человека», так или иначе быто-вавших в науках о человеке, то можно выделить три спорящих друг с другом образа: «ощущающий человек» (поздняя проекция этого об-раза укрепилась в когнитивной психологии в виде компьютерной ме-тафоры «человека как устройства по переработке информации»); об-раз «запрограммированного человека» (в поведенческих науках -«человек как набор реакций», в социальных науках - «человек как репертуар социальных ролей или сценариев»); образ «нуждающегося человека» - («человек как пучок потребностей, влечений и мотивов»). Эти «образы человека» соответствовали модели рационального дей-ствия. И даже приписывание влечениям и мотивам человека атрибута «неосознаваемых», по сути, не меняло положения дел, так как и в психоанализе остается неприкосновенной сущностная характеристика рационального действия - его подчиненность конечной, заранее пре-дустановленной цели.Логические дихотомии. В самых разных направлениях и теори-ях психологии личности с редким постоянством возникают «вечные» вопросы, которые по форме строятся как логические дихотомии, яв-25№ 40Сибирский психологический журнал2011 г.ляющиеся характерным признаком рационального классического мышления. Приведем некоторые из наиболее типичных вопросов тако-го рода: является ли человек биологическим и/или социальным суще-ством? Определяется ли природа человека средой и/или наследствен-ностью? Выступает ли личность как рациональное и/или иррациональ-ное существо? Управляется ли поведение личности заданной извне программой и/или программа поведения каждый раз строится лично-стью? Обладает ли личность статичной или динамичной структурой? Какой тип приспособления личности к среде - пассивный (реактив-ный) или активный - характеризует поведение личности? Был или не был древний грек личностью? За этими вопросами проступает взгляд на личность как «вещь среди вещей», которая, даже если она помещена в центр мироздания, заводится средой, программируется наследствен-ностью, направляется душой или же регулируется взаимодействием этих трех «факторов». Исследуя подобную механику «личностных тел», являющуюся скрытой аналогией механики небесных тел в клас-сической физической картине мира Ньютона, психологи попадают в ловушки логических дихотомий и пытаются дать точные ответы на по-ставленные в стиле классического рационального мышления вопросы. Когда же не укладывающиеся в схему рационального адаптивно-го действия феномены и нерешенные вопросы достигают некоей кри-тической массы, психология обращается к методологии науки и про-рывается через барьеры классического рационального мышления.Постулаты и методологические установки классического рационального мышления в психологииКлассическое рациональное мышление кажется «естественным» до тех пор, пока оно не становится объектом напряженной рефлексии. Именно рефлексия постулатов и установок классического мышления выступает как шаг к преобразованию культуры мышления, к его «по-тенциальной релятивизации» (С.С. Аверинцев), а не просто к обнару-жению тех или иных методологических заблуждений. Продуктом пре-образующей классическое рациональное мышление рефлексии и стали «постулат непосредственности», «постулат сообразности», различные формы познавательного эгоцентризма («евроцентризм», «лингвоцент-ризм», «эволюционный снобизм», «антропоцентризм»), а также неко-торые методологические предпосылки дуалистических схем детерми-нации развития личности.Постулат непосредственности. В традиционной психологии накопленные новые факты, в частности проявления активности чело-века, его неосознаваемых влечений, вступили в противоречие с посту-латом непосредственности, согласно которому объективная действи-тельность непосредственно воздействует на психику субъекта и одно-26По страницам «Сибирского психологического журнала» прошлых летзначно определяет возникающие вслед за этим воздействием проявле-ния его психики и поведения. Постулат непосредственности был выде-лен Д.Н. Узнадзе в ходе анализа интроспективной психологии созна-ния и бихевиоризма. В основе постулата непосредственности лежит присущая механистическому детерминизму двучленная схема анализа психики: воздействие на рецепторные системы субъекта - ответные явления (субъективные или объективные), вызванные данным воздей-ствием. Наиболее явно постулат непосредственности был выражен в центральной схеме бихевиоризма «стимул - реакция». Принятие по-стулата непосредственности приводит к тому, что активность субъекта либо выпадает из поля зрения психологов указанных направлений, ли-бо объясняется вмешательством особых субъективных факторов, раз-ных проявлений таинственного личностного начала.Постулат непосредственности и представлял собой надсозна-тельную установку мышления, которая была характерна для мышле-ния естественных наук, в частности для классической физики и тра-диционной физиологии. Признание схемы механистического детер-минизма - постулата непосредственности - определило то, что пред-ставители традиционной психологии, ориентированные в своих ис-следованиях на переживания отдельного индивида или факты пове-дения, резко обособили сферу психологической реальности от дейст-вительности и оказались либо в замкнутом круге сознания, либо в замкнутом круге поведения. В обоих вариантах человек оказывался изолированным от мира. В результате предметом психологического исследования становятся различные замкнутые «миры»: «психика вне поведения» и «поведение вне психики». В отечественной психологии преодоление постулата непосредственности осуществляется в русле теории установки Д.Н. Узнадзе и деятельностного подхода к изуче-нию психических явлений.Антропоцентризм (антропоцентристская парадигма мыш-ления). Сущность человека предполагается либо в самом человеке, ли-бо в воздействующей на него среде (биологической, социальной или физической). Тем самым разработка проблемы соотношения биологи-ческого и социального ведется в контексте биологизированной, социо-логизированной или психологизированной антропоцентристской па-радигмы мышления о человеке, изучающей «человека вне мира», а «мир вне человека». Иными словами, из антропоцентристской пара-дигмы мышления вытекает дуалистический взгляд на человека, приво-дящий к изъятию человека из природы и общества, а затем с помощью схем двухфакторной детерминации развития человека превращающий его в кентавра из древнегреческих мифов - полуживотное, получело-века, полубиологическое, полусоциальное существо.Абсолютизация филогенетических, социогенетических, онто-генетических закономерностей развития человека. Антропоцентри-27№ 40Сибирский психологический журнал2011 г.стская парадигма мышления о человеке нередко приводит либо к взгляду на человека вне истории его развития, либо к абсолютизации закономерностей какого-либо этапа естественно-исторического про-цесса эволюции человека.Бушующие дискуссии о «степени животности» или «степени че-ловечности» человека, как правило, начинают свое обсуждение «био-социальной» природы человека с рассмотрения его в онтогенезе либо совершают рекордный по временному интервалу прыжок из филогене-за в онтогенез. При этом изменения человека в ходе эволюции, его об-раза жизни в антропогенезе и социогенезе сбрасываются со счетов.Человек - существо социально-генетическое не только потому, что он родился в обществе. За его появлением на свет стоит сложней-ший процесс преобразования эволюционных закономерностей образа жизни в истории филогенеза, антропогенеза и социогенеза.В связи с этим постановка вопроса о «степени животности» и «степени социальности» человека в обществе некорректна в самой сво-ей основе. Она, во-первых, изолирует человека из системы общества, в которой он только и существует; во-вторых, абстрагируется от истории преобразования образа жизни человеческого вида в антропогенезе и социогенезе, игнорирует специфику истории человеческого вида в эволюции, смену закономерностей этой эволюции.Образцом скачка из филогенеза и эмбриогенеза в область изуче-ния типологии личности служит конституционная концепция личности У. Шелдона. Беря за основание своей концепции понятие «соматото-ния» (тип телосложения), У. Шелдон из трех слоев зародышевых лист-ков в эмбриогенезе выводит разные соматотипы, из них - типы темпе-рамента, из них - характер личности, а затем и закономерности разви-тия общества. Закономерности эмбриогенеза организма, присущие са-мым разным биологическим видам в филогенезе, абсолютизируются и возводятся в ранг закономерностей развития общества. Концепция У. Шелдона опять же не только не учитывает социального происхож-дения личности. Она еще в большей степени, чем концепция бихевио-ристов, погружает процесс развития человека в самые глубокие пласты биологической эволюции, забывая о специфике вида Homo Sapiens.Примером абсолютизации закономерностей социогенеза и их пря-мого переноса на онтогенез личности является концепция рекапитуля-ции С. Холла, который устанавливает отношения изоморфизма между тремя разными периодами развития человеческого вида - эмбриогене-зом, социогенезом и онтогенезом. Согласно Холлу, ребенок в индивиду-альном развитии воспроизводит все фазы развития общества (животная фаза, фаза охоты и рыболовства, конец дикости и начало цивилизации и т.д.), как эмбрион проходит основные этапы филогенеза.За этими примерами стоит абсолютизация тех или иных частных реальных закономерностей эволюционного процесса и изолирование28По страницам «Сибирского психологического журнала» прошлых летпроцесса становления личности из антропогенетического, социогене-тического и онтогенетического естественно-исторического процесса развития человечества. Развитие личности опосредовано историей ан-тропогенеза и социогенеза человеческого вида, а поэтому вопрос о су-ществовании животного, «низшего» начала в человеке и т.п. упускает из виду тот факт, что человек родится человеком в мире человека.«Односторонний» эволюционизм. В позитивистски ориентиро-ванной психологии процессы развития часто интерпретировались в ду-хе «одностороннего» эволюционизма. В результате психология, во-первых, оказывалась во власти линейных схем развития, расчленяю-щих процессы развития на механически складывающиеся друг с дру-гом «стадии», «периоды», «этапы» антропогенеза, социогенеза, онто-генеза или же «блоки» переработки информации в актуальгенезе пси-хического образа. Во-вторых, следуя логике линейного эволюционизма психология выстраивала различные стадии развития человека по фор-муле: «раньше - примитивнее, позже - сложнее, развитее». Установка «однолинейного» эволюционизма оборачивалась своего рода «эволю-ционным снобизмом» и приводила к заключениям следующего рода: наглядное мышление - примитивнее логического мышления; «художе-ственный тип» - ниже по уровню «мыслительного типа» (И.П. Пав-лов); бессознательное в развитии ребенка, проявляющееся в аутистич-ном характере мышления, слабости интроспекции, нечувствительности к противоречиям, - грубее, архаичнее, «недоразвитее» сознания. Абсурдность «однолинейного» эволюционизма становится очевидной, когда обращаешься к истории культуры и делаешь заключение, что Илья Репин проще и ниже Ильи Глазунова только потому, что он имел несчастье родиться в более «низком» по уровню XIX в., а не «высо-ком» цивилизованном XX в. В действительности же культуры и пси-хологии предшествующих поколений вовсе не проще, примитивнее, грубее или ниже. Они - иные, строящиеся по иным логикам, которые могут обеспечить в эволюции полновесный адаптивный эффект. Пре-одолению одностороннего эволюционизма при изучении социогенеза и персоногенеза способствует положение о гетерогенности мышления (Л. Леви-Брюль). Положение о гетерогенности мышления, дающее возможность понять сосуществование в сознании человека определен-ной культуры одновременно пралогического и логического мышления, в русле культурно-исторической психологии разработано П. Тульви-сте. Дальнейшее развитие этого положения приводит к представлени-ям об исторической гетерогенности личности и, тем самым, высту-пает как еще одно из направлений движения поверх барьеров класси-ческого рационального мышления.Европоцентризм. Исследованию социогенетических и персоно-генетических закономерностей развития личности препятствует такая типичная эгоцентрическая установка мышления, как «европоцен-29№ 40Сибирский психологический журнал2011 г.тризм». Многие кросскультурные исследования грешат европоцен-тризмом, выдавая образцы видения личности, закономерности ее функционирования и развития в европейской культуре за нечто абсо-лютное, раз и навсегда данное, а затем избирая эти образцы за единст-венную систему отсчета при изучении личности в других культурах и цивилизациях. В результате, например, европоцентризм натурали-зирует логику европейского мышления, придает ей статус «естествен-ной» характеристики мышления, подобной цвету глаз или волос. В действительности же формальная логика представляет собой куль-турно-историческое изобретение, т.е. она не дана человеку, а задана культурой. В связи с этим вполне оправдано допустить возможность изобретения и существования иных логик, среди которых формальная логика как среди разных сосуществующих систем отсчета займет соот-ветствующее место.Лингвоцентризм. В обширном цикле исследований разных ас-пектов коммуникации личности господствует лингвоцентризм - опи-сание закономерностей любого общения по образу и подобию речевого общения. В результате библейская формула «вначале было слово» во многом определяет логику исследований в поведенческих и социаль-ных науках, в том числе и понимание объективного мира как материа-лизации символической деятельности (Л. фон Берталанфи), а также появление образа человека как рационального «символического суще-ства», «языковой личности» и т.п. Свое предельное выражение лин-гвоцентризм находит в гипотезе «лингвистического детерминизма» (Э. Сэпир). Уязвимость лингвоцентрической установки проявилась при изучении невербальных семиотических систем, в том числе в смеше-нии филогенетических, социогенетических и онтогенетических аспек-тов невербальной коммуникации. С особой очевидностью ограничен-ность лингвоцентризма выступила в многочисленных попытках созда-ния дискретного алфавита языка невербальной коммуникации. Невоз-можность воплощения симультанных смысловых проявлений лично-сти в дискретных равнодушных знаках заранее обрекает на неудачу любые поиски дискретных формализованных словарей жестов и тело-движений и тем самым доказывает необходимость выхода за границы лингвоцентризма в современной психологии личности.«Искусственные миры» вместо «мира человека в естествен-но-историческом процессе». Парадоксальность различных представ-лении о «среде», «культуре» и т.п. заключается в том, что так называе-мые «среды», например «физическая среда» в понимании И. Ньютона, «геометрическое пространство» Евклида, «система координат» Декар-та, являются человеческим деянием, как и любые другие системные проявления предметного мира. В психологии предпринималось немало усилий, чтобы человек очутился в «мире необработанного опыта». Ло-гика подобных исследований неоднократно подвергалась критике в30По страницам «Сибирского психологического журнала» прошлых летпсихологии за искусственность процедур анализа, помещение человека в неестественную обстановку. При этом, однако, упускалось из виду, что «мир необработанного опыта» - это совсем не физическая среда обитания человека, а та открытая наукой на данный момент ее истории реальность, которая считается «физической средой». Гипертрофия «культуры», в свою очередь, приводила к тому, что воздействующая на развитие человека среда сводилась к «миру безличных социальных норм», которые как платья из дома готовых моделей одеваются на био-логическую фигуру индивида. Из реальных фактов существования со-циальных норм в «мире человека» исследователь, оказавшийся под влиянием схем двухфакторной детерминации развития личности, вы-нужден сделать выводы о существовании двух изолированных миров -«мира социальных норм», присущего некоей типичной личности в дан-ной культуре, и «психофизиологического мира» индивида, от индиви-дуальных естественных особенностей которого зависит в незначитель-ной степени адаптация к этим социальным нормам (Р. Линтон).При анализе «искусственных миров», подчиняющихся повторяе-мым неизменным законам классической науки, складывается порази-тельное впечатление, что многие исследователи психологии личности во что бы то ни стало пытаются вместить изучение личности в рамки обезличенной рациональной науки, в то время как некоторые совре-менные химики и математики, например, И. Пригожин, Н.Н. Моисеев, восстали против дегуманизированного мира ньютоновской рациональ-ности. Символом рациональности мирового порядка часто служили часы. И. Пригожин показывает, что взгляды, использующие идеал ра-циональности на мир как на мир-автомат и на мир, подчиненный богу, сходятся: автомату необходим бог. Именно принятие рациональной механистической картины природы и общества, мира универсальных законов равновесия и порядка сближает характеристики «искусствен-ных миров», в которых любые индивидуальные проявления жизни че-ловека подчинены принципу гомеостаза.Постулат сообразности. В самом фундаменте различных на-правлений теории и методологии психологии, явно или неявно выра-жающей установки классического рационального мышления, лежит «постулат сообразности» (В.А. Петровский). В контексте постулата сообразности любое проявление активности субъекта выступает как восхождение к заранее заданной, предустановленной, конечной Цели, в итоге подчиняющей себе жизненный путь личности. Подчиненность активности какой-либо заранее данной норме или цели и составляет существенную особенность поведения субъекта, характеризуемого как адаптивное. В.А. Петровским в зависимости от содержательной интерпретации предустановленной цели выделяются три варианта по-стулата сообразности: гомеостатический, гедонистический и прагма-тический.31№ 40Сибирский психологический журнал2011 г.Гомеостатический вариант. Идея гомеостаза досталась психо-логам в наследство от традиционных биологических теорий, утвер-ждающих, что все реакции организма как системы, пассивно приспо-сабливающейся к воздействиям среды, призваны лишь выполнять су-губо адаптивную функцию - вернуть организм в состояние равновесия. В эмпирической психологии этот вариант принимал самые различные формы. Особенно явно он выступил в рефлексологии, в которой ак-тивность субъекта сводится к поддержанию равновесия со средой. Го-меостатический вариант объяснения поведения личности нашел свое выражение в столь внешне непохожих общепсихологических концеп-циях, как психоанализ З. Фрейда; динамическая теория личности К. Левина; социально-психологические теории стремления к разрядке когнитивного несоответствия (диссонанса) Л. Фестингера или баланса, соответствия (Ч. Осгуд и др.); в необихевиористских концепциях ре-дукции напряжения потребностей организма человека и животных. В историко-эволюционном подходе показывается, что лишь внешне противоположными, но близкими по содержанию являются концепции личности в гуманистической психологии, в которых идее гомеостазиса противопоставляется идея «стремления к напряжению», к нарушению равновесия как исходная методологическая предпосылка изучения мо-тиваций развития личности человека (А. Маслоу, Г. Оллпорт, К. Род-жерс и др.). В тех и в других концепциях личность противопоставляет-ся социальной среде, а ее поведение подчиняется заранее предустанов-ленной конечной цели - обрести равновесие с обществом за счет раз-рядки потребностей или достичь «равновесия» с самим собой за счет самоактуализации, т.е. стать таким, как предписано природой, как бы ни мешало или ни помогало общество.Гедонистический вариант. В соответствии с гедонистической предпосылкой анализа поведения человека любые поведенческие акты направлены на максимизацию удовольствия и минимизацию страда-ния, в частности отрицательных эмоций, огорчений и т.п.Прагматический вариант. Этот вариант, распространенный в функциональной и когнитивной психологии, выступает в виде поло-жения о том, что любое оптимальное поведение направлено на макси-мизацию пользы, эффекта при минимальных затратах. Прагматиче-ский вариант, особенно в той форме, в которой он дается в когнитив-ной психологии, исходит из определения человека как «человека ра-зумного, рационального», а тем самым любого человеческого действия как рационального и разумного. Отсюда при анализе развития челове-ка в его индивидуальной жизни и в истории общества отбрасываются любые проявления, не вписывающиеся в рамки «разумного действия»: немотивированные поступки в жизни личности, неутилитарные прояв-ления человека в истории общества.И психологи, и антропологи, и археологи ищут объяснения про-явлений сущности личности в ее индивидуальной жизни и в истории32По страницам «Сибирского психологического журнала» прошлых летчеловечества в чисто рациональных приспособительных образовани-ях - в утилитарной полезной деятельности и ее продуктах. При этом соответствующий прагматическому варианту постулата сообразно-сти образ «разумного человека» достраивается, подтверждается, а многие неутилитарные проявления жизни личности и человечества интерпретируются как недостойные внимания, странные, ненужные и неполезные.Среди трех указанных вариантов постулата сообразности наи-большее влияние на понимание развития личности в контексте биоге-нетической, социогенетической и персоногенетической ориентации в психологии оказала гомеостатическая модель развития. Именно го-меостатическая модель развития личности, сводящая любые проявле-ния активности в ходе эволюции к достижению равновесия, стоит за схемами двухфакторной детерминации развития личности. Гомеоста-тическая модель развития лежит в основе таких столь разных теорий развития, как психоанализ З. Фрейда и генетическая психология Ж. Пиаже. Вместе с тем различные феномены, проанализированные в сфере изучения психосоматики В.С. Ротенбергом, а в сфере собственно психологии активности личности В.А. Петровским, доказывают, что модель гомеостатического развития имеет не универсальный, а част-ный характер. Так, среди этих не вписывающихся в данную модель фактов следует упомянуть факты падения процента психосоматиче-ских и инфекционных заболеваний в экстремальных критических си-туациях, «болезни достижения целей как синдром Мартина Идена» (В.С. Ротенберг), феномен «риск ради риска» (В.А. Петровский). По-добные факты побуждают психологов не только оказаться «по ту сто-рону постулата сообразности», как точно отмечает В.А. Петровский в своей монографии «Личность в психологии» (1996), близкой по духу работам в сфере неклассической физики, но в целом выйти за пределы описанных выше барьеров классического рационального мышления в психологии личности.От культуры полезности к культуре достоинства: социальная биография культурно-исторической психологииИстоки зарождения неклассического мышления в психологии личности теснейшим образом связаны с разработкой проблемы бессоз-нательного в психоанализе (З. Фрейд), теорией установки (Д.Н. Уз-надзе), культурно-исторической концепцией развития высших психо-логических функций (Л.С. Выготский) и деятельностным подходом к изучению психических явлений (А.Н. Леонтьев, С.Л. Рубинштейн).Принципиальная новизна этих различных направлений методоло-гии психологии состоит в прорыве за границы «постулата непосред-ственности» и поиске того «опосредующего звена», которое, порож-33№ 40Сибирский психологический журнал2011 г.дая психические явления, само бы к сфере психического не принадле-жало. В психоанализе акцент на таких особенностях бессознательного как «нечувствительность к противоречиям» и «вневременный харак-тер» вызвал страх и отвращение у представителей классического ра-ционального мышления, спешащих рационализировать психоанализ как «не науку», «мифологию» или странное «искусство». Теория уста-новки Д.Н. Узнадзе по своей мировоззренческо-ценностной функции в психологии и культуре изначально выступила с протестом против ра-ционального образа человека как изолированного, вырванного из мира эволюции существа. Сверхзадачей Д.Н. Узнадзе было исследование человека как активного творца «биосферы» (термин использован Д.Н. Узнадзе в 1923 г. независимо от В.И. Вернадского). Отсюда мето-дологии Д.Н. Узнадзе с самых первых этапов становления теории пер-вичной установки присущи положение о целевой детерминации жиз-недеятельности и источнике самодвижения деятельности в виде «функциональных тенденций» личности.Особое внимание в разработке историко-эволюционного подхода в психологии личности уделено тем ценностным идеологическим ус-тановкам общественного сознания, которые на долгие годы вытесни-ли со сцены психологической науки парадигму мышления неклассиче-ской психологии, лежащую в основе культурно-исторической психоло-гии и деятельностного подхода к изучению психических явлений.Лишь в последние десятилетия имена Л.С. Выготского, А.Н. Ле-онтьева, С.Л. Рубинштейна стали все чаще ассоциироваться со станов-лением парадигмы неклассического мышления в психологической науке. Среди последователей Л.С. Выготского прямая характеристика идей Выготского как неклассического подхода к сознанию принадле-жит Д.Б. Эльконину (1981). По сути дела миф о Л.С. Выготском как рационалисте, близком по духу когнитивной психологии или даже нео-бихевиоризму, начинает распадаться на Западе благодаря исследова-ниям Р. Харре, Дж. Верча, М. Коула, а также группы датских методо-логов психологии (H. Poulsen, M. Engelsteol, J. Mamneen et al., 1988), недвусмысленно показавших родство между глубинными установками мышления деятельностного подхода в психологии и неклассической физикой Н. Бора.В своем бунте против рационализма Р. Харре (1984, 1985) при-влекает в союзники Л.С. Выготского и, опираясь на принцип «инте-риоризации - экстериоризации», совершает два шага:- изобличение классической психологии в пяти грехах - сциен-тизме, универсализме, индивидуализме, механистической каузально-сти и опоре на картезианские оппозиции «внешнее - внутреннее», «субъективное - объективное»;- построение пространства «истинной» психологии с осями «ин-дивидуальное - коллективное», «социальное - личностное», «публич-34По страницам «Сибирского психологического журнала» прошлых летное - приватное» с прямой опорой на положение Л.С. Выготского об «интериоризации - экстериоризации».Упомянутые выше датские психологи открывают в деятельност-ном подходе методологию, снимающую оппозицию «объективное -субъективное» через категорию деятельности и, по сути, использую-щую при анализе соотношения физического, культурного и психиче-ского миров «принцип дополнительности» (Н. Бор).Для Д.Б. Эльконина переход Л.С. Выготского от трактовки соци-альной среды как «фактора» к пониманию «социального» в качестве источника развития личности символизирует качало неклассической психологии сознания.И не слабость, а сила культурно-исторической психологии Л.С. Выготского заключается в том, что эта теория нередко восприни-мается как более близкая по духу искусству, чем психологии, опи-рающейся на классическое рациональное мышление.Секрет современности Л.С. Выготского в истории науки почти нашли С. Тулмен, А. Пузырей, А. Козулин, которые, говоря о «феноме-не Выготского» как о загадке XX в., в самих своих характеристиках ученого почти приближаются к ее разгадке. Еще З. Фрейд учил, что пе-реименования, метафоры не являются случайными обмолвками, а име-ют потаенный смысл. В образных сравнениях этими авторами Выгот-ского с Моцартом, в уподоблении судьбы психолога судьбам литера-турных героев Сервантеса, Т. Манна, Г. Гессе и Б. Пастернака - ключ к пониманию «феномена Выготского» и особости его пути в науке. Вы-готский всегда, даже когда его тексты транслировались с помощью би-хевиористской или рефлексологической научной терминологии, зани-мал глубинную смысловую позицию Мастера, подлинного художника, занятого строительством культурной конкретной психологии человека. Культурно-историческая психология и стала произведением новой культуры понимания человека, вышедшим из творческой мастерской Л.С. Выготского и его соратников. Если воспользоваться при понима-нии произведений Выготского условной типологией столь любимого им поэта Осипа Мандельштама, то можно сказать, что он был «смыслови-ком», а не «рациональным формалистом».Впоследствии идеи школы Выготского действительно, как отме-чают некоторые философы, были погружены в многолетний анабиоз. Но эти идеи вовсе не потому погружались в анабиоз, что относились к сфере логики, философии или культурологии, а потому, что психологи не поняли их значения. Причина задержки движения культурно-исторической теории, ее замедления, разветвления по многим, порой внешне не связанным оттокам от основного русла заключена не в нау-ке, а в социальной истории общества.Для понимания социальной биографии культурно-исторической психологии необходимо прежде всего мозаику культур в ходе челове-35№ 40Сибирский психологический журнал2011 г.ческой истории расположить как бы у двух полюсов - полюса полезно-сти и полюса достоинства. В культуре полезности господствует представление о том, будто мир - большие часы, которые заводит муд-рый часовщик. Все размеренно, предсказуемо и подчинено раз и навсе-гда заданному распорядку социальных действий. В литературе подоб-ный социальный рациональный мир точными мазками передан в рома-не-утопии Е. Замятина «Мы» и в романе-утопии Дж. Оруэлла «1984». Но, как пелось в песне, «мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Сказки-утопии Е. Замятина и Дж. Оруэлла сделались былью, они стали безличной культурой полезности, в которой любая психология кон-кретного человека и, конечно же, гуманистическая культурно-историческая психология были противны самой сути культуры полез-ности, уже фактом своего существования посягали на устои этой куль-туры, и тем самым были для нее опасны и избыточны.Культура полезности оснащена своего рода идеологическими фильтрами, которые чутко определяют, какой «образ человека» имеет право поселиться в мышлении и обществе, стать предметом исследо-вания в науке. Образ «человека-марионетки», «поведенческого робо-та», даже если этого не осознавали исследователи, наиболее оправды-вался работами в области изучения условных рефлексов, рефлексоло-гии и реактологии. Именно этот образ «рефлексологического робота» был в конечном счете востребован административно-командной сис-темой тоталитарного социализма.В 1930-е гг. тень культуры полезности тоталитарного социализма медленно, но верно наползала на генетику, ноосферную философию и педагогику. Наряду с генетикой и философией, проповедующей «прин-цип солидарности», в культуре полезности подвергается остракизму и человекознание.Культурно-историческая психология школы Выготского стреми-тельно формировалась в те годы как практическая психология разви-тия, выступая основой педологии - науки об изучении развития и вос-питания ребенка. Но в психологических исследованиях развития инди-видуальности, диагностике индивидуальных способностей каждого ребенка складывавшаяся в 1930-е гг. командно-административная сис-тема не нуждалась. В обстановке всеобщей унификации начала утвер-ждаться педагогика казарменного типа. Тут-то рельефно обозначилось расхождение программы культурно-исторической психологии и про-граммы построения тоталитарного социализма.Культура полезности утверждала, что только она обладает пра-вом решать, куда идти человеку, где ему быть, о чем ему позволитель-но думать. Резким контрастом по отношению к императивам культуры полезности дышат строчки писем Л.С. Выготского, написанные в 1930 и 1931 гг.: «Каждый человек должен знать, где он стоит. Мы с Вами тоже знаем и должны стоять твердо. Поэтому итог: Вы - а не кто дру-36По страницам «Сибирского психологического журнала» прошлых летгой - напишите реакцию выбора, эту главу о развивающейся свободе человека от внешнего принуждения вещей и их воли...». «...Нельзя жить, не осмысливая духовно жизнь. Без философии (своей, личной, жизненной) может быть нигилизм, цинизм, самоубийство, но не жизнь. Но ведь философия есть у каждого. Надо растить ее в себе, потому что она поддерживает жизнь в нас... Что может поколебать человека, ищущего истину. Сколько в самом этом искании внутреннего света, теплоты, поддержки! А потом самое главное -

Скачать электронную версию публикации