А.В. Копыстянский и его деятельность в России в годы гражданской войны, 1918-1920 гг..pdf Среди национальных движений славянских народов Восточной Европы путь галицкого русофильства и поддерживавшей его интел- лектуальной традиции был довольно тернистым. Зародившись в на- чале XIX в. и представляя собой характерный для Европы того вре- мени рост национального самосознания, русофильство находилось во враждебном окружении и испытывало прежде всего неприязнь поляков и венгров - соседей по «лоскутной» Габсбургской монархии. В Галиции, с XIV в. находившейся в составе других государств, русофилы считали необходимым сохранение собственной идентич- ности в условиях структурного доминирования других народов. В целом же государственная идеология Австро-Венгрии была, из-за опасения потери влияния в регионе, нацелена, с одной стороны, на поддержку оппонентов русофилов – украинофилов, а с другой, в противовес, - на поддержку польских требований. Настрой Вены относительно образовательной политики в Галиции был очевиден: по данным статистики, в 1910 г. в Галиции существовало только 6 русинских гимназий, тогда как польских было в 9 раз больше1. Труд- ность самоопределения и особенности политического размежева- ния, как считают современные российские исследователи, лежали и в языковой плоскости: развитие «народного» языка и связанные с ним идеи украинофилов накладывались на стремление русофилов 2 принять литературный русский язык . Что касается общественно-политических устремлений русинов, то в этом отношении австрийские власти были целиком на сторо- не украинофилов, объявивших свою историко-культурную обосо- бленность от России, а Галицию – «этнографическим водоразделом между Востоком и Западом»3. В дальнейшем, уже в ходе боевых действий, украинофильская пресса стремилась дискредитировать русофильское движение надуманными утверждениями о том, что оно было признано поляками с единственной целью – скрыть свое поражение на выборах в провинциальный сейм Галиции4. По этому поводу либеральный киевский автор Андрей Никовский (Яринович) отмечал, что украинское в политическом отношении «не исключа- ет русинского», а языковые особенности не должны мешать рас- сматривать Галицию, практически неизвестную в России, в связке с 5 остальными украинскими территориями . В этой связи русофилы твердо встали на позиции, согласно ко- торым рассматривали Россию как центр политического тяготения, а себя – в качестве неотъемлемой части русской культурной ойку- мены. Особый акцент делался на традиционные духовные связи с Россией, проводниками которых становились жившие и работав- шие там карпаторусы6. Выразителями русофильства в Галиции стали несколько поколений интеллектуалов, начиная от А. Добрянского, И. Наумовича, Б. Дедицкого и И. Шараневича и заканчивая братьями Марковыми, братьями Вергунами и В. Вавриком. На их фоне менее известны жизнь и деятельность А.В. Копыстянского. Адриан Владимирович Копыстянский родился 5 августа 1883 г. в лемковской семье и, по некоторым данным, происходил из шля- хетского рода Добромильского повета Червонной Руси, который еще в XVII в. дал русинского писателя и интеллектуала Захарию Копыстенского. После окончания Львовского университета рабо- тал учителем истории и географии в галицийских гимназиях. Лич- ность доктора Копыстянского являет собой пример классического галицко-русского интеллигента начала XX в.: помимо преподавания, он занимался историей края7, а также просветительской деятель- ностью, будучи членом благотворительного общества им. Михаила Качковского. Не секрет, что, хотя русинов в России было принято считать рус- скими, в обществе и правящих кругах шли споры о том, нужно ли присоединять Галицию и есть ли вообще связь между «руськими» и русскими8. С началом войны государственная пропаганда обрати- лась к идее «возвращения исконных русских земель», находивших- ся в составе Австро-Венгрии. Тем не менее, после занятия русской армией Галиции летом-осенью 1914 г. выяснилось, что никакой чет- кой программы действий по инкорпорированию новых территорий в состав империи, равно как и решения национального вопроса в регионе, не было. Ситуация осложнялась и тем, что выработкой основ управления Галицией занимались разные военные и гражданские органы: Совет министров, МИД, Государственная Дума, ставка. Так, МИД стремился обеспечить слияние Галиции с Россией в административном отно- шении, что выразилось в учреждении губерний и уездов, то есть в создании управления по общеимперской схеме. Однако недостат- ком этой системы были не столько программные моменты, сколь- ко низкий уровень подготовки посланных в Галицию чиновников. Ситуация осложнялась сохранением австрийского судебного зако- нодательства и господствовавших в этой сфере языков, а также не- 9 удачной попыткой наладить отношения с униатским духовенством . Не было единства и среди интеллектуалов: если Д. Вергун пред- лагал разделить Галицию между Россией и Польшей10, то видный галицийский общественный деятель Марьян Глушкевич считал, что присоединение всего Прикарпатья является «неизбежной истори- ческой национальной задачей» и «удовлетворением важнейших 11 интересов и насущных проблем» России . Копыстянский, до войны избежавший судебного преследова- ния, а с началом боевых действий – отправки в концлагерь, ко- торой в массовом порядке подвергались русофилы, летом 1915 г. был вынужден вместе с отступавшими русскими войсками уехать из Галиции. Тогда родные места покинули около 228 тыс. русинов (по официальной переписи 1910 г. русинское население Австрии составляло 3,2 млн человек)12. Он обосновался в Ростове-на-Дону, ставшем центром галицко-русских беженцев, куда из Киева перее- хал Русский народный совет – организация, координировавшая де- ятельность русофилов в России. В русской печати стали появляться публикации Копыстянского: так, в 1916 г. петроградский журнал «На новом пути» напечатал его большую статью «Из прошлого Галицкой Руси», выпущенную впоследствии отдельной брошюрой, а осенью 1917 г. в Ростове-на-Дону вышла его программная работа «Возмож- но ли отделение Украины от России?». Помимо достаточно общих и расхожих на тот период времени утверждений представителей галицко-русского движения о том, что русины Галиции и русские едины «в антропологическом, ре- лигиозном и лингвистическом отношении» и что русины – это их «общее имя»13, Копыстянский указывал, что подлинному единению будет способствовать возвращение России к прежней русской идее взамен имперского попустительства и украинофилии Временного правительства, ставших причиной роста антирусофильских настро- ений галичан14. Копыстянский подчеркивал, что именно увлечение «иноземными» (европейскими) идеями отдалило Россию от пони- мания истинного положения русинов и самой Галиции, которую, по его словам, даже националисты называли Русью15. Более того, он считал, что войну следовало вести до полного присоединения Карпатской Руси к России16. Отвергая идею Вергуна о разделе Га- лиции и солидаризируясь с Глушкевичем, Копыстянский частично соглашался с Никовским относительно попыток поляков привлечь русинов на свою сторону путем расширения толкования этнонима «поляк», а также при помощи дифференциации населения Галиции 17 по племени, нации и конфессии . Вскоре после выхода работы Копыстянского произошла Октябрь- ская революция. В условиях начинавшейся в России гражданской войны на Дону образовалась Добровольческая армия, при кото- рой стал формироваться Карпаторусский добровольческий отряд из живших в Ростове галицко-русских беженцев. В январе 1918 г. заместитель главы Русского народного совета Григорий Малец об- ратился к своим землякам, призвав их вступать в отряд, в котором, согласно договоренности с командующим Добровольческой арми- ей генералом М.В. Алексеевым, можно было самим выбирать ко- мандира, а русины – офицеры австрийской армии сохраняли свои 18 звания . Помимо воинских формирований продолжали работу политиче- ские карпаторусские организации. Как мы знаем, в Ростове-на-Дону действовал Русский народный совет Прикарпатской Руси (РНС) под председательством Ивана Костецкого. Идейная направленность со- вета хорошо показана в его воззваниях от 28 декабря 1918-го и 15 января 1919 г., неопределенно адресованных «к русским людям». Первое воззвание, «К вопросу о самоопределении Галицкой, Бу- ковинской и Угорской Руси», содержало в основном доказательства того, что Галиция – русская, а не украинская и не польская земля. Набор аргументов напоминал риторику Белого движения: Украина обозначалась как искусственное понятие, созданное для ослабле- ния России19. Стараясь идти в ногу с современными идеями само- определения народов, авторы воззвания представили польское владычество в Галиции как тиранию и подавление национальной жизни «русского» населения20. Следующее воззвание развивало эти положения. Ввиду победы союзников в Первой мировой войне, со- вет схематично показывал историю русинов в XIX в. как постоянную конфронтацию с Австрией, в которой они были слабой и страдаю- щей стороной. Особое внимание было уделено трагической судьбе русинов во время войны, когда их тысячами отправляли в концен- 21 трационные лагеря за приверженность русофильству . Украинское движение, хотя и представлялось маргинальным те- чением среди галицийской интеллигенции, тем не менее, рассма- тривалось как реальная угроза. Если в 1917 г. наибольшую прак- тическую пользу для России от присоединения Карпатской Руси М. Глушкевич видел в экономических и геостратегических преиму- 22 ществах Галиции , то в воззвании отмечалась возможность разде- латься с «мазепинством»23. Оба воззвания завершались детальным описанием будущей российской границы в Прикарпатье. Другим центром карпаторусского движения стал контролиро- вавшийся Временным Сибирским правительством Челябинск, где в октябре 1918 г. был образован Центральный карпаторусский совет (ЦКС). Его возглавил А. Копыстянский, возможно, переехав- ший на восток России по договоренности с Костецким и белым командованием на Дону. Политическая позиция этого совета была сформулирована в особой декларации. В ней отвергалась партий- ность, провозглашались демократизм, политическое освобождение Карпатской Руси, ее единство с Россией и Малороссией, Угорской и Буковинской Русью24. Задача присоединения Карпатской Руси обосновывалась не только этнической общностью ее населения с остальной Россией, но и экономическими соображениями для обра- зования общей границы с Чехословакией25. На предшествовавшем образованию совета Первом Карпаторусском съезде (5-6 октября 1918 г.) делегаты протестовали против претензий Польши, Румынии и Чехословакии на части Карпатской Руси и указывали, что многие русинские эмигранты не только в России, но и, в частности, в США, обращались к белым с просьбой содействовать воссоединению 26 Прикарпатья с Россией . При этом, как и Русский народный совет Прикарпатской Руси, ЦКС отмечал сильные сепаратистские устремления украинофилов и отсутствие у населения Прикарпатской Руси единого представле- ния о собственной национальной принадлежности (часть называла себя русскими, часть – украинцами27). Это в свою очередь объясня- лось как австро-венгерской пропагандой, так и политикой царского правительства в русской части Украины28. Также нужно упомянуть о ярко выраженной антибольшевистской позиции ЦКС, который был солидарен с мнением Чехословацкого совета о большевиках как агентах Берлина и Вены29. В целом предполагалось, что финальный статус всех прикарпатских территорий утвердит Всероссийское Уч- редительное собрание. Несмотря на общие с ростовской организацией черты (русофиль- ство, неприятие украинского движения и антибольшевизм), аргу- ментация совета, возглавляемого Копыстянским, выглядит более продуманной. Обращает на себя внимание более трезвое объясне- ние успехов украинской пропаганды и экономических интересов России в Галиции. Возможно, обличительная фразеология в адрес царской администрации была необходима для того, чтобы подчер- кнуть заявленный «демократизм» ЦКС, тем не менее, такая позиция представляется более разумной, чем та, которая отразилась в воз- звании РНС. Перебравшись вслед за отступающими белыми войсками в кон- це 1918 г. в Омск, ЦКС развернул активную практическую деятель- ность. О ее направлениях и масштабах можно судить по отчету, представленному Копыстянским на Втором Карпаторусском съезде 14-15 апреля 1919 г. Согласно этому отчету, оказавшись в Сибири, карпаторусские по- литики стремились прежде всего организационно подготовиться в возвращению в родной край, чтобы суметь взять местную власть в свои руки. Эта задача обусловила их деятельность. В первую оче- редь они выдвинули идею создания карпаторусских вооруженных сил. 16 октября 1918 г. Копыстянский заключил с Чехословацким национальным советом военную конвенцию, согласно которой русинские части стали оперативно подчиняться чешскому коман- дованию30. Это объяснялось тем, что и те, и другие еще совсем не- давно принадлежали общей армии – австрийской. Военный союз с чехословаками продолжался до 1 февраля 1919 г. После этого карпатские части вошли в состав армии адмирала Колчака. Совет стремился нивелировать последствия украинофильской агитации среди военнопленных – уроженцев Карпатской Руси, принимались меры по улучшению материальной жизни карпаторусов в сборных 31 лагерях . Успехи в этом направлении были относительными. В начале фев- раля 1919 г. Карпаторусский совет сообщал военному министру Николаю Степанову, что карпаторусский отряд формируется как от- дельная часть русской армии при всех родах оружия. Официальным и командным языком был русский, но в обращении между офице- рами и солдатами допускалась «малороссийская речь». Основной проблемой отряда была нехватка командного состава: при рядо- вом составе в 1024 человека офицер был всего один. В этой связи была создана учебная команда под руководством русских офице- ров, а командирами временно назначены 17 австрийских офицеров из военнопленных32. Нехватка офицеров ощущалась и позже. Для пополнения офицерского резерва руководители карпаторусского движения в июне того же года через главу Омского МИДа Ивана Сукина собирались обратиться к правительству Италии с просьбой отпустить из плена военнослужащих австрийской армии – русинов 33 по национальности . Нужно отметить, что ЦКС пытался охватить своим влиянием не только бывших военнослужащих, но и всех беженцев из Галиции, оказавшихся в Поволжье, на Урале и в Сибири. Проводилась работа по их регистрации, смысл которой состоял в том, что все уроженцы Галиции должны были явиться в организацию совета, предъявить там документы, подтверждавшие право на жительство в Сибири, и получить взамен удостоверение. О масштабах этой деятельности судить трудно, но известно, что она была официальной – 15 мая 1919 г. колчаковское Министерство внутренних дел объявило ЦКС единственной структурой, обладавшей полномочиями в отношении организации карпаторусов34. Омское правительство, таким образом, практически поддержало галичан-русофилов, что могло иметь по- следствия в случае победы Белого движения и присоединения При- карпатья к России. Кроме того, это имело и политический смысл ввиду набиравшей силу в Сибири украинофильской агитации. Это беспокоило и МИД, и МВД: летом 1919 г. первое ведомство сообщало второму, что пред- седатель Алтайской Украинской рады Владимир Строкан просил освободить из концлагеря военнопленных галичан-украинофилов, ведущих просветительскую и агитационную работу среди украин- ских беженцев в пользу независимости Украины35. Среди агита- торов преобладали интеллигенты – учителя и студенты. Видимо, в этих условиях было решено оставить единственный легальный путь в Галицию через русофильский ЦКС, а заодно и собрать данные о желающих репатриироваться. В отчете о промежуточных результатах регистрации Копыстян- ский не стал скрывать существовавшие сложности. Он сообщил, что регистрации мешают два фактора: неосведомленность о ней бежен- цев и непонимание ее необходимости36. Апатично к идее возвраще- ния на родину относилась интеллигенция, которая, по идее, должна была бы знакомить широкие массы с организационной работой со- вета. С другой стороны, по имевшимся у Копыстянского сведениям, сами эти массы больше интересовались перспективой возвращения. Наиболее активными в отношении подготовки к репатриации были колонии в Поволжье, Западной и Центральной Сибири. Очень слабо было поставлено дело на Дальнем Востоке37. Какие-либо числен- ные показатели в отчете отсутствовали, что ограничивает возмож- ности анализа работы по регистрации. Вместе с тем, показательным выглядит факт равнодушного отношения русинской интеллигенции к работе Совета, особенно на фоне сообщений об усиленной укра- инофильской агитации в этой среде. На фоне относительных успехов внутренней организации карпа- торусских беженцев куда более проблематичным представляется вопрос о международном положении Карпатской Руси. Так, сразу же после распада Австро-Венгрии, 24 ноября 1918 г. во Львове был образован Русский исполнительный комитет, куда вошли Д. Мар- ков и другие видные деятели русофильского движения. Комитет отправил делегатов к белым правительствам севера и юга России для установления официальных контактов и зондирования их по- зиций относительного правового статуса Прикарпатья38. В июне 1919 г. член Русского политического совещания в Париже, бывший министр иностранных дел Российской империи Сергей Сазонов со- общал в Омск, что разные группы «русских Австро-Венгрии» при- держиваются разных направлений и только группа Маркова откры- то требует воссоединения с Россией39. В этой связи Копыстянский на правах представителя русофильского движения на востоке по- просил Сазонова передать Маркову, что с его стороны необходимо официальное признание власти Колчака40. В начале июня 1919 г. совет начал активно призывать всех карпаторусов Сибири к моби- лизации, аргументируя это тем, что в Галицию следует вернуться в 41 организованном порядке, а лучший путь организации – это армия . Однако реальная политика, вершившаяся на Парижской мирной конференции, заставляла Сазонова оперировать уже сложившими- ся установками и фактами. Еще в мае 1919 г. стало ясно, что, в част- ности, Угорская Русь, не надеясь на скорое окончание гражданской войны в России, уже отказалась от идеи воссоединения. На вопрос А.А. Нератова, управлявшего отделом иностранных дел при гене- рале А.И. Деникине, о будущем самой идеи воссоединения разроз- ненных частей русинской нации с Россией, так активно пропаган- дировавшейся Копыстянским, Сазонов почти месяц спустя ответил, что Закарпатье переходит в состав Чехословакии, так как не ждет в ближайшее время помощи от России и боится быть поглощенным Польшей42. Примечательно, что Сазонов говорил об этом как о свер- шившемся факте, очевидно, понимая текущую ситуацию и не желая портить отношения с чехословаками, которых белая дипломатия рассматривала как будущих союзников России. Еще через месяц, в июле 1919 г., завершились шедшие уже более полугода боевые действия в Галиции, в результате чего она попала под власть Польши. Не лучше складывалась ситуация для белых и карпаторусов и в самой России. В результате наступления Красной армии в июне-июле 1919 г. под контролем большевиков оказалась значительная часть Урала, а уже в августе того же года войска Кол- чака начали общее отступление на восток. Таким образом, летом 1919 г. деятельность русофильских организаций в Галиции была па- рализована, а две территории, на присоединении которых к России настаивали русофилы, оказались за пределами какого-либо влия- ния белых. Несмотря на тяжелое положение, Омское правительство продол- жало держать курс на сотрудничество с ЦКС, настаивая на сохране- нии Галиции даже в катастрофический для него декабрь 1919 г.: так, 5 декабря Колчак передавал Деникину и Сазонову, что не допустит никаких территориальных уступок за счет русинских территорий. Можно сказать, что это было последнее слово правительства Кол- чака по вопросу о Карпатской Руси, так как уже в январе 1920 г. оно прекратило свое существование. Вместе с ним перестал существо- вать и ЦКС. Еще до окончания гражданской войны в России А.В. Копыстянский вернулся в Галицию, где возобновил преподавательскую работу в гимназиях и выпустил ряд исследований, посвященных как истории края, так и трагическим событиям недавнего прошлого, очевидцем которых он стал43. Скончался бывший председатель Центрального карпаторусского совета во Львове 20 января 1938 г. * * * Начало XX в. в Европе было бурным, чрезвычайно богатым на события временем. На фоне смены эпох проявляли себя самые раз- ные политические движения и интеллектуальные традиции. Замет- ное место среди них занимает галицко-русская духовно-культурная индивидуальность. Представлявшие ее ученые, литераторы и поли- тики играли заметную роль в порой трудных и запутанных нацио- нально-культурных коллизиях, связанных не только с Галицией, но и со всем комплексом межнациональных отношений на украинских землях. Галицко-русские интеллектуалы стали свидетелями и непо- средственными участниками как сугубо региональных событий, так и глобальных политических процессов, определивших не только но- вую расстановку сил в Европе, но и ход мировой истории. А.В. Копыстянский, типичный представитель галицийского русо- фильства своего времени, был убежденным сторонником включе- ния Прикарпатской Руси в состав России. Для русофилов это была первоочередная задача, за которую вся Русь была бы «ответственна перед историей»44. Для этих целей он под эгидой Белого движения организовал и возглавил Центральный карпаторусский совет, при- званный как создать условия для жизни оказавшимся в России кар- паторусским беженцам, так и совершить определенные практиче- ские шаги по осуществлению заявленной им концепции (например, создание боевых карпаторусских формирований). Идейный союз русофилов и белых, однако, столкнулся с реалия- ми европейской политики, в том числе намерениями новообразо- ванных государств (Польши и Чехословакии) включить населенные русинами земли в свой состав, поддержанными решениями Париж- ской мирной конференции. Слабость белой дипломатии, шаткое по- ложение Белого движения на международной арене и его зависи- мость от союзников не дали русофилам возможности осуществить задуманное. Тем не менее, деятельность А.В. Копыстянского в Рос- сии в годы гражданской войны убеждает нас, что сама русская идея не только была уделом интеллектуалов, но и обладала потенциалом в сфере политики.

Скачать электронную версию публикации