Лемковщина, которой нет.pdf Лемковщина, которой нетНа Лемковщине, в моем родном селе Лупков, я в после- дний раз был в 1943 г., когда мне было 9 лет. Мои воспоминания основаны на том, что наблюдал я сам, и том, о чем мне рассказывали родители, старшие сестры, земляки.Село Лупков находилось на самой границе Польши и Сло-вакии, у знаменитого Лупковского перевала, названного так по имени села. Я пишу «находилось», так как в настоящее время, как мне рассказывали люди, побывавшие в нем в 70-80-х гг. прошлого века, от села осталось только несколько зданий да железнодорожная станция. А вокруг территория покрыта зарослями кустарника, только кое-где можно об-наружить в них места, где когда-то были жилые дома. Такая страшная картина возникла после насильственной депортации лемков, проведенной польскими властями в 1946 г. и названной «Операция «Висла»».Жить лемкам и прежде было нелегко. Поколение за поко- лением они вели тяжелую борьбу за выживание. Лемковщина, особенно та часть, где находилось наше село, довольно высокогорная местность, и возделывали землю только на сравнительно ровных участках между горами и на более-ме- нее пологих склонах гор. Земля там бедная, и, чтобы росли в тех местах самые нетребовательные культурные растения, нужно было усиленно удобрять почвы. Сажали и сеяли в ос- новном картошку, овес, ячмень, рожь, лен и только на осо- бенно урожайных участках - пшеницу. Зато у всех было мно- го скота, особенно лошадей и коров.На Лемковщине уже к середине XIX в. почти вся земля была освоена, и делить ее во многих случаях больше не было возможности. А семьи на Лемковщине были, как правило, мно-годетные, земли не хватало, и из сыновей часто только стар- ший мог, унаследовав отцовский надел, оставаться в селе. Очень многие лемки ежегодно уезжали из страны, как в це-лях поиска работы, так и на постоянное место жительства. Особенно часто уезжали в США и Канаду. Возвращались в Лупков, как правило, те, кто за границей заработал доста- точно денег, чтобы купить землю и построиться.Мой отец, родившийся в 1886 г., и мать, 1895 г. р., вырос- ли еще в курных хатах, при свете лучины, ходили в домотка- ной одежде. Одежда у моих односельчан, особенно женская, была красивая и очень своеобразная, только лемкам прису- щая. Но она включала и элементы польской, венгерской и словацкой национальной одежды. Поскольку одежда была из домотканого полотна, то его требовалось много и, соот- ветственно, очень много пряжи. Поэтому женщины в зим- ний период пряли до изнеможения. Поскольку у пожилых женщин от постоянной тяжелой работы и прядения руки слу- шались уже плохо, прядением больше всего приходилось за- ниматься невесткам. Рассказывают, что сына, который дол- жен был остаться на хозяйстве, родители понуждали жениться именно для этого.Девушки, которые любили прясть и умели это хорошо де- лать, были желанными невестками. Моя мать вышла замуж в 16 лет, и ее тут же заставили прясть. Мне она как-то расска- зала, что один раз за прядением она то ли уснула, то ли потеряла сознание и упала со скамейки на пол. Свекровь приве- ла ее в чувство и опять засадила за работу.Европейскую известность мои родные места получили в годы первой мировой войны, в период боев на Лупковском перевале. Из событий того времени мне запомнились расска- зы матери. Летом 1916 г., после Брусиловского прорыва, рус-ские войска, нанеся сокрушительное поражение австрийской армии в Восточной Галиции, развили наступление и дошли до Лупковского перевала. Здесь, в горах, австрийцы успели создать сильно укрепленную линию обороны и остановили наступление русских войск. Прямо за нашим селом образо- валась линия фронта, и большинство жителей бежали в дру- гие места.Отец, призванный в австрийскую армию, к этому времени уже находился в плену в Сибири. Не желая воевать против России, он ушел из своей части в расположение русских войск. Когда село заняли русские, мать была беременна и эвакуироваться не смогла, осталась дома одна с трехлетним сыном. Когда у нее начались роды, их принял у нее русский военфельдшер или врач. Мать помнила только, что один из воен- ных ее очень часто посещал, приносил какие-то лекарства, что-нибудь поесть и успокаивал ее. Почти никакого языко- вого барьера между солдатами и местными жителями не было.Лемковский диалект был настолько же близок к разговор-ному русскому языку, как и к формировавшемуся литератур- ному украинскому. Во всяком случае, моя мать и крестьяне свободно общались с русскими. Солдаты относились к ней очень дружелюбно. Мой старший брат Михаил, которому было тогда три года, ходил среди них в длинной рубашечке и, подогнув ее низ, просил, чтобы они что-нибудь дали мате- ри. У солдат из лакомств был только кусковой сахар, и они быстро наполняли им его рубашонку. Он приносил его мате- ри и высыпал у ее изголовья.По рассказам сельчан и матери, русские несколько раз хо- дили в атаку, пытаясь в рукопашной схватке выбить австрийцев из окопов, но каждый раз неудачно. Уходя из Лупко-ва, русские оставили матери немного продуктов и сахара.С русскими войсками ушли и некоторые сельчане. Ушел с ними и мой дядя, брат отца. В целом, как с Лемковщины, так и из Галиции с отступающей русской армией ушло значитель- ная часть населения. По некоторым данным, это были десят- ки тысяч, по другим - около 200 тысяч, точно никто не знает.Многие уходили целыми семьями, забирая с собой домаш- нее имущество, угоняя скот. Те, кто остался в родных местах, когда возвратились австрийцы, сильно пострадали. За годы войны австрийцы уничтожили в тюрьмах, лагерях, просто расстреляли около 100 тысяч русинов. Очень много русинов-солдат австрийской армии было казнено за попыт- ки перейти на сторону русских войск, за дезертирство, за си- муляцию различных болезней. По рассказам односельчан, провинившимся солдатам-русинам связывали за спиной руки и подвешивали за них на деревья. Лупковский священник по фамилии Грабец, человек для своего времени очень образо- ванный, был заключен в страшный лагерь Талергоф.По количеству русинов, в том числе лемков, бежавших с российской армией, по числу арестованных и казненных моих земляков мы можем судить о их национальном самосозна- нии и государственной ориентации. Убедившись, что воевать против русских русины не хотят, австрийское командование направило их на итальянский фронт. Там противник был другой, но русины не желали защищать Австро-Венгрию и также сдавались в плен. Среди них были люди, которые уже тогда называли себя украинцами. В плену украинцы испыта- ли некоторые неудобства потому, что итальянские власти от- казывались их записывать украинцами, мотивируя это тем, что не знают такой нации. Пленного спрашивали, откуда он родом, и если тот говорил, что из Галиции, его записывали«галичанин».Вспоминать эти и последующие события тяжело, но это необходимо делать для того, чтобы понять, кем же были наши деды и прадеды и, следовательно, кто такие мы сами. Свя- щенник Грабец выжил в лагере Талергоф, возвратился в Луп- ков и многое расскзывал о пережитом. У него сохранилась с довоенных времен довольно хорошая библиотека, и он да- вал читать книги всем, кто желал читать. В те времена сельс- кий священник очень часто был больше, чем церковнослу- житель, он был и просветитель, и советчик, а то и защитник безграмотных или малограмотных крестьян. Таким был и свя- щенник Грабец. К нему приходили за советом и помощью не только жители нашего села, но и многих близлежащих. У него на всех хватало терпения, выдержки. Он всем старался по- мочь, чем мог.Но времена были сложные. После первой мировой войны Лем ко в щ и н а о каз алас ь в со ст ав е Польш и . Поляки - и польские власти, и польская интеллигенция - утверждали, что лемки - это поляки, а участники украинского националь-ного движения утверждали, что лемки - украинцы. Сами лем- ки, как и их деды и прадеды, называли себя руснаками и не желали менять свою национальную принадлежность. Конеч- но, рассуждая об этом, крестьяне во многом ориентирова- лись на мнение священника, человека не просто грамотного, но образованного.Отец Грабец был убежденным русином, и своего нацио- нального сознания не скрывал. Этим он вызвал ненависть к себе и у польских, и у украинских националистов. Морозным осенним вечером 1926 г., когда он возвращался из соседнего села, на него внезапно напали неизвестные, набросили ему на голову мешок, избили и бросили в ледяную речку. После этого он умер. Но о нем очень долго помнили в наших краях. Память о таком человеке, как о.Грабец, стоило бы увекове- чить.Времена второй мировой войны моим односельчанам за- помнились событиями, связанными с Лупковским железно- дорожным тоннелем. Этот тоннель проходит под Лупковс- ким перевалом недалеко от нашего села. То ли в конце пер- вой мировой войны, то ли в начале второй тоннель был взорван. Уже в 1943 г. немцы поняли, что этот тоннель может им пригодиться для пропуска отступающих немецких войск, и начали его восстановливать. Работы велись около двух лет, туннель восстановили, когда фронт уже вплотную подошел к нашим краям. На подходах к туннелю скопилось много же- лезнодорожных составов, но ночью появились советские са- молеты и вдребезги разбомбили их и вход в туннель.Вскоре на Лемковщину вступили советские войска, и им также понадобилось перебрасывать грузы через перевал. И русские нашли решение, вызвавшее растерянность у плен- ных немцев и восхищение и гордость у местного населения. Советский военный инженер за 18 дней спроектировал и построил объездной железнодорожный путь. Прошло меньше месяца, и по объездному пути пошли составы. На строитель- стве этого пути днем и ночью вместе с советскими солдатами трудились крестьяне окрестных сел. Они были рады, что смогли внести и свой вклад в общую борьбу с немцами.Нужно сказать, что прокладка и постройка железных дорог в горной местности в столь короткие сроки считается очень сложным делом. Рассказывали, что удивленные про- ведением таких сложных работ в столь сжатые сроки словац- кие и чешские инженеры специально приехали, чтобы встре- титься со строителями этой объездной дороги. Но они были еще больше удивлены, когда узнали, что проектированиемпути и руководством работ занимались офицер в потертой шинели и старшина в фуфайке.Работа на стоительстве и на железной дороге дала зарабо- ток тысячам семей. Но радость крестьян было недолгой. Вско- ре советская военная администрация начала перепись населения. Ее представители наотрез отказалась признать право моих земляков называть себя русинами или руснаками. Им объясняли, что такой нации не существует. Им разрешали записаться либо поляками, либо украинцами. На просьбу за- писаться русскими тоже последовал отказ. Лемкам было очень трудно принять другую национальность. После дол- гих бесед и разъяснений их «записали» украинцами.Но вскоре появились поляки и заявили лемкам: раз вы украинцы, то убирайтесь отсюда, с «польской» земли. Требование было настолько категоричным и подкреплялось такими действиями, что противоречить было очень опасно. Уни- женные, подавленные лемки оставляли свои дома, свое иму щество и уезжали в неизвестность. Так закончилась история той части Лемковщины, которая перешла к Польше после второй мировой войны.

Скачать электронную версию публикации